Голос моря

— Ты снова ничего не поел. В ответ — тишина. — И не выходил из каюты. Словно штиль на море, Цинсюань оставался безмолвным. — И всё ещё не хочешь со мной разговаривать. Ши Уду вздохнул, не услышав голоса брата. Цинсюань молчаливой статуей сидел на кровати в каюте, а Ши Уду стоял у двери, держа в руках чашу с едой. Уже как два дня прошло с того момента, как пираты захватили торговое судно, а Цинсюань, сперва насильно запертый в каюте, теперь объявил молчаливый бойкот и голодовку: не выходил, не ел, не говорил. Это безумно тревожило Ши Уду, и его тревога с каждым днём всё сильнее выражалась в раздражении. — А-Цин, и долго ты ещё будешь дуться? Неторопливо прошагав внутрь каюты, Ши Уду поставил на стол чашу с горячей едой и отодвинул в сторону чашу с вчерашним остывшим и не тронутым супом. — А-Цин?.. Опершись коленом о край кровати, Ши Уду поймал брата за подбородок и заставил посмотреть на себя. — …я хочу поговорить с тобой. В удивлении Цинсюань выдохнул, приоткрыв рот и дав брату надежду на разговор, но через мгновение в его светлых глазах вспыхнули искры возмущения: он резко дёрнул головой и завалился на спину, отползая подальше от брата. Достигнув стены, Цинсюань сел в позу лотоса, сложил руки на груди и демонстративно отвернулся, всем видом своим показывая, что он не то, что говорить не хочет, но даже смотреть на Ши Уду не собирается. И всё из-за этих торговцев, которых Ши Уду отправил за борт. Тяжело вздохнув, Ши Уду отстранился от кровати. Долго он молча стоял и смотрел на брата, слушая мерный бой моря о корабль через распахнутые иллюминатор, а потом медленно сказал: — Я их не убил. Тут же Цинсюань резко обернулся и настолько злобно, насколько только умел, то есть на самом деле всего лишь обиженно, посмотрел на брата. — Я тебе — не верю! — Но я твой гэ! — возмутился Уду. — Я тебе никогда не врал! — Никогда?! — Цинсюань вспыхнул. — Ты мне врал, когда мы жили на улице: ты ведь воровал, да? А мне говорил, что заработал и купил. Ши Уду помрачнел. Он, конечно, был рад, что дело сдвинулось с мёртвой точки, но ему не нравилось направление, куда это самое дело так спешно покатилось. Через открытое окно доносился мерный плеск волн, Ши Уду молчал, а Цинсюань торжествующе хмыкнул. — Вот-вот. Врал тогда. И врешь сейчас. Говорил, что на судне торговом юнгой устроился, а оказался пиратом. Гнусным, подлым, бессердечным жестоким убийцей! Я больше не верю ни одному твоему слову! — А-Цин! Но Цинсюань уже вновь скрестил руки на груди и, надув губы, отвернулся от Ши Уду, уставившись через открытый иллюминатор в безбрежные просторы океана. — Я правда их не убивал. А в ответ — тишина: звенящая и так громко кричащая, что Цинсюань не верит. Не буйным ветром, но полным затишьем она налетала на Ши Уду и сбивала его с ног похлеще всякого даже самого яростного шторма. Прикрыв глаза, Ши Уду вновь выдохнул. Ему больших усилий стоило сейчас стоять в этой невыносимой тишине, разбавляемой лишь плеском моря, и ощущать себя во всем мире таким одиноким и брошенным — впервые Ши Уду чувствовал, что действительно может потерять брата. — Просто поешь. Ладно? Ши Уду осторожно коснулся чаши с горячей едой, словно это могло заставить Цинсюаня притронуться к ней. — Можешь не говорить со мной. Можешь мне не верить. Но поешь. А-Цин, пожалуйста. Поешь. И выходи на палубу: экипаж скучает по тебе. Ши Уду подхватил треуголку, которую повесил на ручку двери, и водрузил её себе на голову. Поправил, нервно пробежав пальцами по её краю. — Мы все скучаем по тебе и ждём твоего возвращения, А-Цин. Ши Уду вышел, осторожно прикрыв дверь. С тех пор, как было захвачено торговое судно, всё изменилось. Ши Уду, конечно, ожидал, что встретится с истерикой брата, когда спустится в свою каюту, ведь он его там запер, но он совсем не ожидал, что не сможет открыть дверь. Пусть оба ключа были у него, но Цинсюань изнутри закрылся на защёлку. И никого не пускал к себе целые сутки. Лишь через сутки заскрипели дверные петли и Цинсюань показался на пороге. Ши Уду уже был готов к тому моменту. Он тут же влетел в каюту, занося и воду, и еду. И если Цинсюань жадно выпил воду, то к еде не притронулся. И ни сказал ни одного слова: не подарил ни одного взгляда Ши Уду, лишь спиной к нему повернулся, показывая, что ни видеть, ни слышать брата он не желает. И сколько бы Ши Уду не заходил, сколько бы попыток поговорить не пытался предпринять, Цинсюань оставался непреклонным. Лишь сейчас заговорил — но что с того? Его позиция осталась та же: слушать брата он не желал, а даже если и слышал его, то не верил. Ши Уду оставалось лишь ждать и надеяться, что Цинсюань скоро остынет. — Как он там, капитан? — спросил Чуань Юн, когда Ши Уду поднялся на палубу. — Не есть. Молчит. Всё также, — Ши Уду пожал плечами, стянул с себя шляпу и принялся поправлять её поля. Шляпа была старой, но Ши Уду бережно с ней обращался, начищал её, от чего она на солнце чуть ли не сверкала. Касаться её уже давно стало его привычкой, когда он нервничал, так же, как и сжимать эфес шпаги на поясе. — Он… — опустив взгляд, Чуань Юн вздохнул. — Он не хочет выйти? — Не хочет, — Ши Уду поджал губы. — Но дверь теперь всегда открыта. — Сегодня вы снова будете ночевать в своём кабинете? — Чуань Юн шёл за Ши Уду преданным щенком, пока тот направился к борту. Окинув взглядом безбрежный горизонт, Ши Уду кивнул. — Да. Там. — Тогда я вам принесу ужин в кабинет. Ши Уду молча кивнул. Его цепкий взор окинул просторы моря, но ничего, кроме синевы неба да волн, не нашёл. — Острова Чёрной Воды не видали ещё? Ши Уду не смотрел на Чуань Юна, но тот всё равно отрицательно закачал головой. — Не видали. — Максимум через три палочки благовоний он должен появиться на горизонте, — невозмутимо сказал Ши Уду: сегодня ночью он несколько раз проверял свои расчёты по карте звёзд. — Может быть, нам не стоило отдавать им бочонки с водой? Себе бы оставили, и не пришлось бы сейчас плыть в это гиблое место… — Они без пресной воды не протянули бы долго, — Уду перевел взгляд с горизонта на Чуань Юна: в глазах старшего Ши разливалась сталь. — А тебе, я смотрю, вздумалось спорить с капитаном? Вздрогнув, Чуань Юн закачал головой и замахал руками. — Нет-нет-нет! — Ты, видать, знаешь моё дело лучше, чем я, раз советы вздумал давать? — Нет-нет-нет! Что вы! Это просто мысли вслух! — Ну так слушай, «Мысли Вслух»: придержи свои мысли при себе и пасть захлопни, иначе за борт полетишь и без лодки, и без пресной воды. — Земля, земля! — закричал Да Шуй с мачты. — Я вижу Чёрную Воду! — Отлично! Интерес Ши Уду к запугиванию Чуань Юна мгновенно пропал, и он важно прошагал к штурвалу. Экипаж, заслышав, что земля на горизонте, стал подтягиваться к Ши Уду, чтобы услышать его дальнейшие распоряжения. — Как только пик горы острова Чёрный Воды достигнет четверти неба, сообщи об этом, — крикнул Ши Уду Да Шую, который свесился с «гнезда» на мачте. Тот серьёзно кивнул и исчез, а Ши Уду перевел взгляд на Сяо Лэя и Гао Бо, которые сегодня держали штурвал, чтобы корабль шёл по намеченную Ши Уду курсу. — Хай Фэй, готовь три лодки и три пустых бочонка для пресной воды, набери команду из четверых человек. На каждую лодку по двое, ты будешь со мной в паре. Услышал? Выполняй! — Есть, капитан! Хай Фэй тут же бросился проверять готовность лодок, чтобы затем выбрать четверых, которые поплывут вместе с ним и капитаном за пресной водой на остров Чёрной Воды. — Все остальные, — скомандовал Ши Уду, сжав ладонь на эфесе меча. — Когда услышите крик Да Шуя, снять паруса, остановить судно. Если мы подойдём слишком близко к острову, нам конец. Экипаж загудел. Кто-то кивал, крича, что всё сделает, а кто-то шептался, не понимая, почему надо так далеко останавливаться от острова. — Видать, морские крысы, вы совсем страх потеряли, раз сомневаетесь в моих приказах? — прогремел голос Ши Уду. Ещё бы они не перестали его бояться, ведь все эти дни Ши Уду сюсюкался со своим братом, и его люди увидели, как их капитан может быть не только грозным пиратом, но и заботливым старшим братом. А потому сейчас, понял Ши Уду, ему надо быть с пираты особенно строгим, чтобы они не расслаблялись и не думали, что он будет так же нежничать с ними, как нежничает с Цинсюанем. — Пустые головы, краба вам в печень! — закричал Ши Уду. — В одно ухо у вас влетает, из другого вылетает, ведь мозги выел соленый ветер! Почему мы плывём на остров Чёрной Воды? — Потому что нам нужно пополнить запасы пресной воды, — послышался голос Да Шуя сверху. — А ещё там можно полакомиться фруктами… — Да. Именно. Остров Чёрный Воды — отличное место, чтобы набрать пресной воды и прихватить с собой немного еды. Но в попытке добраться до него множество кораблей сгинуло в морской пучине. Вокруг всего острова раскинулись коварные подводные скалы — пройти сквозь них на корабле не только трудно, но и просто невозможно. Эти-то смертоносные рифы, которые погубили бесконечное число жизней, жаждущих напиться свежей воды, и образуют Чёрную Воду. Потому-то остров так и прозван. И потому-то, чтобы не пойти ко дну, мы остановимся подальше от острова, а на остров отправим три лодки. Лодки лёгкие и проворные, подводные скалы им не страшны. Всё вам понятно, морские остолопы?! На этот раз шёпота не было, был лишь дружный хор голосов: — Да, капитан! Через палочку благовоний послышался крик Да Шуя и экипаж затоптал ногами по палубе, убирая паруса, и корабль «Преподобный» остановился. Тут же на воду по приказу Хай Фэя было спущено три лодки, каждая из которых была снабжена пустым бочонком для пресной воды. — Если не вернёмся до заката, то ждать трое суток, потом уплывать, — отдал приказ Уду. — Спасательную группу не посылать. Если не вернёмся, то капитаном становиться Чуань Юн. И если только вы не довезёт моего брата до земли и не пристроите официантом в какой-нибудь неплохой таверне, я вас со дна морского достану и всех поочередно утоплю. Поняли? — Поняли, капитан! — послышался дружный крик моряков. Ши Уду кивнул и по тросу соскользнул в лодку. Сам по себе остров Чёрной Воды не представлял опасности. Крупных хищников там не водилось, дикарей тоже: единственная беда с этим островом всегда была в коварных рифах. Но мало ли что могло случиться, понимал Ши Уду, а потому он всё же отдал приказ на тот случай, если произойдет нечто неожиданное, что заберёт их жизни. В конце концов, он давно уже не ступал на этот остров — вдруг там что-то поменялось? Вдруг там теперь опасно? Вслед за Уду по тросам соскользнули на лодки и другие пираты: три лодки, в каждой по бочке и два моряка, которые работали веслами, начали грести к острову. — Следите за водой! Проверяйте дно веслом! — командовал Уду. Понимая, что сейчас едва ли их лодки могут столкнуться с рифами, Ши Уду всё же предпочитал перестраховаться: тем более когда они поплывут обратно, то из-за веса бочки с водой каждая лодка просядет, и вот тогда-то появиться более реальная опасность нарваться на подводную скалу. Вместе с Хай Фэем, Ши Уду взмахивал веслом, поднимая брызги воды, перламутровым звоном сверкающие в солнечных лучах. Его лодка плыла впереди, а остальные две следовали за ней: Ши Уду громко выкрикивал счёт, чтобы все гребли дружно и слажено. — Там! — закричал пират с третьей, самой дальней, лодки. — Там что-то! — Я видел хвост! Тень! Под нами! — завопил моряк со второй лодки. — Промелькнула тень! На первой лодке Ши Уду сбился со счёта. Он недовольно посмотрел на пиратов, раздумывая, стоит ли тратить время на то, чтобы отчитать их за излишнюю пугливость, или же плюнуть на это и заставить всех грести, чтобы быстрее набрать воды и вернуться, как со дна морского послышался сладкий голос: — Мое сердце так тоскует, Не к чему мне денег звон. Лишь моряк меня утешит, Ведь дороже злата он. Нежный голос звенел, отзываясь эхом в лёгком ветерке, и звучал в самих волнах. Пират с последней лодки, что первым заметил тень под водой, шагнул за борт. — Нет! Стоять всем! — Ши Уду подскочил на ноги. Раздался плеск. Пират скрылся под водой. Пузыри от его последних вздохов жадно слизали волны, скрывая их от чужих взоров. — Сирены! — закричал в ужасе Хай Фэй. Он ещё работал юнгой при былом капитане, который промышлял не только пиратством, но и ловлей сирен, а потому знал прекрасно, что делать. Он тут же замер на месте, бросив весло, которое соскользнуло с борта и поплыло по волнам, и плотно зажал ладонями уши, чтобы не слышать ничего. Совсем ничего. И глаза он тоже зажмурил, и губы сомкнул плотно-плотно, словно это могло его спасти. А Ши Уду в ужасе стоял в лодке и высматривал врага. Он не мог себе позволить вот так умереть здесь — в Чёрной Воде, и не от столкновения с рифом, а от пения сирены. — Заткнуть уши! Не слушать пения! Не приближаться к воде! Орудие держать наготове! — закричал Ши Уду. Сердце в его груди бешено билось, когда с металлическим звоном он обнажил свой меч, озираясь по сторонам в поисках теней. Ни пения, ни голосов. Ничего не было несколько секунд, а потом всплыло бездыханное тело моряка. — Кальмарьи кишки… — пробормотал Ши Уду. Смерти он не боялся — уже давно не боялся, с тех самых пор, как ему пришлось выживать на улице. Не столько выживать ради себя, сколько выживать ради брата. И сейчас всё его существо стремилось вовсе не спастись, но выжить, чтобы не оставлять Цинсюаня одного. Взгляд Ши Уду мазнул по кораблю, от которого они ещё не успели отплыть слишком далеко: Ши Уду успел заметить, как несколько моряков бросилось прочь, дабы не слышать тянущего на дно пения сирен, а несколько остались у борта, зажимая ладонями уши и с беспокойством смотря на три лодки. Ши Уду просто не мог умереть. Он должен вернуться к брату. Просто — должен. Долго смотреть на экипаж на корабле у Ши Уду не получилось: вновь из-под воды послышался ласковый зов: — Воды чёрные мечтают Моряка себе найти. Где Погибель обитает — Кораблям уж не пройти. Под лодками скользила тень. Тёмный длинный сгусток со множеством щупальцев — нет, не щупальцев: Ши Уду в ужасе смотрел на эту тень и понимал, что то наверняка множественные хвосты сирен, которые, притаившись в рифах, ждали своей добычи. Моряк со второй лодки попытался было наклониться к воде, чтобы посмотреть на сирен, но его усатый товарищ толкнул его локтем обратом и покачал головой: не надо. Ши Уду не сводил взгляда с воды: он крепко держал меч одной рукой, другой же ловил равновесие, чтобы не упасть за борт с лодки, отданной в этот злополучный час на волю солёному ветру и озорному морю. Под лодкой Уду увидел тень: терять ему было нечего, а потому он со всей силы ударил мечом в воду. В тот же момент лодку под днище что-то ударило с такой силы, что она чуть не опрокинулась: Ши Уду чуть не полетел в воду, но смог удержаться за борт, а Хай Фэй упал на колени, но продолжал зажмуривать глаза и закрывать уши. Однако меч Уду пошел ко дну. — Капитан! — крикнули моряки с других лодок, готовые броситься ему на помощь. — Не реагировать! Заткнуть уши! — закричал Уду. — Это провокация! — Пеной белой пузырится Платье девичье в морях… Приказ Уду мгновенно был исполнен: все заткнули уши, но тот моряк, что некогда не пускал своего товарища близко к воде, не успел. Одурманенный, он схватился за борт и заглянул в воду. — Нет! Нет! — закричал Ши Уду, но более он не был ничего способен сделать. Пират, что сидел в той же лодке с зачарованным, изо всех толкал его локтями и пинал ногами, чтобы он очнулся, но всё тщетно. Схватить товарища и оттащить он не решался, ведь тогда бы и сам попал под чары сирен. — Ветер соли закружится В головах у моряках, — ласковый голос звучал из глубин и звал за собой, обещая неземное удовольствие. Усатый моряк погрузил голову в воду. — Не смей! — закричал его товарищ и, не выдержав, всё же убрал руки от ушей в попытке схватить напарника и не дать ему нырнуть. Но он не успел. С гулким бульканьем пирата поглотила морская пучина. — Рыбье кишки, он пропащий, не пытайся его спасти! Себя спасай! — закричал Ши Уду, подскакивая на ноги. Но было уже поздно. Тело второго убитого всплыло у самой дальней лодки, от чего бледный зажимающий себе уши пират на ней в ужасе вскрикнул и сжался в комочек, а на поверхности воды рядом с лодкой, что плыла посередине и которая только что лишилась одного моряка, возникло лицо. — Ты ныряй быстрей до дна, Я давно уже одна… Стоя так близко и смотря за медленной, но верной гибелью своего товарища, Ши Уду не мог ничего поделать, а потому ощущал себя морским мусором, ни на что негодным и неспособным. Если он не может защитить даже своих подчинённых, то какой из него капитан? Как он тогда сможет защитить того, кого любит? Как он сможет защитить брата? На бледном лице, жемчужном, обрамленном чёрными волосами, окружающими лодку словно водоросли, сверкали подобно двум драгоценным камням янтарные глаза, а длинный хвост, отливающий золотом, скрывался в глубине: лишь его раздвоенный конец тенью мельтешил где-то подле лодки Уду. Ши Уду широко распахнул глаза. К нему только что пришло понимание происходящего. Вовсе не со стаей злобных сирен они имеют дело. Вовсе не бесчисленное множество хвостов он видел под водой. То были волосы одной единственной сирены, которая решила укусить руку, кормящую её. — Сирена. Это одна сирена. Хэ Сюань! Но Хэ Сюань даже хвостом не дёрнула: она выглядывала из воды, не разрывая зрительного контакта с жертвой, и нежно пела: — Ждёт красавица-девица… Хэ Сюань чуть приподнялась из воды, обнажая свою длинную шею и грудь, и почти что коснулась своим носом лица пирата. Тот потянулся, охваченный страстью, дабы украсть поцелуй у сирены, но Хэ, игриво улыбнувшись, не позволила, чуть опустившись в воду. Дабы сократить образовавшиеся расстроенное, моряк последовал за ней, но чем ближе оказывался моряк к губам Хэ, тем ниже она опускалась в воду. В конце концов, её лицо оказалась под водой, а моряк всё тянулся губами к волнам. — Ждёт, ждёт. Меня ждёт, — в бреду шептал пират, склоняясь всё ниже и ниже. — Поцелуи. Нежные объятия. Жаркие… Договорить он не успел. Его слова съело море, когда он склонился так низко, что начал захлебываться, а холодные перепончатые ладони, коснувшись его щек, вонзили в его плоть когти. — Для объятий моряка… Холодный безжалостный смех слышался в переливе волн: пират не сопротивлялся, когда Хэ потянула его на дно. Раздался шумный всплеск, и лодка, что плыла посередине, опустела: вскоре третье тело всплыло на поверхность. Ши Уду сглотнул. Хорошо, что на них напала одна сирена, плохо, что даже с одной они справиться не могут. Но даже если здесь все полягут, Ши Уду выживет — он не может оставить Цинсюаня одного, он должен вернуться к нему. Только ведь у него сейчас даже оружия нет. Меч поглотил океан. — …Ах красавицы — девицы Уж давно известно нам. Лишь моряк нам дарит голос, Так скользящий по волнам. Сирена пела и пела, и её нежный голос ласково звучал в волнах, под волнами и над волнами: беззаботный плеск моря звенел чарующей песней, которую подхватывал игривый ветер и уносил вдаль. Но три оставшихся пирата не поддавались чарам. Два в ужасе жались в лодках, а Ши Уду был слишком поглощён желанием вернуться к брату, чтобы чары сирены достигали его сердца. — Море синее волнует, Что осталась я одна… Показавшись из воды, Хэ Сюань сложила руки на борту дальней лодки, где дрожал одинокий пират, и склонила голову сперва в одну сторону, потом в другую, смотря на свою жертву, но тот не смел приближаться к ней и убирать руки от ушей: лишь дрожал. Соскользнув в воду, Хэ Сюань исчезла, а потом показалась по другую сторону лодки: она игриво коснулась пальцем плеча пирата. — Лишь моряк меня утешит, Гласом оплатив сполна… Но чары не действовали: в ужасе моряк отпрыгнул от сирены, рук от ушей при этом не убрав. Нахмурившись, Хэ Сюань поджала губы и с недовольным плеском ускользнула в воду, принявшись акулой кружить под лодкой. «Славно, славно, — подумал Ши Уду. — Нам всего лишь надо продержаться дольше, чем сирена. Когда ей наскучит кружить вокруг нас, она уплывёт, и мы сможем вернуться на корабль. Мы спасёмся». Раздался крик. Не стоило Ши Уду так рано радоваться: он совсем позабыл, что помимо чарующего голоса сирены обладали острыми когтями и клыками. Ши Уду забыл, как дышать, когда Хэ Сюань выпрыгнула из воды — полумесяцем она пролетела над лодкой, схватив за плечи несчастного пирата и утянув его с собой на дно морское. Её чёрный хвост смертоносным серпом сверкнул золотом на солнце, прежде чем разрезать морскую гладь. На поверхность всплыли последние пузырьки моряка, за ними — тело. — Якорь мне в глотку… — прошипел Уду, завидев, как он лишился ещё одного подчинённого. Но печали предавать не было времени: плеск у лодки заставил его отшатнуться в сторону. Схватившись за борт, Хэ Сюань заглядывала на моряков, словно любопытная маленькая девочка, только вот янтарный взгляд сирены был вовсе не невинен: кровавое желание читалось в её жёлтых глазах. — Убирайся! Ши Уду бросился на Хэ, пытаясь оттолкнуть её от лодки ногой, но завидев, как она пытается схватить его за голень, отшатнулся и упал. — Ааа! — закричал Хай Фэй, который лишь сейчас посмел открыть глаза и сразу же увидел, как когти Хэ вонзаются в дерево лодки и оставляют там глубокие царапины. Словно испугавшись крика, Хэ нырнула под воду, но Ши Уду уже видел этот трюк, который унес на дно его подчинённого. — Ложись! Ши Уду бросился на Хай Фэя и повалил его дно лодки: обсидиановые хвост с отливом золота на миг заслонил солнце, а когти Хэ унесли с собой в морскую пучину лишь воздух. — В порядке? — Ши Уду отстранился от Хай Фэя. Тот весь дрожал, всё ещё отчаянно зажимая себе уши ладонями: не слышал. — Просто сиди по центру лодки и будь внимательным, — но Ши Уду всё равно упрямо продолжал говорить: не столько для Хай Фэя, сколько для себя. Накидать какой-никакой план, просто проговорить то, что надо делать — привести сумбурные мысли в голове в порядок и разложить всё по полочкам — это всё успокаивало Ши Уду и вселяло в него уверенность. Он осторожно двинулся к краю лодки, заглядывая в воду. Тени сирены не было видно. — Её нет, но она может напасть… Позади послышался топот: поспешно обернувшись, Ши Уду бросился на помощь ещё до того, как увидел, в чём дело. Хэ Сюань, завалившись в лодку, вонзила когти во впалые щеки Хай Фэя и тянулась к его губа. По её мелкой перламутровой чешуе стекали струи крови, сочащейся из ран пирата, который отчаянно пытался вырваться, но боль сводила всё его тело. — Не смей! Мощный удар хвостом пришёлся Ши Уду прямо по голове: он отлетел в нос лодки, больно ударившись спиной и застонал. Послышался хруст. Ши Уду забыл, как дышать. На его глазах шея Хай Фэя оказалась свёрнута под пугающим углом: в его глазах, миг назад живых, а теперь стеклянных, застыл ужас смерти запечатлённый холодным поцелуем сирены. Хэ Сюань обернулась, и её губы растянулись в кровожадной улыбке, обнажая острые клыки. — Твоя очередь, — сказала она и бросилась на Уду. Несмотря на то, что ног у неё не было, двигалась она быстро: подтягивала своё тело сильными руками, отталкивалась мощным хвостом от дна лодки. В то же мгновение у Ши Уду подскочил на ноги и, выставив руки вперёд, поймал Хэ за плечи, отбросив её от себя в воду: её когти царапнули Уду по руке, распоров одежду и кожу, но он совсем не ощущал боли, хотя его кровь уже залила весь пол. Лишь одна мысль поглощала сейчас Ши Уду. Выжить. Вернуться к Цинсюаню. Судорожно окинув взглядом лодку, Уду бросился к обмякшему телу Хай Фэя. Он выхватил из его ножен меч и развернулся, блокируя попытку Хэ Сюань вонзить свои когти в свою спину. Взвизгнув, ведь меч рассек чешую на ладонях Хэ, она бросилась в воду. Две пустые лодки плыли по воде, вокруг дрейфовало четыре трупа, синее море смешивалось с зеленью острова Чёрных Вод, а Ши Уду высматривал Хэ, не желая пасть её жертвой. Хэ Сюань показалась из воды: схватилась за борт и хмуро посмотрела на Уду. — Я могу просто перевернуть лодку и утопить тебя, — сказала она. — Почему бы тебе не сдаться и не взмолить о пощаде? — А я тогда её разве получу? — хмыкнул в ответ Уду: голос его звучал уверенно и высокомерно, хотя всё его тело била мелкая дрожь. — Нет, — Хэ поджала губы. — Ты её не заслужил. Резко она нырнула в воду, но Уду уже ожидал обманчивого маневра, так что тут же развернулся и попытался вонзить меч в хвост Хэ, которым она замахнулась на Уду. Получилось лишь отбить атаку, но не ранить. Крупная чешуя на хвосте сирены оказалась куда прочнее, чем мелкая на её ладонях. — Вот же ж!.. — пробубнил Уду и вновь развернулся. Он уже понял, что Хэ любит нападать со спины: в тот же миг он ощутил, как когти впились в его плечи, а на него навалилось нечто тяжёлое. Не устояв, Уду упал на дно лодки. — Отцепись! — Сдохни! Хэ Сюань навалилась всем телом на Уду: несмотря на хрупкое на первый взгляд телосложение, она была довольно тяжёлой из-за длинного хвоста, который сейчас закинула в лодку и била плавником по дну. Лодка раскачивалась, в ушах звенел плеск волн. — Ты заплатишь за всё! За всех сирен! За всех убитых! — Отстань! Уду попытался использовать меч, но рука была придавлена, однако Ши смог извернуться и рассёк щёку Хэ. Зашипев, Хэ вцепилась клыками в плечо Уду: он смог подавить крик, но в руке удержать меч сил ему не хватило. Неужели это конец? Ни за что! — Отвали! Вокруг одной ноги уже овивался хвост Хэ, сама она прижала Ши ко дну лодки, не давая двигаться и оставила его без оружия. Обе руки Уду были ранены — ситуация складывалась плачевная и возможности спастись просто не было. Но Уду не мог сдаться — он должен был вернуться к Цинсюаню. — Подлый гад, — прошипела Хэ. Она потянулась к лицу Уду за поцелуем, но он оттолкнул её и, ожидая, что она попытается впиться в его лицо когтями, схватил её за запястья. Хэ забрыкалась, словно рыба, выброшенная на берег. Холодная и скользкая, она лежала на Уду, душила его своим весом и шипела, обнажая острые клыки: из раны на её щеке стекала ленивая струя крови. — Не хочешь поддаваться чарам! Не хочешь поцелуя! — возмущённо воскликнула Хэ. — Не по душе тебе такое? Только убивать сирен тебе по душе! — Я никогда в жизни не убивал сирен! — вскрикнул Уду. Он попытался оттолкнуть от себя Хэ, но её хвост с такой силой сжал ногу Уду, что он вскрикнул: в голове промелькнула мысль, что кость сломана. — Убирайся! — Я уничтожу тебя! Ты заплатишь! Силы постепенно покидали Уду: как бы он отчаянно не брыкался, но Хэ была сильнее. Не было у Уду оружия, а потому он мог лишь защищаться и оттягивать момент неизбежной гибели: когти и клыки с каждой секундой становились всё ближе и ближе. Хэ клацнула зубами прямо у носа Уду: жгучее осознание, что следующий такой укус придётся по его лицу, захватило Уду. Он зажмурился и отвернулся, любыми способами пытаясь увеличить расстояние между собой и Хэ. — А-Сюань! Уду показалось, что в этот момент он умер. Казалось, не могло быть ничего хуже, чем оставить Цинсюаня одного, но умереть у него на глазах или позволить сирене отправить на тот свет за собой вдогонку и брата — такая перспектива выбила остатки воздуха из лёгких Уду и придала ему сил. — Свали! Он наконец-то смог оттолкнуть от себя Хэ, пусть и не выбравшись из ее хватки, и сесть. — Уходи, А-Цин! — крикнул Уду, но в тот же миг тело Хэ вновь придавило его. Без труда Хэ могла сейчас же забрать его жизнь, но вместо этого лишь крепче обвилась вокруг ноги, схватив Уду за руки, и навалилась на его лицо грудью. Гладкая, холодная, склизкая — мелкая чешуя, покрывающая мягкую грудь Хэ, царапала лицо Уду, затыкала ему рот и не позволяла дышать. Теперь Ши уже извивался под Хэ ради хотя бы одного глотка воздуха. — Я всё видел! — дрожащий голос Цинсюаня донёсся с корабля. — Я… зачем? Хэ Сюань молчала, лишь оглядывалась на Цинсюаня. — Когда я услышал твоё пение, я подумал, что ты соскучилась по мне и выбежал к тебе, а ты… ты просто так их всех убила! — Он это заслужил, — холодно сказала Хэ. Нижняя губы Цинсюаня задрожала. — А-Сюань… но… но мы же тебя кормили… — Я тебе не рыба, чтобы меня подкармливать. Уду отчаянно брыкался, пытался размахивать руками и получить хотя бы один глоток воздуха. Хэ Сюань, эта тонкая сирена, которая в ширине плеч была раза в два меньше Уду, сейчас своим хрупким телом придавала его, а своей небольшой грудью зытыкала так, что у Ши уже темнеть перед глазами стало. — Беги!.. пххх… А-Цин!.. — А-Сюань, пожалуйста… — пролепетал Цинсюань. Сердце Уду забилось быстрее: у кого-нибудь из его экипажа вообще есть мозги? кто-нибудь остановит Цинсюаня, кто-нибудь уведет его обратно в каюту? Хоть кто-нибудь! На лице Хэ появилась кривая улыбка. — Я же говорила, что мы враги. — А-Сюань, пожалуйста! — Цинсюань отчаянно вцепился за борт и закричал что есть сил, даже глаза зажмурил от старания. — Пожалуйста, отпусти моего гэ! Забери меня! Забери мою жизнью вместо его! Всё внутри Уду оборвалось. Он шумно выдохнул и заметил, что Хэ чуть отпрянула от него, позволяя дышать, и больше не била хвостом по лодке. «Пожалуйста, отклони его просьбу», — взмолился Уду. Но Хэ Сюань молчала. — Меня забери, меня! — кричал Цинсюань. — Я… я могу танцевать! Я могу развлекать тебя сутки напролет, просто, пожалуйста, оставь моего гэ в живых! Хэ Сюань всё ещё не произносила ни звука. — Мы договорились?! — в отчаянии вскрикнул Ши. — Моя жизнь в обмен на жизнь гэ! Я сейчас! Сейчас! — Нет! — Уду попытался кричать, но вместо этого вышел лишь жалкий писк, а Хэ Сюань, словно очнувшись, вновь обратилась к нему и потянулась когтистыми ладонями к его лицу. Не имея больше сил сопротивляться, Ши Уду лишь закрыл лицо руками, зажмурившись. Раздался плеск. Хэ Сюань широко распахнула глаза, удивлённо уставившись на Уду, и отпрянула — схватилась за борт и огляделась по сторона. Израненный, Ши Уду тоже кое-как сел в лодке. Цинсюаня на борту корабля больше не было. Пузыри от его последних вздохов слизывал волны, что бились о «Преподобного». Мгновение показалось вечностью Ши Уду. — Он не умеет плавать! — вскрикнул Уду: он попытался встать, но нога была всё ещё овита хвостом. Он лишь упал на дно лодки, а когда попытался снова подняться, то раненную руку пронзила такая боль, что его тело остолбенело. Неужели какая-то боль, какие-то глупые раны помешают ему спасти брата? — А-Цин! Собрав волю в кулак, Уду схватился за борт и еле поднял своё туловище в вертикальное положение. Мир перед его глазами поплыл — о каком спасении Цинсюаня могла идти речь, если ему самому нужна была помощь? Паника затопила его разум, смешиваясь с плеском волн, пока Уду пытался сфокусировать взгляд хоть на чём-нибудь. Когда мир перед глазами вновь стал чётким, он обнаружил, что Хэ Сюань пропала. — А-Цин… — слабо позвал он и попытался перевалиться через борт лодки, но лодка, словно ударившись о что-то, пошатнулась и Уду вновь упал на дно. — Морские ежи! — выругался Уду и вновь попытался через силу поднялся, но руки дрожали, и он рухнул на труп Хай Фэя. Послышался гулкий стук. Мешком мокрого риса, в лодку закинули тело Цинсюаня. — Диди… — пробормотал Уду, едва ли осознавая, что происходит. Всё его тело горело от боли, и он едва ли держался, чтобы не нырнуть в забытье. Уду потянулся к брату, но перепончатая рука когтями полоснула его, разодрав кожу его ладони, заставив отпрянуть. Над безмолвным Цинсюанем склонилась Хэ. Она мягко перевернула его на спину, осторожно коснулась щёк: не пронзала их когтями, не впивались в его губы клыками, а задумчиво гладила, ожидая ответа, но Цинсюань оставался безмолвным и неподвижным. Его дыхание не ощущалось. Чёрные мокрые волосы, словно завеса, скрывали от всего мира, как низко склонилась Хэ над Цинсюанем — почти что касаясь его носа своим, Хэ прислушалась к его едва уловимому дыханию, выдохнул прямо в губы и тихо запела, проводя ладонью по его неподвижной груди: — Будет море веселиться, Ветер гонит паруса. В свете солнца, в мраке ночи Ты гори, моя мечта. Тело Цинсюаня вздрогнуло, но дыхание всё ещё почти что не было. — Оставь моего брата в покое! — вскрикнул Уду и бросился на Хэ, желая её оттащить, но мощный удар плавником по ногам опрокинул Уду ничком. Ударившись о сиденье, он свернулся и схватился за волосы: в ушах гудело, а откуда-то издалека доносился сладкий голос Хэ: — Волны нежно обнимают, Унося всю боль с собой. Очищает от тревоги Только сладкий голос мой. Цинсюань жадно вздохнул и тут же перевернулся на бок, закашлявшись и выплёвывая воду. Мокрый, только что чуть ли не простившийся с жизнью, Ши дрожал всем телом и моргал. — А-Цин! — Уду бросился к брату, а Хэ бросилась в воду. Шумный плеск ознаменовал её уход. — А-Цин! Боль стрелой пронзала ногу, одно плечо кровоточило, другая рука, разодранная в предплечье, пропитала алым рукав, но Уду вовсе не ощущал этого. Он заключил в крепкие объятия Цинсюань и прикрыл глаза. Цинсюань жив. Спасён. Слава небесам — слава морю и ветру. — Гэ? — прохрипел Цинсюань, а Уду блаженно выдохнул. Его сердце окутало нежными объятиями спокойствие. Всё хорошо. Можно расслабиться. Мир схлопнулся, погрузившись во тьму.