Голос моря

— Что это за кавардак вы тут устроили, морские крысы?! Свист Гао Бо постепенно сдулся, ритмы остановились, а танцующие замерли, словно превратились в камень. На палубе, метая молнии то в одну, то в другую сторону, раздражённо притопывал ногой Ши Уду: его рука покоилась на рукояти меча, готовая в любой момент обнажить оружие и в секунду лишить жизни любого, кто будет ему неугоден. А неугодны ему сейчас были все. — Гэ! — Цинсюань, который плясал в самом центре, поспешно протолкался через остальных пиратов, и оказался перед Уду. — Гэ! — повторил он. — Не злись на них! Это всё я! Я их… я их заставил. Прости. Я… я… я… — Это всё просто прелестно, — шикнул Уду: схватив брата за плечо, он завел его себе за спину. — Очень мило с вашей стороны, что вы подружились с моим братом. Но, я так понимаю, эта дружба будет нам стоить ужина, — Уду одарил таким мрачным взглядов Юя, который в этот самый момент должен был заниматься едой, а не исполнять роль музыканта, что кок мгновенно сжался. — И многих других вещей, да? — Ши Уду окинул взглядом всех: пираты виновато опустили головы, боясь, что даже один неверный взгляд может отправить их за борт. Но за борт зацепился взгляд Ши Уду. Он широко распахнул глаза, а потом цокнул и прищурился. — А ты, Гао Бо… — злобно прошипел Уду. — Медуза тебе в печень! — не выдержав, он всё же выругался при своём младшем брате. — Что такое, капитан? Капитан, готов выполнять ваши приказы немедленно! — Гао Бо тут же вытянулся по струнке на смотровой площадке и поклонился Уду. — Я тебе что сказал? Сказал следить за горизонтом! А теперь обернись. Все обернитесь. Всего в одной ли от них плыло судно: судя по флагу, торговый корабль, который так неосмотрительно решил проплатить вблизи от судна без флага. От пиратского судна «Преподобный». — Гэ, ты же не… — выглянув из-за плеча Уду, Цинсюань широко распахнул глаза. Не будет же его брат и в самом деле грабить этих торговцев? — Поднять флаг, приготовиться к бою! — скомандовал Ши Уду. Пираты тут же заметались по палубе. — Гэ! — Цинсюань схватился за плечо Уду, надеясь, что у него получится его отговорить, но Уду резким движением стряхнул руку Цинсюаня и, обернувшись, схватил его за локоть. — Сяо Лэй, — скомандовал Уду: громадная фигура пирата возникла словно из ниоткуда рядом с капитаном, а Цинсюань дёрнулся, чтобы освободиться, но Уду держал крепко. — В каюту его. И под замок, — Ши Уду достал из внутреннего кармана ключ от каюты и бросил его: Сяо Лэй, несмотря на свой неповоротливый вид, без труда поймал. — Потом возвращайся. Ты будешь нужен здесь. — Нет! Гэ! Не надо! Прошу! Гэ! Гэ! Свободной птицей, привыкшей к бескрайним небесным просторам, Цинсюань заметался в попытке вырваться из хватки Сяо Лэя. Но пират был слишком силен. И слишком холоден: никакие мольбы и слёзы не смогли достичь его сердца. Сяо Лэй грубо впихнул Ши в каюту: Цинсюань ахнул и чуть не упал, а когда развернулся, чтобы броситься на дверь, услышал щелчок замка. — Что? Нет! Гэ! Сяо Лэй! Да чтоб вас! Цинсюань всем телом навалился на дверь и вскрикнул, ударившись плечом о неё: сама дверь осталась невредимой. — Да… да разве так можно! От досады Цинсюань топнул ногой, потирая ушибленное плечо. Наверху раздались крики и топот: послышались залпы из пушек. Дрожь пробежала по всему тело Ши, и он невольно закрыл голову руками и присел на корточки, словно стреляли в него. Несколько секунд он так и сидел, зажмурившись и вслушиваясь, но пытаясь не слышать, азартный свист сверху и звоны скрещенных орудий. — Глупости, Цинсюань, глупости… тебе нечего бояться, — забормотал Цинсюань, пытаясь совладать со страхом. Пусть он и жил в портовом городе, но ничего, кроме как ареста какого-нибудь недобросовестного торговца или вора, не видел, а потому звуки настоящий битвы над головой приводили Цинсюаня в исступление. — Ты здесь, а они там… — напомнил сам себе юноша, и в ужасе распахнул глаза. — Но гэ тоже там! Мгновенно Цинсюань подскочил и заметался по комнате в поиске выхода. Не имело значения, насколько сильно он был испуган: его старший брат сражался на палубе, и Цинсюань не мог его оставить. Он не мог сидеть здесь, в тепле и безопасности, пока Ши Уду рисковал своей жизнью! Цинсюань просто не мог прятаться за его спиной! — Как же… как же… как же… Цинсюань замер в центре комнаты, осмотрелся. Дверь закрыта, и сломать её нет никакой возможности. Что же делать? Взгляд Ши упал на иллюминатор. Тут же Цинсюань бросился к нему: он запрыгнул на кровать и подполз к круглому окну, наспех распахнув его. За бортом синие волны бились о корабль, звенели выстрелы и слышались ругательства. Высунув голову в окно, Цинсюань увидел, что всего в нескольких чжанах от них находился другой корабль. Торговый. Его-то Ши Уду решил захватить? Неважно. Сейчас главное для Цинсюаня — выбраться наверх, а что будет дальше… а дальше он посмотрит по ситуации. Бросив взгляд влево и вправо, Цинсюань убедился, что едва ли у него есть возможность за что-то ухватиться, чтобы вскарабкаться наверх: это Хэ Сюань могла легко так взбираться, ведь у неё были острые длинные когти. Ох, как бы Цинсюаню они сейчас пригодились! Но несмотря на это, Цинсюань не отпускал идеи выбраться через окно: другого выхода всё равно не было. Он попытался оценить размеры иллюминатора, поддался вперёд, но окно было слишком узким: даже со его худощавым телосложением плечи Ши не проходили в иллюминатор. Ши поджал губы и отступил, сел на кровати, сложив руки на коленях. Что же ему делать? Его взгляд упал на небольшой стол. Даже если он там найдет пару ножей, которые сможет использовать, чтобы карабкаться вверх по борту корабля, то в этом не будет смысла, ведь вылезти через окно он не сможет. А дверь не вышибить. Вскрыть замок? Но Ши не умеет… Застонав от досады, Ши упал на кровати и уткнулся лбом в подушку. Запустив руки под неё, он сжал подушку крепко-крепко и забил ногами по кровати. Пальцы наткнулись что-то твёрдое в подушке. — А? — Цинсюань провел ладонью по нижней стороне подушки. И действительно: под наволочкой он нащупывал что-то длинное и холодное. Неужели?.. Ши не мог поверить в свою удачу. Он поспешно перевернул подушку и запустил дрожащие руки под наволочку. Его пальцы коснулись холодного металла: звякнула связка ключей. Взвизгнув от восторга, Цинсюань бросился с ключами к двери. Уж один-то из этих ключей точно подойдёт к замку. Дрожа от волнения, Цинсюань стал подбирать ключ. Ни один не подошёл. Но Ши не сдавался. Может быть, он не той стороной вставлял? Выдохнув, юноша нахмурился и постарался унять не только своё бешенное сердцебиение, но и дрожь в руках. Ключ вошёл в скважину: задержав дыхание, Цинсюань повернул его. Послышался громкий щелчок, и дверь распахнулась. Связка звонко бряцнула, упав на пол, а Цинсюань бросился на палубу. Выскочив наверх, Цинсюань так и замер у двери, растерянный и растрёпанный, испуганный и не верящий своим глазам. Их корабль шёл на всех парусах вперёд, а соседнее судно лизали алые языки пламени: оно медленно шло ко дну. Недавно лениво помытая палуба сейчас была окрашена каплями крови и закидана клочьями одежды: чуть в стороне стояли ящики и бочонки — то были трофеи еды и пресной воды с захваченного корабля. Никто уже не сражался. Да и что могли обычные торговцы противопоставить беспощадным пиратами? Мужчины — молодые, высокие и подтянутые, и пожилые, пузатые или сухие, словно ветки погибшего дерева, стояли в ряд. Одежда на них была мятая, у некоторых виднелись дыры на рукавах или штанах: там, где была рваная одежда, расползались багряные цветы крови. Торговцы проиграли. Их обезоружили, связали по рукам, и сражаться они больше не могли, а их корабль тонул. Но головы они не опускали. В окружение морских головорезов, они смотрели гордо и прямо на капитана пиратов, стоящего перед ними. Ши Уду неторопливо прошёлся вперёд-назад вдоль линии пленных и хмыкнул. Остановившись, он едва коснулся своей капитанской треуголки, словно бы поправляя её. Рукой он задумчиво поглаживал рукоять меча, который не так давно рассекал воздух и плоть, сокрушая торговцев. Цинсюаня никто не замечал. — Есть ли среди вас желающие присоединиться к нам? — холодно спросил Ши Уду. В ответ была гробовая тишина. — Кто не с нами, тех за борт. Прищурившись в ожидании реакции на его слова, Уду окинул взглядом строй пленных. Те молчаливо взирали на него: в их глазах горела решимость. Проигравшие, но не сломленные. Ши Уду хмыкнул. — Желающие присоединиться к моему славному экипажу: шаг вперёд, — скомандовал он. Движения не последовало. — Что ж… все, кто не с нами, за борт. Всё ещё нет желающих присоединиться? Желающих не было. И юные, и пожилые торговцы стояли молчаливыми каменными изваяниями. — Что ж… — Ши Уду окинул взглядом пленных, посмотрел на свой экипаж, и кивнул. — Хорошо. Ваша воля. Всех за борт, — объявил он. — Да разве так можно?! — закричал Цинсюань, наконец-то, очнувшись от оцепенения. Он выбежал вперёд и схватил брата за плечи, поворачивая к себе. — Ты… но как… — Уду вздёрнул брови, а потом нахмурился. — Связка ключей. — Связка ключей, — подтвердил Цинсюань. — Но не это важно. Гэ, ты просто не можешь выкинуть за борт всех этих людей! — Разве не могу? — Ши Уду снисходительно улыбнулся. — Ещё как могу. Кто мне помешает? Я здесь капитан. — А я твой диди! — возмутился Цинсюань. — И я тебе помешаю! Я не позволю! Взгляд Уду помрачнел: Цинсюань уже понимал, что брат его знатно наругает, но отступать он был не намерен. Не сейчас, когда стоял вопрос жизни и смерти. — А ты не забывай, — прошипел Уду, ткнув пальцем в грудь Цинсюаню, — что только потому, что я твой гэ, ты сейчас находишься на корабле не на правах пленного! — Я не забываю! — голос Цинсюаня взвился вверх, отдавая негодующим звоном в облаках. — Но и ты не забывай, кто ты такой. — Я прекрасно знаю, кто я, — голос Уду был холоднее льда. — Я капитан «Преподобного». И я здесь отдаю приказы, а не ты. Сжав ладони в кулаки, Цинсюань насупился. Пираты не смели встревать в ссору братьев, боясь получить ни за что, а пленные с любопытством наблюдали за сценой, гадая, сможет ли изменить их приговор этот выскочивший юноша или нет. Всё ещё обиженно хмурясь, Цинсюань шумно засопел, но Уду лишь скрестил руки на груди и хмыкнул. — Даже не пытайся. — Неужели правда, что все, кто не с тобой, те полетят за борт? — в голосе Ши сквозило отчаяние. — Да. Есть только две стороны в этом мире: либо со мной, либо против меня. Цинсюань вздрогнул, подняв голову на брата. Тот стоял, уверенный и непоколебимый, такой горделивый и бесчувственный… Вмиг Ши охватила дикая ярость: это не его брат! не гэ! его брат не такой! его брат никогда бы не стал грабить торговцев! его брат никогда не стал бы топить торговцев! Но… разве Ши Уду уже не ограбил торговое судно? Разве Ши Уду уже не приказал топить торговцев? Возмущение придало Цинсюаню сил: злость охватила его, и он топнул ногой. — А если это буду я, то тоже за борт?! — вскрикнул он. Уду вспыхнул от злости, а Цинсюань упрямо встал в строй пленных, которые с удивлением покосились на него, и даже руки за спину завел, словно они были тоже связаны. — Топи же нас! — гордо подняв голову, заявил Цинсюань. Среди пиратов побежал шепоток, а пленные молча принялись переглядываться. Все поражались, насколько же надо быть бесстрашным, чтобы идти против Водного Самодура. — Ты… — злобно зашипел Уду. Его рука схватилась за эфес меча, и он шагнул к Цинсюаню, который вздрогнул и сжался, но через миг всё же заставил себя вновь выпрямить спину, выпятить грудь и гордо задрать голову, непоколебимо смотря прямо в глаза брату. Взгляды обоих братьев горели возмущением: светлые и ясные, но сейчас наполненные мраком, они походили на море и ветер, сошедшихся в безудержной борьбе — в шторме. — Да что ты себе позволяешь?! — Уду так и не обнажил меча, но схватил Цинсюань за плечо — крепко, больно — и дёрнул брата на себя. Цинсюань вскрикнул. — Иди в каюту и подумай о своём поведении! А дела насущные оставь мне. — Но… — Цыц! — Нет! Цинсюань бросился обратно, пытаясь вырваться из хватки Ши Уду и вернуться в строй к пленным. — Если хочешь утопить их, то топи нас всех! Топи их вместе со мной! — Тебя не касается, что я делаю! — Уду схватил Цинсюань за руку и дёрнул на себя, не позволяя встать в ряд с пленными. — Ещё как касается! Ты мой гэ! — Цинсюань всеми силами брыкался и извивался, а Уду старательно пытался удержать его подле себя: ловил за плечи, за руки, за талию, обнимал и тянул, но Цинсюань был лёгок, как ветер. — А мой гэ не топит корабли! Мой гэ не отправляет за борт людей! Цинсюань вырвался и бросился к пленным, даже схватился за молодого юношу, который стоял ближе всего к нему, но Уду цапнул Цинсюань за плечо и потянул на себя. — Я пират! — зашипел Уду. Его борьба с братом походила бы на детское ребячество в песочнице, если бы не люди, одни из которых стояли связанными перед ними, а другие ждали приказов Уду. — Ты не можешь топить корабли и людей! Ты не можешь! — завопил Цинсюань. Уду тянул брата на себя, а он так отчаянно хватался за плечо пленного, что тот едва стоял на ногах. — Я пират! — повторил Уду, а пленный извернулся и стряхнул с себя Цинсюаня, дабы не упасть. Цинсюань врезался спиной в грудь Ши Уду, до боли резко, заставив того охнуть. — Я пират… — на выдохе повторил Ши Уду. — Что мне ещё остаётся делать? Ощущая крепкую хватку брата на плече, Цинсюань медленно обернулся и посмотрел Уду в глаза. — Ну так перестань им быть, — просто сказал он. На миг взгляд Уду просветлел, словно море успокоилось, а изо рта вырвался безмолвный вздох. — Гэ? — с надеждой спроси Цинсюань. Но Уду надежд не оправдал. Он нахмурился и сомкнул губы, прикрыл глаза и хмыкнул. Уголок его рта искривился в болезненной улыбке. — А-Цин… — Ши Уду покачал головой. Вздохнул. — Иди в каюту. — Что? Нет! Гэ! — Сяо Лэй, — бросил Ши Уду. Второй раз звать не пришлось: молчаливая громадина тут же возникла рядом с Ши Уду, который передал сопротивляющегося брата ему. — Гэ! — И ещё найди связку ключей. И принеси её мне, — равнодушно добавил Ши Уду Сяо Лэю. — Иди. — Гэ! Но мольбы Цинсюаня были тщетны. Как бы он не извивался в руках Сяо Лэя, а выбраться он не мог и оказывался всё ближе к возвращению в каюту. А Ши Уду уже повернулся к пленным и, поправив треуголку, спросил: — Так на чём мы остановились? А, точно. Всех за борт. — ГЭ! Не выдержав, Ши Уду обернулся, а Цинсюань старательно извернулся и вырвался из хватки пирата, бросился к брату, но громадина Сяо Лэй успел схватить Ши за руку, не отпуская его. Сяо Лэй мог бы просто закинуть Ши себе на плечо, как мешок риса, и унести в каюту, но, ощутив напряжение между братьями, пират замер, пытаясь притвориться вещью, которую бы никто не заметил. — Я просто не понимаю, как ты можешь быть таким! Как ты можешь быть пиратом! — в отчаянии закричал Цинсюань. Он больше не вырывался, не пытался дотянуться до Уду: юноша просто стоял и кричал, а в уголках его глаз собирались соленые слёзы. — Неужели ты забыл, что пират разрушил нашу семью?! — Я всё прекрасно помню! — зашипел Уду, стиснув руку на рукояти меча. — Получше тебя помню! — Да ничего ты не помнишь! Не помнишь! — Цинсюань вопил, словно ребёнок: он затоптал ногами, а слёзы потекли у него из глаз. — Ты забыл! Забыл! Ты забыл, что этот грязный пират Пустослов стал причиной смерти наших родителей?! Ты забыл, что Пустослов потопил торговое судно нашей семьи?! Забыл, что из-за этого родители разорились?! Забыл, что с горя родители слеги и покинули нас?! Ты забыл, что во всех наших бедах виноват пират?! Ты забыл! Забыл! Из-за пиратов мы оказались на улице! Из-за пиратов мы лишились дома! Из-за пиратов мы потеряли родителей! Из-за одного гнусного пирата мы потеряли всё — всё! Гэ! Ты забыл! Всё из-за пирата! Из-за Пустослова! И после этого — как ты можешь быть пиратом?! Пленные уже со скукой на лицах наблюдали за ссорой братьев: их участь была неминуема, так зачем же оттягивать момент, который неизбежен? А до волнений братьев, двух совершенно не знакомых им людей, торговцам не было дела. Зато с большим интересом в крики братьев Ши вслушивались пираты: завеса тайны на прошлое их капитана ввела их в сильное волнение. — Но ведь… — попытался было встрять Хай Фэй, но Гао Бо, вытянув руку и встав на носочки, дотянулся ладонью до его рта и заткнул его. — Но разве он не… — попытался возразить Хай Фэй, смотря на Гао Бо, но тот отрицательно покачал головой. Не надо. Не сейчас. Это дела семейные, а потому братья должны сами во всём разобраться, без чужого вмешательства. Но Хай Фэй всё ещё колебался. — Вряд ли капитан хотел, чтобы мы это слышали, — тихо заметил Чуань Юн, положив руку на плечо Хай Фэю. И тогда Хай Фэй сдался: выдохнул и опустил голову. А Цинсюань продолжал кричать — кричать из последних сил, дрожа всем телом: — Гэ! Нашу жизнь разрушил пират! Нашу жизнь разрушил Пустослов! Как ты можешь после всего этого… после всего этого быть пиратом?! Разве это не предательство?! Разве это не предательство памяти наших родителей?! Разве это не предательство нас самих?! Гэ! Всё из-за Пустослова! — Я — ЗНАЮ! — рявкнул Ши Уду да так мощно, что Цинсюань пошатнулся. Брат на него, бывало, повышал голос, но никогда ещё Ши не слышал столько злости в голосе Уду. Слёзы мгновенно прекратились, Цинсюань судорожно сглотнул и уставился на брата. — Я. Знаю, — отчеканил Уду. — И я пират. А теперь — живо в каюту, иначе и ты отправишься за борт вместе с этими глупцами! Сил больше не было. Не то, чтобы на защиту торговцев, но даже на возражения. Всё тело Цинсюаня тряслось, а ноги подкосились: если бы Сяо Лэй не держал Цинсюаня под локти, то тот бы просто рухнул на месте. Цинсюань отправился в каюту, а торговцы — за борт.