Ты мое солнце (новая версия)

— Ким Тэхен, — раздается голос в телефоне, — вас ожидает машина. Охрана уже у дверей. Будьте любезны, выходите, — мягкий голос зачитывает послание. Тэ отключает телефон, кладёт его в карман брюк и открывает входную дверь. На пороге уже стоит охранник, тот самый, который наставил на Хосока оружие в кафе. Он мило улыбается и протягивает омеге руку. Он делает несколько шагов, захлопывает входную дверь и быстро отбивает ритм каблуками, спускаясь к машине. Как только тишина салона скрывает его от посторонних глаз, омега выдыхает. Машина трогается с места, оставляя позади лишь пыль и недоумевающие взгляды соседей. Ким отворачивается к окну. Множество светофоров, как по приказу, озаряют дорогу зелёным светом. Не мешают машине. Дорога до городского ресторана совсем недолгая, но Тэ с удивлением замечает, что мчится в сторону Инчхона. Неужели Богом организовал встречу там? Тревожное чувство холодом сковывает руки. Тэхен начинает теребить свой подол блузы, как единственное средство успокоения. А вдруг их кто-то увидит и расскажет Чонгуку? Как он потом сможет оправдать свой поступок? Эта мысль сковывает, становится навязчивой и заставляет вжаться в кожаное сиденье. На улице темнеет, солнце играет закатными красками и раскрашивает ярко-оранжевые мазки по пролетающим мимо деревьям. К приезду оно почти сотрёт дневной свет и уступит права владычице ночи. — Вам что-нибудь нужно? — учтивый голос водителя нарушает блаженную тишину и пугает встревоженные мысли омеги. Он смотрит в зеркало заднего вида и пытается понять, что так взволновало его. — Нет, спасибо, — Тэ кладёт озябшие руки на колени, как послушный ребенок. — Потерпите, мы уже подъезжаем, — говорит водитель и улыбается. Череду безмятежных пейзажей сначала сменяют маленькие невзрачные дома, а потом, как грибы, вырастают небоскребы. Они горят афишами и дорогостоящей иллюминацией. Эти здания напоминают железных великанов с горящими глазами. Машина въезжает в плотный поток автомобилей, которые несутся в разные стороны, ослепляют горящими фарами и ускоряют время. Ким почти отвык от этой суеты. Он задыхается от скорости, слепнет от ярких огней и пугается шума гуляющих улиц. Этот черно-белый город только начинает просыпаться. Как быстро он стал не частью всего этого? Как быстро забыл скорость жизни, которая уносила его в водоворот повседневности? Театр, огромный торговый центр, спортивный комплекс — всё пролетает и остается позади. Омега улыбается, вспоминает это неумолимое движение жизни. Машина замедляет ход и выруливает к серебристому небоскребу. Его стеклянные фасады горят, принимают цвет ламп и разноцветных огней вечернего города. Водитель поспешно паркуется, поглядывает на часы и открыто нервничает. Как только машина останавливается, дверь перед ним распахивается, пускает в салон прохладный вечерний ветерок, от которого мурашки по оголенным участкам тела. Омега вдыхает воздух полной грудью, ощущает его тяжесть с примесью железа, бензина и горячего асфальта. Тэ немного медлит, не обращает внимания на протянутую руку. Он выходит неторопливо, опирается на крепкую, украшенную перстнями руку Богома, осматривается. В округе почти нет народа, лишь стена чёрных пятен — телохранителей и одиноко стоящий в дверях швейцар. — Я очень рад тебя видеть, — возвращает внимание к себе Пак. Он делает несколько шагов назад, даёт пространство. Его костюм цвета слоновой кости привлекает к себе внимание. Коричневая рубашка кричит о дерзости и пафосе хозяина. Галстука нет. Две верхние пуговицы нагло расстегнуты и оголяют толстую цепочку из белого золота. Вся фурнитура костюма: пуговицы, запонки изящно сочетаются с цепью и наручными часами из того же металла. Альфа — само изящество. Тэхен смущается, он и не представлял, что его наряд будет так выбиваться из этого лоска. Он вспоминает подаренный костюм и расстраивается своей вспыльчивости. Богом протягивает омеге цветы. Пресловутые розы белыми лепестками падают ему на руки. — С днём рождения! — он разглядывает Тэхена, ждёт, не торопит, даёт возможность привыкнуть к своей персоне. Омега чувствует его взгляд. Он, как живой, пробегает по его телу, оставляет невидимые отпечатки. Ким смущается ещё больше, молчит, не в силах произнести ни слова. Он делает несколько неуверенных шагов, каблуки издают глухой звук, который эхом пролетает по пустой улице. — Пойдём, нас уже ждут, — Богом подставляет локоть и указывает на большую зеркальную дверь. Ким смотрит на своё отражение в зеркале, удивляется такому строгому контрасту. Его черная блузка обтягивает фигуру, как влитая, чуть прикрывая упругие ягодицы. Вырез лодочка подчеркивает тонкие ключицы, и обнажает горловую впадину в которой спокойно притаилась его слеза. Бордовый тонкий пиджак, скрывает оголенные плечи. Четко, просто, но с изюминкой. Богом проводит омегу в здание. Швейцар распахивает двери, впускает в мир пафосной красоты и богатства, который подвластен единицам. Все на одном дыхании. Идеальные линии помещения с золотыми оттенками. Зеленые краски цветов, алый бархат убранства и строгие фигуры администраторов. Холл с множеством любопытных глаз, следящих за парой и отрядом телохранителей. Лифт с длинной скамейкой и швейцаром-мальчишкой. Он выгибает бровь, прячет любопытный взгляд, лукаво улыбается, как будто что-то знает. Наблюдает за строгим альфой, мечтает стать таким же. Глупый. Нажимает кнопку 75 и отходит в угол, продолжает с завистью наблюдать. Длинный коридор с многочисленными светильниками на стенах, картины, ковровая дорожка и распахнутые двери. Ким входит в огромный панорамный зал. Большие окна в пол открывают умопомрачительный вид на город. От одного взгляда в эту даль начинает кружиться голова. Богом провожает омегу к маленькому белоснежному столику посередине окна. Молча, без лишних слов отодвигает уютное кресло с красной подушечкой. — Присаживайся, — просит. — Этот вечер принадлежит только тебе, — нагибается, шепчет на ухо. Тэхен опускается в капкан комфорта. Не обращает внимания ни на официантов, которые смирно стоят у стены неподалеку, ни на охрану, которая закрывает своими спинами вход, ни на пустоту, полумрак и одиночество зала. Он лишь вглядывается в пушистые, как снег, облака. Они пытаются укрыть собой гуляющий город. Пак расстегивает пиджак и присаживается в белое кресло напротив. Милый омега-официант забирает из рук Тэ букет. Его действия быстры и идеально отточены временем и требованием гостей. Он ставит их в вазу на столе, зажигает свечи в прозрачных подсвечниках. Быстро открывает вино, аккуратно разливает его по бокалам и удаляется так же бесшумно, как и появилась. Альфа берет бокал, нежно-кремовая жидкость сталкивается с прозрачными стенками, образуя водоворот. Он поднимает руку выше, призывает Тэ к такому же. — Я надеюсь, тебе тут нравится? — его бархатистый голос заставляет омегу обратить на него внимание. Он улыбается, узкие губы образуют четкую линию, а маленькая родинка приподнимается к уголку глаза. Тэхен улыбается в ответ, возвращает ему улыбку и старается привести свои мысли в порядок. Романтическая атмосфера расслабляет. — Да, спасибо, мне здесь очень нравится, — говорит он, берет бокал и поддается призыву. — Сегодня я пью за тебя, — начинает свой тост Богом. Его голубые глаза блестят, отражают пламя свеч и огней города. Он облизывает пересохшие губы, прикусывает, вспоминает заученные фальшивые фразы. — Я пью за твою улыбку, за сердце, полное тепла, за глаза, вселяющие надежду. Пак делает глоток, наслаждается сладким вкусом. Ким опускает глаза, разглядывает края белоснежной скатерти. Все его слова заставляют замереть. Они током пробивают тело, а его напор страхом оседает в сердце. — Мне очень приятно, — голос дрожит, выдает его переживания и волнение. Тэ припадает к вину, ласкает края бокала губами. Он не знает, как реагировать на столь нежные комплименты от чужого альфы. Тэ смущается, заливается краской, отчего щеки начинают безжалостно гореть. Ему становится невыносимо жарко, омега встает, снимает с себя пиджак и вешает его на спинку кресла. Скользит взглядом по крышам маленьких, еле заметных домов. Богома одолевает желание. Он тайно разглядывает плечи омеги, облизывает взглядом руки и ямочку со слезой на шее. Тэ не замечает такое внимание, он погружается в сумрак вечера, который укрывает город, как будто покрывалом, таинственным и завораживающим. Ким обходит кресло и усаживается на место, то и дело убегает взглядом за горизонт. Альфа делает знак официанту, и тот быстро накрывает на стол. После не длительного ужина и разговора на непринужденные темы на столе появляются любимые лакомства Тэхена — песочные корзиночки с вареньем и фрукты. Пустой разговор немного успокаивает омегу, а вино добавляет легкости в общении. Он отзывается на его шутки и открыто наслаждается вечером. То и дело смотрит в окно, убегает от реальности, наблюдает за плывущими облаками и просыпающимися звездами, за миром грез. — Знаешь, — Богом накрывает ладонью руку омеги, — я долго думал, что тебе подарить, — он опускает голову на плечо, смотрит, изучает заинтересованный взгляд. — Я ведь знаю, что ты не примешь от меня ничего материального. Тогда я решил подарить тебе духовное. Ким ждет в предвкушении чего-то особенного, сказочного. Как бы он ни относилась к Паку, этот вечер, и правда, был целиком для него. Альфа поднимает руку, заставляет Тэ проводить взглядом его движение. Издалека начинает звучать тонкая мелодия. Охрана расступается, и в двери входит мужчина, который играет на саксофоне. Его ведет поток хриплой музыки. Он встает у самого стола и приглашает в печальный мотив, уносящий в воображаемую страну любви и счастья. Мелодия заполняет зал красками нежно-розового цвета. Богом встает, поправляет рубашку, одергивает рукава, тянет восхищенного омегу на себя. — Потанцуем? Уводит его в танец, крутит каруселью звуков и прижимает крепче. Чувствует тепло тела, сладость дыхания, вкушает аромат его рыжих волос. Страсть бьет ключом. Альфа борется с чувством любить или обладать. Как единственной игрушкой, которую хотят все, а будет иметь только он. Мужчина выбирает обладать. Задыхается от этого желания. Звуки саксофона летают по теплому плотному воздуху, обволакивают нотами страсти и потихоньку умирают. Музыка прекращается, а музыкант удаляется из зала. Богом стоит и не отпускает. Как будто фантомная мелодия все еще окружает их. Он прижимает Тэ крепко, не в силах совладать с желанием и приятным представлением о мести, которая так греет его ледяное сердце. Омега понимает, что танец привел их к точке не возврата. Надежда хотя бы на дружбу испаряется с первым взглядом в его звериные глаза. Ким отдергивает руку, шевелит пальцами и отходит к столу. — Тэхен-и, — Богом поворачивает его лицом к себе. Проходит пальцами по плечу, спускается к локтю. Пододвигается ближе, вжимает его в спинку кресла и громко сглатывает накопившийся яд. Тэ в оцепенении молчит, его кожа расходится, трескается от каждого чужого прикосновения. — Богом, ты совершаешь ошибку. Не надо все портить, — Тэхен дрожит, опирается руками на спинку кресла. Уводит взгляд, боится увидеть его пылающие похотью глаза. — Я давно хотел тебе сказать… — Богом, — перебивает омега, не может терпеть его напор. — Не перебивай, выслушай, — он обнимает Тэ за талию, чуть-чуть, чтобы совсем не спугнуть. С трудом держит дистанцию. Мысли пробегают, рисуют в воображении, как он скидывает все со стола, опрокидывает его стройное тело и наслаждается видом на фоне фонарей засыпающего города в панорамном окне. Нет, тормозит он свою жажду. — Тэ, с первой нашей встречи ты очаровал меня. Ты открыл для меня новое чувство, которое я раньше не испытывал. Я был пуст, а ты наполнил мое сердце теплом, — с каждым вздохом все ближе, с каждым словом сам верит. — Я знаю, ты ангел, который спасёт мою душу, — дергает за самые добрые струны. — Я прошу тебя, будь со мной. Спаси мою душу. Каждое слово, как плеть, бьет омегу наотмашь. Пак и сам уже запутался в своих желаниях. Чувства путаются, превращаются в полную кашу. Жажда мести сталкивается с теплом, начинает войну за свое первое место. Его слова заставляют Кима дергаться и вжиматься в спинку кресла еще сильнее, сливаться с ним в единое целое. Альфа делает выпад, не ждет ответа, идет на опережение. Целует больно, мокро, обидно. Разрывает душу и все мыслимые грани. Тэхен отталкивает, бьет по щеке так сильно, как может, вкладывает в удар всю свою злость и смущение. Мужчина отшатывается, прижимает ладонь к горящему отпечатку, успевает дать сигнал охране не подходить. — Я тебе уже говорил, мы не можем быть вместе, — кричит напуганный Тэ, вытирает губы ладонью, пытается стереть незаконный поцелуй и вкус пижмы. — Но почему? — рычит альфа и сокращает их расстояние. Вены на руках набухают, кровь с бешеной скоростью гонит адреналин. Он хватает уже больно, пытается прижать, не упустить такую долгожданную игрушку, которая посмела отказать. Тэхен вырывается, его волосы неприятно хлещут по щекам, наказывают за излишнюю самоуверенность и детскую глупость. В горле комок от страха и нарастающей паники. — Потому что люблю, — не договаривает. — Что? — не слышит Богом. Ещё раз делает попытку поцеловать, впивается в губы, наслаждается их мягкостью, вкушает свою дозу удовольствия. — Я дам тебе все, что ты только захочешь! Что может дать Чонгук, чего нет у меня? Деньги, роскошную жизнь? Он в бешенстве отступает от напуганного омеги, замечает серебристые дорожки на его щеках. С силой бьет по столу, отшвыривает кресло. Чувства вырываются вместе с криком. Он не может и здесь уступить Чону, не потерпит отказа. Тэ вскрикивает, приподнимается на цыпочки, выпрямляется в струну. Никто не вмешивается, никто не спешит на помощь, отчего становится еще страшнее. Богом опирается на стол, успокаивает свое рваное дыхание. Понимает, что натворил глупостей. Сразу выпрямляется и идет к дрожащему, белому, как полотно, омеге. Тэхен замирает отворачивает голову от его прикосновений. Мужчина вытирает большим пальцем его слезу. — Прости, я не хотел тебя напугать. Я просто… Прости, — делает шаг вперед. Тэхен приподнимает гордо подбородок и делает шаг назад. Он прижимает руки к груди, мысленно возводит стену и молит о помощи Всевышнего. — Прошу, прости, — как сумасшедший повторяет альфа. — Не говори нет, подумай. Я не такой, я просто… — роняет в никуда слова мужчина, пытаясь выразить свое сожаление. — Просто подумай. Я буду ждать твоего ответа. — Нет, — дрожащим голосом ставит крест на желаниях мужчины. — Я не буду с тобой. Да, ты можешь дать мне все, я согласен с этим, но только я не смогу дать тебе самое важное — любовь. Я люблю Чонгука, — эти слова так просто слетают с его опухших губ, как будто он знал это всегда, только никак не решался озвучить. Они такие приятные на вкус, что ему хочется повторять их снова и снова, осознать их сладость. — Я его люблю, — тянет каждое слово. — А сейчас, я так понимаю, вечер окончен? Прошу отвези меня домой. Богом опускает голову в знак согласия. Молча кивает охране, забирает свои и вещи Тэ, предлагает омеге руку. Ким смиряет его взглядом, убивает и не обращает внимания на любезность, больше она ни к чему. Омега собирается с последними силами и выходит из ресторана. Дорога домой превращается в сущую пытку. Альфа сидит вполоборота и смотрит на проносящиеся мимо автомобили. Ищет оправдания, думает, как загладить вину, как взять то, что очень хочется. Он не смотрит на омегу. Один взгляд в его сторону — маленькая смерть. Ким растворяется в кресле, готовый в любую секунду бежать. Гнетущее молчание нарушает лишь шуршание шин по неровной дороге, да гул мотора, который ласкает слух. А воздух между ними тяжелый, плотный, жгучий. — Босс, мы на месте, — машина тормозит прямо у подъезда, нарушая все правила. Тэхен поспешно вылезает, не дожидается, когда ему откроют дверь. Богом следит за ним. Останавливается в дверях, перехватывает за руку, тянет к себе. — Прости, я дурак, но я безумно тебя… — делает еще одну попытку помириться. Звезды здесь крупнее, чем в большом городе, они булыжниками падают на грудь мужчине, сдавливая легкие. — Не говори таких слов, не надо. Я тебе уже все сказал, и, надеюсь, мы поняли друг друга, — собирает последние мысли Тэ и входит в подъезд. — Я все равно докажу, что он тебя обманывает, — слышит парень отголоски чужого крика. В квартире пусто. Тишина заползает мокрыми мурашками, начинает раздражать. Тэ заходит в комнату, подходит к цветам, опускается на колени и тихо только губами повторяет осознанные сегодня слова. «Я тебя люблю», — подхватывает тишина. Отвечает: «А вдруг уже поздно?» Омега заходится слезами, которые так долго просились на волю.

***

— Господин Намджун, он дома, — голос в трубке очень встревоженный. — Что опять произошло? Я же чувствую. Говори, — приказывает Джун и просит бармена налить еще. В VIP-зале накурено и малолюдно. Приглушенный свет успокаивает нервы. Мягкие отголоски музыки приятно ласкают слух. Альфа водит своей любимой игрушкой по деревянной столешнице бара. Оставляет крупные рваные следы. Проецирует свои раны. Нож с легкостью проходит по покрытию, сверкает в холодном свете бара. — Господин Намджун, может, не надо? — бармен смотрит на уродливые прорези, думает об убытке. Ким приподнимает на него опьяненный взгляд, видит испуг на лице милого молодого бармена. — Новенький? — сквозь улыбку приподнимает бровь и придерживает плечом телефон, вслушивается в долгое молчание в трубку. Он достает оранжевые бумажки, наслаждается их шуршанием и протягивает их милой мордашке, лаская взглядом ровные молодые черты напуганного лица. — Бери, хозяин в курсе, и все починит, — он многозначительно кивает на грубые парезы. — Это тебе за нервы. Бармен испуганно тянет руку, забирает такие большие чаевые и подталкивает к гостю очередную стопку. Джун делает глубокий глоток, допивает и просит повторить. Вдалеке замечает интерес, направленный в его сторону. Переводит взгляд на милого омегу, который так и сверлит его взглядом. Подзывает к себе, сажает на колени и утыкается носом в шею. Понимает, что это не то, что альфа хочет, но все же лучше, чем одиночество. — Ну же, не молчи, — возвращается он к телефонному разговору. Голос пьяный, невнятный. — Господин Намджун, в ресторане произошло небольшое происшествие. — Что еще? Омега виноградом подавился? — язвит Джун, поглаживает гладкие бедра шлюхи. — Нет, Пак Богом к нему приставал, — голос трясется, знает, что навлечет на себя гнев. — Ну, и что? — как-то равнодушно. — Он ему отказал. Мы не могли вмешаться, весь зал был под охраной. — Убейте омегу, — приказывает Ким. Прикрывает глаза от удовольствия, когда чужой поцелуй касается его виска. — Что? Я не ослышался? — голос охранника переходит на шепот. — Забей, я пошутил, — улыбается парень и устраивает омегу поудобнее. Пьет еще одну стопку. — Ни дня, чтобы этот Тэхен не влип в историю. Вот хочется Чонгуку с ним возиться. Мазохист проклятый, — с обидой рычит альфа. — Чтобы ни капли информации не просочилось в прессу. Понял? Не мне тебя учить. — Будет сделано, босс, — успокаивается охранник, радуется, что хозяин в таком настроении. Намджун кладет свой телефон на барную стойку, забирает нож и нежно укладывает его в карман своей любимой куртки. — Ну что, милый, залечишь мои душевные раны? — обращается он к омеге, который тщательно трется о его бедра. Прижимает парня к себе, гладит такое податливое тело, впивается в губы, закрывает глаза и вспоминает насыщенный запах кофе, который начинает сводить с ума.