ты, да я, да мы с тобой

– Вот черти! – то ли икнула, то ли всхлипнула Юля. Разбитый нос болел, заставляя каждые десять секунд вытирать и без того грязным рукавом кровь с лица. Она сплюнула, проследив взглядом за траекторией полета. Конечно, некультурно было заниматься таким в общественном месте, но нервы не выдерживали. На самом деле хотелось плюнуть в рожу тому, кто сломал гитару. Гриф почти полностью откололся, до невозможности натягивая местами проржавевшие металлические струны. Инструмент было жалко – единственная память, оставшаяся от матери, если не считать пожелтевшей старой фотографии где-то на полке. Вот какая сила таких скотов заставляет докапываться до нормальных людей? Риторический вопрос, конечно, но именно его Юля с досадой задала каким-то высшим существам. Стояла себе, играла нестареющие хиты, радуя прохожих и зарабатывая на что-то сверх макарон, так нет же, надо им было за шкирку затащить в темный угол, далекий от фонарей и там "вежливо" просить денег с выручки. Тогда в девушке просто-напросто взыграло ослиное упрямство, или, если по-красивому – чувство собственного достоинства. Худо-бедно отмахалась и убежала в глубь однообразных хрущёвок малознакомого района, но понесла моральный и материальный ущерб. Надо было последовать примеру других уличных музыкантов и искать кого-нибудь из парней в компанию, но нет, ей же все самой надо сделать, все не как у людей! И нужно же было кому-то войти именно в момент столь горьких дум, когда на светло-карие покрасневшие глаза не опять, а снова навернулись слезы. Куртка была испорчена безвозвратно, теперь ткань лишь мешала их с кровью и размазывала по лицу. "Вот позорище!" – думала Пчелкина, пассивно-агрессивно поглядывая в сторону какой-то парочки, не спешившей наконец свалить в свою квартиру. Ну и слава Богу, есть еще время себя в порядок привести. Юля постаралась вернуть нормальный вид таким красивым и ухоженным с утра волосам, скидывая несколько крашеных красных прядей на глаза, чтобы скрыть зареванное лицо. Наклонилась над гитарой, что-то крайне сосредоточено настраивая струны, будто не замечая переломленного корпуса. Ну просто готовый материал для фельетона советского образца. Назвать как-нибудь поострей и в печать отправить. Девушка даже усмехнулась, правда улыбка вышла слегка кривой, но уже неплохо. Внезапно шаги, на которые она сперва не обращала внимания, отвлеченная своими ироничными мыслями, остановились прямо у нее за спиной. По звонкому стуку каблуков о бетонный пол подъезда было ясно, что это женщина. "Вот и все, картина Ильи Репина «Приплыли»," – пронеслось в голове неудавшейся музыкантши. Она не была уверена, звали ли Репина Ильей, но звучало правдоподобно, так что пускай будет. Такую приятную для ушей тишину разбил вдребезги ее тихий, будто сдерживаемый смех. – Ради бога, простите, – она, судя по звуку, закрывала рот рукой. Смеялась необидно, будто над облажавшимся другом, а не над девчонкой с полным отсутствием мозгов, неимение которых выяснилось за последние несколько часов. – Ситуация абсурдная, не находите? Оле-е-ег! Подойди сюда, от всего сердца прошу. Юля сидела не то, чтобы оскорбленная, но надувшаяся и ссутуленная. Неприятно в такие моменты, знаете ли, быть объектом повышенного внимания к своей персоне. Тем более, если внимание заключается в стебе над тобой. Наконец она обернулась – невежливо было сидеть спиной и игнорировать слова в свою сторону. Установила зрительный контакт с женщиной, но тут же отвела взгляд и стала пристально рассматривать приближающиеся к ним черные то ли берцы, то ли просто высокие ботинки. Вот, вероятно, и пресловутый "Оле-е-ег", которого так забавно подзывала незнакомка. Интересно, он ей парень или муж? Да, именно такие вопросы занимали сейчас мозг Пчелкиной, неспособной выдать что-либо хоть немного умнее. Наверно, муж, с парнем общаются обычно менее фамильярно, да и к тому же они бы точно шли за руку, целуясь каждые пять метров. Наконец и эти шаги замерли, после чего пришлось все же подниматься с пола, морщась от боли в занемевших от долгого сидения в неестественной позе ногах. В лицо Юля так никому и не смотрела, все же слегка стыдясь нелепой ситуации, в которой ее нашли. Одна умная поговорка гласила: "пока раздавали мозги, он в очереди за конфетами стоял", полностью описывая мнение девушки о самой себе в тот момент. Только не за конфетами – сладкое она терпеть не могла, за исключением, как ни странно, ореховых шоколадок, остальные же, включая торты, леденцы и все подобное, вызывали немедленное желание промыть желудок и язык, в идеале с доместосом. А вот за пельменями или бутерами с сыром девушка бы постояла, пусть и жертвуя всеми остальными очередями. – М-да, – он расстроенно цокнул языком, слегка нагибаясь над изломанным инструментом. – Здесь кручением колков не поможешь. Нужно что-то кардинальней. Могу я..? "Оле-е-ег" – не могла Юля теперь мысленно назвать его как-то иначе, слишком притёрлось в памяти это обращение – не дождался хоть сколько-нибудь внятного ответа и осторожно присел "на корты" перед чехлом. Покачал головой, что-то прошептал и проверил глубину трещины, раскачав гриф еще сильней. Первым порывом было предотвратить дальнейшее надругательство, она уже метнулась вниз, чтобы любыми путями забрать у него гитару, но тот лишь вздохнул и махнул рукой в ее сторону, будто говоря "обожди". Такое чувство, что с настолько живым языком жестов и тела он может слова и не использовать, так много эмоций и слов показывать молча сможет не каждый. Юля вот не могла, да и большинство ее знакомых тоже. Мужчина выпрямился настолько неожиданно, что Пчелкина даже отшатнулась, едва не сбив с ног его спутницу. – Вот что я тебе скажу, – он расправил сгорбленные плечи и обхватил одной рукой шею, будто некий ударник с мотивирующих плакатов полувековой давности, гордо взирающий на плод своей упорной работы. – Можно менять все и сразу, тогда не придется мучиться с починкой, а можно склеить. Здесь удачный отлом, должно намертво сцепиться, но с твоим образом жизни долго может не продержаться Под образом жизни он определенно имел в виду частично фиолетовое лицо Пчелиной, особенно ярко блиставшее фонарем под левым глазом, да и расквашенный нос не отставал. Не нужно особой гениальности, чтобы примерно восстановить цепочку событий, предшествовавших встрече, нужно всего лишь не быть идиотом, а новый знакомец таким определенно не страдал. – Думаю, надо клеить, – девушка нахмурила брови, уже продумывая, какую почку ей продавать за новую гитару, если вариант с починкой не сработает. Замкнутый круг выходит: и без денег не пойдешь играть, и без выступлений "лавэ" сверх нормы не появится. – Благодарю за консультацию. Юля стала как можно аккуратней упаковывать инструмент в потрепанный и местами продранный чехол, боясь сделать лишнее движение. Неожиданно, но именно эта встреча привела ее в чувства, так что Пчелкина была искренне благодарна этим людям даже не за помощь по существу дела, а за возможность перекинуться словом с кем-то хоть относительно адекватным. Даже несмотря на то, что за ее появлениями дома, а вернее в снимаемой совместно со знакомым двушке следить было некому, она инстинктивно и привычно стремилась часов до двенадцати попасть домой, а сейчас с электронного экрана часов на левом запястье поблескивало красивое 22:37. Удивительно, как они не разбились при той короткой, но эффективной драке, которую корректней было бы назвать избиением – Юля даже не могла с точностью сказать, успела ли хоть кого-нибудь ощутимо ударить. Толку с этой перцовки, как оказалось, немного, только карманы забивает, а в экстренной ситуации даже не успела вытащить. Девушка приняла четкое решение выкинуть все это к чертям собачьим, как только придет в свою комнату, и таскать с собой шокер. Она едва снова не сплюнула под ноги, но застеснялась окружения и просто сжала кулаки, до боли упираясь ногтями в ладонь. – Я могу попробовать, – тут голос подала женщина, до этого момента стоявшая у стены и с интересом наблюдавшая за их размышлениями. Сейчас у Юли было чуточку больше времени и желания думать, так что она попыталась угадать что-нибудь об этой парочке, надеясь на то, что учеба на журфаке хоть как-то поможет. На вид собеседнице было лет 30, может, чуточку старше, идеально прямая осанка наводила на мысль то ли о спорте, то ли о каких-нибудь внутренних органах. Не офисный планктон, в общем. Из столь интересных мыслей Пчелкину вырвало продолжение фразы. – Должно получиться. Женщина прищурила глаза – Юля так и не смогла распознать их цвет, все перебивал отвратительно мерцающий свет лампочки, находившейся на последней стадии издыхания. Во время этого до жути интеллектуального осмотра инструмента и молчаливых ее переглядок с "Оле-е-егом" Пчелкина с трудом сдерживала зевок. От теплого подъездного воздуха, пахнущего дешевыми сигаретами, сыростью и прочими радостями жизни, клонило в сон, но нужно было еще как-то дожить до возвращения в квартиру. Она и не заметила, как прислонилась к стене, ровно в то же место, где пять минут назад стояла новая знакомая и ненадолго задремала, будто даже и не закрывая глаз. – Марь, не делай мне мозги, занимайся этим со специально обученными людьми, – именно эта фраза вырвала Юлю из кратковременного забытья. Девушка не стала обозначать свое пробуждение, хотелось послушать этот диалог, даже учитывая то, что занимается неприемлемым в нормальном обществе делом, ничего с собой поделать не могла. – У тебя коллеги есть, меня не мучай своим командным голосом. Он у тебя, кстати, ни в какие ворота. Из этой фразы Пчелкина вынесла несколько вещей: что женщину зовут либо Марина, либо Мария, если не брать в расчет редкие имена, и что у них то ли не особо хорошие отношения, то ли наоборот крайне близкие. Из-за таких раздумий она пропустила начало ответной фразы, поэтому пришлось разбирать ее смысл с середины. – ...В гробу видала, в белых тапочках. Как и твои комментарии по поводу моей манеры общения, – Юля ощущала себя ребенком, который подсматривает в замочную скважину, чтобы узнать, в какой ящик прячут шоколадки. Надо было прекращать это нелепое занятие и бежать домой, пока автобус не ушел. – Тебя она всю жизнь устраивала, что ж теперь-то стряслось? Так, они знакомы долго, нужно запомнить. Она не знала, зачем ей эта информация, но вот понадобилась для душевного спокойствия. Девушка открыла глаза, вмиг сморщившись от счета, пусть неяркого, но бывшего по глазам после пятиминутной темноты. Удивительно, но этот недопиленный сон дал ей прийти в себя и перестать клевать носом на каждой паузе в разговоре. Юля выпрямилась и потерла лицо руками, с досадой представляя свой "шикарнейший" внешний вид. Спасибо и на том, что сегодня особо краситься не стала, иначе сидела бы сейчас с размазанной помадой и потекшей тушью, что определенно не способствует повышению самооценки. – Еще раз спасибо, – судя по удивлению, с которым обернулась женщина, про нее совершенно забыли. Интересно, о чем столь интересном они болтали, что упустили наличие в подъезде еще одного человека? – Не за что, – Олег ответил за двоих, стараясь как можно незаметней пихнуть в бок свою спутницу, которая так и стояла с совершенно ошалевшим выражением лица. Юля, сама того не желая, едва не заржала на всю площадку, сама не понимая, едет у нее крыша на фоне нервов, или это действительно смешно, но вовремя закрыла рот рукой и сделала вид, будто зевнула. – Мы ж пока ничего не сделали. – А надо бы, – добавила женщина с пока неизвестным точно именем, задумчиво обхватив пальцами подбородок. Тем временем Юля все думала, чего им, собственно, не идется домой? Чего ради они здесь стоят и пытаются порешать проблемы совершенно незнакомого человека? Загадка, причем не единственная. В голове начинали всплывать выпуски "Следствие вели", а некоторые мысли отчётливо произносились голосом Каневского. Вот сейчас затащат в квартиру да по пакетикам расфасуют в лучших питерских традициях. Вроде подобные размышления были вполне обоснованы, но почему-то с их неожиданной абсурдности снова прорывало на внутренний смех. – Смотри, я могу сейчас попробовать вернуть твой инструмент в нормальное состояние, а могу дать контакты нормального мастера. Я любитель, так что красивого результата не обещаю. Пчелкина отметила для себя тот факт, что на ты перешла и она, последовав примеру "Оле-е-ега". Тьфу ты, вот привязалось еще, и не назовешь по нормальному человека. Юлю, конечно, раздражало обращение, будто с ребенком, но она понимала, что другого отношения на данный момент и не заслуживает. Потащилась на ночь глядя в не самый безопасный район, теперь уютненько расположилась в чужом подъезде и ревет. Определенно нужно восстанавливать подмоченную и в прямом, и в переносном смысле репутацию. – Если у вас есть возможность... – в глазах девушки зажегся огонек надежды. Такое бесстыдное использование чужого альтруизма противоречило всем ее моральным принципам, но мысли о том, что не придется, возможно, отдавать половину накоплений на черный день за починку инструмента или вовсе покупку нового, грела душу. Спустя несколько секунд противоборства духовных ценностей и сухого прагматизма Юля утвердила победу последнего. – Я была бы признательна. Олег в разговор не вступал, задумчиво глядя в мутное окно пролетом выше. Что там можно разглядеть интересного по такой темноте Пчелкина решительно не понимала, а после заметила два проводка, тянущихся к карману кожаной куртки. Ясно все с ним. Чтобы в двадцать первом веке пользоваться доисторическими проводными наушниками, нужно как минимум иметь особый склад ума. Эти мысли напомнили Юле о содержимом собственных карманов, и она тут же сникла – свои-то наверняка выронила, пока пыталась достать бесполезный перцовый баллончик. Сразу же полезла рукой в карман и через несколько секунд успокоилась, нащупав среди кучи полезных и не очень вещей такой родной корпус. Даже жить как-то легче стало. – Тогда... Когда вы сможете? – в этой не очень-то удобной для девушки ситуации язык заплетался, мешая адекватно участвовать в диалоге. Хотя, казалось бы, журналистка, должна уметь с людьми общаться в любых условиях, но учитывая треволнения последних часов и общее смущение ожидания не оправдывались. – Давайте спишемся, когда у вас будет время? Еще раз большое спасибо. Новая знакомая, на которую Юля уже была готова молиться, продиктовала свой номер. Пчелкина думала, что они просто обменяются визитками и уже была готова отточенным движением вынуть из кармана глянцевую бумажку, но не тут-то было. Пришлось спешно менять план действий и вспоминать свой собственный номер. Прочитать по этой самой бумажке недоделанная журналистка не додумалась – тупила она знатно, причем даже неизвестна была причина этого приступа идиотизма. А ведь Юля-то надеялась, что сразу станет крайне социальной и успешной, закончив журфак, но годы шли, а особых навыков пока не прибавлялось. На прощанье женщина дала ей какую-то салфетку, чтобы Пчелкина не светила маргинальным оформлением лица по всей округе, за что та была очень благодарна. Жить с чистым лицом стало намного приятней, хоть на человека снова походила, а не на алкоголичку теть Зину. Уже спустя пару минут, когда Пчелкина практически бежала по улице, на ходу пытаясь удержать полуоторванный ремень от чехла на плече, чуть ли не на всю улицу раздался звонок. Сначала она подумала, что это от Марии Юрьевны – девушка наконец узнала имя-отчество новой знакомой, но из динамика раздался крайне встревоженный голос соседа. Он вежливо поинтересовался, в какой лесополосе ее прикопали и уточнил, готовить ли аспирин. Юля, конечно же, не стерпела таких подозрений и в резких выражениях отправила Димочку куда подальше, причём вместе с аспирином. Сбросила и побежала дальше к остановке, но теперь уже чуть более раздраженно. "Ну вот почему все считают, что если я задержалась, то сразу бухаю? Почему не культурно провожу время, занимаясь общественно-полезным делами?" – думала девушка, высматривая номер подъезжающего автобуса. К счастью, ей повезло, так что Юля сразу же забежала внутрь, по пути едва не сбив прицепленным сзади инструментов пару человек. Мельком извинилась, передала деньги за проезд и с наслаждением надела наушники, заглушая все звуки окружающего мира, осточертевшие до невозможности. На часах было 23:48, когда Пчелкина как можно тише прошмыгнула в свою комнату, увернулась от тычка в бок, любезно сделанного не менее раздраженным, чем она сама час назад, Димой, и упала на так и неубранную с утра кровать. Даже несмотря на ноющий фингал под глазом, который завтра придется замазывать какой-нибудь термоядерной штукатуркой, было в общем-то неплохо. "Интересно, она позвонит или забудет? А склеится? С какой вероятностью я завтра просплю?" – такие вопросы всплывали в сонной голове Юли до тех пор, пока она не вырубилась прямо в куртке и джинсах.