Ты мое солнце (новая версия)

Чонгук очнулся от воспоминаний уже в своем номере гостиницы, этажом ниже пентхауса Джина. Они так ярко его поглотили, как будто это было вчера, а не восемь лет назад. Он их прячет далеко в сердце и старается без нужды не трогать. Только Намджун знает эту темную сторону друга, но никогда ни словом, ни делом не возвращает их в то прошлое. Чон сидит в гостиной номера и пялится на стены. Интерьер не изменился за долгие годы. Как будто их и не было. Тут, и правда, все это время никто не жил. Этот номер ждал своего хозяина. Мужчина размышляет о поездке. Облокачивается на руки, упирается локтями в коленки. Зачем омега встретил? Почему через столько лет его глаза все так же погружают альфу в голубую бездну? Накрывают одеялом тех чувств, от которых он так старательно бежит все эти годы. Говорят, время лечит. Врут. Он не хочет признаваться, но Сокджин до сих пор, как и обещал ему, не отпускает. Только Тэхен смог все изменить, но и его теперь рядом нет. Чонгук опять перестает жить, с того самого дня, как за любимым закрылась дверь. Мужчина встает и подходит к бару. Потребность в алкоголе за последнее время перерастает в зависимость. Он совсем не удивляется, когда видит бутылки его любимого коньяка и виски. Сокджин все предусмотрел. Чон дергается, что-то вспоминает, оглядывается по сторонам, ищет. Его глаза сужаются, губы превращаются в строгую линию. Альфа подбегает к комоду, рывком открывает верхний ящик. Достает такой когда-то любимый холщовый мешочек. Неуклюжими от волнениями пальцами открывает не податливую ткань и достает зеркало в золотой оправе. Его ценность на месте, как долгий привет из прошлого, который прождал своего хозяина столько лет. Десны сразу начинают неметь от фантомных воспоминаний. Нос чешется, напоминая о страшной привычке. Чонгук до сих пор помнит, как это. Заглядывает в мешок… В последний момент он дает себе мысленную пощечину и с силой разбивает зеркало о пол, туда же летит и мешочек. Осколки разлетаются во все стороны. Мужчина злится на самого себя. Чуть не поддался. Он наливает себе виски, топчет мелкие хрусталики разбитого зеркала. Выпивает залпом и снова клянется, вспоминая зеленые глаза Намджуна. Сам в это верит. Телефонный звонок позволяет уйти от дурных мыслей. — Привет, мужик, как долетел? — раздается веселый голос Намджуна. — Тебя твой дракон встретил? — Прояви уважение, не называй его так, — сердится Чон на детские обзывательства друга. Трет переносицу и понимает, что очень устал. — О, значит встретил, — смеется парень. — Я никак не пойму, как он столько лет может держать тебя за яй… — Джун не успевает договорить. — Уймись и не неси чушь. Лучше рассказывай, что там у нас? — Чонгук ходит по гостиной, слушает рассказ, а у самого в голове только один вопрос, как красная строка. Альфа подходит к окну, что-то неосознанно рисует на стекле. Чувствует холод под пальцами. Город уже совсем скоро будет ложиться спать, а ему еще предстоит нелегкий разговор. — Хорошо, я все понял, — обрывает друга на полуслове. — Не сомневался в тебе. Он немного молчит, не решается спросить. Джун все понимает сам. — Гук, я приставил к Тэ охрану. У бойца пока приказ не высовываться и действовать по обстоятельствам, — ждет реакции, а у самого голос на тон ниже становится. — А Хосок? — строго. — Наказан, — на выдохе. — Пригляди за ним. Я не хочу потерять верного человека. Да и Феликс может вести себя непредсказуемо. Он еще тот засранец. Намджун хихикает в трубку, вспоминает все возможные беды, которые может устроить им этот омега. — Да все нормально, — смеется парень. — Отдохнет пару месяцев на складе, покроется паутиной, взвоет, а потом верну его в наши ряды. — Даже для меня это жестоко, — включается в веселье Чонгук. Потом уже резче: — Он дома? — Да, пока у родителей. Если что, всю информацию буду присылать тебе на почту. А так связь по телефону. Дергать по пустякам тебя не буду, — предупреждает его Джун. — Мужик, решай вопросы побыстрее, пока тебя там не заметили. — Вечером встречусь с Сокджином, думаю, за неделю управлюсь. Не переживай. Все, отбой. — Держи себя в руках, — то ли намекает, то ли предупреждает парень. — Разберусь, -недовольно шипит Чон, понимает, как сейчас переживает друг, и отключает телефон. Чонгук наспех принимает душ и переодевается. Он сменяет костюм на джинсы и милую водолазку цвета слоновой кости. Именно то, что надо, чтобы не привлекать внимания. Смеется перед своим отражением в зеркале. Встреча с Сокджином не носит официальный характер. Мужчина собирает нужные бумаги и еще раз для храбрости прикладывается к бокалу с виски. Он все еще нервничает перед их встречей. Этот омега давит на него не только своим положением, но и грузом прошлых воспоминаний, от которых как бы ни старался альфа, ему не скрыться. Он смотрит на себя в зеркало у выхода, довольно поправляет черные шелковые волосы и спускается вниз к машине. На все время пребывания Джин предоставил своему сотруднику водителя с машиной очень низкой посадкой, по мнению Чонгука. Он так и представляет, как будет чиркать стальным пузом по асфальту и чувствовать каждый камень. Омега над ним просто издевается, понимает он. Ким удваивает ему охрану, решив, что четыре больших шкафа эффективнее и малозаметнее двух. А еще одного он ставит охранять сам номер. Для чего? Если бы Чонгук плохо знал этого омегу, то подумал бы, что он боится. Но, к сожалению, он знает его очень хорошо. Альфа оглядывает свою охрану. Да уж, незаметный и не привлекает к себе внимания. Его точно грохнут, смеется про себя Чонгук. У офиса мужчину встречает Брюс. На улице мало народа, только прожектора разбивают ночное небо. Альфы отпускают охрану и входят в здание, которое становится тенью в вечернее время. Они двигаются по длинному пустому коридору и пытаются разобрать сложившуюся ситуацию. Брюс успевает рассказать все, что нарыл до приезда Чона. — Я думаю, дело особо не пострадает, — он двигается быстро, пытается поспеть за размашистым шагом друга. — Я вообще не понимаю, зачем Сокджин настоял на твоем прилете? — Брюс немного задыхается от такого темпа. — Информация утекла из Якутии, — холодным тоном. — Мужчину нашли, наказали, но он так и не рассказал, откуда ноги растут, — они подходят к лифту. — Я же понимаю, что он лишь мелкая сошка, — Чон нажимает кнопку вызова, суёт руки в карманы и ждет. — Если кто-то хотел влезть так далеко или подставить тебя, то мы бы уже тут суетились. А у нас тихо. Точно, — Брюс облокачивается на холодную стену, переводит дыхание и по-стариковски утирает пот со лба. Альфы входят в лифт. Он скрепит и тянет ремни наверх. Чонгук не отрывает взгляда от табло. 10, 15 этаж. — Эй, парень, вернись, — стучит Чона в плечо Брюс. — Я тут, — приподнимает он руки и смеется. — Я думаю, почему еще никто не воспользовался всей этой информацией. Чего ждут? Это настораживает. — А может, все не ушло дальше того мужика, раз ты так постарался. Он хоть живой? — Живой. Я больше не… — альфа не успевает договорить, дверцы лифта со скрипом открываются, выпуская из железного плена. Брюс выскакивает из этого шкафа, как больной клаустрофобией. — Я не хочу рисковать делами компании, — выходит следом Чонгук и удивленно рассматривает напуганное лицо Брюса. Он никогда не замечал, что друг боится замкнутых пространств. — Да и Сокджин не заслуживает разгребать мои проблемы, — продолжает альфа. Он уверенно идет к кабинету, помнит. — Я всё выясню, всё за собой почищу и спокойно улечу, как будто и не было. — Дай Бог, дай Бог, — по-стариковски ворчит Брюс и открывает дверь. В кабинете Ким Сокджина, как всегда, светло, невзирая на поздний час. Окна плотно закрыты темно-бежевыми жалюзи, а свет разлетается от круглой люстры посреди потолка. Кабинет у Джина светлый, не то что Чонгука — черный и невзрачный. Только дубовая мебель придает помещению немного тяжести. Брюс по-свойски проходит к кожаному креслу у окна и устало садится. Альфа же застывает в дверях. Ким сидит за столом. Волосы аккуратно уложены назад на французский манер. Шаловливые белые пряди спадают вниз каждый раз, когда он наклоняет голову. На столе перед самым его носом, свесив тонкие, обтянутые в плотную ткань джинсов ноги сидит паренек лет 25. Со спины Чон не может сказать точнее. Парень игриво болтает ногами, что-то стряхивает с зелёной обтягивающей блузки унисекс и никак не реагирует на зашедших гостей. Чонгук тянет воздух носом, не в силах уловить природного аромата молодого альфы за стеной дорогих французских духов. Брюс недовольно морщится, понимает замешательство Чона. — Что будешь пить? — спрашивает он друга. — Садись, — пытается разрядить обстановку. Джин лишь приподнимает голову, без интереса разглядывает вошедших и, не говоря ни слова, нажимает кнопку на селекторе: — Диан, принеси нам один кофе и два чая. — А мне сок апельсиновый, — подаёт голос мальчишка. Он звучит звонко и серебристыми осколками отлетает от стен. — А ты, мой милый, — омега обнимает парня за подбородок, тянет к себе и целует, — пойдёшь погуляешь. Чонгук дрожит. Его глаза расширяются. Он сейчас так явно представляет себя на его месте. Мороз воспоминаний пробегает по коже и сердце падает в желудок. Такой же молодой мальчишка с худыми ногами и выпирающими рёбрами. Веселый и беззаботный, с горящими глазами, которые так быстро потухли. Ребёнок, желающий получить от жизни всё. Мурашки от холода плотной рябью пробегают по его спине. Чона бросает то в холод, то в жар, и он не понимает, почему. Водолазка на спине намокает. Парнишка резко спрыгивает со стола, поворачивается к мужчинам. Надувает пухлые губы, делает вид, что очень обиделся. — Брюс, — пищит он, просит поддержки у старшего. Брюс по-отечески качает головой, даёт понять, что заступаться сейчас не будет. — Нет, малыш, — улыбается он. — У нас очень серьезный разговор. Не забивай свою голову нашими проблемами. Парень ждёт. Его вытянутые глаза практически исчезают в тонкой линии. Он убирает длинную каштановую челку назад, по-детски фыркает и поспешно направляется к выходу, виляя попкой. — Нунг, — Сокджин окликает парня у дверей и предупреждающе смотрит, — без глупостей. Нунг оборачивается, больно, специально задевает плечом Чонгука и выходит в коридор. — Он у тебя с характером, — смеётся Брюс и замолкает, когда в кабинет входит секретарь с подносом. Он, как ни в чём не бывало, расставляет чашки и ставит на стол конфетницу с кусочками горького шоколада. Изысканно. — У него кровь горячая, — улыбается омега и смотрит на удаляющегося секреторя. Чонгук садится рядом с Брюсом, вдыхает аромат своего любимого сорта кофе. Омега помнит, странно. — Годы идут, а твои любовники не взрослеют, — язвит Чон, делает глоток. Кофе обжигает горло, но он не обращает на это внимания. Что это с ним? Ревность? Чушь. — Не злись, зайчонок, ты всё равно лучший, — его тон ласковый, манящий. Опять сети расставляет. Альфа понимает это. — Тем более у тебя тоже были омеги, — Сокджин облизывает губы и делает глоток своего чая. — Мы сбились на двадцатом, — он кивает на Брюса, ищет подтверждения словам. — Ты что, за мной следишь? — Чонгук с грохотом ставит чашку на стол. — Не слежу, а контролирую, — омега как-то между прочим опять утыкается в шуршащие бумаги, млеет от его ревнивого тона. — Мне небезразлична судьба моего зайчонка, и, кстати, последний твой вполне ничего, — голос дрогнул с обидой. Чонгук вскакивает с кресла, меняет окрас лица, идёт алыми пятнами. — Как ты можешь… — поток ярости сметает всё. — Эй мужик, успокойся, — Брюс ударяет кулаком по кофейному столу с такой силой, что фарфоровые чашки издают неприятный звон. — Мы пришли поговорить о делах, а не обсуждать личную жизнь. Разберетесь с ней потом. — Нам не в чем разбираться. Мне глубоко плевать, кто теперь удовлетворяет его прихоти, в отличие от… — Уймись и сядь, — Брюс кричит громко, почти срывает голос. Чонгук послушно присаживается, пытаясь кофе потушить пожар гнева. Сокджин же даже бровью не ведёт на столь жестокий выпад партнёра. — Итак, я уже сказал, что дела у нас в норме, — меняет тему разговора Брюс. — Мои ребята пролазили всё вокруг. — Но утечка была, — пожимает плечами, как бы безучастно, Джин, но одним глазом следит за альфами. — Да, но до нас пока проблема не дошла. А может, и не дойдет, иначе «птички» донесли бы. — «Птички»? — Чон приподнимает бровь, удивлённо смотрит на Брюса. Мужчина улыбается, отводит глаза, как бы стесняется. — Ты что, опять начал свой бизнес? Наркокартель? — Ну нет, — тянет Брюс. — Маленький канал, прямо канальчик, — он поднимает руку и пальцами показывает расстояние. — На самореализации, практически автономный. Я уже не в том возрасте, чтобы разгребать дерьмо. Так что, считай, маленькое хобби, больше для себя, — признается Брюс. Чонгук неодобрительно качает головой, потом улыбается другу. — Я надеюсь, хоть по моей схеме? — Обижаешь, — поднимает чашку чая Брюс и чокается в воздухе с альфой, и оба они заходятся в звонком смехе.