Дети пустого города

       Каждую ночь, он смотрел на календарь.        Его сейчас почти не выпускали днём - поесть, в туалет и всё. Да и ему больше не надо было - он спал. Потому что ночами, он пропадал за Дверью. Его дверь была нарисована мелом на бетонном заборе, он это понимал. Просто перед всеми, и материальными и метафорическими дверьми в жизни мальчика, у этой было огромное преимущество. Она была открыта.        Всё интересное, что выходило найти, мальчик по-прежнему собирал в том самом кабинете, в который вылезал из подвала. Разные были трофеи. Главной находкой последней вылазки например, стал гладкий и тяжёлый стеклянный шар, размером чуть больше, чем его кулак. Когда мальчик протёр его от пыли и попробовал покатать по штанине, то пригнувшись к нему поближе, смог разглядеть через него каждый рубчик ткани, которые до этого лишь чувствовал наощупь. Этот шар он принёс в кладовку и с восторгом обнаружил, что катая его по строчкам текстов, может читать.        Теперь, даже когда не спал, отвлекался от чулана тем, что читал в свете от дверной щели всё подряд - инструкцию к пылесосу, способ применения средства для чистки унитаза, состав жидкости для стёкол...        Если находилось какое-то интересное занятие, оно могло будто раздвинуть для него окружение. Он давно это заметил - и чулан это тоже заметил, и живущие под раскладушкой сонные щупальца. Редко они давали ему найти его - но сейчас щупальца стали спокойнее. Когда Гарри перестал постоянно с ними сражаться, они тоже перестали нападать сами. Наоборот - он возвращался в кладовку под утро и сам ложился к себе. И щупальца вроде как обычно заматывали его, но больше никогда не пересылали в кошмарный мир. Как те, что были в школе, они теперь были спокойны и дружелюбны, помогая восстановить силы, позволяя немного отдохнуть в небытии.        Только от голода было никак не отвлечься. По крайней мере, сейчас.        Вообще, он был с Гарри всегда, как и взгляды, и свет, и стены-бесстенность - но имел три фазы. В первой он почти не помнил нём - и начинал быть по настоящему голодным только если думал про еду или чувствовал её запах. Вторая, когда есть хотелось по настоящему - желудок урчал, мысли постоянно возвращались к теме еды, настойчиво пихая ни в чём не виноватый мозг. Третья - самая выраженная и неприятная - занимала всё сознание, а желудок принимался болезненно засасывать в себя остальные внутренности. В такую фазу было сложно что-то делать и даже стоять на ногах - обычно он просто лежал на раскладушке калачиком и время от времени грыз ногти.        Он вообще всегда их сам обгрызал - на слишком длинные тётка ругалась, а её попытки их обстричь были для Гарри пыткой. Так что он не давался как мог, ну и предпочитал Петунию просто не провоцировать.        Но такой вот голод был ещё одной причиной, по которой мальчик всегда старался избегать длительных отсидок и во время них всё же подавать из кладовки какой-то шум, а не находясь там, помогать и пытаться обратить на себя внимание. Заперев проблему в чулане, дом на Тисовой улице о ней с облегчением забывал и вспоминал только вечером, когда его хозяева прогоняли в голове дневные дела. Тогда-то и наталкивались на мысль о живущем здесь помимо их семьи существе, которое так-то не умертвить бы ненароком, как бы этого не хотелось. Ну и днём, иногда, проблема сама напоминала о себе царапаньем в дверь (на более громкие звуки, находясь в адекватном состоянии Гарри не решался).        В обычном режиме такого не было - надо было только не косячить и можно было есть вместе с Дурслями. Доставалось, конечно, не очень много, но чтобы не чувствовать постоянно ни второй ни третьей фазы, вполне хватало. Правда, этот режим сбивался летом из-за парка. Отсылая гулять практически на весь день, чаще всего ему давали с собой пару ломтиков хлеба с прослойкой сливочного или арахисового масла, какое-нибудь яблоко и баночку сока. Зато в парке можно было тянуть в рот вообще что попало - не всё из этого оказывалось вкусным, и большинство этого всего он как попробовал, так больше никогда в рот и не брал; но было то, что ему нравилось. Некоторые листья и травинки, ягоды, хвою с молодых сосенок...        Съедобное от несъедобного мальчик отличал по запаху. И, как ни странно, ни ошибался. Однажды, чисто из интереса, он проглотил ягодку, похожую на чернику, но с несъедобным запахом - через пять минут его вырвало и он стал только придирчивее относиться к тому, что собирался жевать.        Однако даже этого было бы мало сейчас, чтобы делать всё, что велел Логи, а заодно бродить по складу и исследовать старые квартиры за Дверью. А всё это нужно было делать - в квартирах мальчик находил трофеи, на складе просто было хорошо, лестница...        На лестнице не было трофеев. И хорошо на ней мальчику тоже не было. Лестница у него забирала воздух и силы, скручивала болью мышцы; пытаясь всё подниматься и подниматься по ней, он падал с судорогами и очередным носовым кровотечением, пересчитывал ступени до пролёта, а скорченно полежав на полу поднимался и шёл дальше, задыхаясь как астматик. На мазохизм было похоже то, что он всё равно продолжал таскаться по ней каждый день - но он это делал. Делал, хотя никакой выгоды с этого не получал и никогда так ревностно не выполнял чей-либо приказ.        Раньше мальчику вообще никогда не было напрямую нужно то, что он делал. Всё, чем он занимался, обычно было по принуждению - будь его воля, он давно бы убежал куда-нибудь в парк или за диван в гостиной. Единственным его мотиватором был страх. Страх страшных снов взаперти, страх не поесть, страх от непонятных угроз тётки; от неё же передавшийся страх, что в школе тоже поймут, что с ним что-то не так. Ну а интересы и мечты у него были либо огромными и несбыточными, где всё равно всё зависело не от него; либо наоборот мелкими и сравнительно лёгкими. Сложно ли стянуть у Дадли конфету или найти в парке качели и покачаться на них? Нет. А сколько счастья-то...        Мечты чего-то достичь, цели жизни и прочее, для чего действительно стоило постараться, раньше обходили его стороной. Он никогда не понимал ни жертвующих чем-то (хотя бы удобством) ради чего-то людей - ни смысла их действий. А теперь...        Теперь понимал.        Он сам не знал, откуда брались в нём силы, на такое, но то, что сказал Логи стало для него буквально божественным напутствием. Гарри нужны были вспышки. Нужно было пройти на то соревнование и занять какое-нибудь место, ведь он много раз слышал, что спортсменам везде дают поблажки. А ещё, если о нём в городке станут говорить хорошее, то будут говорить опять же и о Дурслях - и если обратного они боялись, то может это им и понравится? Гарри не нужно было, чтобы его полюбили или относились как-то по особому, просто... пусть признают, что он человек и... дадут, может быть, нормальную комнату что ли. На этом его мысли по этому поводу кончались.        Казалось бы, можно желать чего угодно, почитания, сладостей, игрушек, поездку в зоопарк или на карусели, какого-нибудь щеночка-хомячка - но почему-то этого всего от Дурслей ему не хотелось. Он даже не собирался отлынивать от работы по дому. Просто... пусть не смотрят, как муху, которую не удаётся выгнать в окно и пусть он будет жить не под лестницей. Больше ничего ему от них не надо. А если этого всего и не случится... что-ж, зато теперь компания Дадли его точно не догонит. А может, у него даже появится друг.        По крайней мере, так он себе всё это объяснял.        Просто в его безысходности и задушенности, где он буквально ничего не мог для себя сделать, появилась дыра-возможность. Дыра, в которую мальчик прыгнул с разбегу, хотя и не знал, зачем это ему конкретно эта возможность и что он с неё получит. Даже запирая самого себя в под стенами, с помощью всё того же куска проволоки, с помощью которого он себя открывал, он знал, что его уже не раздавит. Будет неприятно - но половину этого времени он проспит, а другую половину будет читать. Всё это будет попеременно, в усталом тумане - а ведь раньше ради него его пичкали туодином. И даже если приснится кошмар...        Это же больше не навсегда.        Скоро можно будет вновь ощутить себя живым - за это он тоже любил своё нынешнее состояние. Ведь если даже становилось плохо, можно было думать о древесной коре, о крыше, о широких коридорах с большими окнами, о лестнице, о новых открытиях, о покинутых квартирах, о поиске выхода из здания или спуска с крыши, о бескрайнем небе с россыпью звёзд; обо всём, на что ложилось услышанное мальчиком когда-то совершенно случайно слово "пространство".        Нет, скорее даже "Пространства". С большой буквы. Которое не хотелось перестать чувствовать, а наоборот, которое он жадно ощупывал, обнюхивал, обшаривал глазами. Где можно ходить босиком и не порезаться не об один осколок стекла на полу.        Там даже в одиночестве больше не было страха. Это была не та нужда ну хоть в ком-то, вытягивавшая ему душу - наоборот, новое одиночество там, где не нужен защитник от окружающего мира, было спокойным и безопасным. Чем-то в переносном смысле светлым.        Мальчик каждую ночь смотрел на календарь. И в эту ночь ему было нужно прийти к спорт-клубу.        К двум часам ночи. Часами он пользовался туго. Его как-то надрессировали определять по ним, наручным, но ему нацепленным на ногу, иначе слетали; когда дядя Вернон возвращается с работы. Чтобы гуляя в парке, к нужному времени выходить к дороге и его могли подобрать и забрать назад. Но больше ничего мальчик по часам видеть не умел. Он даже не знал, сколько это часов, когда пора к дороге, только знал, что стрелка должна приблизиться к серединному нижнему делению и пройти к следующему. Соответственно, никаких двух часов мальчик не смог бы отмерять тоже - так что решил не ждать никакого времени, а просто прийти туда и ждать учителя на месте.        Двигаться он решил в состоянии "небывалок" - и даже так, короткими перебежками. К ночному парку он привык давно - на улицах старался прятаться, а у клуба не росло даже кустов. Перемещение прошло без происшествий - только один человек попался ему на пути, какой-то пьяный мужик лет сорока, качаясь, движущийся по улице в своём мрачном состоянии. Как и все люди в "небывалках", для мальчика он был лишь непонятной тенью - он чуть в него не врезался. Как казалось мальчику, у "небывалочных" людей не было взгляда - а взгляд-то был, просто для него не существовало мальчика.        Он ждал учителя часа полтора. В тёмном закутке между крыльцом и стеной. Вылез, когда увидел Логи, подошёл к нему, вставшему у доски объявлений. Попытался тоже что-то с неё прочитать - но смирился. Лог перевёл взгляд на дверь... наткнулся им на Гарри и перепугано отскочил. Сам Гарри от резкого движения шуганулся ещё сильнее, отшатнувшись, и врезавшись в перила крыльца.        — Ты чего?!        Моргание.        — Э-э... не подкрадывайся так больше, окей? — С попросил Логи и вновь не дождался от "ученика" ответа. — Пошли.        Он отпер входную дверь. На этот раз, ребята прошли не в спортзал, а в комнату без окон, намного меньше него. Гарри поёжился - новое, безоконное место ему не понравилось.        — Дома сильно влетело? — Спросил Логи.        Малыш неопределённо повёл своим острым плечом.        — Хорошо, не лезу. Мы тренируемся здесь, а не в спортзале потому, что здесь никто не увидит, как горит свет среди ночи. — Лог щёлкнул выключателем. — А то будут проблемы. И да, палки нам сегодня не понадобятся.        Мальчик вопросительно склонил на бок голову.        — Я посоветовался с тренером. Он посоветовал заняться с тобой сначала не каким-то из вариантов фехтования, а... просто поработать над выносливостью и координацией. Так что... буду работать, как умею. Фактически, это начальная стадия паркура, этакая основа. На соревнованиях, конечно, это не понадобится от слова совсем. Это вообще не вид спорта, хотя когда-нибудь его таковым признают, но у тебя хоть движения будут не такие деревянные... да и вообще, в жизни пригождается.        Мальчик помигал. Решился на первый вопрос.        — 'то?        Не в смысле "что ты сказал", а в смысле "что это такое".        Логи окинул взглядом стену. Посмотрел на подопечного - следит ли, и... бросился на стену. Прямо по ней будто бы взбежал до невысокого потолка, толкнулся ногами кувырнулся назад и упал на корточки. Встал.        — Это типа вот такого. Трюк, со стеной, который я показал, называется воллран - а кувырок, который потом был, это сальто назад... я тебя конкретно не этому учить буду, но это для сути. Просто... это про грамотное управление своим телом, распределение веса, ощущение баланса, выносливость... а тебе этого как раз и не хватает. А потенциал-то есть. Может, когда-нибудь, и этому научишься... просто пока надо всё вот это вот подтянуть. Ты согласен?        Мальчик резко вскинулся, вцепился взглядом в то, что было для него глазами Лога - два синих огонька в тёмных впадинах. Он часто так ненароком начинал смотреть людям прямо в глаза - просто они были единственным, что не сливалось для него с остальным лицом в единое целое. Кивнул - опять мигнув, а потом вновь уставился не мигая.        — Ты... как 'тица. — Вдруг сказал он.        — Как птица? — Растерялся Логи. — Ну... не совсем, как птица, но... рад, что тебе понравилось. В общем, первым делом, надо научиться правильно падать.        От удивления, первоклассник снова уронил на бок голову, только уже на другой.        — Да-да. — Логи улыбнулся. — Чему-то в этой области научиться не падая, невозможно. Значит для начала надо научиться падать так, чтобы не калечиться. Логично ведь?        Мальчик моргнул. Непонятное слово требовало разъяснений.        — Ну... то есть... как-бы закономер... тьфу, это ты уж точно не поймёшь! Ну как-бы вытекает из всего этого! Это как бы... ну... логично, закономерно, естественно, этот вывод вытекает из вышеперечисленных фактов, ясен пень, элементарно... хотя нет, это уже другое... хоть одно выражение знаешь?        Малыш поморгал, пытаясь вникнуть. Кое-что он слышал в сериале про полицейских, что-то даже в школе, так что общий смыл уловил. Только от одной фразы, его губы дёрнулись в намёке на улыбку.        — Я-а-сьнь пень... — Повторил мальчик - почти понятно, хоть и растянув одну гласную, и проглотив другие.        Почему-то, эта фраза показалась ему очень смешной. Иногда у него бывало такое - что некоторые одновременно бессмысленные, и в то же время интуитивно понятные выражения, вызывали у него осторожное, безотчётное веселье.        — А что, разве не ясен? — Ухмыльнулся Лог. — Ладно, в общем...        Надо было просто расслабиться. И с этим была загвоздка. Мальчик понял примерно, как это должно работать, но всё равно у него не выходило "расслабиться", зная, что сейчас будет толчок на твёрдый пол. Самому падать у него тоже не получалось.        — Ты группируешься почти правильно, но ты напряжён. Расслабься, парень! И не надо так втягивать в плечи голову.        Он кивнул и зажмурился, ожидая новой попытки, но её не последовало.        — Это бесполезно. — Застонал Логи. — Что с тобой делать-то, а? Ну ладно, попробуй тогда падать вбок. Вот, смотри...        Демонстрация того, как именно надо падать в бок и перекатываться "для начала на четвереньки", Гарри так же ничего не дала. Не мог он толком ничего разглядеть с расстояния! Мальчик щурил и натягивал глаза, и всё пытался подойти поближе, но уже Лог его не подпускал, вопил: "зашибу же, чучело!".        — Что-ж... — медленно протянул Лог, когда и из этого ничего не вышло, — испытанные методы не работают. Ладно. Поимпровизируем.        На этот раз вопросительный взгляд не помог мальчику добиться пояснений. Над импровизацией, Логи думал минут пять, после чего сказал:        — Ладно. Сюда иди.        Опасливо приблизившегося первоклассника, он бесцеремонно раскрутил за руки - как сам мальчик совсем недавно крутил кувалду. Сперва он испугался - Логи поставил его на место, успокоил и снова раскрутил. Так повторилось ещё несколько раз. Убедившись, что им никаких труб раздалбывать не собираются, мальчик перестал пугаться. Понятнее действия Лога для него не стали - но крутиться вот так ему понравилось.        — Как тебе? Уже не страшно?        Мальчик на лету мотнул так, что голову болтнуло в сторону.        — Как голова? Кружится?        Кивок.        — Летишь?        Кивок.        — Быстрее?        Секундная заминка... кивок. Логи ускорился.        — А по-настоящему полетать хочешь?        "Это как?" —Успел подумать мальчик.        — Это весело.        Он неуверенно кивнул.        — Тогда сейчас я тебя отпущу, и ты полетишь. А потом аккуратно приземлишься - я обещаю, только прими ту группировку, что я показывал.        Мальчик растерялся, а Лог... разжал руки. Тонкие запястья выскользнули из его ладоней, и Гарри унесло в противоположную стену. Мальчик не успел испугаться, как непонятным для себя образом перекатился на четвереньки, слегка бухнувшись о стенку боком. Тут же запоздало ужаснулся - но у него ничего не болело.        — Отлично! — Сказал Логи, пока он вставал на ноги. — Давай ещё, а?        И мальчик... кивнул. В его теле от головокружения появилась странная лёгкость. Ощущение пространства успело захватить окружающие стены и распереть их изнутри. Страшно не было.        С попеременным успехом, он каждый раз перекатывался на четвереньки или на корточки, а один раз даже сходу вскочил с них на ноги. Какое-то время, он ещё сохранял какое-то подобие нормальности. Но потом, Логи предложил сменить способ тренировки - Гарри будет на него нападать (без палки с целью задеть), а Лог будет его откидывать.        И тут с его головой что-то случилось.        Пустое помещение, для него уже не являлось частью здания - оно висело в вакууме, в пустоте, где было непонятно, где верх, где низ. Вскоре, мальчик почувствовал, что только его убеждение, что низ - это пол, заставляет его приземляться именно на него, а не на стены или потолок. А это убеждение таяло в общей круговерти серо-коричневых пятен. Что его не останавливало.        Полёт - бряк - кувырок - на четвереньки - секунду передохнуть... - бросок - в сторону - в атаку - полёт - бряк на пол - кувырок - вскочить - вперёд!        Со стороны это не выглядело слишком эффектно - разве что было красиво, когда мальчику, куда бы он не упал, удавалось тут же перестроиться на четвереньки, словно он был куклой-неваляшкой. Мальчик ведь даже не понимал, как Логи его кидает. Никому другому он бы так с собой не позволил - давно бы метнулся в дверь и убежал. Тринадцатилетний "учитель" же довольно быстро завоевал к себе относительное доверие - мальчик всё ещё был более скован, чем в одиночестве, но куда более свободен, чем рядом с любым ранее до этого встреченным человеком. Перед глазами мальчика была неразборчивая кутерьма, а его тело стало лёгким и гулким. Он не останавливался, а Лог не останавливал, наоборот, снова комментировал его действия - будто дразнил.        И это было хорошо.        "Пусть."        Пусть ноги тянут, немеют, словно уже скрипят от усталости - он заставит их слушаться. Пусть было непонятно, как потом дышать, да и сейчас воздух приходилось беспорядочно хватать, чтобы продолжать движение - он как-нибудь справится. Пусть пространство ходит ходуном - ему так даже лучше! Мальчик прерывисто, сипловато смеялся набрасываясь на противника и отлетая в стороны. Он жил. И эта непривычная жизнь уже не пугала, как бывало раньше; она завладела им, растеклась по всем жилам, натянув их как струны; распёрла стены так, что они, казалось бы, могли вот-вот лопнуть и разлететься во внешнюю сторону. Мальчик летал!        Летал и смеялся. Он даже не замечал, что немного нарушает законы физики. Это замечал Логи - стараясь не придавать постоянно отлетающему дальше, чем надо и оказывающемуся на стенах мальчишке особого значения... ну... больно лёгкий наверное, вот и отбрасывает его сильнее. А со стен же он падает...        — Ну, не прыгай однотипно! Пофантазируй, как ещё можно на меня наброситься?        Мальчик подумал. Послушно попытался напасть неоднотипно - Логи сразу понял его задумку, и позволил ему её провернуть, после, крутанув назад... отвлёкся взглядом... и не нашёл подопечного на полу.        Кое-кто вышел за рамки "объяснимого", Логи, борясь с накатившей жутковатостью, спросил:        — Э, ты где? — Он поднял голову. Голос его сел от изумления. — Во чертёныш... — прохрипел он, — шо ты там делаешь...        Обнаружив себя на потолке, мальчик тут же с него упал. На голову, вниз которой стоял.        "Лучше уж бы оставался там." — В ужасе подумал Логи. Он поймал себя на том, что после приятеля Эджи его не пугает уже никакая чертовщина - даже такая неприкрытая; но звук, с которым малявик долбанулся головой, и с каким у него извернулась шея, его напугал.        Несколько секунд он в ступоре стоял, не зная, что делать, только и помня, что ударившихся головой вроде как нельзя резко поднимать. Первоклассник припадочно задыхался. Потом это прошло - Лог никогда в жизни не думал, что будет так рад услышать детский рёв. Он выдохнул, подошёл, как можно аккуратнее притянул к себе это недоразумение.        Плакал чертёныш странно. Чёрт возьми, всё же повредил шею? Не вызвать ли скорую, но... как, чёрт возьми, объяснять им, что произошло?! Лог снова прислушался, пытаясь выделить для себя, что именно в данных звуках было самым странным. Что-ж, у мальчика было меньше той стадии плача, которую Лог у сестёр называл "гуделкой", и больше этого припадочного задыхания. "Гуделка" же была короткой, хриплой и вскоре обрывалось, словно у мелкого было больное горло. Сразу за ней шёл судорожный какой-то кашель с плотно сжатыми губами - после которого малыш сглатывал, и принимался хватать воздух.        Попытавшись соотнести картину с чем-либо, что он знал, Лог чертыхнулся.        — Тошнит?! — Мелочь тут же замотала головой. — Ты смотри, если тошнит, идём в туалет, не давись!        Маленький, неудачливый "человек-паук" снова замотал головой. Логи от души понадеялся, что это правда и кашель - просто следствие какой-нибудь перенесённой дыхательной болезни - вместе с задыханием, свистами в горле и почти отсутствующим голосом. Пересилив себя, прижал мелкого к груди. Всё тело малыша было твёрдым и натянутым, напряжённым, костлявым - из-за чего кололось, а его положение было сложно менять, словно Логи попытался взять в руки маленькую, но неручную собачонку. Вроде таксы или чихуахуа.        — Тебе вроде сложно восстанавливать дыхание. — Негромко, но рядом с ухом чертёныша, сказал Лог. — Попробуй восстановить дыхание по моему. Попытайся дышать, как я. Раз...        Он абсолютно не был уверен в этой идее - это работало при панических атаках деда. Насколько это сработает сейчас - Логи не имел понятия, но... не прогадал. Постепенно, мальчик успокоился - задыхания сменились на обычные всхлипы. Его тело обмякло, расслабилось, острые поджатые коленки перестали так больно упираться под рёбра Лога, а подбородок в плечо. В таком состоянии, он даже перестал напоминать Логу собаку - и напомнил котёнка. Мелкого, тощего, но всё равно мягкого уличного котёнка с усищами, разлетающимися шире тела и острыми, не всегда контролируемыми коготками; которого сложно поймать и заставить сидеть на тебе, но если ты это сделал - мурчат они так, что у них вибрирует всё тело, а потом засыпают - только и вздымается в такт дыханию, ребристая грудь.        Чёртёнок полежал так, на прислонившемся к стене Логи, какое-то время, а потом вновь мгновенно затвердел и быстро попытался слезть.        — Погоди, — с облегчением сказал Лог, придержав малька, пока тот не стихнет, — аккуратно вставай, после ударов головой нельзя резко. Ты как, порядок?        Малыш напряжённо кивнул. У Логи только и успела промелькнуть мысль, что похоже, таким не стоит советовать тренироваться в одиночку - выносливее-то он стал, но без кого-то, кто бы его проконтролировал, это выходило ему боком. Ему не стало легче - он просто подучился игнорировать обратное.        Придя в себя, Чёртёнок, тем временем, вновь задышал чаще положенного, глядя на учителя почти умоляюще. Его глаза расширились и часто моргали - левый вскоре зашёлся тремором.        "Он боится.". — Беспомощно понял Логи. — "Понял наконец, какую дичь сотворил и теперь смотрит так будто я сейчас на костре его сожгу. Чёрт возьми, объяснять про "не показывай никому подобную хрень" бессмысленно. Он явно уже много раз это делал и много раз огребал. Можно догадаться, где и как. Уроды. Теперь ясно, почему он выглядит так, будучи из хорошего района."        — На сегодня, наверно, хватит. — Коротко сказал Лог. — Завтра продолжим - и да... попытайся повторить этот трюк, я так ничего и не пойму, так хоть ты отловишь, как делать не надо. Кстати, ты... и без меня неплохо продвинулся. Тренировался один, как я сказал?        Малыш еле слышно, в себя, хмыкнул что-то утвердительное.        — Ты молодец. Но больше так не делай. Не смотри на меня так, знаешь, я тут узнал... лучше... если ты будешь делаться сильнее постепенно. А то, если будет слишком быстро, это может быть вредно... ты можешь заниматься без меня, но... давай я подумаю, и решу сколько каких упражнений за раз можно делать, ладно? И если будет слишком тяжело - просто прекращай.        Он насупился. Поморгал... кивнул. Снова, с облегчением шмыгнул носом - совершенно обычно, по детски, что обрадовало Лога.        — Вот так-то. Напугал ты меня, Чертёнок.        Мальчик, тем временем, прибывал в тихом изумлении, смешанном с пугающей благодарностью. За всё. За то, что его чему-то учат, за то, что помогли, когда было больно, за то, что не стали ничего ему делать за фокус с потолком. Ни к чему из этого он не привык - и как себя вести не знал, так что просто стоял столбом, что Логи понял по своему.        — Да не страшно... в смысле... не скажу я никому. И ты не говори, понял? Голоден?        Мальчик даже вздрогнул. Об этом он... на самом деле мечтал последние два дня. Чего очень стеснялся, а ничего с собой поделать не мог. Этим вечером с ужина остался только ненавидимый мальчиком пирог с черёмухой - но даже на него он набросился, как на деликатес - правда вскоре опять был на второй голодной фазе, обещающей в ближайшем будущем третью.        Но после всего, что сделал Лог, Гарри казалось просто подлым и жалким принимать от него ещё и еду. Он попытался было замотать головой - но под взглядом подростка сник, и тихо сказал:        — А-га.        Лог невесело усмехнулся. Мальчик сел у стены и следил за им со смесью жадного внимания, недоверия и отвращения к себе - как он расстёгивает застёжки на сумке, потом на контейнере, снова достаёт целлофановый пакетик с хлебом и вилкой...        Протянув их ему, и увидев, что подопечный не двигается Логи просто сунул хлеб и вилку в его руки, придвинул еду. Мальчик послушно перехватил вилку в кулак и ещё раз оглянулся на Логи (точно можно?). Логи поправил вилку в его руке и кивнул.        — Ешь уже, оно не ядовитое. — Не выдержал Лог ещё через несколько секунд.        Более привычный мальчику раздражённо-приказной тон подействовал на него как команда "можно" на дрессированного зверка. Он тут же вцепился зубами в хлеб, насадил кусок мяса (на этот раз оно было с картошкой), на вилку. А потом в следующий. Голод взял своё. Один за другим, он, всё быстрее и быстрее, перемалывал челюстями мягкие и сочные кубики мяса; рвал зубами хлеб; заедал картошкой и жареным луком, нарезанным крупной соломкой. Когда мясо и картошка кончились, он съел весь оставшийся лук вместе с остатками хлеба. Всё ещё недоверчиво и быстро, Гарри работал челюстями и вилкой, пока в контейнере не остались лишь остатки подливки на дне.        — Спа-асибо. — Нерешительно и благодарно прошелестел он.        — Пожа-алуйста. Пойдём, провожу до дома. Идём-идём, всё равно ведь надо.        Мальчик послушно встал на гудящие от усталости, затёкшие ноги - неловко попрыгал на месте, возвращая им возможность двигаться.        — Давай через два дня в то же время. — Обречённо вздохнул Логи.        Он резко вскинул голову и кивнул.        — Вот и хорошо. — Он хмыкнул и добавил, странным для мальчика тоном. — Будем пытаться, Чертёнок. Как можем, так и будем.        — 'то как? — Спросил он. — Щее..щ... ч-чё...        — Чертёнок? Ну... как бы маленький чёрт... Полноценный чёрт, это конечно плохо. — Торопливо сказал он, увидев, как мальчик испуганно замигал. — А чертёнок... Ну, он совсем пацан, просто... не всегда понятный. Но с ним обязательно интересно. Или не звать тебя так... крутишь головой, это значит не звать, или можно?        Он нарочно поставил вопрос так, чтобы на него нельзя было дать понятный ответ просто покачав или помотав головой. Однако, Чертёнок выкрутился - показал два пальца, второе мол.        — Хитрый. — Усмехнулся Логи. — Кстати, Чертёнок, фонарик-то я для тебя раздобыл.        ***        — ГАРРИ! ГАРРИ, ОЧНИСЬТЫ! ХАГРИД ВЕРНУЛСЯ!!!