Ты мое солнце (новая версия)

— Ты где был? — Тэхен смотрит на подошедшего Юнги. Замечает тревогу в его глазах, видит, что настроение альфы совсем изменилось, но не придаёт этому значения. — Если бы не Айк, — он салютует бутылкой пива в сторону нового знакомого, — мне было бы очень скучно, а он угостил пивком. Глаза Тэ блестят. Янтарь хмельного напитка проникает в кровь, распространяется по телу и придает блеск его глазам. Слова становятся длинными и невнятными. — Какая по счёту? — изумляется Мин изрядно запьяневшему другу. Собирает себя, заставляет назойливые мысли провалиться в черную пропасть у себя в голове. Он сурово косится на Айка, который посмеивается и пьёт пиво в сторонке. Один лишь взгляд в блестящие глаза омеги заставляет сердце сжаться и напомнить о предательстве. — Четвёртая, — громко икает Тэ. — Тебя долго не было, — он делает обиженный вид и театрально надувает губы, как маленький ребёнок. — Прости, — Юнги забирает у омеги недопитую бутылку и делает несколько больших глотков. Алкоголь обжигает разбитые губы, но позволяет остудить мозг. Пузырьки сразу ударяют парня по вискам. Тревога отступает. — Я не думал, что так задержусь. У меня решались кое-какие дела, — он поглядывает на Айка, который что-то читает в телефоне, а потом показывает парню поднятый большой палец вверх и скрывается в толпе. — Теперь мы можем уехать, — возвращает своё внимание к Тэхену. — Нет, — пищит омега, тянется за почти пустой бутылкой в руках Юнги, хочет вернуть свое. Парень озорно прячет руку за спину, заставляет Тэ сделать шаг и врезаться в его широкую грудь. Он одной рукой прижимает хмельное тело. Омега не отстраняется, чувствует тепло разгоряченных мышц. Тепло, вот что сейчас не хватает его покрытой коркой льда душе. — Я не хочу уезжать домой. Я так долго сидел один, что мог бы превратиться в камень, — омега поднимает голову и смотрит с жалостью. Умоляющий взгляд проникает так глубоко в сердце, что оно больно ёкает. — А кто тебе сказал, что мы едем домой? Наша ночь ещё только начинается, — улыбается парень, как можно сильнее тянет больные губы, отчего они снова трескаются и выпускают рубиновую бусинку крови, Юнги слизывает этот цвет. Он берёт Тэхена за руку, забирает куртку и выходит на улицу. Сейчас он не хочет думать о проблемах, сейчас он хочет забыть запах хвои и дерева, хочет окунуться с головой в свободу и скорость. Парень тянет за собой омегу, к которой ещё не знает, что чувствует, он понимает, что это первый раз, когда желание отдавать гораздо сильнее, чем брать. Тэхен садится на мотоцикл и прислоняется щекой к гладкой прохладной коже куртки. Потертая ткань щекочет и оставляет свой розовый отпечаток. — Куда мы едем? — чуть слышно, так просто для информации. Тэ всё равно куда, главное, лишь бы ещё одну ночь не быть одному. Пусть дыру в его сердце может заполнить, излечить только тот, кто находится на другом конце мира, но так хочется прикрыть её хотя бы огромным пластырем или наспех зашить грубыми нитками. Хочется, чтобы было не так больно, хочется, чтобы кто-то помог ему хоть на секундочку почувствовать себя снова живым. Мотоцикл мчится по обнаженной трассе, разбивает единичные капли приближающегося дождя. Они, подобно гирям, падают с неба и разбиваются о железный корпус стальной мощи, разлетаются мокрыми искрами. Шлем на голове Тэ не позволяет ветру играть волосами, бить по щекам и глазам, но он с легкостью пробирается под кожу, оставляет жгучие и щиплющие отметины. Омега смотрит по сторонам, прямые ряды чёрных крон деревьев устрашающе стоят по обе стороны дороги. Провожают покачиванием веток. Черное небо опускается ниже и начинает плакать крупными прохладными слезами. Запах пересохшего асфальта въедается в одежду. Место совсем незнакомое, но Тэ не страшно. Алкоголь притупляет это чувство, хотя и Юнги он почему-то доверяет сполна. Мотоцикл резко тормозит у самой кромки воды, когда небо разверзается ливнем. Тэхен снимает шлем и в эту же секунду становится весь мокрый. Тонкая блузка прилипает и делается противной, джинсы тяжёлой тканью тянут вниз, ноги промокают, а волосы безжизненно свисают вдоль шеи. Омега начинает кричать, перекрикивает раскаты грома. Дождливая рябь пробегает по ровной глади воды и нарушает её одиночество. Трава пригибается от порывов ветра. Ночное небо горит яркими переливами молний и озаряет лишь маленькие участки своим светом. Мин кидает мотоцикл на землю, хватает Тэ за локоть. — Бежим быстрее, — командует он и тянет омегу вдоль реки. Ночь сглаживает все очертания. Они бегут по берегу, не разбирая дороги. Под ногами уже мерзко хлюпает и неприятно оседает в ботинках. — Вон там какой-то сарай, — кричит альфа, берёт Тэ на руки и через минуту толкает деревянную дверь ногой, вносит мокрого омегу внутрь. Всё, прибежали. Он ставит Тэхена на ноги, стряхивает влагу с волос, как пёс. — Ты весь мокрый, — Мин ощупывает руками одежду омеги, немного выжимает подол тонкой блузки. — Здорово стихия разгулялась, — Тэхен выжимает свои волосы. — А мы вообще где? — он пытается разглядеть во мраке помещения хоть что-то. Его глаза постепенно привыкают к темноте. Очертания предметов становятся чётче. Теперь ему видны ящики на полу, уложенные стопками разной высоты. Окно заколочено досками, и небольшая лодка, накрытая плотной тканью. — Где мы? А вдруг сюда нельзя? — зубы омеги стучат и голос звучит с дрожью, он обхватывает себя руками в попытке унять эту дрожь. — Я так понимаю, — осматривается Юнги, — мы в каком-то сарае, но это ничего. Переждем дождь и поедем домой. — Давай снимай блузку, а я поищу чем бы укрыться. -Ты что, смеёшься? Я не буду раздеваться, — категорически утверждает омега и ещё сильнее сжимает себя руками. — Уйми свои фантазии, — смеётся Юнги. — Я не буду на тебя смотреть, а уж тем более приставать. А если тебя не согреть, ты можешь заболеть. А из меня плохая сиделка, — альфа отворачивается и ищет в кармане кожанки зажигалку. Один щелчок и маленький клочок сарая освещает яркое пламя. — А как же ты? — омега покорно снимает блузку, выжимает ткань и кладёт на ящик. Гладит себя руками, старается растереть замерзшую кожу. — Я здоровый. Мне холод нипочём, — улыбается Мин, освещает разные уголки сарая. От огонька по лицу парня бегут причудливые тени, оживают на стенках страшными сказками. — Вот, иди сюда, — он снимает плотную ткань с лодки, помогает омеге залезть. Мин снимает с себя куртку, откидывает в сторону, стягивает футболку и отдает ее Тэхену. — Надевай, она почти сухая. Всё лучше, чем твоя тряпка, — он передаёт одежду другу. — Нет не буду. А как же ты? — возмущается он. — Я же сказал, со мной всё будет хорошо, — он отбирает футболку и с силой натягивает ткань на него. Тэ сразу становятся теплее, он садится на скамейку. Юнги бережно накрывает его плечи плотной тканью, а сам стоит рядом, играет грудой мышц и радуется, что в темноте не видно его гусиной кожи. — Всё, грейся, — приказывает он. Ким кутается в ткань, которая начинает царапать нежную кожу. Шум дождя заглушает почти все звуки. Он еще плотнее вжимается в ткань. Волосы мокрыми прядями липнут к шее. Омега наблюдает за Мином. Парень большими шагами мерит маленькое пространство, хлопает себя руками, чуть подпрыгивает. Во мраке ночи Тэ видит лишь его силуэт. — Не ходи там. Ты замерзнешь еще больше, — омега замолкает на секунду, решает. — Иди сюда, — он открывает полы ткани, — вместе будет теплее. Юнги немного ждёт, не решается принять предложение. Ему обидно, что в эту секунду он не может видеть выражение глаз Тэхена. Делает пару шагов. — Ну же, я опять замерзаю, — угрожает он. Мин перелезает борт лодки и садится рядом. — Давай ближе, на тебя так ткани не хватит, — командует Тэ и сползает на дно лодки, вытягивает ноги. — Тут будет удобнее. Ким чувствует плотно прижимающееся к нему чужое тело. Юнги накидывает ткань себе на плечи и кутается в шершавый клочок, делится своим теплом с омегой. Капли дождя барабанят по крыше, отбивают красивый ритм, разбиваются и с шелестом сползают по стенам сарая. Ветер подпевает свою песню, пробирается в щели и хозяйничает в полупустом помещении. — Знаешь, — нарушает тишину Тэхен. — Мы тут сидим вместе под одной тряпкой, — смеётся он и посматривает на соседа, — а я ведь о тебе ничего не знаю. Может, ты убийца, — омега толкает парня в плечо и поднимает губы в улыбке. — Я бы тоже о тебе ничего не знал, если бы не твой друг-болтун, — парирует Юнги и толкает его в ответ. — Ты тоже не отличаешься дружелюбием. Свет молний озаряет сарай и огоньки отражаются у него в глазах, как вспышки фейерверков. Жар прижатого так близко тела, яркие раскаты грома опьяняют сознание — идеальная обстановка. Альфа нагибается ближе, совсем не понимает, что делает. Чуть-чуть. Ветер доносит до омеги нотки так знакомого запаха кофе. Откуда этот аромат? Тэ резко отворачивает голову. — Расскажи мне о себе, — тихо-тихо, а сам принюхивается, втягивает, боится упустить отрезвляющий запах. — А что мне рассказывать? — тоже отворачивается Мин. Он смотрит в темноту, вспоминает прошлое и начинает говорить. — Студент, такой же, как и ты. Занимаюсь спортом, чемпион школы по каратэ, — Альфа сгибает руку и напрягает бицепс, как бы доказывая свою силу. — Ничего особенного. — Теперь-то мне понятно, почему такая страсть к боям, — омега начинает ёрзать под тканью, становится жарко. — Нет, это не страсть. Ты ошибаешься, — он пожимает плечами, морщится, вспоминая о больной губе. — Это всего лишь способ хорошо заработать. — Бить друг другу морды? Да ты этого парня чуть не убил. И сам пострадал, — омега достаёт руку и аккуратно проводит пальцами по распухшей скуле. — Болит? Юнги опять переводит взгляд на друга. Ему до жути интересно, сколько всего скрывается в его изумительной голове. Он просто поражает своей наивностью и чистотой поступков. Сколько доброты и внимания омега может подарить совершенно незнакомому человеку? — Это просто шоу, на котором каждый получает своё, — с болью в голосе. — Каждый мой удар, крик, действия на ринге имеет свою цену. Чем ярче спектакль, тем дороже. Альфа не отводит взгляд от чужого лица, разглядывает яркие блики на щеках от редких вспышек молнии. — А если бы ты его убил? Что тогда? — не успокаивается Тэ. — Тогда бы я сел, но прежде разбогател, — смеётся альфа. Он смотрит и ощущает испуг в блестящих глазах напротив. — Дурак, — возмущается Тэ и опять толкает парня. — Зачем тебе всё это? Рано или поздно, но тебя покалечат. Юнги чувствует, как в больных мышцах начинает зарождаться приятная слабость. Он совсем еще ребенок, который привык заботиться о себе сам, сейчас получает крохотную крупицу заботы. Она, как змея, заползает в сердце, кусает, оставляет след. Путает правильные чувства. Любовь с дружбой и сочувствием. — Мне нужны деньги, — честно признается, нет смысла ему врать, — у меня долги. Не смотри на меня так, — Мин резко отворачивает голову, его щёки начинают пылать. Он представляет укоризненный взгляд омеги и сжимается, как от удара. — Я очень неразборчив в своих поступках, за которые надо платить, — заканчивает он почти на выдохе. Пусть теперь думает, что хочет. — Ты вроде бы без крутой тачки. Живешь на съемной квартире, — удивляется Тэхен. — Ешь одни полуфабрикаты. Так куда, если не секрет, идут деньги? — он осекается, когда чувствует, как друг опять напрягается. — Прости не стоило тебя об этом спрашивать. Это не моё дело. Юнги молчит, считает раскаты грома. Насколько он может быть с омегой честен? Стоит ли ему знать так много? Не отпугнет ли Тэ вся эта правда? — Во-первых, мой факультет платный, — начинает загибать пальцы Мин после длительного молчания. — Во-вторых, я помогаю учиться своему младшему братишке. В-третьих, лекарство отца очень дорого стоит, — он медлит. — В-четвертых, я игрок, — выдыхает он тёплую струйку пара. — Игрок? Ты играешь на деньги? Вот почему ты говорил, что в вашем казино проигрывают много денег, — Тэ от изумления даже ткань с себя скидывает. — Это жуткая карусель, — не смотрит в глаза альфа, боится обвинений, — если хоть раз прокатишься, то уже не слезешь, — Мин смотрит в пустоту ждёт реакции, но даже его голос звучит мирно, не осуждает, за что он ему благодарен. Парень подбирает ткань, ласково опускает омеги на плечи, задерживает взгляд на шее. Все его нутро кричит: «Возьми, как всегда брал». Глупое тело не понимает отказа. Он не привык к такому. Юнги с силой щипает себя за ляжку так, чтобы Тэхен не заметил, морщится от боли, выдыхает, но успокаивает плоть. — Мне очень жаль, что тебе приходится так зарабатывать, — Тэ берёт его руку в ладони, трёт разбитые костяшки, играет с огнем. Альфа только не рычит, закрывает глаза. Ночь скрывает его мучения. — Я больше ничего не умею. Мой природный талант — махать кулаками и ногами, — он из последних сил пытается говорить спокойно. Прижимает колени к его ноге. В животе что-то сводит, отдает в колени и заставляет поджимать пальцы ног. У Юнги срывает крышу от уровня тепла и близости к такому наивному созданию. Это незнакомое для него чувство сводит с ума. — Расскажи мне про семью, про братика. Сколько ему? А отец? Что с ним? А папа? — сыплет вопросами Тэ, жмётся плотнее. Его голос сливается с шелестом листвы за стеной. — Знаешь, у меня папа тоже болеет. Но Чонгук достал ему лекарства. Может, и твоему отцу поможет, — он замолкает. Воспоминания о Чонгуке опять тревожат сердце. Наспех зашитая рана начинает расползаться. Тэ поджимает губы, пытается удержать рвущиеся нитки. — Он тебе звонил? — цепляется за такое нужное для него имя. Как раз такой удачный момент. Алкоголь язык хорошо развязывает. — Нет, — с обидой в голосе. — А ты? Может, стоит позвонить самому? Если ты скучаешь, почему бы не сделать первый шаг, — расспрашивать о другом мужчине совсем неприятно. Слова сразу наполняются металлом. — Ты что, устал от такой легкой жизни рядом с богатым альфой? Устал купаться в роскоши? — немного язвит Юнги, не понимает своей обиды. — Нет. Всё очень сложно, — вдыхает громко с какой-то жалостью. — Я сам попросил время подумать и не трогать меня, — голос Тэхена дорожит, выдаёт его переживания. — И он так просто тебя отпустил? — хмыкает альфа. — Вот я бы не смог. Феликс упоминал о другом омеге, — продолжает давить Мин. — Он уехал к нему? — разговор неприятный, но очень нужный. — Я точно не знаю, — пожимает плечами, отчего непослушная ткань опять начинает спадать. — Всё, что я знаю от него лично, это то, что он его первая любовь и бизнес-партнёр, — при упоминании о другом сердце Тэ начинает бунт, оно бьется так, что может с лёгкостью заглушить раскаты грома. Ревность съедает изнутри, как червь. — Давай не будем об этом. — Хорошо, а чем он занимается? — ну же, хоть ещё что-то. — Что делает в Америке? — Прости, но я не хочу сейчас о нём говорить. Мне слишком больно, — он прижимает руки к груди. Рассказать о Чонгуке — будто поделиться самым сокровенным. Тэхену очень не хочется его делить ни с кем. Он запирает своего альфу в своём сердце, оставляет там и будет вспоминать, наслаждаться сам, один, без посторонних. -Ты так и не рассказал о брате, — переводит разговор Тэ. — Так сколько ему? Юнги поворачивается к омеге, не в силах сдержаться. Он чуть наклоняется, поправляет ткань, задевает участок оголенного тела. Нависает, сталкивается глазами, тянет губы. В миллиметре застывает. Тело орет, требует разрядки. — Не надо, не порть всё, — нежно говорит Тэхен, чуть прикасаясь к его губам. — Я только нашел друга, которому можно довериться. Не забирай у меня его, — с мольбой в глазах. Юнги отворачивает голову, как от пощёчины. Громкое слово друг ударяет больнее, чем кулак соперника. — Прости я немного не… — Ничего, всё нормально. Я понимаю, — опускает свою голову ему на грудь и мирно зевает. Шум от дождя расслабляет и давит на уставшие веки. — Моего брата зовут Хо. Ему 16 лет. Папа бросил нас, когда ему было всего восемь, — начинает рассказ Юнги. Ночь уносит его голос, и Тэхен засыпает. Засыпает и сам альфа, крепко обняв первого друга.

***

— Господин Намджун, он дома, — голос в телефоне еле звучит. — С ним все нормально? Джун ходит по кабинету загнанным зверем. Круги под глазами выдают его усталость. Всю ночь он не спал в поисках этого омеги. Как только Чонгук вообще терпит его безрассудные выходки? Альфа потирает онемевшую от долгого сидения шею. Мышцы устали от постоянного напряжения. — Доложи, что все же случилось? Мне сейчас стоит переживать еще больше? — тревожно намекает, но впрямую не спрашивает. — Как я уже и докладывал, на подпольных боях с ним все было хорошо, — голос хрипит и проглатывает окончания. — В такой толпе мне не составило труда быть к нему как можно ближе. Омега совсем неуклюжий, я его один раз поймал, а то бы вообще нос разбил, — голос охранника становится тише и спокойнее. — Потом он выпил с каким-то парнем и, скажу вам, немало выпил. По моим наблюдениям это был один из друзей паренька, — мужчина замолкает, собираясь с силами. В трубке слышится лишь пронзительный вздох. — А потом омега уехал с этим Юнги. Пока я заводился, они скрылись, — охранник понижает голос и ждет взрывной реакции, чувствует свою вину. — Ну, а дальше, как приказывали. Поднял ваших личных ребят, задействовал камеры видеонаблюдения на дорогах. Намджун слушает затянувшийся доклад. Молчит, не перебивает. Все это он слышит уже не в первый раз. Его бойцы доложили об Тэхене первыми. Он прислоняется к холодному стеклу. Замораживает нервные окончания и глубоко затягивается. Сигарета шкворчит, шипит и немного потрескивает. Запах табака туманит тяжелую голову. Ким выдыхает облако дыма на окно, оно бьется о прозрачную гладь и растекается во все стороны, оставляя еле заметный след. — Нашли мы его через сорок минут в доме рыбака, — продолжает рассказ голос. — Войти не решились, — явно смущается, — так как шума или борьбы не было слышно, — говорит четко, выговаривает каждое слово. — Утром я под видом таксиста привез омегу домой. С виду все с ним хорошо, на расспросы отвечал односложно. Намджун тушит очередной окурок в уже переполненной пепельнице. Едкий запах табака окутал весь кабинет и въелся в предметы и одежду. — А что мальчишка? — наконец-то нервно спрашивает, а сам смотрит на заплаканные улицы города. — Он переговорил с кем-то по телефону и уехал следом через пару минут. Ребята проконтролировали. Дома так и не появился пока, — протороторил телохранитель. — Ты понимаешь, что Господин Чонгук нам всем бошки за него оторвет! — орет в трубку альфа, делая акцент на слове всем. Он наконец-то дает волю своей разгулявшейся нервной системе. — Простите, босс, впредь я буду бдительней. — Этот Юнги на мотоцикле, вот и ты смени транспорт, а то пока жопу свою посадишь… Иначе пойдешь у меня школу охранять, — всерьез угрожает Джун. Он отворачивается от окна, пейзаж надоел за несколько часов и засовывает руки в карманы брюк. — Как скажете, — с дрожью в голосе. Ведь знает, что, и правда, запихнет в школу и не поморщится. — Будут еще какие-то распоряжения? — Ребят отпусти и предупреди, чтобы не гу — гу. Возьми одного посмышлёнее и пусти за парнем присматривать, не нравится он мне, — говорит Намджун и отключает телефон.

***

— Как такое возможно? — орет в трубку Феликс. — Я честно не понимаю, почему они на тебя так липнут, прям как мухи, — с завистью возмущается друг. — Ты на что намекаешь? — смеется Тэ, смотрит на свое отражение в зеркале. Громкая связь заполняет пространство в ванной и потерянным эхом отскакивает от кафеля. Омега расчесывает мокрые волосы, дует розовые щеки и улыбается своему отражению. — Ну, что замолчал? Ким чувствует себя превосходно, несмотря даже на то, что уже две ночи спит в квартире один и каждый раз вспоминает про ночь в старой лодке под грубой ветошью. Сегодня глаза совсем ожили, а сердце пытается биться. Юнги, и правда, помог выбраться из серой линии повседневности. Его аура поглотила омегу и зарядила чистой энергией. — А что тут говорить-то? Один за порог, а ты в сарай. У вас точно ничего не было? Или ты мне не договариваешь? — шипит Феликс, чувствует в задорном смехе подвох. Как-то очень быстро все поменялось. — Точно! Ты вообще какого обо мне мнения? — удивляется Тэ, берет телефон и идет на кухню. Утро в самом разгаре и кофе уже остыл. — Ты не понимаешь, я волнуюсь, — уже серьезно продолжает он. — Юнги уже две ночи нет, — откусывает пирожок омега. Яркие лучи утреннего солнца освещают маленькую кухню. — Значит, что-то все-таки было, — тревожно произносит друг, хмыкает в трубку, как разъяренный ежик. — Да не было ничего, — омега злится и чуть не давится мягким тестом. — Я утром уехал на такси, а он так и не появился. Может, уже в полицию надо звонить? — А чо не в морг? — продолжает нагнетать Ли. — Успокойся, наверное, домой поехал к отцу, а зарядка на телефоне села или просто не хочет с тобой пока разговаривать. Не бери в голову. Обиделся на то, что ничего не было, — подтрунивает Феликс. — Давай лучше про день рождения поговорим. У нас все в силе? Тэ бездумно ковыряет вилкой начинку пирожка и делает глоток холодного кофе. Не обращает на колкости друга внимания. Юнги просто не мог так поступить, а зародившееся в душе чувство тревоги начинает все больше разрастаться. Его мокрые волосы неприятно свисают и падают на лоб при каждом взмахе головы. — Да, все в силе. Только, может, не будем тянуть до выходных? Приезжайте с Хосоком в среду. Я так по вам соскучился, — с горечью вздыхает Тэ. — Нет, тигренок, не могу. Ты же знаешь, после того случая Хо мотают везде, как собачонку по разным делам. Этот Намджун просто зверь неугомонный. Не думал, что это скажу, но уж быстрее бы твой возвращался, что ли. — Прости меня за ту историю, если бы я знал, что на Хосока это тоже отразится… — Успокойся, все нормально. Просто он же лучший, — смеется друг, и его смех пролетает по пустой кухне. — Так что в выходные в баре. Я устраиваю тебе очень культурную программу. — Ох, не перестарайся, а то все плохо закончится, впрочем, как и всегда. — Не утрируй, все будет ОК, — веселится Ли. — Может, хоть скажешь, что задумал и к чему мне готовиться? — тревожится омега такому запалу друга. — В субботу все узнаешь, — таинственно хихикает Ли. — Какие планы на сегодня? — Схожу к папе, а то все его вкусняшки съели, — облизывается Тэ и назло другу громко чавкает. — Не дразни, я тоже по пирожкам соскучился, — притворно хнычет Феликс. — Все, вредина, я пошел на шопинг, а то не могу же я на твой праздник прийти не нарядный. Все. Целую крепко — твоя репка! — и вешает трубку. Ким убирает со стола, одевается, сушит волосы. Через час захлопывает за собой дверь и снова слышит короткие гудки в трубке. Юнги не отвечает.