Дети пустого города

       31.12.1995. Площадь Гриммо 12.        Сириус.        — Гарри.        На миг ему показалось, что Сохатик снова ускользнёт из поля зрения и скроется где-то, но почувствовав на себе взгляд и услышав имя одновременно, он резко, как-то марионеточно замер. В этом движении почудилось что-то жуткое и Сириус мысленно хлопнул себя по щеке, чтобы негромко окликнуть снова:        — Малыш, подойди пожалуйста.        Это был уже совсем не тот Гарри, что был недавно, да и по приезде сюда в этот и прошлый разы. Тогда он тоже ни на кого не смотрел, прятался и был колючкой, но хотя бы им был. Люпин тогда вздыхал, слушая их ссоры с ребятами, Молли говорила что-то про травмирующие события в переходном возрасте, но как по нему, Сириусу, лучше уж, когда он - ощетиненный, огрызающийся подросток, чем вот это.        Гарри был абсолютно спокоен, даже безразличен. Он стоял перед Сириусом, засунув руки в карманы и не поднимая головы, словно глядя куда-то сквозь него. Ни в его взгляде, ни в позе или походке не проскальзывало ничего, похожего на бунт или оборону. Сириусу почему-то казалось, будто что он бы сейчас не ляпнул, тот никак не возразит. Кивнёт, и с тем же спокойствием; ни с покорностью или откликом на вызов; именно с этим слегка безразличным спокойствием, словно ожидал этого, выполнит что угодно - от приказа убираться из дома до просьбы кого-нибудь убить. Похожим на это (и то не совсем) Сириус видел его всего пару раз и такой крестник пугал Сириуса куда больше, чем справедливо колючий или даже взбесившийся.        — Ну так... долго ещё будешь молчать, как арестант? — Натянуто спросил Сириус.        — Прости. — Негромко сказал Гарри.        — Я... в общем-то просто хотел поговорить о том, что произошло днём, если... ты... понимаешь, о чём я.        Бродяга чуть не сказал "если ты не против", но если бы Гарри оказался "против", пришлось бы держать слово. А позволять ему отмалчиваться - уже нельзя. Уже некуда тянуть, если после того, что случилось, у него всё ещё не будет для Ордена объяснений, у остальных может лопнуть терпение и говорить с мальчишкой будут уже куда менее тактично.        — Понимаю. — Гарри кивнул.        Сириус окончательно внутренне скис.        Ну пусть даже ты знаешь, что произошло и знал, что это произойдёт, разве сложно поотпираться хоть немного?       Мерлин, конечно же не его, незаконного анимага, всю молодость возившегося с оборотнем, бояться его же крестнику из-за аномальных фокусов; но чёрт возьми, насколько проще было с Ремом, любое зверство которого в волчьем обличии легко оправдывалось тем, что это и был сейчас зверь, который Ремуса ни о чём не спрашивал. И Гарри мог при желании тоже на этом сыграть. Изобразить нервную дрожь, подобную той, что чуть что брала его, после как он увидел случившееся с Артуром Уизли. Сказать что-то о том, что он не понимает, как это вышло или вообще не помнит ничего. Мог даже просто напомнить ему, Сириусу, о его пятом курсе и Гремучей Иве.        Только Гарри молчал. Молчанием, которое лучше любых слов давало понять абсолютный отдаваемый им себе отчёт в своих действиях. Признание этого отчёта и этих действий. Вину, но вину не за них, а за отсутствие толи ожидаемых, толи просто положенных сожалений о сделанном. Готовность за это чем-то расплатиться и полная, молчаливая открытость... нет, скорее "вскрытость" какая-то. Какая уж там ему окклюменция! Он даже на интуитивном уровне абсолютно не собирался мешать Сириусу рассматривать его мысли и настроения. Хотя взамен и сам видел его насквозь.        Всё видел. Он не собирался выкручиваться и врать. Он знал, что Сириус знает об этом, и молча стоял перед ним. Ждал.        — Ты... садись рядом, вот что. — Сказал Сириус и подождал, пока Гарри устроится рядом на перилах. — Слушай, я не хочу, чтобы мы поссорились. И я не собираюсь из тебя выспрашивать все известные тебе детали случившегося. Просто прокомментируй ситуацию хоть как-то.        — "Хоть как-то" я прокомментировал - "прости". — Хрипло сказал он.        — Вот как. — Помолчав, сказал Сириус. — И больше ничего?        — Если позволишь. — Монотонно отозвался Гарри, прекрасно понимая, что Сириус не позволит.        Он помолчал.        — Именем Мерлина, — признался Сириус, — ну как же я с вас задолбался. Что ты, что в Ордене! Ну чёрт с ними, с Орденцами, ты-то чего? Да, от тебя здесь многое умалчивается, ты это прекрасно видишь и да, выглядит это по свински. Но ты же понимаешь, что здесь хотят тебя спасти! Только поэтому за тобой следили, поэтому укрывают прямо в штабе, поэтому пытаются выяснить больше!        — Почему - я и сам понимаю. Не понимаю - зачем.        Сириус опешил.        — Что "зачем"? — Спросил Сириус. — Говори уж как есть!        — Зачем Ордену меня спасать. — Тихо сказал Гарри. — Ты отдельно - понятно. Но вы в целом... вы боретесь с Волан-Де-Мортом, у вас не может не быть дел поважней меня. Так зачем столько ресурсов уходит на бесполезного и опасного подростка и что он будет за это должен?        — Ты идиот. — Бросил Сириус. — Полный. Почему это должно быть "зачем-то"? То, что в Ордене состояли твои родители или что тебя чёрт возьми убить хотят - не причина сама по себе? И лучше что ли было бы, если бы ты сейчас был в Литл-Уингинге?        — Причём здесь вообще Литл-Уингинг и то, что я здесь, а не там? — Устало сказал Гарри. — Вы и в Литл-Уингинге за мной вполне себе посылали приглядывать. Неужели было больше некуда девать людей? И хоть бы предупредили! И хоть бы кто подошёл. Нормально да? Никого вокруг а на тебе всё время чей-то взгляд, липнет и липнет, ты оттуда сваливаешь, а он за тобой! Я чуть крышей с этого всего не поехал, я уходил в безлюдное место и просто просил наблюдателя показаться, но никто не появлялся и даже не исчезал. Я думал, что схожу с ума. И после этого вы все мне говорите, что это всё было для меня же и чтобы я вам всё выкладывал?        Во время этой речи Гарри так и не повысил голоса, но в последних словах было столько льда, что Сириусу стало ясно, что носит мальчишка в себе этот безмолвный гнев уже очень давно.        Сириус и сам был против затеи Дамблдора всё лето мариновать его в том городе без толковой связи, ещё и не предупреждая о слежке. Он пытался хоть как-то подбадривать его письмами, но уже тогда те, кто ходил за ним следить, били непонятную никому тревогу. По их словам, Гарри то почти не выходил из дома, то болтался по улицам и местному парку до глубокой ночи; слишком часто озирался и ускорял шаг для человека, не замечающего хвост, несколько раз откровенно пытался их обнаружить; а в парке постоянно ухитрялся раствориться - просто взять и потеряться из виду, куда-то скрывшись. То есть не потеряться сперва даже, а...        Как именно он уходил от хвоста никто не понимал, все пытались объяснить это, неопределённо махая руками и между собой обсуждали, не может ли мальчик обращаться призраком. Сириус уходил, не слушая всю эту чепуху. Едва ли подросток, даже с хорошими оценками по магосенсорике, способен учуять преследователей, которых не замечают и матёрые Пожиратели Смерти. Если эти "преследователи" хорошо скрываются. Скорее всего они просто сперва его ни во что не ставили и не маскировались толком, Гарри что-то заметил, они стали скрываться нормально, но переживший уже несколько нападений пацан после этого параноил. А в парке просто мастерски лавировал меж деревьями - видимо знал его как свои пять пальцев, вот незнакомые с этим местом люди и теряли его. Они с Джеймсом, Ремусом и Питером тоже несколько раз так уходили от преследований в Запретном Лесу.        Только когда Гарри начал прятаться от него по его же дому Сириус понял, что слова Орденцев стоило воспринять всерьёз. Особенно теперь, когда тот даже перестал пытаться не афишировать своих свойств. Он терялся из виду совершенно открыто, так, что при большой нацеленности на него ты мог примерно сказать, что он где-то вот в той стороне; но не зная об этом и не ища его, никто бы его не заметил. При желании, он так мог бы проникнуть в совершенно чужой дом и спокойно жить там вместе с владельцами, поедая их еду прямо под их носом, а те всё равно бы так и не поняли, почему она у них стала быстрее заканчиваться. Ну или как минимум подслушать пару собраний Ордена... хотя, тут уже сложнее, смотря как на мальчишку в этот момент реагируют чары.        — За решения Дамблдора ни я, ни другие не в ответе. — Сказал Сириус.        — Да. — Вздохнул Гарри.        — Ты... знал, что способен на то, что проделал в столовой? — Спросил Сириус, шагнув с места в карьер.        — Да.        — Ты делал такое раньше?        — Кажется да.        — Кажется?        — Плохо помню.        — Ты... специально это сделал? — Задал Сириус самый главный, хотя к его сожалению, больше риторический вопрос.        — Смотря что. — В сторону отозвался Гарри. — Я не планировал того, что произошло, когда я пытался вас расцепить. Да и того, что потом - тоже. Всё вышло спонтанно, но я знал, что будет. Я... этого хотел.        — И, как я понял, ни о чём не жалеешь.        Вот сейчас бы самое время огрызнуться. Чья бы корова мычала, Бродяга, а уж твоя лучше б вспомнила, как ты сам того же человека чуть не обрёк на гибель в пятнадцать лет и заткнулась к чёртовой матери.        Но не давала ему, похоже отлично Гарри видимая тень. Тень человека, когда-то спасшего от вечной вины самого Сириуса, человека, вслед за которым он сегодня и сам пересилил себя, бросился на помощь тому, кого всегда ненавидел. Человека, мальчишка с внешностью которого сейчас сидел рядом с ним; и хотя Джеймс умел быть таким же, точно так же распахивать душу, как шкаф, содержимое "шкафа" отличалось настолько, что у Сириуса при взгляде зрение плыло от неправильности.        — Если хочешь, можешь мне врезать. — Снова монотонно, но, кажется, всерьёз отозвался Гарри.        — Не хочу.        — Сейчас-то? — Поднял брови Гарри.        — Представь себе. — Вздохнул Сириус. — И сейчас и никогда. Не берусь утверждать, что я не псих, но уж точно не урод.        Гарри помолчал. Потом вдруг усмехнулся и ни с того ни с сего вдруг вспомнил... было бы в тему, если бы с претензией, но в его голосе было что-то вроде улыбки.        — А помнишь, как мы сцепились, когда встретились там, под ивой? Я тебе челюсть разбил.        — Ты мне её сломал, как позже выяснилось. — Тоже усмехнулся Сириус. — Разбил ты мне глаз и вообще лицо, а я тебя чуть не придушил, пытаясь отпихнуть. Но зато не получил этой неведомой хернёй и на том спасибо... что странно кстати. — Он обернулся к Гарри. — Какого чёрта, меня ж тогда считали предателем! Когда тебя кто-то заебал - пожалуйста; а опасному маньяку-предателю, приложившему руку к тому, что тебя сиротой оставили, значит можно и просто вручную морду набить? Странные у тебя приоритеты применения крайних мер однако. А?        — Да нет. — Вздохнул Гарри и выдавил еле слышно и, похоже, через силу. — Я просто тогда не помнил, что так могу.        Сириус поморгал.        "Плохо помню"...        — Не объяснишь?        — Что объяснить? Никакого подтекста нет. Я. Не помнил. Что могу так.        — И... когда же ты это вспомнил? — Спросил Сириус. — С каких пор ты... вообще так можешь?        — С давних. — Выдохнул Гарри, как поперхнулся.        И вдруг заговорил уже по другому, быстро и уже совсем шёпотом, как-то обмякнув:        — Слушай, я сам пока ни в чём толком... ну... не разобрался. Там... всё сложно, я многого просто не помню, а что помню - без упущенных фрагментов - просто отрывки бреда психбольного. Я разберусь и... я обещаю, тогда я отвечу на всё.        — Ты как собрался разбираться один? — Встревоженно спросил Сириус. Он вспомнил их разговор в ночь перед Рождеством. — Гарри, с детьми-магами случается куча чертовщины, её даже не смогли всю классифицировать, записано только самое общее. Ты не накопаешь нигде этого, тем более, раз аномалии вышли за рамки возраста...        — Я не собираюсь копать где попало. — Ответил Гарри всё тем же торопливым шёпотом. — Я уже однажды нашёл ответы, осталось их либо вспомнить, либо найти заново там же, где они были в прошлый раз. И попасть туда не составит проблем.        — Куда?        — В... — Гарри запнулся, словно подбирал, какое из названий этого место сейчас будет лучше, — я в детстве называл его "Пространства". Или просто "Город". Слышал очень разные варианты... кто-то почему-то звал его Пристанью, кто-то Укрытием, Кто-то Предлесьем или Перепутьем, кто-то Тополями. Помню даже вариант "Безымянность". Никого, кто именно так говорил, не могу вспомнить; фрагментов, где там вообще кто-то, кроме меня есть, могу нарыть от силы пару штук. Но некоторые такие кусочки сидят крепко, в том числе имена Города. Иронично, да? — Он вдруг засмеялся. — Город зовётся Безымянным и Неназванным, а имён у него тысячи и каждый его новый проводник даёт ему ещё одно!        Сириус было вздохнул... и выдохнул обратно. Словно рука придержала его за плечо.        То, что он сейчас услышал было странно, жутковато и вызывало вопросов больше, чем давало ответов. Здравый смысл так и вопил продолжить расспрос; сказанное крестником, если его не вытащить, определённо могло навредить ему же самому. И Сириус мог бы сейчас вытянуть из него всё, что Гарри понимает сам. Всё было так, только...        Так просто нельзя. Это было всё равно что оббирать дом паралитика, пока он на это бессильно смотрит. Всё равно, что бить кого-то, кто даже не защищается. А Гарри не защищался. Просто послушно всё выкладывал. Он едва ли хотя бы даст понять, если станет больно или... уже не даёт этого понять. Но пальцы его побелели, вцепившись в перила - казалось, что он просто боится говорить дальше, но почему-то всё равно говорит, и смеётся...        — Я понял. — Сказал Сириус. — Ты расскажешь, когда найдёшь.        Сохатик не двинулся, но Сириус почти увидел, как его глаза расширились от удивления, хотя его голова была чуть отвёрнута и опущена.        — Да. — Очень тихо сказал он.        — Иди спи. И помни, сейчас Ничейная. Всякое может быть, особенно раз ты... хм, отказался от занятия. Если почувствуешь себя странно или снова увидишь странный сон - хоть про что - сразу уходи из вашей спальни и буди меня. Я и сам пару раз вас проверю. Будь готов к непредвиденным ситуациям, но постарайся эту ночь просто проспать, хорошо?        Гарри помедлил. Кивнул. Послушно соскочил с перил, пошёл в комнату... и вдруг оглянулся.        — Я... пойду искать скоро. Об этом никто не узнает. Это не опасно.        Его взгляд был абсолютно серьёзен. Серьёзен, открыт и упрям. Было ясно, что какие бы вопросы и возражения не последовали бы от Сириуса, тот просто не воспримет их на счёт того, что задумал.        — Л-ладно. — Сказал Сириус. — Но ты же помнишь, что ни камином ни дверью пользоваться нельзя?        — Есть третий вариант. — Сказал Гарри и шагнул в комнату.        До Сириуса лишь минут через десять вдруг дошло, что "скоро" - может означать что угодно. Вплоть до сегодняшней ночи.        ***        _______               То, что я фактически сказал Сириусу о нашем плане, с точки зрения здравого смысла было дикостью. Он ведь меня уже отпустил, так что меня дёрнуло? В то же время... ничего страшного не случилось. Только странное. Что мой, в последний момент, внезапно по-настоящему развязавшийся язык (при том, что отвечать на вопросы я себя практически заставлял); что сам факт того, что Сириус, после того, что услышал о Городе, не стал добиваться объяснений и дал мне время. Кажется пожалел, за что я был ему ужасно благодарен. И потому что говорить об этом было ужасно непросто, и потому, что меня целых два раза предупреждающе кололо изнутри. Том. Хотя я и не собирался рассказывать конкретно о нём, но похоже он не был доволен. Заходя в комнату, где оба моих соседа уже спали, я всерьёз опасался упасть с приступом, как только мы с Томом услышим, что Сириус уходит.        Но я правда всё, кроме него, расскажу Бродяге, как только до конца узнаю и вспомню. Ну, может не всё, но основное. Я пообещал и он это обещание принял. Он даже не догнал меня, когда я ляпнул о третьем варианте. Я помнил что-то о том, что иногда смысл разговора о Городе может дойти до непроводящего собеседника лишь спустя какое-то время, но мне просто по-детски хотелось верить, что крёстный действительно меня по настоящему понял...        ***        В подземелье вёл лифт.        Вернее, лифтом назвать это сложно. Скорее уж, здоровенная каменная платформа, которую можно касанием волшебной палочки о стену шахты призвать наверх, встать на неё, снова активировать и она унесёт тебя вниз. От этого действа сильно фонило - тем самым похожим на гул "звуком", что издавали Вертушки, но едва ли этим можно было кого-то разбудить. Больше странного было в том, как Джинни усмехнулась и сказала, что наше отсутствие в постелях - не проблема. Она, улыбаясь, велела мне закрыть глаза и когда я их открыл - обомлел от изумления - под моим одеялом будто кто-то лежал. Мало того, на подушку выглядывало что-то трындец как напоминающее... Это что, моя голова так сзади выглядит?        Я поднял одеяло. Под ним ничего не было. Тогда я аккуратно укрыл пустоту по форме чьего-то тела обратно и мы вышли из комнаты, стараясь не разбудить Рона и Невилла.        — Э-это как ты так без палочки? — Тут же спросил я.        — А как ты без палочки творишь своё изменённое состояние? — Гордо спросила Огонёк. — Я ещё тоже кое-что могу. Айдась.        Платформа поднималась к нам минут пятнадцать. Не сказать, чтобы она была медленная - при спуске на ней в теле чувствовалась сильная лёгкость и подпрыгнув как следует можно было подлететь метра на полтора; а при подъёме наоборот гнуло к земле и закладывало уши. Большинство из нас в свой первый подъём на ней попадало на пол и на колени под смех Сириуса и Эммелины Венс. Просто подземелье находилось действительно глубоко...        — Хочешь прикол? Теперь я спать хочу. — Зевнула Джинни и легла на холодный пол.        Я тоже лёг, но молча. Стоять на почти падающей платформе было сложно, а опереться не за что. Я держал равновесие неплохо, но сейчас мне было лень.        У меня было такое, что я уставал и меня тянуло просто спонтанно лечь на пол... правда всё же хотелось быть у какой-нибудь стены. Видимо просто в детстве слишком часто так делал - что на Тисовой (это когда совсем маленький и меня скорее прогнали бы с дивана, чем заметили бы в каком-нибудь углу), что в Пустом городе. За эту привычку на меня ругались, некоторые Проводники в том числе. Ну а некоторые и сами так делали, только не так обыденно и не засыпали так. Например Огонёк ничего прям страшного не видела в том, чтобы отдохнуть на занозистых досках или в траве, но находя меня так спящим пугалась, а потом стала привычно закатывать глаза: "Ну хоть бы место выбрал, одежду ж всю запылил!".        — Ну хоть бы место выбрали. — Неожиданно для себя усмехнулся я. — Одежду ж всю запылим!        Камень платформы приятно холодил тело через пижамную рубашку и майку. Я смотрел, как уже и без того маленький квадратик потолка становится всё меньше и меньше, отдаляясь от нас. О стенах старался не задумываться.        — Не запылим, тут нет пыли. — Сказала Джинни.        — А я сейчас опять вспомнил кое-что. — Признался я.        — Поздравляю. Плохое?        — Да нет наверное. — Растерялся я.        Не знал я, к чему это отнести - к плохому или хорошему.        — Ну вот и отлично. — Огонёк потянулась. — Не плохое, значит уже хорошее...        — А ты оптимистка я смотрю. — Немного ядовито сказал я и обернулся на неё.        — Ага. Ты сперва скажи, ты вообще хочешь разбираться во всём или нет?        — М-м-м... ты про что конкретно? — Поморщился я.        — Про всё. — Просто бросила Джинни и тоже повернулась ко мне. — Как я оказывалась в вашем парке, куда мы постоянно попадали, откуда там брался Том, из-за чего произошёл тот... п**дец с остальным коррект-классом, почему у нас заблокированы воспоминания и кто мы чёрт побери!        — Грандиозная цель. — Монотонно проговорил я.        — Ты собираешься в этом копаться или просто с перепугу согласился, когда понял, что не контролируешь ту хрень? — Повторила Огонёк вопрос.        С удивительным для меня терпением. Если бы я так пытался с кем-то по делу поговорить, а он так нагло тянул волынку, я бы скорее всего не выдержал и врезал бы ему по морде. Усилием воли, я заставил и себя приподняться на локтях и посмотреть на неё.        — Собираюсь. — Коротко сказал я. — И если ты забыла, я сам всё это предложил.        — Тогда установим... не знаю как это назвать... как правила. Просто договоримся. — Сказала Джинни. — Простые. Не сильно против?        — Да... нет наверное... какие ещё правила, зачем?        — А такие. Душу друг из друга не тянем - стараемся видеть грань. Но рассказываем обо всём, что этого касается, честно. Странную хрень не пропускаем, если в чём-то сомневаемся, просто говорим об этом. И если ты, Чертила, не хочешь чего-то обсуждать, ты не отговариваешься, мол этого не было, не валяешь дурака и ничего не выдумываешь, не выдавливаешь это из себя через силу, а просто просишь закрыть тему и мы это делаем. — С нажимом закончила она. — От меня как-то так. Добавишь что-нибудь?        — Ладно. Итак, говорим об этом вслух только когда мы точно одни. — Сказал я. — Ничего лишнего при остальных и никаких признаков, что мы связаны чем-то, кроме того, что все знают. Если речь пошла о прошлом, то на дела которые сейчас, мы не отвлекаемся. Предлагаю разделить всё на две жизни - до Хога и после.        — Хорошо, а... до чьего Хога?        — В смысле?        — Ты поступил на год раньше, если не забыл. Так что "до и после Хогвартса" для нас разное.        Я чертыхнулся. Действительно не подумал об этом.        — Давай от твоего считать будем. — Предложила она, снова отвернувшись к пустоте над нами и потянувшись. — В конце концов, именно тогда мы "впервые увиделись". На Кингс-Кросс, помнишь?        — Ага. — Развеселился я. — А когда Фред сказал тебе, что в вагоне Гарри Поттер, ты попросилась залезть в него и на меня посмотреть.        — Во Фреда? — Спросила Джинни.        — В вагон. — Я засмеялся.        — Было дело. — Признала Огонёк. — Что уж поделать, мне нужен был любой способ пробраться туда.        — Ты о чём? — Спросил я.        — "О чём"-"О чём". — Протянула Джинни. — Я хотела спрятаться где-нибудь в туалете и тоже уехать. Конечно меня бы потом поймали и отправили обратно, но...        — Никогда этого не понимал. — Признался я, тоже устремив взгляд вверх. — Со мной всё ясно. Но зачем так стремятся в Хогвартс семейные? Вот ты... разве это... это не больно? Когда родители вроде есть, но они от тебя в тысячах километров? Я... будь моя воля, и от Сириуса-то не на шаг...        — Ну... сравнил. — Слегка потухла Джинни.        — А почему бы не сравнить? — Я ощетинился, снова посмотрел на неё и опять приподнялся на локтях. — Ну? Что не так?        Огонёк молчала. Какое-то время я думал, что она и не станет отвечать, но она сказала:        — Нет... это не больно. Скорее... потерянно. Неуверенно как-то. Наверное, так чувствует себя хромой, когда у него отобрали трость. Несильно хромой и в благоприятной местности - к этому быстро привыкаешь... Это то, что было со мной. Но, в конце концов, огромная часть моей семьи - это мои братья. И четверо из них были рядом. Больше обидно было, что у них всех оказалась такая куча забот... Я думала, что как опять будем все вместе, сможем снова в карты да шахматы играть и дурачиться по вечерам, а по выходным гулять по территории... а все оказались порознь. Я должна была раньше узнать, что так выйдет. Это меня и подкосило - иначе бы чёрта с два вышла история с дневником.        Мне показалось, что она надеется невзначай перевести тему. Всё так и кричало начать расспрос о Томе. Узнал ли он её, узнала ли его она, переписывались ли они о Пустом Городе... но все мысли сейчас были о другом. Про Тома можно расспросить и потом, но про это я едва ли решусь заговорить второй раз - и так столько лет задавался этими вопросами в пустоту.        — И всё? Ты совсем не скучала? — Спросил я. — Не боялась, что с ними что-то случится пока тебя нет или... не мучалась, потому что был нужен совет...        — Хватит, я поняла. — Остановила Джинни.        — Ну так?        Она глубоко вздохнула.        — Ну... да, я по дому скучала. И конечно, я боялась. Боялась, что мама опять перегрузит колени или спину. Или что папа покалечится, усмиряя какую-нибудь заколдованную маггловскую фиговину или погорит со своими экспериментами... Но за отца я и дома боюсь, а мама... какой смысл бояться, если помочь не могу? Пока я там, я могу заняться делами вместо неё или собрать нужные травы и сварить для неё мазь. А в школе нет. Но и не надо. Моё дело - учиться, потому что это...       Она поморщилась и вздохнула, глядя в тёмный верх.        — ну... давай попробую объяснить, как это вижу я и маговоспитанная половина Хогвартса, ладно? Я могу только гадать, что в головах у магглорождённых и при неординарных случаях, но для нас... это просто ступень в развитии. По этому все, кому пришло письмо, так охотно едут в Хогвартс. Отказаться учиться магии - всё равно, что отказаться учиться ходить, понимаешь? А письмо - это звание студента и оно само по себе делает тебя выше во всех глазах, это признание. Это право на собственную палочку! Это... как пробная версия совершеннолетия, вот почему все ждут письма и отправки. Туда, где не нужно прятать магию и где ты сможешь научиться всему, что видел с детства и... не мог. По этому в Хогвартс так хотят.        — И это стоит того? — Спросил я.        — Ну да, наверное. — Выдавила Огонёк. — Не знаю я...        — Ты? — Изумился я так, что мне даже показалось, что еле чуемые гул и чавканье платформы стали возмущёнными.        — Я не скучаю по людям. — В сторону сказала Джинни. — Не умею. Сказала же - большая часть семьи для меня - братья, думаешь только те, что всегда были под боком? Я просто привыкла, что кто-то всегда не рядом. Это с детства было игрой.        — Игрой? — Спросил я. — То есть?        — Ну, я могу тосковать, если не знаю, когда вообще смогу с кем-то увидеться или если оторвана сразу от большинства. Так было тогда. — Сказала она и я понял, что "тогда", это о том периоде, когда мы были знакомы по кличкам. — И так было, когда все уезжали в Хогвартс. Когда сразу большинство далеко, то бывает тоскливо. Но я не знаю, что имеют ввиду люди, когда говорят, что скучают по кому-то конкретному, по кому-то одному... Думать могу. Желать встречи могу. Скучать могу по месту, по животным, по атмосфере, по компании. Скучать по человеку... могу примерно представить... но похоже, все вкладывают в это слово какой-то особый смысл... не тот, что я когда-либо чувствовала.        — Это... сама же говоришь, тоска. — Сказал я. — Ужасная. И страх. И...        Я замолчал. Не знал, что "и", но что-то было.        — У тебя другое. — Невесело сказала Огонёк. — Ты ведь по настоящему и персонально-то скучаешь только по Сириусу, так?        — Ну... наверное примерно так.        — Потому для тебя это и страх. Ты никогда не можешь быть уверен, что следующая встреча будет, это кого угодно с ума сведёт.        — Почему... я же знал, что когда-нибудь-то мы обязательно встретимся, просто не знал когда...        — Не придуривайся, ты же понял о чём я. Шансы, что его невиновность вскоре удастся доказать ничтожны. Мало ли при какой прогулке его загребут и ликвидируют, даже могилы нормальной не будет. Ты просто в какой-то момент узнаешь, что его нет и с этим останется смириться. И никто просто не поймёт, чем он для тебя был.        — А ты... не выбираешь выражений. — Процедил я, продираясь сквозь противную слабость в животе, вызванную отнюдь не стремительным спуском.        — Не вижу смысла. — Тихо сказала Джинни. — Может выбирала бы с кем-то другим, а ты и сам всё знаешь. Или лучше было бы, если бы я сделала иначе?        Я представил, как она смотрит на меня с жалостью, позволяя закончить нелепую попытку закрыть глаза и зажать уши, уходя от темы. Как молчит или наоборот, начинает неловко мямлить судорожно подбирая слова... Со всё той же пресловутой жалостью в голосе. Нет уж, лучше просто сквозь камень провалиться...        — Было бы в сто раз хуже. — Угрюмо признал я.        — Ну вот. — Неловко сказала она. — Значит я правильно угадала.        — А ты выходит... понимаешь?        — Что?        — Ну... что для меня Сириус.        — С чего ты взял? — Всё так же тихо и немного устало сказала Джинни. — Этого никто не сможет понять, кроме тебя самого. Я лишь предполагать могу.        Она замолчала, но я ждал продолжение.        — Я ведь часто это представляла. — Тихо сказала она. — Ну... когда познакомилась с вами всеми. Будто у меня никогда не было моего идеального мирка в Норе или будто я в него никогда не вернусь. Что чувствует человек, когда нет ему в мире никакой опоры? Когда все люди вокруг - не те, с кем можно договориться, а кто-то, кто не собирается тебя слушать. Когда тебе некого любить и... тебя тоже некому. Я пыталась представить - как это, и у меня не получалось. Только становилось страшно. Просто ужасно страшно, так, что в пору сойти с ума. И если это действительно так...        — Это так. — Резко сказал я.        — ...То можно представить, что творится в таком человеке, когда хоть какая-то опора появляется. Что-то... вроде жажды наверное. Когда наконец добрался до воды? Воды, источник которой словно может в любой момент исчезнуть?        — Что-то такое. Если уж сравнивать в ту сторону, то скорее голод. — Ответил я, действительно глядя в сторону.        Я надеялся, что Джинни ничего не понимала.        Но она понимала слишком многое, пугающе. Видимо правда очень старалась представить это. Мазохистка что ли?        — Нафига ты вообще об этом думала?        — Я пыталась вас изучить. — Бесхитростно сказала она. — Я вас и вашей логики просто не понимала, а вы не понимали моей и до меня скоро дошло, что дело не может быть только в том, что большинство детей класса были магглами. Вот я и начала гадать - чем мы отличаемся.        — Пытаться взглянуть на мир глазами остальных? — Спросил я.        — Ну да.        В это время платформа спустилась из шахты в бункер и со звуком, похожим на мычание встала и влилась в остальной пол. Стабильная поверхность после очень долгого и стремительного почти падения, когда кишки уже привыкли быть подхваченными, стукнула снизу громадным кулаком и ещё какое-то время слегка качалась. Поднимаясь на ноги, я остро ощутил, как я устал за день и как моё тело проклинает идею прямо после дня с тяжёлой тренировкой куда-то переться среди ночи. Утешало одно, Огонёк встала вслед за мной с не меньшим скрипом.        Километры земли давили потолком. Они ощущались так же ясно, как железное стискивание в груди.        Первый раз это случилось ещё когда мы спустились первый раз. Как только я шагнул из под бесконечной шахты и тут же оказался под километровой толщей земли. И оцепенел. В обычных подземельях уже держал себя под контролем; во всех залах, ведущих к философскому камню, были очень высокие потолки; на входе в Тайную Комнату меня растряс Рон, хотя для этого мне пришлось врезать по лицу... после вызванного Локонсом обвала я плохо помню что было... помню, как каким-то образом в полуобморочном состоянии добрался до Комнаты, тоже с высоким сводом, выполз из тоннеля, упал и почти разревелся. И вот теперь стоял, не в силах пошевельнуться - в полной, иррациональной уверенности, что любое дёрганье или писк - и это всё рухнет на меня.        Тогда меня увёл Сириус. Он один из немногих знал о моём страхе - после того, как мы все вместе уходили из Визжащей Хижины. Знаю, что это должно зависеть от тесноты помещения и быть чисто визуальным, но я именно что чувствовал какой вес надо мной. Тоннель под иву не был глубоким, а именно что тесным. Я тогда смог нормально идти, но мне всё же поплохело и это было заметно. По словам друзей, я в такие моменты бледнел и покрывался капельками, а ещё у меня тряслись руки. И Сириус заметил, спросил. Он ничуть не удивился.        — В больнице в ту ночь сказали, что этим может закончиться. Всё таки из под завала тебя достали в ужасном состоянии. Ты как, сильно плохо?        — Нормально. — Одними губами ответил я. — Иду - значит уже нормально.        И в бункере он тоже подошёл вывел в громадный зал со следами какого-то полустёртого магического круга и рун вокруг и высоким куполом.        — Тут лучше? — Спросил он.        — Да. — Сказал я. — Если не смотреть наверх и не сосредотачиваться на счёт потолка, то его будто и нет. А когда его нет, то и веса на нём никакого нет. Главное - не вспоминать о нём.        Ещё в подземелье была комната отдыха. В ней были гладкие кожаные диваны, фальшивые окна с видом на ухоженный сад (неужели для кого-то этого правда достаточно для иллюзии поверхности?) и шикарный, насколько я разбирался, стол из лакированного дерева. Ещё в камне был тайник за картиной - ничего особенного, по крайней мере теперь - явно было что-то ещё, но сейчас остались только различные хрустальные бокалы и бутылки тысячелетнего вина. В комнату я не заходил - как и в коридоре, в ней потолок был достаточно низким, чтобы чувствовать его.        Сейчас роль дефибриллятора взяла на себя Огонёк. Она взяла мою руку и через несколько секунд мне стало вполовину легче, хотя она наоборот, страдальчески поморщилась. Мне пришлось тянуть её за собой.        — Господи! — Ахнул я, как только мы вышли в ритуальный зал, хотя кого-кого, а бога поминал от силы пару раз в жизни. — А я и забыл про эти твои фокусы...        — А я - нет. — С веско сказала Джинни, по прежнему стискивая мою руку.        — Ты же так будешь незаменима в каком-нибудь Мунго!        — Не-а. — Сказала она. — Я могу брать боль только у проводников и то могу справиться только если её не больше половины. Больно уж у вас порог высокий, можете будто ничего и не чувствовать. Но Рона так лечила тайком, у него же тоже есть ранняя стадия... а никого другого не могла.        — Сейчас же... это же не боль. — Сказал я.        — А с какой ещё стати не боль? — Огрызнулась Джинни. — Всё это. И все страхи, нервы и старые травмы, всякая загнанность и ночные кошмары. Это же всё как боль. И я могу забирать не всякую, совсем тонкая мне не под силу... и наоборот, совсем физическая, тоже.        — Но мои припадки-то ты успокаивала когда-то! Тем же способом... и нос потом тоже кровил...        — От тебя у любого закровит. — Буркнула она. — И тебе возможно даже станет легче.        Я не понял, но развивать эту тему не стал, остановился        — Дверь? — Спросила она тихо.        Я тронул носком ботинка каменную плиту передо мной. Та самая.        — Да.        Я сел на корточки и прислонил ладонь к камню. Он взрезался по контуру, выпал наружу. Я подышал, чтобы успокоить нервы, и молча спрыгнул в провал. Огонёк прыгнула следом...        ***        Мы упали почти сразу и в то же время словно через несколько минут. Темнота была долго, но мне чувствовалась вокруг безопасность. Я тянул за собой Джинни, крепко сжав её ладонь в одной из ладоней, а второй стискивая волшебную палочку. Ощущения ощущениями, а мало ли на какую дрянь можно напороться в подземелье, принадлежавшем тёмным магам? И если что-то случится, я за Джи в ответе. Не столько перед её родителями или перед Орденом, сколько перед самим собой. Пахло озоном, старой штукатуркой и чем-то, похожим на метро. Ощущение километров земли вокруг исчезло. Вокруг были хрупкие стены, а за ними пустота. Сосущее, жадное Ничто.        Межпространственный Вакуум.        В конце концов, тьма ушла.        Это был тупик довольно скучного коридора. Линолеум, сделанный под паркет, пожелтевшие от времени обои на стенах, потрескивающие люминесцентные лампы...        — Это... то, о чём я думаю? — Спросила Джинни.        — Да. — С облегчением сказал я. — Беспорядочное Пространство, уровень... понятия не имею. В разговорной речи именуется "Закулисьем" и "Беспорядком". Нам нужно просто найти дверь отсюда в город, я смогу. Там найдём кого-нибудь, кто шарит за этот уровень, он нас проводит обратно.        Я огляделся и наконец отпустил руку Огонька. Уровень явно был безопасный, без всякой пакости.        — Придётся поплутать. — Сообщил я.        — Хорошо. Продолжим разговор, который на платформе или тебя лучше не отвлекать?        — Да можно... хотя я уже и забыл, о чём он был... — Признался я.        — Я тоже. Щас вспомню... Вот! Ты спросил, как семейные дети добровольно уезжают из дома в Хогвартс и мы долго рассуждали о привязанностях и скучании.        — Точно. — Сказал я, слушая эхо наших голосов и шагов. — А итога так и нет.        — Вот тебе итог. Большинство наших ровесников не привязано к своим родителям так, как ты к Сириусу и тем более не ждут, что они в любой момент исчезнут. К тому же и родители бывают разные, ты это тоже должен понимать. Магглы ведь тоже стабильно сплавляют отпрысков в интернаты, разве нет?        — Ну да... — неохотно сказал я. — Дадли тоже учится... не в интернате, в пансионе. Это как интернат, только частный и типа элитный... Хогвартс тоже типа как элитный вроде почему-то, но директор назначается государством, финансирование тоже. Он никому не принадлежит и обучение в нём бюджетно, а доплата идёт только за чуже-профильные факультативы, клубы и репетиторские уроки. По этому Хогвартс и интернат. Так это работает насколько я знаю.        — Не для каждого обучение бесплатно. — Сказала Джинни. — Только тем, кому приходят письма.        — А письма приходят не всем? — Изумился я.        — Только тем, кто к десяти годам имеет достаточно развитое Маго-Ядро и определённый процент Потенциала. Другими словами, если ты не обладаешь достаточной магической силой, то тебе придёт только справка о праве на волшебную палочку и тебя будут либо обучать дома, либо отправят всё же в Хог, но уже за деньги. А ещё можно быть снятым с бюджета за неуспеваемость, но доплачивая за обучение остаться.        Я аж остановился, чтобы переварить услышанное.        — Ты правда об этом не знал? — Немного удивлённо сказала Джинни.        Я помотал головой.        — И как часто это бывает?        — Чаще, чем ты думаешь. На самом деле удивительно, что из нас семерых все дотягивают до стандарта. Так не всегда выходит. Вообще не всегда так удачно у магов с детьми выходит, смертность-то детская тоже выше, чем у магглов... А мы все в норме и в Хогвартсе отучились, поэтому мы всех и бесим!        Она вдруг рассмеялась.        — Кста-ати, не удивлялся, почему Слизеринцы присутствуют на курсе такими набегами? На одной параллели их может быть втрое больше Гриффиндорцев, а на второй - раз-два и обчёлся и те поадекватнее. Просто штука такая - платное обучение есть далеко не во всех школах магии. И в том же самом обожаемом чистокровками Дурмстранге возможности заплатить нет. Ну и выходит прикол такой - что очень знатная династия может... ну не суметь отправить чадо за границу. И тогда если другой представитель знатной фамилии таки отправляет чадо в Дурмстранг - это считается... ну, чем-то вроде дурного тона. Будто ты пытаешься акцентировать внимание на своём превосходстве - это можно даже посчитать вызовом. Они должны окольными путями выяснять, собирается ли кто-то важный из ихних поступать в новом году именно в Хогвартс и если хотят хороших отношений с этой семьёй - отправить ребёнка туда же. Чем знатнее фамилия - тем больше народу не хочет с ней проблем и идёт за ней идёт в Хогвартс.        Я присвистнул и свист эхом отдался от жёлтых стен. Сообразив, что мы всё ещё стоим, я возобновил движение, потом дёрнул на себя одну из дверей... за ней, кстати стены были уже из крашенного в белый кирпича.        — Ну вот. — Сказала она. — Хотели разговор о проводниках, а в результате рассказываю тут тебе...        — ...почему земля круглая. — Монотонно закончил я. — Извини.        Ведь правда. Какой же я...        — Чего? — Не поняла Джинни.        — Это все так говорят. — Объяснил я. — Иногда начинаю просто задавать глупые вопросы как дурак... я не специально. Сам чувствую себя отсталым.        — Не парься. — Сказала Джинни. — В книгах и газетах о таком не пишут, откуда ты ещё это узнаешь?        — Для меня-то да. Но когда остальные рычат понять тоже можно - это ведь всё равно, что спросить, почему земля круглая.        — А ты знаешь, почему она вообще круглая?        — Н-нет... — подумав, сказал я.        — Я тоже нет. Слушай, это скорее с более филосовскими вопросами сравнить можно. На самом деле рассуждать о странных явлениях общества даже интересно... только мозги потом кипят. Так что дело только в том, что я об этом уже задумывалась, а то бы нифига объяснить не смогла. Давай лучше правда о деле.        — Давай. — Тут же сказал я.        Мы миновали помещение с белыми кирпичными стенами довольно быстро и попали в коридор с голубыми стенами. Он был построен странно - за каждой дверью был ещё один коридор, параллельный первому, но, как мы убедились, вели эти натыканные вроде в одной стене двери при этом в разные коридоры. Когда мы с Огоньком попробовали зайти в две расположенные в одной стене и рядом и по логике должны были выйти в одно место, то за дверями не встретились.        — О, наконец-то чертовщина. — Обрадовался я, ведь когда таковая происходила, меня подталкивала интуитивная память о том, что мне делать. — Так, насколько я помню, тут нам надо искать перекрёсток... для этого вроде нужно идти через двери наискось.. так, а... что там о деле?        — Тебя надо спросить. — Сообщила Огонёк. — О деле ты знал больше.        — А помню меньше.        — Уже поняла. Но нам нужно прояснить хотя бы что и кто помнит.        Я отвёл взгляд. С козырей зашла.        — Том вот всё помнит. — Вздохнул я. — Но молчит, только изредка дразнится да подсказывает.        — И сейчас ведь молчит? — Спросила Джинни.        — Вот это как раз самое странное! — С досадой сказал я, методичными движениями открывая каждую попадающуюся на пути дверь.        Мы шли наискось, то есть заходили не в ближайшую к нам дверь, а первую справа. И надо сказать, расстояние между дверями уменьшалось - выходит, пространства мы потихоньку задалбывали, что нам и было нужно.        — Тогда говори не про него, а про себя. По порядку.        — По какому... порядку?        — Э-э... хронологическому? — Нервно усмехнулась Джинни.        Я мысленно выругался, ведь меня уже угораздило ранее пообещать отвечать на всё честно.        — Погоди немного. Скоро мы снова пойдём прямо, а пока мы плутаем, мне нужно сосредоточиться.        Мы шли так ещё приблизительно пятнадцать минут. Постепенно двери стали всё ближе и ближе друг к другу - и вот, настал момент, когда всё сдвинулось настолько, что нужная нам дверь оказалась прямо напротив той, из которой мы вышли, подвинув ту, что была там до этого. К этому времени, двери уже и перестали быть дверьми - сперва они стали висеть на одной петле, потом исчезли, превратившись в пустые проёмы, теперь это были просто проломы в стенах.        Войдя в нужный, мы вышли на перекрёстке двух коридоров. Наконец-то параллельные прямые пересекла секущая. Мы свернули.        — Нам сюда. Вот теперь... можем и поговорить...