
Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
AU
Hurt/Comfort
Ангст
Дарк
Нецензурная лексика
AU: Другое детство
Как ориджинал
Отклонения от канона
Рейтинг за насилие и/или жестокость
Серая мораль
Дети
Упоминания наркотиков
Второстепенные оригинальные персонажи
Смерть второстепенных персонажей
ОЖП
ОМП
Смерть основных персонажей
Элементы дарка
Нездоровые отношения
Психопатия
Психические расстройства
Психологические травмы
ПТСР
Элементы детектива
Панические атаки
Смена имени
Погони / Преследования
Нездоровые механизмы преодоления
Антисоциальное расстройство личности
Фобии
Борьба за справедливость
От героя к злодею
Принудительное лечение
Описание
Джек Напьер - необычный частный детектив из Нью-Йорка. Он привык видеть изнанку мира. Знаменитый готэмский убийца в метро разделяет его идеи. Напьер хочет узнать о нём больше, но не только его подбрасывает ему жизнь. В погоне за своим кумиром он сталкивается с юным беглецом, постепенно проникаясь к нему. Джек ещё не в курсе, насколько дорого ему обойдётся эта связь. Окунитесь в бездну отчаяния и полного сумасшествия в мире, где чтобы не потерять рассудок, нужно основательно слететь с катушек.
Примечания
Основные события разворачиваются после главы "Каждый получит то, что заслужил. Часть III" в фанфике "Радость"(https://ficbook.net/readfic/8829528) и происходят параллельно событиям следующих глав. Однако это не помешает читать работу как самостоятельную историю.
Посвящение
Размышлениям о том, что Артур Флек не стал Джокером из концовки фильма, но создал его в народе, и конечно же человеку, благодаря которому появилась "Радость", а в её процессе зародилось сие творение.
Глава 7. Здесь не так уж и высоко
24 марта 2021, 04:28
— Ты сказал, что здесь будет пять этажей!
— Над нами ровно пять этажей.
— А под нами сорок один!
— И? Струсил? Тебе лишь нужно пройти по той перекладине, перебраться через перила на балкончик и открыть мне дверь изнутри. Вуаля, твоя работа сделана, получи сэндвич.
Мальчишка не торопился залезать в приоткрытое Джеком окно в фойе многоэтажного жилого комплекса, куда они без проблем смогли проникнуть, миновав пост консьержа. Разве что Напьер перекинулся парой фраз со снегоочистительным таракашкой, в то время как карманнику велел ждать у запасного входа. Так и сказал — сидеть и ждать, точно оставлял собаку, забыв привязать её поводок к дверной ручке. Смотрел на Напьера зло, чувствуя себя обманутым. Пусть детектив и не обманул его, он не сказал ничего, что было бы ложью, но всё же сорок два этажа и то «ждать» очень уж не понравилось мальчишке. Он упёрся ладонями в перила винтовой лестницы возле лифта и не отходил от них, пока Джек сам не взял его за руку и силой не потянул к окну. Вот тогда карманник сдался, хотя и не упустил шанс проявить характер.
— Сэндвич будет с курицей, тунец противный! — требовательно заявив, он аккуратно, держась стенки, вылез наружу, тут же прислонившись спиной к каменной стене дома.
Напьера это позабавило. И то, как мальчишка ощетинился на него, подобную дерзость Джек ещё мог простить Крошке Прайс и не покусать за это старину Мэти, но другие люди побаивались сказать ему слово поперёк, не то что перейти дорогу, и то, с какой решимостью выбрался к перекладине. А его дружочек из уличных явно проделывал это прежде, повернись он к стене, его точно снесло бы назад резким порывом ветра.
«Смерть была бы ему к лицу, — вопреки, думал Джек, поглядывая за мальчишкой из приоткрытого окна. — Ещё бы распластался на снегу, такой кадр стоил бы пару штук точно. Везучий тот фотограф, кто бы снял его на белом снегу в луже крови с открытыми глазами.»
Карманник подавал надежды, пусть и не самые законные, когда мелкими шагами двигался вперёд, балансируя на тонкой перекладине, будучи на высоте, поболе той, с которой бросались все желающие оборвать свою бренную жизнь. Бросались и могли запросто проломить лобовое стекло чьей-нибудь машины или устроить неудачливому прохожему перелом позвоночника. Что только не приходило в голову этим людям. А ведь после них полицейским приходилось крутиться на сковородке вспыхнувших страстей в их семьях и, если не находилось записок или семьи сами отказывались от расследования, разбираться с самоубийцами, будто они знали их всю жизнь, в тайне от рабочей книжки подрабатывая социальными работниками.
Пока Джек думал об этом, мальчишка уже добрался до балкончика террасы и как раз перекинул ногу через ограждение, когда окно над ним резко распахнулось, и оттуда послышался визгливый лай собаки. Карманник пошатнулся, но вжался телом в прутья ограждения, повиснув на них. Сердце забилось в его тощем тельце, готовясь вырваться через рот наружу, но он не смотрел вниз, как и не зажмурился перед лицом опасности. Напьер же не дрогнул, не дёрнулся, когда мальчишка зашатался, а сверху что-то противно запищало. Одно резкое движение, и тот бы окончательно потерял равновесие. Вот Джек и велел себе стоять и не рыпаться. Это лучшее, что он мог сделать, чтобы ненароком не угробить единственного человека, способного в этот день открыть ему дверь. И это помогло. Карманник подтянулся и заскочил на террасу. Вскоре замок по ту сторону загремел, цепочка врезалась в твёрдое покрытие, дверь распахнулась.
Мальчишка медленно убрал руку. Голубые глаза застыли в моменте и заморгали лишь тогда, когда детектив пощёлкал перед ними пальцами, заглянув в прихожую.
— Что чувствуешь, дружочек? — бегло спросил Джек, скорее чтобы окончательно привести в чувства карманника. Напьер не рассчитывал задерживаться, если бы тот удумал свалиться в обморок или прочистить желудок в квартире мистера Уильямса.
— Есть, — тихо ответил ему мальчишка. — Я всё ещё хочу свой сэндвич! — и топнул ногой, надув щёки.
«Ты скучный, но ты делаешь очень забавные вещи, а это весело», — Напьер положил ладонь на тёмную макушку и пару раз пригладил сухие волосы, прежде чем мальчишка смог что-то произнести, ошеломлённый этим поступком.
— Побудь ещё немного хорошим мальчиком и можешь рассчитывать на два сэндвича, — пообещал Джек. — Просто не пытайся ничего стащить и не наследи на полу. Ты же хороший мальчик, правда?
Карманник одёрнулся в сторону, но удержался от ответной колкости, вместо этого разгорячённо выпалив:
— Я не буду тебя подставлять и вообще я не оставлял себе те деньги! Хочешь, я покажу тебе, куда я их отдал, но себе я ничего не оставил. Это правда…я только…
Напьер недобро зыркнул на него, и тот тут же замолчал.
— Знаешь, почему детям нравится Робин Гуд? Пока он разбирается с чужими проблемами, его любят, но ставлю три сэндвича, что ослепни он или стань калекой, помер бы в холоде и голоде, прямо как ты. Крадёшь — делай это для себя, раз не попадаешься, но перестань оправдываться, — отчеканил Джек. — Воровство везде воровство.
Мальчишка фыркнул.
— И это наверняка также плохо, как влезать в чужую квартиру, да? — не по-детски хмурясь, спросил он. — Но ты делаешь это и ничего не собираешься брать…воровать. Если никто не пострадал, значит, ты не сделал ничего ужасного? Да и ты ведь здесь, чтобы помочь женщине, так? Той дамочке, которая тебя обнимала и курила. Я слышал часть вашего разговора…
Напьер только повёл плечом.
— Не знаю, кто внушил тебе эту херню, но скажу одно. Если тебя поймают на воровстве, или нас словят тут, то это станет проблемой. Нашей и полиции. Вот такая мораль. Где кому-то хорошо, кому-то плохо, только я это знаю, а ты либо делаешь вид, что нет, либо глупец, каких нужно поискать.
Разговаривать с ним и переубеждать Напьер не стал. Тот бы вряд ли послушал, да и расследование. А в укромном уголке памяти детектива ютилась радость и какое-то кошмарное чувство теплоты. Ведь, кто знает, куда его ещё занесёт с таким дружочком. Он не говорил этого вслух, да и юнец вряд ли бы понял, но в утайке Джек упивался его настроем и отравленным чувством морали, не хотел, чтобы тот понял, как ошибается, ведь тогда Напьер бы снова захандрил от скуки.