Ты мое солнце (новая версия)

Тэхен стоит у дверей в кабинет Чонгука. Упирается лбом в стену и пытается сосредоточится. Вечер настал как-то неожиданно. За длинным разговором с Феликсом Тэ так и не заметил, как сумрак сгустился и накрыл собой город. Альфа приехал рано и, как всегда, закрылся в кабинете. Омега прислоняется к стене. Холод волнами передается его телу. Он закрывает глаза и мысленно пытается проиграть свой предстоящий разговор. Дверь в кабинет плотно закрыта. Чонгук внутри, он точно знает это, но не малейшего звука не вырывается наружу из этой берлоги. Уже час, как он закрылся, а Тэ стоит у двери, не решаясь войти. Из раза в раз проигрывает свое поведение, подбирает правильные слова и успокаивает не на шутку разгулявшиеся нервы. Но всегда натыкается на стену непонимания, которую сам же и воздвигает. Сам все придумывает, сам же отвечает на вопросы и ставит крест на их разговоре. «Он не поймет», — думает Ким, поворачивается спиной к стене, подпирая ее, тем более после их недопонимания. Да еще и работа доставляет ему много проблем. Тэ замечает это по его длинным разговорам по телефону на повышенных тонах. Чонгук подолгу сидит в кабинете, предпочитает уже два дня и ночевать там, засыпая прямо за рабочим столом над кипой бумаг. Его лицо всегда было серьезным, но теперь еще и тревога отвоевала его морщинки. Конечно, Тэхен хочет верить, что все его плохое настроение было вызвано их ссорой, но врать себе глупо. Проблема гораздо глубже, и это не омега. Такая тревога и задумчивость его альфы явно вызваны чем-то другим. Тэхен еще сильнее облокачивается на стену, вжимается в нее всем телом. Прислушивается. Тихо. Может, он опять уснул? Оказывается, это очень трудно сделать первый шаг навстречу. Ким не знает, смогут ли они помириться? А ведь его эта ссора тоже очень напрягает, не дает дышать полной грудью. Она ощущается тяжелым грузом на его плечах и пустотой где-то глубоко в душе. Парень ощущает эту неприятную дыру с тех самых пор, как за Чоном захлопнулась дверь, и эта дыра разрастается с каждым прожитым днем. Отвоевывает для себя все больше и больше пространства, не давая здраво рассуждать и правильно чувствовать. Смелость не его конек, но поговорить им все же придется. И дело даже не в просьбе Феликса, хотя он и подтолкнул Тэ в правильном направлении. Дело в их отношениях и в праве на чувства, какими бы они у них не были. Тэхен тихонько приоткрывает дверь в кабинет. Она предательски скрипит, оповещает хозяина. Парень заглядывает в полумрак комнаты. — Заходи, — сухо из глубины. Как будто давно ждал. Тэ быстро проскальзывает внутрь и закрывает дверь, но остается стоять около нее. Чонгук стоит у окна в приглушенном свете ламп. В лучах уходящего солнца его тело выглядит еще больше. Оранжевые блики остаются на его плечах, пробегают по груди и растекаются краской под ногами. Альфа нервно теребит свой галстук, как будто эта дорогущая удавка сжимает ему шею. В тишине кабинета раздается его тяжелое дыхание с приглушенным рычанием. Еще минуту Тэ стоит, боится сделать первый шаг. Видит резкие рывки галстука, которые приводят его в чувства. Он отрывается от спасительной двери и подходит к Чонгуку. Встает напротив, как тогда. Заслоняет собой панораму большого города, в сумрачном свете щедро разбавленного красными красками. Ким не поднимает на альфу глаз, еще совсем рано для этого. Он лишь кладет руки на большую ладонь Чонгука, останавливает ее. Чувствует, как все тело мужчины замирает, а сам он на секунду перестает дышать. Тэ мягко, спокойно гладит его ладонь. «Успокойся, все хорошо», — говорит про себя. Длинными пальцами растягивает узел, и удавка падает на пол к ногам альфы. Чонгук делает свой первый легкий вдох. Громкий звонок телефона нарушает неловкий момент. Чон вздрагивает, смотрит на опущенные глаза омеги, и ему самому становится неловко от такого подчинения. Он немного отстраняется, переступает через галстук и отходит к столу. Оставляет Тэ стоять одного у самого окна. — Да, — он хватает трубку телефона и поворачивается к парню спиной. — Я же говорил не беспокоить по таким пустякам, — сердится альфа, клянёт этот звонок, который нарушил их тишину. Его лицо меняется, опять превращается в сталь. Все мышцы, морщинки и эмоции, все застывает в гневе. Тэхен украдкой следит за мужчиной, пытается провалиться сквозь землю. Время для разговора он выбрал точно неправильное. В воздухе появился запах сырой земли и кофе. Чонгук с грохотом откидывает телефон на стол, завершая звонок, а сам обходит стол и падает в кресло, заставляя его пошатнуться. Он наклоняется над столом и подпирает вмиг потяжелевшую голову руками. Виски начинают болеть. Он слышит звуки шороха у окна. Трет переносицу двумя пальцами, решая, как сейчас поступить. Усталость накатывает с новой силой и бьет по напряженным мышцам. Устал, кто бы знал, как он устал. От проблем на работе, от дураков на другом конце земного шара, а главное — от чувства вины, безумной тревоги и ревности, которые съедают его заживо. Все это разъедает его изнутри, только потому что он обидчивый дурак, самовлюбленный идиот, которому по статусу не положено просить. Хотя когда-то он и глаз своих не смел поднять, но это было когда-то давно. И теперь он не позволяет себе склонять голову ни перед чем или кем. А вот Тэ пришел, пересилил себя, хотя тот еще фрукт. Чонгук не поднимает головы, слышит еще шуршание и негромкие шаги. Он поднимает усталые глаза. Тэхен уже стоит у двери в порыве сбежать. — Не уходи, останься, — вот и он тоже нашел правильный путь. Омега стоит, отвернувшись к двери, и не поворачивается на голос. Руки крепко сжимают ручку, отчего костяшки пальцев белеют. Он борется со своими желаниями, не зная, как правильно поступить. Он не хочет сейчас еще больше расстраивать Чонгука. Ему явно не до его глупых разговоров. Время тянется, а правильного решения нет. Тэхен слышит, как разочаровано вздыхает альфа, потеряв, кажется, последнюю надежду. Его выдох пролетает по напряженному воздуху и падает у самых ног парня. Слышится шуршание бумаг. Тэ понимает, он уже не ждет. Хотя, нет, ждет грохота закрывающейся двери. Омега собирает оставшиеся крупицы разума, отпускает пресловутую ручку и поворачивается к мужчине. — Я хочу с тобой поговорить, — Тэ стряхивает с плеч напряжение. Ну, не чужие же люди, в самом деле. Он спокойно проходит к столу, старается не издавать лишних звуков. Хватается за спинку стула, как за последнюю поддержку. Смотрит на опущенную голову альфы и жалеет, что не видит его глаз. — Говори, — спокойно. Чонгук поднимает потухшие глаза, но все же смотрит с надеждой. «Вот и все», — думает он. Вот этого разговора он и боялся целую неделю. Наверное, именно этот разговор станет для них последним. Чонгук быстро перебирает все возможные варианты. Что он может сделать? А что вообще он может сделать, если Тэ захотел уйти? Он просто не сможет его отпустить. Эти мысли каруселью заполняют больную голову. Внутри начинает все колотиться. Сердце стучит с бешеной скоростью. А громкое «не уходи» так и вырывается из глубины. Вся эта боль застывает внутри, а снаружи пустота. Чон откладывает свои бумаги, перебирает белые листы, пытается занять руки. Отсутствие галстука дает ему возможность глубоко дышать, но делает он это почему-то не в полную силу. В груди больно. — Может, присядешь? — он указывает рукой на стул, обнажая золотые часы с черным циферблатом и яркие узоры татуировки. Время тик-так. Секунды — это все что у него осталось до его «я ухожу». — Нет, я постою, — Тэхен не сводит глаз с альфы. Пытается считать его эмоции, угадать все то, что сейчас творится у него в душе. Он улавливает любые изменения у него на лице. Омега знает все его переживания, которые он так тщательно старается сейчас скрыть. — Мне надо кое-что у тебя узнать, — прощупывает почву Тэ, заходит издалека. Сам не понимает, как решился на такой поступок. Боится, ведь Чон точно убьет, но горькое рыдание Феликса заставляет омегу пойти на такой сумасбродный поступок. Лицо Чонгука меняется с тревожного на удивленное. — У тебя есть человек, мм…- омега мнется, переминается с ноги на ногу, обхватывает пальцами спинку стула и опускает глаза. — Мн… он твой охранник, и у него большая татуировка птицы на спине и шее, — на одном дыхании выпаливает он. Их взгляды встречаются, сталкиваются, как янтарный огонь и черный оникс. Его взгляд такой мягкий, просящий. Взгляд альфы холодный, цепкий и непонимающий. — Зачем он тебе? — равнодушно, с холодными нотками. Чонгук встает с кресла, понимает, что больше не может выдерживать его взгляда сверху вниз. Он поправляет пиджак, застегивает верхнюю пуговицу. Официально. Закрывается. Ставит непробиваемую стену. Все понял, догадался. Он опять позволяет мыслям увезти его не туда. «Вот болван! — кричат они ему. — Ты совсем забыл разницу в возрасте, — сам себе с насмешкой. — Старый дурак!» Чонгука начинает трясти. Он сжимает кулаки и отходит к окну. Бежит в безграничную даль, цепляется глазами за черную синь. Город уже скрылся в яркой иллюминации ночи. Альфа приоткрывает окно, впускает городские звуки и ветер, резкий и царапающий. Он пробирается ему за ворот пиджака, охлаждает мысли. Чон открывает рот, хватает холод, боясь задохнуться от сдавливающего комка. — Просто мне надо знать, — невозмутимо продолжает Тэ. Он прослеживает действия Чонгука и уже сомневается в своей решимости. — Надо знать, это не ответ, — сердито выплевывает он. — Ты просто можешь мне дать эту информацию без лишних расспросов? — омега держится за стул и, кажется, уже приросла к теплому бархату. — Нет, не могу. Это моя личная охрана, и я не могу рассказывать о них, — скрывает за язвительностью свое беспокойство. Конечно, он может, но эгоизм берет верх. Как он может соперничать с таким телом, как у его амбала. -Скажи честно, ты решил уйти к нему? — не выдерживает Чонгук. Он все так же не отрывает взгляд от города, боится вернуться в реальность. -Не говори глупости, — взрывается Тэ. Он отрывается от спасительной опоры, подходит к альфе и встает в метре от него. — Неужели ты можешь так обо мне думать? — Он несильно толкает его в плечо. Удар легкий, еле уловимый, но сколько в нем обиды. — Ты думаешь, я готов вот так прыгать из койки в койку? Как тебе не стыдно! Парня прорывает. Все то, что копилось неделю, вырывается снежной лавиной и накрывает Чонгука холодом и злостью. Тэхен резко разворачивается и уже делает шаг к двери, как жесткая рука мужчины хватает его за локоть. — А что я должен был подумать? — останавливает его Чон. Он теряет остатки контроля над ситуацией и над собой. — Ты неделю ведешь себя так, как будто тебе все равно! — он дергает омегу чуть сильнее, чем хотел. Ким делает шаг к нему, но выставляет вперед руку, отгораживается. — Это я веду себя так? Нет, это ты перестал появляться дома, все время запираешься в кабинете и пропадаешь ночами. Что я должн думать? — Тэхен практически выкрикивает каждое слово. — Ты держишь меня рядом для чего? — его голос полон горечи. — Я не твое домашнее животное, ждать тебя и надеяться на твое внимание, — каждое его слово, как пощечина, бьет Чонгука наотмашь. Тот немного отстраняется, боится сгореть в его ярости, но руку любимого не отпускает. -Это ты перестал общаться после того, ну, когда я… — Тэ мнется и уже обреченно опускает голову. Устал. Он так не хотел все это вспоминать, но решить теперь все надо здесь и сейчас, а потом будь что будет. В нем говорят задетые чувства, и он понимает, как все эти слова влияют на альфу. Он стоит совсем бледный, жизнь оставляет его убитое тело. Тэхен не верит, что смог все это сказать. Мало того, что он держит его в этой чертовой клетке, так еще и не доверяет. -Ты меня не понимаешь, — уже мягче, пытаясь побороть свой гнев. — Когда ты там… Я подумал, что ты испугался меня. Что считаешь зверем. И как я мог потом подойти к тебе? — он наконец-то отпускает омегу и опять отворачивается к окну. Прикусывает холодную сталь в губе. Чернота успокаивает. — Я очень много всего чувствую к тебе и иногда сам не понимаю всех эмоций. И лишь поэтому готов отпустить тебя. Хотя, когда тебя нет рядом, в поле моего зрения или влияния, то у меня начинается паранойя. Я больше так не могу ни жить, ни работать. Чонгук кладет свои большие ладони на холодное стекло, пытается выровнять сбивчивое дыхание, успокоить сердце и унять тремор в ногах. Да, он готов его отпустить. Умереть, но дать ему возможность жить без него и без страха. С минуту они молчат. Альфа чувствует мимолетное тепло от его тела, которое врывается в его прохладу. Они слушают далекие приглушенные звуки живущего города и думают о своем. О своей боли и чувствах, таких разных, но таких честных. Тэхен подходит ближе и дотрагивается до напряженных плеч альфы. Пытается помочь, разделить этот груз и страх. — Ты не зверь, — мягко, успокаивающе. Как же ему не хватало его бархатного голоса. Его личного наркотика. — Я просто немного устал от твоего недоверия, — продолжает омега, — от того, что ты оберегаешь меня так, — он задумывается, — будто я дорогая вещь в твоей коллекции. Твоя охрана не подпускала ко мне никого, даже на шаг. И это напрягало не только меня, — Ким улыбается, и его квадратная улыбка отражается в стекле. Альфа это видит, — но и преподавателей. Чонгук, ты перегнул палку. Поверь, я могу немного дышать самостоятельно, — парень делает еще один неуверенный шаг к альфе, скользит ладонью по плечу, налаживает контакт. — И да, я понимаю, как важно, чтобы меня охраняли. У тебя есть враги и твой статус … Я помню все, что ты мне говорил о том, что многие захотят причинить тебе вред через меня. Но я тоже живой, пойми, — его голос переходит на шепот, — я тоже так не могу. Тэ сделал это, он сказал ему все то, что так наболело. И что-то в груди екает, так тепло. Это ощущение впервые. Тэхен не обращает на него внимание. Глупый. Чонгук резко разворачивается. Прижимает омегу к себе так крепко, что воздух уходит из его груди. В глазах альфы край света, отражающий его лицо. — Я не знаю, что я буду делать, если с тобой что-то случится. — Ты просто не думай об этом. Мысли материальны, — бурчит в его грудь омега. Чонгук склоняется к любимому. Лоб ко лбу, нос к носу. Его пересохшие губы тянутся к его, которые омега только что облизал. Вдыхает аромат корицы. На секунду Чон замирает, толкается языком в щеку. Ждет разрешения. Ведь все уже поняли, выяснили. Он готов уступить. Разрешение последовало незамедлительно. Он целует и тонет в своем человеке. Тэхен тоже истосковался по теплу его рук, по крепким объятиям, в которых может спрятаться и не переживать о всех невзгодах этого мира, потому что под такой защитой ничего не страшно. Он приоткрывает рот в тихом шепоте и впускает альфу. Тот жадно целует, как путник, блуждающий в пустыне и желающий напиться. Все его мысли отключаются, уступая дорогу инстинктам. Чонгук ласкает его губы, кусает и немного оттягивает. Терзает их розовый цвет. Прижимает к себе горячее тело. Сильно. Сам борется с мыслью, что все это иллюзия, галлюцинация, сон, и сейчас все исчезнет. Тэ поддается вперед, сам прижимается, дарит такое долгожданное тепло. Он обнимает альфу за шею, треплет черные, гладкие волосы. В порыве страсти сжимает их в кулаке. От такого удовольствия и напора Чон стонет. Он так соскучился. Опять целует, долго, с упоением, так, что начинают щипать легкие. Остатки воздуха покидают их. Тэ жадно открывает рот, хватает спасительные крупицы кислорода. Альфа рывком поднимает его на руки. Повторяет, что они вместе, он рядом и все происходящее не сон. Он чувствует гладкость его кожи, на которой точно оставит синяки. Он чувствует его природный запах и сладость его дыхания. Пропитывается этими чувствами. Он прислоняет омегу к окну. Оно холодом обволакивает Тэхену спину, заставляя вздрогнуть и прикрыть глаза. Парень обхватывает альфу ногами за талию, не обращая внимание на жгучую дрожь. На фоне ночного города его пылающие щеки кажутся невыносимо красивыми. Щетина Чонгука заставляет их гореть пожаром. Мужчина немного отстраняется, поддерживает омегу за затылок, утопая в копне рыжих волос, и талию. Тэ открывает глаза. Его расширенные зрачки блестят в свете маленьких ламп, а распухшие от поцелуев губы покрываются естественной краской. Чон дает ему вздохнуть, надышаться прохладным воздухом и снова целует, опьяняюще пылко. Теперь у них воздух один на двоих. Омега покрывается мурашками, когда холодная рука Чонгука шустро проникает под край его домашних штанов. Дверь в спальню открывается от сильного удара с ноги. Она ударяется об стену, разнося глухой стук по спящей комнате. Два тела нарушают одиночество спальни, заполняют ее горячим дыханием. Не отрываясь друг от друга и не прерывая зрительный контакт, они падают на кровать и утопают в мягком ворсе покрывала. Сумрак ночи окутывает уютную комнату и скрывает разгоряченные тела. Чонгук приподнимается, опирается на руки и пытается разглядеть масленое удовольствие на лице омеги. Он убирает волосы с его лба, поглаживает скулу, опускает ладонь на шею. Под его прикосновениями горит нежная кожа. Омега его. Лежит и тяжело дышит. Простил. Все внутри Чона замирает, а потом разбивается на части. Он видит в его глазах бездну, в которой тонет. Его губы — мед, такие влажные и немного приоткрытые. Эту липкую сладость хочется испить до дна. За каждый прожитый в разлуке день, за каждую минуту без его солнца. — Ты мой, только мой, — шепчет ему на ухо Чонгук. Обжигает горячим дыханием. Целует и растворяется в его спасительных руках, которые разгоняют остатки тьмы в его душе. Тэхен стонет в поцелуй, сдается во власть его объятий. Отдается альфе, который жадно снимает с них одежду и, рыча, откидывает на пол, прикрывая свое обнаженное тело шёлковой простыней. Мысли омеги кружатся в водовороте новых чувств. Это не первый их раз, и в постели с Чонгуком ему всегда было хорошо, но сейчас под приглушенные рычания он ощущает себя по-другому. Как будто что-то большое рождается в душе и заполняет его собой. Эти эмоции новой непонятной волной распаляют его тело и сердце, а разум молчит, оставляя хозяина во власти чего-то нового. Тэхен готов отбросить все мысли и сгореть ночью в любви с его человеком. Чонгук ласкает свое солнце, как в первый раз. Ладонями покрывает каждый сантиметр тела, оставляет отпечатки на загорелой коже. Наспех растягивает любимого, не желая ждать больше не секунды. В голове все стирается: страх, ревность, обида. «Мой, только мой», — крутятся мысли, когда Чон нежно входит в Тэхена, аккуратно придерживая руками упругие ягодицы. Альфа проникает медленно, заполняет собой до упора. Каждый толчок в горячее тело, как бой сердца и с каждым рваным стоном любимого этот бой учащается. Они стонут в унисон, разнося по комнате свои ароматы. Чон любит свое солнце. Солнце, которое способно отогреть его сердце одной лишь улыбкой. Теплота его рук разгоняет темноту его души, а забота дает ему потерянную надежду. Он заполняет собой пустоту в его душе. С ним он начал жить. От жарких поцелуев горит тело, рассудок отказывается от реальности, а перед глазами плывут звезды. Тэхен аккуратно стягивает ненавистную простыню с Чонгука, которая не дает омеге вдоволь насладиться телом альфы. Она легким шелком сползает с хозяина и падает на пол. Обнажает крутые плечи, грудь и упругий ягодицы альфы. Он поднимается, с трудом отрывается от любимого, смотрит в глаза. Смакует, предвкушает, дразнит. Кусает за кончик губы, ласкает языком любимую родинку и с новой силой погружается в ярость чувств. Увеличивает напор и с каждым движением выбивает долгожданный крик. Забирает тело, душу и сердце. Вырывает его стон, крик и дарит наслаждение. Ночь заканчивается, когда последний сладкий стон срывается с уст Тэхена. Усталый и довольный, он тянется и утыкается в чуть влажную грудь мужчины. Играется пальцами со сказочными картинками яркой татуировки, которые за полгода выучил наизусть. Засыпает с первыми нежными лучами солнца. Чонгук еще раз целует свою «жизнь» и позволяет себе тоже заснуть.