The Meaning of Mistletoe (Значение омелы)

— Дамблдор хочет, чтобы все в Ордене знали, — мрачно сказал Снейп вместо приветствия. Стерджис Подмор был немного более дружелюбен, когда разговаривал с Ремусом, но он все еще выглядел мрачным, когда передавал эту новость. Гарри Поттер исчез из маггловского дома, где жил. Там не было никаких следов использования темной магии, но все же Дамблдор хотел, чтобы все были готовы на случай, если им придется сражаться. Ремус мгновенно напрягся. Его лицо окаменело от беспокойства, плечи напряглись и стали каменными. Его правая рука сомкнулась вокруг палочки с новой силой. Он молча выслушал объяснения Подмора. Там уже были люди, которые вели расследование. Нет, он ничего не должен был делать. Нет, нет, сейчас он ничем не может помочь. Но Дамблдор хотел, чтобы все были начеку и были готовы действовать на тот случай, если они что-то услышат или им это понадобится. Этот вопрос нужно было решать немедленно. Ремус кивнул, но не сказал ничего из того, что пришло ему в голову. Ремус накопил огромное количество знаний о темных искусствах (достаточно, как он полагал, чтобы его самые близкие друзья не доверяли ему в самые мрачные дни войны) и быстро усвоил то, на что профессиональные Авроры тратили годы: осторожность и сдержанность были важнее любого заклинания. Импульсивность отнимала больше жизней, чем любое темное существо. — Мне очень жаль, Люпин, — сказал Подмор, когда оборотень переступил порог дома (они даже не вошли, слишком многое нужно было сделать прямо сейчас). Снейп посмотрел ему прямо в глаза и ничего не сказал, когда они трансгрессировали в другой дом, чтобы предупредить другого члена Ордена. Ремус вошел внутрь, гадая, был ли Снейп человеком, который приходил вчера вечером. Или, возможно, эта тихая, угрюмая версия была самозванцем.

***

Северус Снейп аппарировал обратно в палисадник обшарпанного дома Ремуса Люпина несколько часов спустя, незадолго до ужина. Он сразу же обнаружил, что старый и обшарпанный дом имел первоклассную защиту и обереги, а также то, что оборотни были действительно сильными, даже если они выглядели худыми и болезненными на вид. — Слезь с меня, — прошипел он, безуспешно пытаясь стряхнуть Люпина. Ремус сжал его запястья железной хваткой и уперся коленом в спину, чтобы тот не вырвался. Он быстро открыл свободной рукой бутылку с прозрачной на вид жидкостью и обильно плеснул ею в Северуса, бормоча заклинание. Оно слабо пахло чем-то кислым и спиртом. Но ничего не случилось. Тем не менее, Люпин подождал целую минуту, прежде чем отпустить Северуса. Но он все же протянул руку, чтобы помочь подняться. — Хорошо, — сказал Люпин, все еще учащенно дыша. — Хорошо, — кивнул он. Его левая рука дважды прошлась по волосам, но правая все еще крепко сжимала волшебную палочку. — Это ты. — На будущее давай договоримся о пароле, — Сказал Северус, вставая и стряхивая траву и землю со своей одежды. Кислый запах всепроникающего зелья липнул к нему. Смешно. Люди, и фактически большинство книг, думали, что только время или невероятный прокол обманщика, может раскрыть пользователя оборотного зелья. Но то, что Люпин выбрал более легкий вариант (всепроникающее зелье) было… гениально. Конечно, зелье было слишком слабым, чтобы обратить вспять эффект оборотного, но если бы кто-то принял его, что было более чем достаточно, для того чтобы распознать лжеца. Ему хотелось разозлиться. Его запястья болели! Но именно поэтому он и пришел к Люпину в первую очередь. — У меня есть идея получше, — сказал Люпин, его глаза изучали пустынную дорогу позади Северуса, и он стратегически занял позицию между ним и дверью. Его палочка все еще была направлена прямо на него, — В конце концов, пароли могут попасть в руки к третьим лицам. Личные вопросы — надёжнее. Например: ты приходил сюда вчера вечером? Люпин был странно дружелюбен в своей враждебности. Вежливый, но угрожающий, картина сдержанности и контроля, которая напоминает вам, что в любой момент он может сломаться и быть… неуправляемым. Но именно на этот раз он имел на это право. Он улыбнулся широкой красивой улыбкой, полной острых зубов. — Да, — просто ответил Северус. Да, так оно и было. Он был тут испуганный и обезумевший, и очень нуждающийся в союзнике. Лицо Люпина слегка расслабилось. Он все еще был воплощением чистой силы, но выражение его глаз изменилось, и голос стал мягче. — Просто скажи мне. Скажи мне, что происходит, Снейп. Дело было в том, что Северус Снейп без труда выследил некую Петунию Эванс, теперь уже Дурсль, в маленьком городке в Суррее, где он увидел, как именно она заботится о своём племяннике. Это каким-то образом привело к прошлой ночи, когда Северус постучал в дверь Люпина с полусонным малышом на руках. Никто не был удивлен больше, чем сам Северус. Но в тот момент это казалось единственным разумным решением.

***

Честно говоря, Ремус не знал, что и думать о поведении Снейпа. Ни сейчас, глядя в лицо человеку, который пытался оставаться спокойным, несмотря на очевидную тревогу, ни днем, когда тот был идеально собранным и отстраненным джентльменом, ни прошлой ночью — тревожным беспорядком, который постучал в его дверь. Ремус был совершенно сбит с толку. Во-первых, Северус Снейп, вполне мог явиться, чтобы убить его, и Ремус не мог оставить это без внимания. Возможно, его стресс стал настолько сильным, что он вошёл в убийственную ярость и решил отомстить всем, кто когда-либо обидел его. Но хотя Ремус мог бы быть тверже со своими друзьями, он едва ли должен был быть первым в этом списке. Он должен был услышать о других убийствах до того, как Снейп добрался бы до него. На ум пришла Генриетта Булстроуд. Во-вторых, он с удивлением заметил, что Снейп был одет в черную футболку Queen поверх простой кофты с длинными рукавами. Футболка с Queen и четырьмя лицами членов группы. И джинсы. Северус Снейп был одет в светлые выцветшие джинсы. То, что на руках у него был ребенок и что это был Гарри Поттер, он узнал гораздо позже, а к тому времени Ремус уже предложил ему войти внутрь. В конце концов, это было очень вежливо. Когда Снейп попросил его взять Гарри на ночь, он согласился. Ремус познакомился с Гарри, когда ему было всего два часа от роду, и тот всё ещё был сморщенным и с красным лицом. Он поклялся защищать его прямо тогда, даже если это была такая клятва, которую он дал в своем сердце, а не вслух. Ремус взял Гарри из рук Снейпа и смотрел, как молодой человек уходит, все еще смущенный тем, что произошло.

***

В свете последних событий Ремус признал, что ничего не знает о Северусе Снейпе. Несмотря на то, что он знал его все те годы в Хогвартсе, какое бы впечатление он не составил об этом человеке, оно было неправильным и неполным. Но были и другие вещи, которые Ремус знал с большей уверенностью. Например, что дети должны были плакать и расстраиваться, когда их забирали из дома. Но Гарри не плакал. Он вообще не плакал и ни разу не спросил о своей маме. (Ремус предполагал, что, если бы сестра Лили усыновила её сына, она не заставила бы его называть её тетей). Ремус устроил ему постель на диване, и Гарри снова заснул без какой-либо суеты. Утром он приготовил ему завтрак, который Гарри съел быстро и спокойно, а когда закончил, то даже пошел и поставил свою кружку и тарелку в раковину, а потом взял кружку Ремуса и отнёс и её тоже. Это была такая сюрреалистическая ситуация, когда он смотрел на этого крошечного человека. На это крошечное человеческое существо, у которого были глаза Лили и всё остальное от Джеймса, которое могло ходить и двигаться несмотря на то, что было таким… таким маленьким. Снейп сказал, что это будет ненадолго, что это чрезвычайная ситуация. Покормив Гарри, Ремус подумал, как развлечь и занять маленького ребенка. В итоге, Снейп был прав. Ему больше нечего было делать. Он получал все меньше и меньше часов на своей работе, так что теперь он был на «вызове по мере необходимости», и он знал, что его скоро уволят. Он был, безусловно, лучшим заклинателем чар из всего персонала, но это не меняло того факта, что он скоро будет уволен навсегда. Так уж устроен этот мир. Он взял одну из своих книг о существах (которая, как он знал, не была особенно темной и страшной) и начал развлекать Гарри, указывая на фотографии. — Это иллюстрация леса, видишь? Здесь есть деревья. А на этом дереве сидит сова. — Сова, — повторил Гарри, не сводя глаз с рисунка и указывающего пальца Ремуса. — Хорошо. А вот на этой ветке сидит жужжальщик. У него синие крылья и он делает «бззз». Гарри попытался издать звук «бззз», когда тоже указал на жужжальщика. — Это тролль, — объяснил Ремус. — Тролль. — Да. У тролля коричневая кожа. — Коричневая. — Очень хорошо! Но иногда они также могут быть серыми. — Серыми, — повторил Гарри, его маленькая рука шлепнула по изображению. Иллюстрация превратилась в серого тролля. Это было… это было очень слабо. Коричневый цвет с самого начала был немного пыльным. Но нельзя было отрицать, что то, что раньше было коричневым, теперь стало каменно-серым. — О, Гарри. Посмотри, что ты наделал! — Изумленно воскликнул Ремус. — Прости. — Нет-нет. Все в порядке. — Рассеянно сказал Ремус. Его пальцы в изумлении поглаживали иллюстрацию, когда коричневый медленно вернулся на картинку. — … — Гарри? Ребенок уже соскальзывал со стула. Он огляделся и, не найдя того, что искал, попытался залезть в единственный и очень тесный шкаф Ремуса.

***

Ремус заварил одну из самых злобных чашек чая в своей жизни. Но он её не выпил. Он просто заварил её, потому что это английская вещь, которую нужно сделать, когда вы расстроены. Вместо этого он достал банку какао и приготовил два превосходных шоколадных молока. Одно для Гарри, а другое для себя. Они наказывали Гарри за то, что он колдовал. Он умел колдовать в нежном возрасте трех лет (за пять или шесть лет до того, как большинство детей вообще начинали делать что-то замечательное), и они наказывали его за это и запирали в шкафу. Шоколад помог. Видеть, как Гарри размазывает по лицу грязь, очень помогало. К обеду на кухонном столе стояли три нетронутые чашки чая, и поверхность стола была едва видна под книгами и бумагами. Они просмотрели три картинки в книге, что очень много, если учитывать то малое количество терпения, которое обычно было у маленьких детей. Затем Ремус взял бумагу и карандаш и заставил Гарри рисовать, и это очень долго развлекало мальчика, а также привело к тем двум новым чашкам, потому что он нарисовал себя под лестницей. ОНИ ЗАПИХИВАЛИ ЕГО ПОД ЛЕСТНИЦУ, КАК ПАРУ СТАРЫХ БОТИНОК. Ремус собирался кого-нибудь покалечить. Во время обеда Гарри подняли с пола, где он играл с тапочкой, как будто это была машина, и посадили на стол, откуда он мог наблюдать, как Ремус готовит обед, и смотреть на все красочные этикетки, указывая на все написанные слова, которые он знал. Он также выучил слово «гриб», которое ему было довольно приятно произносить. Снейп и Подмор пришли во время дневного сна. Когда Ремус вернулся в дом, Гарри только что проснулся, а его волосы стали еще более растрепанными. Он выжидательно посмотрел на Ремуса. Было тихо. Такая мелочь! Очень зависим и уязвим. Казалось, он знал… Гарри, казалось, знал, что он был во власти взрослых и спокойно ждал, пока они примут решение. Ремус почувствовал, как в груди поднимается волна желания защитить мальчика, и ему пришлось искать опору в стене. Неужели это были Снейп и Подмор? Или это был кто-то под оборотным? Он провел весь день, проверяя и обновляя все многочисленные обереги и амулеты в своем доме, а Гарри, сидя на левом бедре, смотрел на все с удивлением. Если Снейп пришел сюда в поисках безопасности, он выбрал правильное место, потому что кроме Гринготтса или Хогвартса этот дом был одним из самых безопасных зданий во всей стране. Ремус знал это, потому что он сам это сделал. Дом, который может сдержать взрослого оборотня внутри, — это дом, который также может сдержать много людей снаружи.

***

— Она, они… Они плохо с ним обращались, — произнёс Снейп, прислонившись к столешнице в маленькой кухне Ремуса. — Да, у меня сложилось именно такое впечатление. Снейп сделал паузу и посмотрел на него глазами, полными чего-то, что Ремус не хотел сейчас узнавать. Он помахал Снейпу рукой, показывая, что тот должен говорить дальше. — Мне пришлось забрать его оттуда. Ремус это прекрасно понимал и поддерживал. Тем не менее, казалось, что Снейп, возможно, забыл какую-то крошечную деталь в своем стремлении спасти Гарри. Например, чтобы люди узнали, что это сделал именно он. Ремус должен был предупредить людей сразу же, и он определенно должен был сделать это сейчас. Но опять же, Ремус был осторожен. Точно так же, как его отец был опрометчив и импульсивен и все ещё оставался таким, хотя возраст отнял у него много сил. Ремус всегда находил время подумать, прежде чем начать действовать или говорить. Джеймс и Сириус часто смеялись над ним, говорили, что мир может расколоться, как яйцо, а Лунатик все еще будет думать. Реже они говорили, что он был похож на Локомотив. Трудно запустить, но невозможно остановить, как только вы заставите его двигаться. Теперь Ремус думал. Как они могли так быстро обнаружить исчезновение Гарри и не знать, что происходило в том доме? Снейп заслужил возможность объясниться. — Прежде, чем я смог добраться до Дамблдора, — Снейп говорил мягким голосом, который был подобен теплым простыням и солнцу на коже, Ремус действительно не замечал этого раньше, — они уже обнаружили, что он пропал и… И Минерва была так уверена, что это были те маглы, что они что-то сделали. Потому что, очевидно, она предупредила Дамблдора, что они не были хорошими людьми. Но Дамблдор настоял на том, чтобы оставить Гарри там. Ремус кивнул и посмотрел в сторону, на кухонный стол, где Гарри спокойно доедал миску риса с овощами на ужин. Какой ребенок ел овощи без капризов? Они тихо спорили (чтобы не расстраивать Гарри) о том, что делать, как сообщить эту новость Дамблдору и как доказать свою правоту. Кто в Ордене мог бы их поддержать? Кто захочет забрать Гарри, как только они успешно разоблачат непригодность Дурслей. Они говорили об этом, пока Гарри заканчивал обедать и рисовать, а Ремус тем временем перебрал свои вещи и одним движением волшебной палочки сшил пижаму из старой рубашки. Ремус настаивал, что чем дольше они будут ждать, тем страннее это будет выглядеть и что они должны сказать Дамблдору прямо сейчас, этой же ночью. Они все еще говорили об этом, когда Ремус позвал Гарри почистить зубы и помыть его, потому что он был совершенно уверен, что ты не должен использовать чистящие чары на ребенке, а затем разговор резко оборвался, когда они поняли, что у Гарри было фиолетовое кольцо синяков на руке.

***

У Ремуса закончились кружки, чтобы заваривать чай. Гарри снова крепко спал на своей импровизированной кровати на диване. Звук его дыхания был единственной хорошей вещью в мире. Оба мужчины сидели за кухонным столом, рисунки и кружки стояли между ними, а тишина была очень плотной. Снейп сказал, что Макгонагалл уже предупреждала об этом раньше, и все же Дамблдор оставил его там. И если они сейчас поговорят с Дамблдором, а он не послушает… И если есть хоть какой-то малейший шанс, что Гарри отправят обратно в тот дом… — Он не вернется, — наконец-то произнёс Ремус. Его слова были сделаны из железа и стали, угля и пара, — Я этого не допущу. — Нет, — просто и тихо согласился Снейп.

***

Северус знал, каково это — расти с синяками, криками, оскорблениями и едким привкусом, который страх оставляет на губах. Лили была создана из света и смеха, и он не допустит, чтобы ее сын так запятнал себя. Даже если он и был сыном Поттера. Ни один ребенок не заслуживает того, чтобы так расти.

***

Иногда чудеса бывают большими и поразительными. Вода расступается, небо разрывается и льется, камень плачет, а сухое дерево снова цветёт. Иногда чудеса — это что-то интимное и тихое. Иногда это просто два врага, которые находят друг друга и заключают договор ради кого-то другого. Иногда это просто разговор в темноте кухни, без всяких извинений, но с пониманием. Это так же просто, как обнаружить, что каждый из вас дал одну и ту же клятву. Иногда чудеса приходят хором из тысячи голосов, благоговейных, испуганных; а иногда единственным аккомпанементом этого является тихое дыхание спящего ребенка.

***

Это была невероятно сложная операция, которую им все же удалось завершить чуть менее чем за две недели. Они оба прекрасно понимали, что не подходят на роль родителей. Оборотень и Пожиратель смерти. Конечно, они не должны были нянчиться с ребенком! Но они явно были лучше маггловской семьи, и как они могли доверить это кому-то еще? Каким образом, после того как они поместили Гарри туда? И что же они будут делать, когда им скажут, что Гарри должен будет вернуться? Остальные не видели синяков, возможно, не знали о шкафе под лестницей, но семья магглов даже не потрудилась связаться с полицией, когда Гарри исчез, и даже стала отрицать, что там жил еще один ребенок, когда Дамблдор и Макгонагалл пришли поговорить с ними. Этого должно быть достаточно, чтобы дисквалифицировать их. Этого должно быть достаточно, чтобы показать, что кто-то другой был бы лучше, и что настаивать на возвращении Гарри к Дурслям будет безумием. Они также были слишком молоды. Слишком юными, чтобы быть чьими-то опекунами, и все же сейчас они были старше, чем Джеймс и Лили, когда у них появился Гарри, старше, чем когда они бросили вызов Воландеморту и отвергли его, старше, чем когда они сделали свой последний акт сопротивления и умерли, защищая Гарри. Теперь Снейп преподавал в Хогвартсе зельеварение, а не ЗОТИ, как ему хотелось бы, и вдобавок он был деканом Слизерина. Самым молодым главой дома в истории. Он едва ли мог позаботиться о малыше, и люди определенно заметили бы, если бы он стал делать это в своих комнатах в Хогвартсе. Ремус, со своей стороны, отработал последние дни, прежде чем был уволен. Он был и всегда будет безработным. Если смотреть на это с такой точки зрения, то ни один из них не мог даже надеяться на то, что сможет защитить и вырастить Гарри, по крайней мере, на какое-то время. Но, конечно же, Снейп смотрел на это с другой стороны. Слизеринцам всегда приходится действовать боком. — У меня есть деньги, — сказал он. У него была профессорская зарплата плюс дополнительная, как у главы дома, с комнатой и питанием большую часть года. И у него не было большой потребности или повода тратить деньги. Да у него и не было такого желания, особенно когда он все еще был в трауре. (Он оплакивал Лили, но Ремус знал, что так же, как и он, Снейп оплакивал потерю мира, в котором у них были друзья, группа, к которой они принадлежали, даже если она была несовершенной. Они оплакивали начало эпохи взросления). Так что да, Снейп был в хорошем положении, чтобы обеспечить их план. — У тебя есть время, — продолжал Снейп, — Это самое логичное решение. — По крайней мере, никто никогда не догадается, что мы работаем вместе, — сухо ответил Ремус. Может быть, это и логично, но все равно звучало умственно отстало. Все знали, что Снейп ненавидит его, почти так же сильно, как Джеймса и Сириуса. Так что они вцепились в друг друга, и это было утомительно. Ремус проводил большую часть дня, заботясь о Гарри, купая, одевая, кормя его, но также заставляя его чувствовать себя любимым, в безопасности и счастливым; в то время как Снейп ходил снаружи, выполняя приказы Дамблдора и исследуя некоторые остаточные группы темных волшебников. Затем Снейп приходил к дому Ремуса, чтобы присмотреть за Гарри и приготовить ужин, в то время как Ремус уходил, чтобы сделать видимость осмотра сообщества оборотней, как просил Дамблдор. Они оба попытались поговорить с Дамблдором о Дурслях, и оба были отвергнуты. Гарри должен был быть со своими кровными родственниками. Это было необходимо. Но также Гарри должен был быть счастлив. Это тоже было необходимо. И если Дамблдор не испытывал никаких угрызений совести, чтобы отправить его обратно, то и они не будут испытывать душевных проблем, удерживая его подальше от того дома. (Они будут вечно благодарны Молли Уизли за то, что она предложила немыслимое и сказала, что они могут заставить магглов вести себя как порядочные люди, даже если это было категорически запрещено.) Ни один из них не знал, как и когда, но они также нашли время для обсуждения и разработки плана безопасности, который включал приобретение нового дома, обеспечение его охраны и перемещение Гарри в тот дом. К счастью, Дамблдор все реже и реже просил их о помощи. Люди не были склонны разговаривать со Снейпом, и все чувствовали подсознательный страх разговаривая с Ремусом. Мол, конечно же Ремус был милым и нежным, и никто не сомневался в его преданности (больше). Бедный мальчик, он был таким хорошим другом Джеймса. Но все же, он не должен быть рядом с малышом, понимаете? Может быть, это не безопасно, вот и все. Что, если он почувствует себя немного голодным и захочет съесть кого-то? (Даже, упаси Мерлин, самого Гарри?). Ремус скорее вскроет себе грудь и вырвет сердце, чем подвергнет Гарри опасности. Поэтому он, конечно, тоже волновался, хоть и понимал, что представляет угрозу только раз в месяц. Он достаточно волновался, чтобы высказать свои опасения Снейпу, потому что Гарри заслуживал не просто лучшего, а самого лучшего. — Ты останешься с ребенком, — сказал Снейп вместо приветствия, когда Ремус увидел его в следующий раз после этого разговора. Снейп возвращался с какого-то дела в Ордене, так как был одет в мантию, а не в джинсы, — И ты съешь любого, кто придет за ним. Ты их ешь, слышишь меня? Конечно, они оба расследовали исчезновение Гарри, чтобы не вызвать никаких подозрений в Ордене, но все это было напоказ. Они знали, где находится Гарри! Им просто нужно было притвориться, что это не так! И все же… Многие из последователей Воландеморта избежали тюремного заключения. Многие считали, что в этом ребенке есть что-то особенное. Что он станет еще большим темным волшебником. Что если они его убьют, то Воландеморт вернется. Снейпу удалось раскрыть какой-то план небольшой группы людей около Бристоля, которые собирались найти Гарри и… сделать с ним что-то ужасное. Точно так же, как Ремус слышал, как некоторые оборотни и северные ведьмы хвастались, что съедят маленького Поттера. Но Ремус думал, что это не более чем разговоры в пабе. Снейп, очевидно, придавал больше внимания бристольскому заговору. Снейп заставил его поклясться, что он убьет их, если до этого дойдет. На самом деле это была легкая клятва. Они провели полночи, изучая список оберегов и мер безопасности для дома. Было уже так поздно, что Ремус пригласил Снейпа остаться и заночевать на диване.

***

Ум ребенка — это красивая и сложная вещь. Это похоже на дворец из белого мрамора посреди пустыни, который полон воздуха и пустого пространства, но все же он так мал для некоторых вещей. Например, как проходит время. Там так мало места для этого, до тех пор, пока намного-намного позже, когда первый этаж дворца и сады полны, начинается строительство башен. С другой стороны, жизнь. Нет ничего более увлекательного для ребенка, чем видеть живое существо. Вот почему черви так привлекают маленьких детей. Многие комнаты дворца предназначены для хранения знаний о жизни. Поэтому Гарри не мог точно сказать, что произошло в последние дни. У него все ещё не было хорошего представления о времени. К тому же он открывал для себя так много новых и интересных вещей, что они громоздились на старые, накрывая их собой. Он смутно осознавал, что где-то был еще один дом с худой жесткой женщиной, похожей на карандаш. Она кричала и била Гарри по рукам, но также давала ему еду. Там было круглое розовое дитя, которое пинало Гарри по ногам и он почти забыл об этом — его память была скрыта комнатой, полной всех интересных существ, которых Гарри видел в книге. По какой-то причине он ярко помнил комнату под лестницей, где обычно спал и проводил большую часть дня. Но он не особо задумывался об этом. Затем появилась большая комната, которая тоже была домом. Там, внутри, Гарри узнал о существах и еде. Он также видел паука у окна. У него была оранжевая с серебряной полоской спинка, что, очевидно, делало его намного более интересным, чем других пауков. Затем появился дом, который должен был стать его домом. Перед домом был небольшой сад, а за домом — большой, где Гарри мог бегать, играть и любоваться растениями. Именно там этот мешковатый человек (человек, который дал ему яблоко, нарезанное ломтиками, и задал много вопросов о Петунии и отвел Гарри в дом, который был большой комнатой) научил Гарри выдувать семена одуванчиков. Он сказал ему, что это название означает «зуб Льва» и что листья можно есть, но лучше в супе, а не сразу, дитя, выплюни это прямо сейчас. Он много говорил обо всем, что содержит в себе растение, и Гарри внимательно слушал, но все еще забывал многие слова. Он вспомнил, что одуванчик может заставить тебя пописать, потому что это именно та информация, которая кажется уместной для ребенка. У мешковатого мужчины был большой нос и волосы, напоминавшие черный пластиковый мешок для мусора. Его звали Северус, и Гарри он нравился, хотя через некоторое время они уже не так часто виделись. А ещё он много знал о растениях. В доме, который должен был стать их домом, была кухня, где у Гарри был табурет, окрашенный в розовый и жёлтые цвета и на нём можно было стоять, чтобы помогать готовить еду. Гарри любил изюм и шоколад. Ему нравились сырные омлеты и корзинки, которые Ремус делал из жареных овощей, с морковью, картошкой и луком. Они были горячими и солёными. Теперь Гарри жил с Ремусом. Ремус был очень большим и очень сильным и знал названия разных вещей. Ремус держал все плохое очень далеко. Кроме того, рядом с кухней была гостиная. Это была самая большая комната в доме. Там был стол и множество полок, а также вещи, к которым Гарри было разрешено прикасаться, и вещи, которые он не должен был трогать. Наверху была ванная комната. У Гарри там был еще один стул. Он был голубым, и на нем была нарисована желтая рыбка. Еще там была комната, которая принадлежала Ремусу, а потом еще одна комната, которая принадлежала Гарри! У Гарри были кровать, шкаф и комод, которые принадлежали только ему. И было нормально, если иногда обои меняли цвет, потому что он никогда не будет за это наказан. В этом доме, если Гарри и шумел, то не был схвачен за шею большой толстой рукой и заперт в шкафу. Ремус научил его петь песню о числе 40, и Гарри пел её так часто, как ему хотелось, а если он ошибался в словах, Ремус щекотал его до тех пор, пока Гарри не начинал визжать и кричать от смеха. Иногда он специально менял слова и давал четыре за мяч и шесть за… шоколад! а потом он бегал, когда Ремус гнался за ним. Ремус всегда ловил его и поднимал высоко в воздух.

***

Дом был простым коттеджем рядом с крошечной маггловской деревушкой (с пабом) и с городом побольше (с магазином и начальной школой), находившемся немного дальше. Это было великолепно. Достаточно близко к людям, чтобы Люпин мог получить самое необходимое, и достаточно далеко, чтобы сохранить их частную жизнь. Стены и фундамент были каменными, старыми и прочными. Крыша нуждалась в ремонте, но всё было в порядке, потому что из-за этого им снизили цену, и, в любом случае, они собирались сделать обширную переделку чердака. Он должен был сдержать в себе взрослого оборотня и не позволять никому ничего видеть или слышать. Не то чтобы Гарри остался бы в доме, когда Люпин должен был обратиться. Люпин был совершенно непреклонен и Снейп должен был забирать Гарри на ночь. Снейп обладал обширными знаниями о темных искусствах, проклятиях, колдовстве и ядах. Люпин знал обо всех видах существ, заклинаниях и контрударах. Это было вполне нормально, что их опыт так хорошо дополнял друг друга. Люпин знал, что нужно спрятать серебряную монету под каждым углом стен дома. Снейп знал, что нужно посадить боярышник и остролист по обе стороны от двери, а также немного пижмы и анжелики. Они вместе создавали заклинания против темных и не очень созданий, против волшебников и заклинаний, против любого проклятия, которое только могли придумать. Даже против самих себя. Через две недели после «кражи» Гарри они переехали сюда. Но Снейпа там быть не могло. Он сидел в маленьком захудалом пабе в Глазго, болтая с какими-то людьми и изображая интерес к покупке темного артефакта, пока Авроры не пришли их арестовать. Двое из них планировали добраться до Гарри и уже знали, что он раньше жил в Литтл Уингинге. Третий был просто бессовестным аптекарем, который продавал ингредиенты для любовного зелья и говорил, что это не его дело, что другие решат с этим сделать. Во время ареста Снейп получил шанс освободить аптекаря от коробки с крыльями феи, раздавленными, превращёнными в пыль и очень незаконными. Пыль была использована как усилитель и способ для лишения рассудка. Однако, если кто-то с этим в левой руке пройдёт круг под определенной фазой луны, это создаст барьер замешательства и незаинтересованности, так что любой волшебник, пытающийся пересечь его без приглашения, скорее всего, забудет, почему они пытались это сделать.

***

Ремусу не следовало легко исчезать. Нет, он не исчез. Исчезновения — это отсутствие формы. Ремус же поблек. Его уволили с работы (Что скажут клиенты? Я знаю, что вы не заразны, но…), он удалился от волшебного мира и позволил всем умам отбросить его имя. Ему не следовало так легко играть роль отца, и все же он это делал. Через много лет после принятия он был приговорен к жизни в одиночестве, ибо кто осмелился бы разделить свою жизнь с чудовищем? И как он мог взвалить на кого-то такой груз? Но вот он здесь, через два года после того, как его группа друзей исчезла меньше чем за неделю, забрав с собой то немногое, что Ремус когда-либо имел, и его жизнь теперь вращается вокруг трехлетнего ребенка. За этот месяц, что он заботился о Гарри, Ремус изменился. Перемена была глубокой и длительной, как он мог бы сказать. Даже если Гарри уйдет куда-нибудь ещё, Ремус всё равно останется другим. Его кости и сухожилия, сама его кровь теперь были другими. Гарри тоже изменился, настолько сильно, что казался другим ребенком. Когда он пришел, моргая во сне и объятиях Снейпа, он был тихим и нежным и, как тогда подумал Ремус, совершенно без страха. Ну, это был большой воз с навозом гиппогрифа. Этот Гарри, Гарри, который провел целый месяц под присмотром Ремуса, занятый тем, чтобы сделать его цельным… Ну, он был шумом. Он был полон песен и смеха, который взволнованно кричал Снейпу, чтобы тот вышел наружу, потому что он нашел красивый цветок, и который кричал Ремусу, чтобы тот поймал его, когда он спрыгивал с вершины дивана, и который пел песню о числе 40 все время, как будто это была самая лучшая вещь в мире.

***

Полная луна взошла на небо быстрее, чем они ожидали. К тому времени, когда они поняли это, у Снейпа не было времени, чтобы сварить волчье противоядие. Он это не сделал в первую очередь потому, что до этого момента даже и не думал обращать внимание на стоимость ингредиентов и сложность рецепта, и он, конечно же, не знал абсурдные цены, по которым продавалось уже приготовленное зелье. Он с ужасом смотрел не только на то, что Люпин собирался обращаться без зелья, но и на свою глупую беспечность. Ведь это было совершенно естественным, что лечение будет недостижимым. — Не беспокойся слишком сильно об этом, — сказал Люпин, — И помни, не дай ему проглотить зубную пасту. Он дал Северусу старую дорожную сумку, полную вещей и примерно того же веса и размера, что и Гарри. По-видимому, чтобы заботиться о ребенке, вам нужно было иметь столько же вещей, сколько весил сам ребёнок. Затем он поцеловал Гарри дважды, по одному разу в каждую щеку, и напомнил мальчику, что это всего лишь на одну ночь и он должен слушаться Северуса. В этом было что-то настолько привычное, что делало эту ситуацию ещё более ужасной. Северус видел зверя гораздо ближе, чем ему бы хотелось. Теперь он видел, как этот человек, совершенно собранный, раздевается и запирается за всевозможными преградами, чтобы спокойно вынести муки луны в своей камере. Северус проверил цепи и барьеры и услышал, как Люпин сделал то же самое, но с другой стороны. Он взял Гарри и сумку и проверил, что все окна и двери были заперты, прежде чем трансгрессировать в Паучий тупик.

***

— О! — сказал Гарри, оказавшись в прихожей Северуса. Он тут же оттолкнулся руками, чтобы получше рассмотреть это место. Из-за этого ребёнка стало держать немного неудобнее. Северус и раньше оставался наедине с Гарри. Когда он впервые забрал его и отнёс к Люпину. Но совсем другое дело, когда сопляк Джеймса бегает по дому твоего детства и трогает все подряд. Это право давалось только в самом юном возрасте. Он не помнил, чтобы у него был видеомагнитофон, но Гарри заметил его, как только ступил в гостиную, и попросил посмотреть фильм. Это, конечно, заняло некоторое время у Северуса, чтобы понять, потому что первоначальная просьба была поставить поющую мышь. — У меня нет никакой мыши, — сказал он. В этом доме такого идиотизма не будет. Однако Гарри был достаточно счастлив, и он сделал рисунок гротескного существа с непропорционально большими ушами и деформированным носом. Чудовище было названо Майклом. Люпин уже накормил Гарри, так как летом луна всходила позже обычного. Так что Северусу оставалось только развлекать мальчика до того, как ему нужно было бы ложиться спать. Гарри трижды пропел песню о числе 40. Зубная паста была с клубничным вкусом, и Гарри попытался проглотить ее. Полный счастья и озорства, он хихикнул в ответ на хмурый взгляд Северуса. И, возможно, смех принадлежал Джеймсу Поттеру, Северус не был в этом уверен, но морщинки в его глазах и то, как он откинул голову назад, как будто смех был тем, что полностью захватило его тело — это было от Лили. Лили запомнят, как прекрасную ведьму, которая вышла замуж за Джеймса Поттера и родила мальчика, который выжил. Её будут помнить, как трагическую мать. Северус не говорил о ней, но, если бы он описал её как «созданную из света», никто не стал бы возражать. Однако это было обманом. Это создавало впечатление, что она была каким-то легким духом, нежным и милым. Если бы Северус сказал, что она соткана из света, это прозвучало бы жестко и неумолимо. Она была ослепительным светом посреди ночи, тем, что заставит сожалеть обо всех плохих решениях и разоблачит всю ложь. Она была тем самым присутствием, которое полностью заполняло комнату и выталкивало оттуда всю темноту. Смотреть на нее было ужасно, потому она осведомляла о всех плохих вещах в мире, вещах, которые скрывались в темноте и которые мир хотел бы игнорировать, но не мог, только не с ней. Она заставит тебя посмотреть на мир таким, каким он был на самом деле. Она так же была бальзамом для души. Она была маяком надежды, единственным светом в ночи, который показывал, что не все должно быть тёмным и страшным. Она напоминала тебе, что рано или поздно наступит рассвет. Она была намного больше, чем жена и мать. Она была блестящей магглорожденной девочкой, которая отказывалась позволить миру быть плохим местом. Боже, как же он скучал по ней.

***

Гарри не понимал таких абстрактных понятий, как добро и зло. Он не знал, что такое меланхолия, экзистенциальный кризис или счастье. Он не мог ни определить это, ни описать. Но он был очень, очень счастлив. Гарри было тепло. Гарри был сыт. Гарри жил с Ремусом, который был большим и сильным и заставлял его чувствовать себя в безопасности, потому что Ремус никогда не причинял вреда Гарри, и он не позволит никому другому причинить ему боль. Ремус возьмет его на руки, а Гарри уткнется лицом ему в грудь, и все будет хорошо. Ему не нужно было бояться. Кроме того, Ремус не только знал названия всех этих вещей, но и был готов рассказать о них Гарри. Сидя на коленях у Ремуса, Гарри учил буквы и цифры. Гарри был один, так что абсолютно ничего не происходило, если он говорил, какая из них была «Ф», а какая «Н», раньше розовощёкого ребёнка. Гарри мог сказать все, что думает о буквах. Гарри нравилась буква «О», потому что она забавно звучала, и буквы «Т» и «З», потому что их было весело рисовать. Гарри нравились числа 2 и 8. Однажды Гарри увидел Малиновку, которая прыгала возле кустов, растущих у двери. Это было потрясающе! У птицы были оранжевые голова и грудка, и Гарри долго смотрел на неё. Гарри выучил еще одну песню. Она была о замечательной женщине, у которой было шесть белых лошадей, щенки и красная пижама. Пижама Гарри тоже стала красной, как и у той женщины. Гарри не понимал, что правильно, а что нет, но он испытал и то, и другое, и теперь, наконец, этот опыт становился равным.

***

Не было абсолютно никакой причины, по которой Северус должен был заметить Наземникуса Флетчера дважды в Косом переулке. Конечно, было много причин, почему два волшебника, которые знали друг друга, пришли бы в волшебное место в одно и тоже время. Но Северус не видел Наземникуса — он заметил его. Флетчер явно старался, чтобы его не узнали. (И, если бы он снял этот грязный старый зеленый котелок, ему бы повезло гораздо больше). Опять же, по многим причинам. Или только одной. Северус был Северусом, и мало кто терпел его присутствие. Северус добавил к своей покупке еще семь предметов. Несколько листьев папоротника и молоко из трех различных видов мака, так что даже у мастера зелья будут трудности с определением того, что он собирается сварить, если бы тот взглянул на список ингредиентов. Если уж на то пошло, то маки были более подозрительны, чем аконит. На всякий случай он добавил банку меда белых пчел. Невероятно дорогой и легко заменяемый другими видами меда. Но его деликатность была несопоставима.

***

Гарри исполнилось три года через пятьдесят два дня после того, как его жизнь изменилась. Ремус хотел бы сделать для него больше. Устроить ему хороший праздник с большим количеством детей, чтобы они играли с воздушными шарами и смешными шляпами. Гарри, однако, не хотел ничего из этого и был абсолютно ошеломлен тем, что ему позволили съесть торт, который купил Ремус. Снейп не пришел. Он утверждал, что занят другими делами, а Ремус сохранял спокойное и ровное лицо и не говорил ерунды. Все было в порядке. Если Северус наконец понял, что он делает для сына своего заклятого школьного врага и если он никогда больше не захочет видеть Гарри, то Ремус все еще будет рядом. Кроме того, он был вполне уверен, что Снейп придет в себя. Ему просто нужно было несколько дней, чтобы перебеситься. У Ремуса был маггловский банковский счет, и Северус клал туда деньги, и он варил ему волчье противоядие, хотя Ремус настаивал, что в этом нет необходимости. Снейп довольно язвительно возразил, что это, конечно, не так, заткнись Люпин, мы не можем позволить тебе чувствовать себя плохо, когда ты заботишься о ребенке. Или ты забыл, что там полно людей, которые всё ещё охотятся за Гарри? Снейп умел за считанные секунды переходить от холода к жаре. Сегодня Гарри был сыном Поттера, и Снейп ненавидел его. Но каждый день он принадлежал Лили, и Снейп был готов сделать для него все, что угодно.

***

Гарри снова попросил разрешения посмотреть поющую мышь во время августовского полнолуния. Северус сказал — нет. Он понятия не имел, как это произошло, но каким-то образом ребенок начал стоять на кухонном столе, рыться в шкафах, брать пакеты и банки с едой и спрашивать, что это такое. Северус прочитал ему лекцию о использовании петрушки, и, к его удивлению, сопляк вспомнил, что одуванчики также используют как мочегонное. Тогда он показал ему чеснок и гвоздику, дал понюхать и потрогать. Позже он задал ему несколько вопросов и тот почти всё запомнил.

***

Снейп принес в дом видеомагнитофон с небольшим количеством кассет. Он провел большую часть вечера, устанавливая всё и сердито бормоча для того, чтобы техника заработала в магическом доме. Он не стал объяснять, зачем ему это понадобилось. Его хмурый взгляд был настолько впечатляющим, что Ремус предпочел не спрашивать, а просто сел на угол дивана с чашкой чая и Гарри на коленях, чтобы показать мальчику все обычные предметы домашней утвари, изображённых на иллюстрациях тайников Боггарта. Ремус не знал Северуса Снейпа, но осмеливался думать, что его друзья тоже ничего не знали. Они определенно не знали эту версию Снейпа, который одевался в джинсы и футболки с длинными рукавами с маггловскими изображениями (иногда в футболки с короткими рукавами поверх кофты с длинными) и который напевал маггловские песни себе под нос. Это была забавная мысль, не так ли? Ремус не мог догадаться, почему Снейп цеплялся за эти длинные рукава. Блестящий Снейп влюбленный в старшие курсы Слизерина. У Ремуса было достаточно доказательств магического таланта Снейпа из первых рук. Он знал, насколько ценным он будет в качестве сторонника. Никто не упустил бы возможности схватить его и не отпускать. Снейп — полукровка. Ремус тоже был полукровкой, хотя страх перед «болезнью» не позволял ему общаться ни с магглами, ни с волшебниками. Тем не менее, он вырос на маггловских сказках, которые рассказывала ему мать, и она дала ему маггловское образование, убежденная, что ему никогда не позволят войти в волшебный мир. Ремус ни в коем случае не был горд или высокомерен. Мир никогда не оставит его в покое. Поэтому он был вполне справедлив, когда говорил, пусть даже мысленно, что он тоже талантливый волшебник. Он обладал природным пониманием чар, отличной памятью и замечательным знанием поведения магических существ. Он тоже получил предложение присоединиться к безумному Ордену, где его примут и оценят по достоинству. Полукровка — оборотень Люпин. Отвергнуть его было очень легко. Ремус предположил, что так же поступали и со Снейпом. У Ремуса была своя группа друзей, и поэтому ему мало что было нужно в этом мире. По крайней мере, он так думал. После той ночи, после предательства Сириуса… Некоторые мысли были слишком ужасны, чтобы их говорить и обдумывать в слова. Но в своем трауре он думал, что они подозревали его, боялись, сомневались в его преданности и видели в нем того, кто сдастся и станет шпионом Воландеморта. Какой это был забавный маленький мир, где тот, кого все подозревали, всегда был верным другом, а тот, о ком все думали, что он всегда будет следовать за Воландемортом, стал шпионом.

***

Северус провёл в доме Ремуса и Гарри октябрьское полнолуние. Паучий тупик был слишком холодным, чтобы остаться там на ночь. Возможно, они бы и справились, но в последнее время Гарри кашлял и хлюпал носом, а Люпин уже три месяца сидел на волчьем противоядии. Он сообщил, что помнит всё и совершенно спокоен, хотя и немного скучает. Тогда для Гарри будет безопаснее остаться. Люпин не будет пытаться выйти, не сможет выйти (он уже убедился в этом еще в июне), и даже если что-то пойдет не так, Снейп будет там, чтобы остановить его. У Снейпа вошло в привычку не всегда находиться за профессорским столом, так что его отсутствие не будет ассоциироваться с полнолунием. После занятий в Хогвартсе он аппарировал в Хогсмид, а оттуда в Октон, маленькую средневековую деревушку, главной особенностью которой было её название, начинавшееся на «окт» и поэтому они прозвали этот путь, как Октябрьский маршрут. Северус никогда не трансгрессировал прямо в дом (синий коттедж, как они оба прозвали его, чтобы отличить от заброшенного дома, в котором раньше жил Люпин. Окна коттеджа были выкрашены в синий цвет). И он никогда не ходил одним и тем же путем. Иногда он делал целых шесть прыжков, иногда всего три. В любом случае, он всегда останавливался в деревне того или иного месяца, чтобы спрятаться в темном углу на некоторое время и убедиться, что его не преследуют. Может, это паранойя? Возможно. Но он был бывшим пожирателем. Он не мог позволить себе не оглядываться через плечо, особенно когда уходил из-под крыла Дамблдора. Он простоял у стены фермы пятнадцать минут, пока не успокоился и снова не аппарировал.

***

— Теперь ты тоже увидишь это. Смотри, — сказал Гарри, когда экран телевизора стал синим, а белые буквы образовали замок. Он казался необычайно взволнованным новизной пребывания Северуса в доме, когда Люпин был болен, а снаружи было темно. Северус согласился посмотреть фильм, потому что это означало, что ребенок будет оставаться в одном и том же положении в течение определенного периода времени, а не бегать по дому и рыться на кухне, задавая вопросы о еде. Северус смутно помнил, что в детстве тоже смотрел анимационные фильмы, но не так уж и часто. Гарри смотрел на экран в полном восторге. История не заставила себя ждать, открывая сцену преступления, где ведьма выполнила незаконную частичную трансформацию на очень грубом маггле. Переход от места преступления к живописной деревне оставил Северуса в недоумении. Особенно, когда все жители города исполнили песню с хореографическим номером. Ребенок, казалось, заметил замешательство Северуса. Он наклонился к нему и признался, что высокомерному парню, который разговаривал в лучших традициях Поттерского хвастовства, нельзя доверять. И все же, все в деревне, казалось, следовали за ним, как слепые маленькие гриффиндорцы. Гарри послушно указал на то, что девочка была хороша, так как ей нравилось читать. Другие хорошие персонажи были: её отец, большая желтая лошадь, живой подсвечник (что?), живые часы (ещё раз, что?) и живой шкаф (кто-то, должно быть, купил его у не очень ответственной волшебной конторы), разумный и самоуверенный чайник (немного похожий на Молли Пруэтт, ну, Уизли, в последние годы) и жестокий свирепый зверь из начальной сцены. Да, он был хорош, Северус это видел. Она ничего ещё не знала о чудовище, но девушка решительно отвергла предложение руки и сердца этого самонадеянного шута, и это было очень приятно. Жаль, что ни один из персонажей не чувствовал себя неловко в песнях и плясках, которые они совершали.

***

Гарри заснул в какой-то момент во время процесса знакомства зверя с грумингом и манерами. Северус даже не пошевелился. Он завернул Гарри в одеяло и дал ему поспать, чувствуя, как маленькая грудь движется под его ладонью. Он оставил свою руку там на минуту, наслаждаясь ощущением дыхания и сердцебиения, в то время как в телевизоре столовые приборы учили зверя чистить зубы или что-то в этом роде. Затем Гарри пошевелился, сделал глубокий вдох и схватил Северуса за руку, и Северус просто не мог пошевелиться после этого. Остальную часть фильма он смотрел как дурак. Смерть Гастона была хороша.

***

Ремус проснулся от запаха завтрака. Он с трудом спустился вниз, чувствуя боль в суставах, и пошел приготовить ромашковый отвар, который помогал ему успокоить желудок. Даже с зельем превращение было тяжелым для его тела. — Доброе утро. Как прошла ночь? — Спросил он, игнорируя хмурый взгляд Снейпа, уставленный на то количество сахара, которое он положил в свою кружку. Люди, которые не трансформировались, не должны были судить его желания. — Мы смотрели фильм, а потом он уснул. — Ах, «Красавица и чудовище», не так ли? Он смотрит его каждый день. И, обычно, засыпает где-то на середине. Ремус сделал осторожный глоток отвара. Он чувствовал себя ужасно, но приём зелья означал, что он будет чувствовать себя ужасно только один день, а не в течении трёх или пяти. Это была такая разница, что даже этот плохой день стал лучше, потому что с отдыхом и хорошим ночным сном на следующий день он будет в порядке. — А Гастон тебе никого не напоминает? — Выпалил Ремус. Он думал об этом уже некоторое время, и у него не было никого другого, чтобы поговорить об этом. (Не думай почему, не думай почему, не думай почему. Они все ушли). Судя по выражению лица Снейпа, так оно и было. — Да, он действительно похож на Поттера. — Что, на Джеймса? Нет! Ну, если честно, то на пятом курсе Джеймс вел себя примерно так же. Особенно то, как он разговаривал с Лили. Хотя у Джеймса никогда не было такого глубокого и мощного голоса. Я не думал об этом, пока ты не сказал, — признался он наконец. Это было… это было так, как будто он должен был быть очень искренним со Снейпом, будто они не могли позволить себе даже самую маленькую ложь. Снейп выглядел вполне довольным своим признанием. — Но подбородок… — продолжал Ремус. И поскольку он знал, что был прав, то намеренно подождал, пока Снейп поднесет чашку чая к своим губам, — Как у Малфоя, правда? Брюнет Люциус Малфой. Снейп разбрызгал чай по всему столу. Ремус мысленно приписал себе очко, хотя точно и не знал, в какую игру они играют.

***

Никто никогда не замечал, что Северус не был расточителен. Никто не собирался заглядывать в его счета, чтобы узнать, сколько денег он скопил. И вполне можно было рассчитывать на благоразумие гоблинов Гринготтса. Но, возможно, кто-нибудь из них упомянет, что он часто менял галеоны на фунты. Кто-то мог задаться вопросом, что Северус делал со своими деньгами и своим временем? Он не мог позволить себе, чтобы кто-то задал этот вопрос и, что еще хуже, будет искать на это ответ. Его мрачной и скучной жизни, в которой было место только для зелий и мало чему ещё, могло стать недостаточно. Люди это принимают. Серьезный персонаж без всякой жизни. Но как только они начнут думать о том, чем он может заниматься в своё свободное время, то приготовление зелий, коллекционирование марок или другого вида тихой деятельности, внезапно станет не хватать. Поэтому Северус надел свою длинную мантию и отправился в одно из тех заведений, которые показывал ему Люциус, в то место, которое, несмотря на дорогой декор, не слишком сотрясало грязный воздух. Лучший способ скрыть тайну — это спрятать её за другой. Он позволил увидеть себя входящим в здание и провел, как он считал, разумное количество времени, почти девяносто минут, в одной из гостиных с чрезмерно дорогим напитком. Он позволил себе выйти из комнаты, стараясь выглядеть так, словно он получил последнее, в чем нуждался в этом мире. Когда он проделал это во второй раз, то заметил поношенный зеленый котелок. И теперь, когда они думали, что у них есть ответы, они не будут задавать вопросы.

***

Ремус нашёл свой предел посмотрев, услышав и просто побывав в той комнате, где сотни раз проигрывается «Красавица и чудовище». — Сегодня мы посмотрим что-нибудь ещё, — сказал он Гарри, который защищающе обнимал видеокассету. Гарри надул губы и не выглядел убежденным, когда Ремус вставил первую попавшуюся кассету. Знакомая музыка и белые буквы на синем фоне успокоили ребёнка настолько, что он, по крайней мере, отпустил другой мультфильм и сел на диван. Все это продолжалось около часа. Гарри нравились феи и девушка, танцующая с лесными тварями, и он счастливо смеялся над тающей катастрофой, которую представлял собой праздничный торт. Но потом Аврора вернулась в замок, где она родилась. Ремус мысленно отметил, что фильм пригодится в будущем, чтобы помочь объяснить, почему Гарри также жил в коттедже в лесу. Но когда Аврора заплакала в своей спальне, а Малефисента послала зеленый свет, чтобы заманить ее, они даже не увидели, как девушка прикоснулась к веретену, потому что Гарри испугался и заплакал так, как Ремус никогда раньше не слышал. Он был напуган до смерти, и Ремусу потребовался целый час, чтобы успокоить его. В ту ночь Гарри приснился кошмар, и все закончилось тем, что он спал в постели Ремуса, сжимая обеими руками футболку мужчины, в которой тот спал. В ту ночь ему больше не снились кошмары, но Ремус по-прежнему не мог уснуть. Как только вы становитесь родителем, истинным родителем, плач вашего ребёнка подобен проклятию Круциатус в звуковой форме. В следующий раз, когда они смотрели этот мультфильм, недели и недели спустя, Ремус блестяще перемотал сцену с зеленым светом, и ему пришлось позволить Гарри сжать свою руку в последних сценах с Малефисентой. В основном, Гарри посмотрел первую половину фильма, увлеченный забавной сценой борьбы короля с проклятием, и даже не беспокоился о спасении и пробуждении Авроры.

***

Северус провел в Дечмонте всего лишь пять минут, и этого было достаточно, чтобы убедиться в том, что за ним никто не следил, потому что слежка была бы вишенкой на вершине этой катастрофической ночи. Ночи в декабре наступали так рано. Он все время твердил себе, что Люпин пошёл на чердак. Они знали, что это удержит его. И он выпил то зелье. Северус закончил варить его в минувшие выходные и отнес все содержимое котла в коттедж (в стеклянном контейнере, изготовленном гоблинами, потому что это требовало предельной осторожности). У Люпина были подробные инструкции о том, как нагревать и принимать зелье и ни в коем случае не сметь добавлять туда сахар. Снейп сам контролировал приём зелья в первые несколько раз, потому что он не доверял этого Люпину. Он знал, что как бы Люпин ни жаловался на вкус, он все равно пил все это, как полагалось. Поэтому Люпин выпил бы зелье и на всякий случай заперся на чердаке. Даже если что-то было не так с ингредиентами, и зелье не сработало (почему это могло произойти, он заварил его сам, и измерил дозу аконита четыре раза), там был чердак, который, как они знали, мог удержать взрослого оборотня. Гарри будет в полной безопасности. И неважно, что луна уже была в небе, а Снейп еще не прибыл туда. Ночи в декабре наступали так рано! Если бы он пропустил ужин и после двойного занятия у четвёртых курсов Равенкло и Слизерина ушёл сразу же, то у него осталось бы даже свободное время на себя. Но он не рассчитывал на то, что между студентами вспыхнет драка (из-за чего? Зачинщиками были гриффиндорцы) и кто-то бросит полбутылки настойки белладонны в один из кипящих котлов. Последовавшее за этим ядовитое облако исчезло достаточно быстро, но он все еще должен был наказать их, закончить урок (они не покинут его класс, пока не поймут основы противоядий — это было важно) и отправить некоторых студентов в лазарет, потому что, в конце концов, белладонна была ядовитой. И он всё ещё мог успеть, если бы не этот дурак МакКендрик, новый учитель ЗОТИ, случайно заколдовавший себе лицо, когда он пытался научить семикурсников зеркальному Протего. Старшая ученица Слизерина спустилась в подземелья и сухо сообщила Северусу, что профессор ЗОТИ потерял глаза и, возможно, задыхается. (Если бы она не отправилась в подземелья, то она быстрее бы встретила другого профессора. Но девушка, должно быть, надеялась, что к тому времени, когда Северус доберётся до класса, то пострадавшему профессору уже нельзя будет помочь). МакКендрик действительно задыхался, что подтвердили все студенты. — У него посинели губы и все такое, — сообщил студент Хаффлпаффа. Но ему удалось выполнить невербальное заклинание, которое освободило половину его лица и, вполне возможно, спасло ему жизнь. Он потерял зрение, и девушка не преувеличивала. Но это было не так ужасно, как если бы у него остались только пустые глазницы. Вместо этого он направил свои глаза куда-то еще, и верхняя половина его лица теперь была гладкой плотью и кожей. — Это был росчерк, — шепотом призналась старшая девочка, — Он всегда добавляет немного размаха к движению палочки, — продемонстрировала она, заставляя свою палочку вращаться между её пальцами. Это выглядело очень мило, если бы вы не стремились заколдовать себе лицо. — Вы что-нибудь видите? — Спросил Северус, когда он выбрал двух студентов, чтобы помочь профессору добраться до его кафедры и послал старосту за остальными учителями. — Темнотуууу! Я слепооой! Слепой! Северус должен был определить, какого рода чары каждый студент бросал в то время и о чём они думали, чтобы получить общее представление о комбинации проклятий, из-за которых исчезли глаза МакКендрика. А потом ему вместе с семиклассниками и всеми профессорами, которые в то время были свободны, пришлось обойти замок в поисках темных углов, куда можно было бы направить глаза. Некоторые из призраков тоже участвовали в поисках. — Он смотрел на стеллаж Марзары, — сообщил старший мальчик Северусу, рассеянно смотря на своды галереи, — Он всегда старался привлечь внимание девочек. Полезная информация. Затем Снейп проверил астрономическую башню, поскольку она всегда была местом встречи пар. Снейп не мог уйти, по крайней мере, до тех пор, пока глаза не будут найдены, и, если не до тех пор, пока они не будут снова прикреплены к лицу профессора. Он потерял почти два часа на поиски, и в конце, когда они нашли их в раздевалке Равенкло для квиддича, он был готов убить самого МакКендрика. Он был вполне уверен, что Минерва прикрыла бы его спину. Северус вошел в дом, тяжело дыша, его сердце бешено колотилось, и он боялся того, что мог там найти. Гарри сидел на диване с тарелкой хлопьев на коленях и смотрел, как французская деревушка поет оды Гастону.

***

Было бы лучше, если бы он вообще больше ничего не делал. Ребенок был здоров, так что Северусу не нужно было беспокоиться ни о чем другом. Но он всё равно поднялся на верх, чтобы проверить, как там волк. Он сказал себе, что хочет посмотреть на обереги, что ему на самом деле все равно, сработало ли зелье или что с Люпином всё в порядке. Волк вскочил на ноги, как только дверь была открыта, и Северус в тревоге поднял палочку. Но волк тут же остановился и замер. Он с тревогой посмотрел на Северуса, но уважительно отнесся к расстоянию. — В школе возникла проблема, — сказал Северус. — Гарри в порядке, он смотрит свой мультфильм. Форма волка отлично подходит для демонстрации определённых эмоций, например облегчения. Они вместе спустились по лестнице. Форма волка также отлично подходит для выражения определенных сообщений, таких как: «я иду вниз, чтобы проверить его, и нет никакой силы на этой земле, чтобы остановить меня от пересечения этой двери». Люпин положил свою массивную голову на перила лестничной площадки первого этажа и прислушался к знакомой музыке фильма и мягкому пению Гарри. Волк действительно завилял хвостом. Больше ничего не должно было быть. Успокоив себя и волка, Северус пошёл бы вниз, а Люпин должен был вернуться в своё логово, чтобы провести там оставшуюся ночь. Но живые часы сделали что-то смешное, а Гарри очень захотелось показать это Северусу, поэтому он поставил мультфильм на паузу, потому что он научился пользоваться видеомагнитофоном быстрее, чем двое взрослых мужчин, и поднялся по лестнице, чтобы найти Северуса. — Животное! — Закричал Гарри. В конце концов, он был Поттером, который мог пустить кровь с помощью палочки или слов. Северус встал между ребенком и волком. Теперь он был уверен, что Люпин не причинит никому вреда, так что, возможно, он делал все наоборот. Чтобы Люпину не пришлось видеть, как Гарри кричит и плачет над его обликом. — Животное! Зверь! Зверь! — безжалостно повторил Гарри, как и его отец. Он нырнул между ног Северуса, заполз под его мантию и вынырнул с другой стороны с головой, запутанной в ткани. Он подбежал к отступающему волку и… обнял его. Он прижался лицом прямо к его боку, когда его маленькие руки попытались обнять массивную шею. После этого Люпина уже нельзя было отправить обратно. Гарри потерял всякий интерес к фильму и вместо этого настоял на том, чтобы играть с волком. Игра состояла из зверя и Гарри, отправляющихся в приключение, чтобы помочь маленькой красной шапочке собрать еду, которую она потеряла в лесу. Северус оказался в гостиной, левитируя дюжину яблок для Гарри, чтобы он собирал их, пока Чудовище защищало маленькую корзинку. Слава Мерлину и Моргане, что Люпин был волком. Но взгляд, который он бросил на Северуса, был полон смысла, который Северус не очень-то и хотел читать. Он подозревал, что это было что-то вроде «Ты одурманенный идиот» и кто этот Люпин такой, чтобы комментировать эту ситуацию.

***

Семь минут. Именно столько времени потребуется ребенку, чтобы решить, хочет ли он оседлать кровожадного зверя с огромными клыками и массивными лапами. Это на случай, если вам интересно. Всего семь минут.

***

Волк все еще смотрел на Северуса позже, той же ночью, когда Гарри вырубился прямо на нем, обе маленькие руки глубоко зарылись в его мех. У него, волка, а не у Гарри, было кухонное полотенце, обернутое вокруг его левой лапы в качестве импровизированной повязки для ран, полученных во время битвы со злым Гамельнским крысоловом. На полу лежал носок, который Гарри пытался использовать как повязку для морды, но тот все время падал. Северус все еще не хотел анализировать этот взгляд. Северус распахнул свои одежды так, чтобы они развевались позади него, и немного покраснел от игры в вышеупомянутого злого крысолова-вампира, который заманивал маленьких детей в свою пещеру, чтобы съесть их. Он подозревал, что ему придется снова играть эту роль в будущем, потому что Гарри визжал от смеха, когда Северус гнался за ним.

***

Утром Снейп едва успел позавтракать, прежде чем аппарировать обратно в Хогвартс. Он сказал, что постарается вернуться позже вечером или в выходные, так что, по крайней мере, он признал, что у них должен состояться разговор о не такой уж «катастрофе», которая произошла прошлой ночью. Ремус потащился на кухню, его мышцы болели, хотя и не так сильно, если бы он вновь обратился без зелья. Тогда была бы настоящая агония. А сейчас были просто ноющие мышцы и распухшие суставы. В тостере жарился хлеб, а на столе стояли кружки под согревающими чарами: молоко для Гарри (в синей кружке, которую он выбрал сам, и которая ему очень нравилась) и чай для Ремуса с ложкой меда. Гарри был немного смущен тем, что он не мог понять был ли Ремус волком или нет. Он, казалось, смирился с этим (Снейп продолжал называть оборотня Люпином даже в волчьем обличье), но тем не менее Гарри рассказал ему о всех событиях прошедшей ночи так же, как он всегда делал, когда проводил время со Снейпом, хотя и с дикими неточностями. Он рассказал Ремусу, как они со зверем собирали золотые яблоки, чтобы вылечить бабушку Красной Шапочки. — А где же была Белль? Белль, конечно же, была с бабушкой. Она читала ей сказку, чтобы женщина чувствовала себя лучше, пока ей не принесут яблоки. Кроме того, Гарри сражался с вампиром. Он дал ему одно из яблок, и его клыки застряли в мякоти, и поэтому он больше не мог есть детей и должен был есть только гороховый суп. А потом они отнесли яблоки бабушке, и она исцелилась. — А потом была вечеринка, и все были на ней, и был торт. Его испекла синяя фея. Мы можем сделать торт? — Торт? — Для Севеса. Ремус знал, где лежали эти границы. Он помнил, что, возможно, как-то пёк что-то со своей матерью, когда он был ребёнком, прежде чем попасть в Хогвартс. Он вспомнил, что была нужна мука, но муки в доме не было. — Почему бы тебе не сделать Северусу рисунок торта? Я уверен, что ему это понравится. Поэтому Гарри так и сделал, а потом сказал Ремусу, что они испекут торт вместе с Северусом.

***

Люпину придется провести Рождество с отцом. Они не были близки, но он не мог не прийти. На самом деле, Северус настаивал, чтобы он пошел, потому что они действительно не могли позволить себе вызывать какие-либо подозрения. Северус не испытывал каких-то проблем, ухаживая за Гарри. Его мать умерла несколько лет назад, и если его отец не умер, то бутылка достаточно скоро позаботится об этом. А до тех пор Тобиас уж точно не появится в Паучьем тупике, потому что, когда Северус достиг совершеннолетия, он подробно объяснил, что именно произойдет, если он посмеет поднять руку на его мать снова. Северуса могли бы наказать и даже посадить в тюрьму. Ему было все равно, и отец видел это в его глазах, потому что он ушел той же ночью. Северус действительно не мог понять, почему его мать не была более благодарна, так же как он никогда не понимал, почему она — ведьма — позволила ему так обращаться с собой. В Паучьем тупике было холодно, и к тому времени, когда Северус должен был уйти обратно, дом начнёт только отогреваться. Люпин настоял, чтобы зельевар остался в коттедже. Они могли бы превратить диван в кровать на ночь, и это будет только на несколько дней. К своему удивлению, Северус согласился.

***

Ремус не хотел пропустить первое совместное Рождественское утро. Он утверждал, что может просто трансгрессировать на один обед со своим отцом, в то время как Снейп все настаивал и утверждал, чтобы Люпин ушел вечером, чтобы это выглядело обычно и ничем не примечательно. Ремус поймал себя на том, что делится гораздо большим, чем намеревался, о своей личной жизни, чтобы убедить Снейпа, что уход вечером определенно даст больший повод для вопросов. Он любил своего отца и знал, что тот любит его. Но их отношения все равно были испорчены ликантропией Рема и виной его отца за это. Пока была жива его мать, все шло прекрасно, но с тех пор, как она умерла от рака, стало трудно поддерживать общение. Ремус настаивал на том, чтобы жить самостоятельно и пытаться выжить в этом мире, настаивал на том, чтобы не зависеть от своего родителя, но его отец, казалось, был убежден, что Ремус никогда ничего не сможет добиться сам (из-за отсутствия природного таланта или предрассудков мира, он не мог точно сказать) и что Лайелл Люпин должен заботиться о своем больном мальчике. Оба желали друг другу только добра, но обычно расставались ссорой и многими обидными вещами, которые они успевали наговорить друг другу. Так что Ремус остался и смог увидеть выражение удивления на лице Гарри при виде четырех подарков. (Мужчины договорились, что подарят по одному подарку, но Люпин купил один подарок и одну маленькую вещь, которая никак не могла считаться им) Гарри получил от Снейпа тематическую книжку-раскраску «Красавица и Чудовище», а также коробку шоколадных палочек. Он открыл коробку и быстро раздал по палочке мужчинам, потому что как оказалось, Гарри был из тех детей, которые делятся угощениями и сладостями. Снейп ошеломленно прикусил кончик своей шоколадной палочки под внимательным взглядом Гарри. Ремус купил ему целую коллекцию пластиковых стаканчиков и тарелок разных цветов и размеров, а также набор цветных карандашей. Карандаши ему, возможно, и не понадобятся. Гарри открыл раскраску на случайной странице и начал раскрашивать ее указательным пальцем. Вероятно, это был первый раз, когда Снейп увидел магию Гарри, учитывая, как он смотрел — широко раскрыв глаза и высоко подняв брови. Он незаметно съел свою шоколадную палочку, машинально жуя её, когда увидел, как Гарри раскрашивает платье Белль. — Смотри! — Гарри гордо поднял раскраску. — Очень хорошо, — сказал Снейп, искренне впечатленный, хотя и такой же серьезный, как всегда. — Но ты раскрасил, выходя за линии. Гарри положил раскраску обратно, чтобы подправить рисунок, а также изменить платье на синее, вместо желтого (которое стало немного зеленоватым в некоторых местах). Глаза Снейпа искали Ремуса. Он выглядел как человек, который только что стал свидетелем чуда и не хотел, чтобы люди знали, насколько он взволнован.

***

Гарри съел две целые шоколадные палочки, прежде чем Северус забрал коробку и объяснил, что он должен сохранить их на потом, чтобы Гарри не съедал всё сразу. Он раскрасил всю страницу раскраски, которая принадлежала ему, она была подарена ему, и с удивлением увидел, как цвет стал исчезать с бумаги. Северус, который был очень мудрым человеком и знал много вещей, почти столько же, сколько Ремус (но, к сожалению, не умел правильно смотреть мультфильмы), сказал, что Гарри должен использовать карандаши, чтобы цвет сохранился. Коробка с карандашами тоже принадлежала Гарри. Гарри провел счастливое утро, раскрашивая и внутри, и снаружи линий, пока Северус не позвал его к столу и не подарил ему вкусную еду. Там было что-то под названием рождественский пудинг, который на вкус был терпким и сладким и который Гарри очень полюбил. После еды Гарри заставил Северуса прочитать ему одну из книг. Северус не знал, как правильно читать книгу, так как он забывал указывать на изображения стеклянных фей и гоблинов (они всегда сопровождались хмурым взглядом и руками, заканчивающимися когтями чтобы сигнализировать, что Гарри помнит, что они не были хорошими, и он никогда не должен пытаться прикоснуться к ним, если увидит их в саду). Гарри стал делать это за Северуса, показывая и объясняя мужчине изображения существ. Но даже тогда Северус указывал на то, что не знал Ремус, и говорил что-то вроде «это папоротник. Папоротники растут в сырых местах» и «красношапочные лешие любят прятаться под крапивой». — А это крапива. Нет, не трогай её, даже если она изображена на картинке. — Гарри убрал палец со страницы, пристально глядя на Северуса. — Крапива обжигает пальцы, но у нее есть много полезных свойств. Вот почему магглы сделали её символом защиты, жизни и смерти. Ты можешь быть уверен, что что-то в кругу крапивы будет очень хорошо защищено. — О. Ремус вернулся гораздо позже в тот же день, когда Гарри стал выбираться из объятий зельевара и едва дышать от смеха. Северус играл злого вампира — Гамельнского крысолова, который любил изысканно покушать и поэтому настаивал на добавлении соли, лимона и других трав ко всем маленьким мальчикам, которых он собирался съесть. Это, конечно, облегчало побег тех маленьких мальчиков, когда вампир поворачивался спиной, чтобы найти листья базилика. Все это было очень забавно.

***

— А это что такое? — Это подарок, Снейп. Тебе. — Мы же договорились — никаких подарков. — Мы договорились, что каждый из нас сделает только один подарок Гарри, и посмотрите, как много он получил. Просто прими это, Ты не должен открывать его если не хочешь. Но сейчас Рождество и мы работаем над этим вместе, и я дарю тебе подарок, чтобы показать свою признательность.

***

Во внутреннем кармане плаща Снейпа лежал небольшой сверток. Он купил его, но намереваясь использовать, просто в качестве страховки на случай, если оборотень станет слишком эмоциональным и решит обменяться подарками, и потому что Снейпу не придется принимать подарок, не имея ничего, чтобы подарить взамен. И нет, волчье зелье было не в счет, это была просто практичность. Люпин не смог бы хорошо заботиться о Гарри, если бы страдал от боли. Люпин подарил ему магловский сборник стихов. Это было… мило. Северус в свою же очередь протянул ему календарь в кожаном переплёте.

***

Северус подозревал, что Рождественский подарок Гарри от Люпина был некоторым видом отсрочки мальчика от кассеты с мультфильмом. У Северуса сложилось впечатление, что он провел остаток новогодних каникул, сидя со скрещенными ногами на полу коттеджа, и играл с Гарри в кухню, где они готовили зелья. Гарри иногда был продавцом зелий, а иногда был поваром, который готовил торт, но в этом случае мальчик всегда требовал, чтобы Северус передавал ему розовую миску и синюю ложку, чтобы он мог использовать их как ступку и пестик.

***

Когда Ремус проснулся после февральского полнолуния, завтрак был уже готов и находился под горячим чарами. Там же была и стеклянная бутылочка. Ремусу даже не потребовалось открывать её, чтобы почувствовать цитрусовый запах, который исходил от обезболивающего зелья. В январскую луну Северус так же оставил ему обезболивающее зелье и Ремус выпил его, и они не стали это обсуждать. (если бы Ремус сказал за это спасибо, то Северус выглядел бы так, словно был готов выплеснуть это зелье в лицо другого мужчины, если бы они оба признали то, что Северус сделал это ради удобства оборотня, а не Гарри) Ремус потихоньку выпил зелье. Он хотел бы быть лучше в приготовлении зелий, чтобы знать, является ли слабый вкус меда, который он почувствовал, необходимым ингредиентом.

***

Школьный семестр закончился с отчислением МакКендрика. Официально он просто взял отпуск, чтобы отдохнуть и вылечиться должным образом от аварии с глазами, но его поведение в отношении девочек 6 и 7 годов, безусловно, не помогало этому. Это стало еще более очевидным после несчастного случая, потому что иногда его глаза отрывались от лица и следовали за девушкой, мягко паря в воздухе рядом с ней. Снейп фактически поймал Слизеринскую старосту, запихивающую глаза в банку с невероятным намерением бросить их в озеро. Поскольку ей помогала довольно пышная староста Равенкло и еще одна девушка из Гриффиндора, Северус решил, что лучше позволить и другим деканам разбираться с этим.

***

Прошел уже год с тех пор, как Гарри «похитили» из его дома. Только там был не его дом, и его не похищали. За этот год Орден раскрыл достаточно заговоров и поймал много тёмных магов, чтобы наводнить департамент Авроров и Визенгамот. Также стало немного более очевидно, что Дурсли не были лучшей приемной семьей. На самом деле, они были хуже, чем некоторые из тёмных магов. Дочери «Ока Ра» верили, что Гарри станет следующим темным волшебником, более могущественным, чем кто-либо другой до него. Они хотели направить его силу и выжечь землю, что было бы очень плохо для мира, но не для Гарри, который будет королём и иметь свой собственный замок где-то у Средиземного моря. На этот раз мужчины сидели на маленькой каменной скамейке у стены коттеджа, а не на кухне, и смотрели на Гарри, который играл на заднем дворе. Они могли бы вернуть его обратно. Они могли сделать это так, чтобы никто не знал об их причастности. Но его отошлют обратно к Дурслям. Дамблдор был странно непреклонен, что так должно было быть. Что-то о защите, которую он не мог получить больше нигде. Возможно, он начинал думать, как слизеринец, но Ремус подумал, что вместо того, чтобы поместить Гарри в плохой дом, не важно, насколько тот был защищён, вместо этого они могли бы оставить его в хорошем доме, где он был бы счастлив. Они могли бы перенаправить все свои усилия на то, чтобы никакая угроза вообще не приближалась к мальчику. — Это наша вина, — вдруг сказал Снейп. Ремус повернулся, чтобы посмотреть на него, и вдруг понял, что при этом он не выпускает Гарри из поля зрения. Дети меняют вас во многих отношениях. — Твоя, моя, всех нас, — продолжил зельевар. — Это наша вина, что мы позволили годовалому ребенку победить Темного Лорда. Это не должен был быть он. Это не должно было дойти до этого. Гарри бегал вокруг со скатертью, повязанной вокруг его шеи, как плащ. Он разыгрывал какую-то историю, в которой много бегал и надевал на голову корзину. Время от времени он останавливался, отвлекаясь на бабочек, порхающих над цветами. — Он уже достаточно сделал, не так ли? Он уже достаточно заплатил. Достаточно, чтобы мы оставили его в покое. Достаточно того, что мы не должны больше полагаться на него в этом. Никогда. Ах, как же увлекательны были мысли слизеринцев. О чем только думал Снейп, что он пришёл к такому выводу? С чего бы ему намекать, что взрослому Гарри придётся заниматься этим? В саду Гарри замер на месте, когда бабочка внезапно села ему на руку. Он посмотрел на нее с улыбкой и протянул свой палец. Бабочка подпрыгнула и уселась между костяшками его пальца, сказав «Привет» тихим взмахом крыльев.