Back to the streets where we began

Новое утро встретило улицу адским пеклом и раскалённым асфальтом. Райану казалось, что еще немного, и подошва его обуви начнет оставлять на пройденной дороге цветные пятна из расплавленной резины. Улицы затопило нестерпимой духотой, будто наверху прорвало космическую дамбу, и теперь все живое накроет гибельной лавиной ультрафиолета. Несколько бумажных пакетов со свежим хлебом, жвачка и помидоры-черри в упаковке из мягкого пластика — вот и все, что составляло его покупки. Время было ранним, но сегодня на календаре обозначилась середина месяца, из чего следовало, что даже просьба не беспокоить в ближайшее никогда не убережет его от звонка страхового агента из дилерского центра. От жары мысли в голове ворочались лениво, как сонные мухи, и все проблемы реального мира были где-то далеко, за гранью понимания, за горной полосой и тенистыми улочками Охая, под чужим куполом неба. Это место — сладостное пребывание в его собственном добровольном Шоу Трумана. Райан должен был предоставить машину для техосмотра, но в его распоряжении была единственная автомастерская на весь город, и то не выдающая никаких лицензий и сертификатов. Уезжать из города — даже ненадолго — раньше, чем через неделю, он не планировал. Так что придется добросовестно поставить машину на проверку, выдержать ворчанье механика Моргана и только затем позвонить в Эл-Эй, чтобы заверить агента, что с авто все в порядке. Может, ему удастся немного продлить сроки. Райан неспешно ступал по тротуару, исподлобья разглядывая безоблачное небо. Кажется, синоптики прогнозировали разрядку в лице недели дождей, но природа и намека на такую блажь не давала. Мастерская была за поворотом. Он слегка ускорился и, поудобнее переложив вещи в одну руку, вынул телефон. Кто-то подрезал его прямиком у проулка, — чудом удалось избежать столкновения. Но оно все равно было неизбежно в том или ином смысле: человек, представший перед ним, никогда не приходил с миром. Они замерли напротив друг друга, укрытые тенями тяжелых ветвь чьей-то яблони. Сара медленно подняла очки на голову, ее взгляд был ровным, едва ли не снисходительным, а Райан... не мог смотреть вообще. — Значит, слухи не врут, — она спустила очки с макушки обратно на переносицу. — Подумать только. — Здравствуй, Сара, — сдержанно отозвался он. — Здравствуй, Райан. Тишина была еще мучительней, чем жаркий воздух, чем ее приторные духи, чем блики в стеклах черных очков. — Ты еще не забыл дорогу домой? — она насмешливо приподняла брови. — Вовремя вспомнил. — Почему не остался в Эл-Эй на подольше? — А ты почему осталась в старшей школе? С этими глупыми подначками и неуместными насмешками. Сара вновь сняла очки, вероятно, ощущая, как он начинает закипать. — Кажется, это ты там остался. Неужели раны не затянулись до сих пор? — Вопрос только, у кого что не затянулось. Она звонко рассмеялась, пуская стайку неприятных мурашек по его коже. — Росс, только давай не будем с ходу пускаться в эти пространственные разговоры. В самом деле, мы же не отыгрываем противостояние героя и злодея из плохого фильма. По крайней мере, я надеюсь, что мне дадут роль посолиднее. — Только с ходу? В следующий раз ты согласна на эту подростковую философию? — Райан скривился. — О, боюсь, уже нет. Давно нет, — девушка хмыкнула и окинула его коротки взглядом с ног до головы. — Надеюсь, твои родители счастливы, что ты удосужился к ним заехать. Но помни, что не все будут как твои родители. — Кто же, например? — с вызовом поинтересовался он. — Ты можешь пускать пыль в глаза, но не все смотрят на тебя сквозь замыленные очки очарования. Не вороши осиное гнездо. Райан хмыкнул: — Говори прямо, если хочешь роль посолиднее. Сара поудобнее перехватила сумку, снова вернула очки на глаза и, обойдя его, бросила: — Ради него, Росс. Ты вернулся ради него. Но это заведомо не увенчалось успехом.

###

Не то чтобы он об этом не думал. Не то чтобы он, поворачивая ключ зажигания, садясь в машину и лавируя между сотней разномастных легковушек на забитом шоссе, не думал об этом. Мысль пришла не тогда, когда на глаза попался знакомый дом. И даже не тогда, когда Джон пообещал ему заслуженный месяц тишины без звонков из студии лейбла. И не в момент, когда стоял в свете софитов и многотысячных улыбок, зажимая в руке первую серьезную награду. Время исчислялось не месяцами, а годами. И глубоко внутри Райан всегда знал, что вернется обратно. И даже не потому, что всем иногда нужно вернуться к истокам, чтобы понять, какая работа проделана, — ему нужен был глоток другой жизни, без возвращения в которую дальнейший подъем не был бы возможен. Воспоминания — средство роста, скрывать больше не было смысла. В какой-то степени это было лицемерно, но по крайней мере Райан хотел все сделать правильно. Мысли об этом приводили его в полнейшее расстройство, и хотелось ипортить эту порочную пластинку, неустанно крутившую одно и то же. Райан несколько раз позвонил Джул, чтобы узнать, собирается ли она покупать билеты в ближайшие пару дней, но она так и не взяла трубку. Морган спрашивал его про условия, в которых находится машина, привычно брюзжа что-то высоким хриплым голосом. Рыбы в большом пузатом аквариуме бездумно пялились на Райана. Когда на него смотрел Морган, Райану казалось, что механик тоже выбрался из этого аквариума. — Иногда тут играют твои песни, — вдруг брякнул тот. Райан, ищущий по карманам сигареты, рассеянно поднял глаза. — Можешь курить тут, — Морган постарался улыбнуться, что выходило у него, надо признать, своеобразно. — Так вот, твои песни... они... — Слишком для тебя, да? — Райан хмыкнул, чиркая зажигалкой в опасной близости к собственной футболке. — Нет, — Морган задумчиво оглядел бампер. — Они очень... грустные. — А жизнь вообще не шибко веселая штука. — На твоем счету слишком мало прожитых лет и много — денег, чтобы так говорить. Он сделал затяжку и неспешно выпустил дым, наблюдая за тем, как он легкими завитками поднимается и рассеивается у самого потолка. Некоторые вещи приедаются так, что на них даже нет смысла злиться. Райан лениво качнул головой и спросил: — Сколько было твоей дочери, когда она умерла? — Одиннадцать, — Морган пожал плечами. — И сколько ей было бы сейчас? — Двадцать два. — Значит, — он кашлянул, отрывая сигарету от губ, — уже одиннадцать лет ты считаешь, что в этом мире есть горе, достойное сопереживания, и все остальное, о чем и не стоит говорить. Морган помолчал. Райан не ждал ответа: — Я знаю, что в жизни есть вещи не столь значительные, как потеря близких, но это не значит, что они ничего не стоят. И ничего этого не исправит. Ни мой возраст, ни мои деньги, ни этот спор. Тишина растворилась в лязге металла и скрипе гаечного ключа. — А о чем они? Райан усмехнулся: — Мои песни? О том, о чем ты захочешь. — Мне плевать, что под ними понимаю я, — Морган тоже потянулся за сигаретами. Его полупрозрачные водянистые глаза пристально сосредоточились на Райане. — О чем они на самом деле? — Такие сентиментальные вопросы. Не в твоем стиле. — Ты только что говорил о том, что все вещи имеют место быть, а теперь запрещаешь мне что-то чувствовать? — Морган ехидно оскалился. — Так скажешь? — Не скажу.  — Твое дело, — он затянулся и облокотился на кресло с подранной обивкой. — Твоя машина в порядке. Выпишу тебе справку и чек. — С каких пор ты занимаешься бумажками? — С тех самых, как мне настучали по голове, — Морган лениво ведет плечом. — Так что звони своим стервятникам и говори, что выбить лишние бабки у них не получится. Райан искренне смеется, тушит сигарету и всего на несколько секунд замирает, разглядывая Моргана и поплывшие чернильные линии его татуировок, оливковую бронзу загара и мелкую сеточку царапин на предплечье. Надо признать, в глубине души он ему нравился. Морган старался жить: казалось, что даже кровь по его венам толкается с усилиями героев Джека Лондона. Его время давно прошло, потому что он сам с этим смирился, но жизнь все еще не уходила. Наверное, Райан боялся стать Морганом. Может, в этом была суть побега в Эл-Эй: город заставлял его жить, толкая в ритме шумных ночей даже днем, как волны океана несут мертвеца — в штиль. Но здесь его внутренний мертвец лежал на дне молчаливого озера с пробитыми легкими; распухший, бледно-зеленый и никому не нужный. Изредка поглядывая наверх стеклянными глазами сквозь толщу воды, щурясь от солнца, пробивающегося вниз, мертвец думал: нужно ли ему обратно на гребень волны или лучше навсегда остаться среди тины, пресноводных рыб и илистого песка. Как Морган остается в своем большом аквариуме, пропахшем машинным маслом и табаком, законсервированный временем и утратами.

###

Тяжелый знойный полдень постепенно перетекал в душный вечер. Райан распахнул все окна, но воздуха в комнате больше не стало. Галдеж птиц за окном сливался с тихим жужжанием моторов редких машин. В комнату постучала мама, он рывком сбросил с себя легкое оцепенение и разрешил войти. — Джул звонила, — заявила она с порога. — Говорит, ты трубку не взял. — Туше, — Райан задумчиво улыбнулся. — Сейчас наберу ее. — Я пойду к Смитам через полчасика. Ты уже виделся с ними, да? — Только с миссис Смит. — Может, сходишь со мной? — Даниэль мягко улыбнулась. — Я... — он замялся, складывая ладони и сжимая их коленями. — Может, не сегодня. Прости. — Конечно, — миссис Росс помедлила и вновь задала вопрос: — А... а когда ты сходишь к Брендону? Райан улыбнулся, — широко и как-то болезненно — почти вскакивая с кровати. — Сейчас, мама. — Райан, я... — она вздрогнула. — Нет, все в порядке. Сейчас я надену эту футболку, эти шорты и пойду к Брендону. Прямо сейчас, — он комично взмахнул рукой. — Прошу, только не наделай бед, — женщина качнула головой и мягко выскользнула за дверь, затворяя ее за собой. Райан потер подбородок нервным жестом, болезненно покривлялся в зеркало над тумбой и стянул со стула одежду. В конце концов, он должен найти в себе силы. Он выскочил на улицу с тем чувством, с которым птица выпархивает из незакрытой клетки. Поднявшийся теплый ветер трепал футболку, волосы и шорты. Райан шел быстро, спрыгивал с пригорков прямиком в мягкую траву, ненарочно топча низкие полевые цветы, разносившие медово-трявянистый запах по всей округе. Дом Брендона был за виноградниками, чуть поодаль от озера, где дома были раскиданы на большие расстояния, а из благ цивилизации — только несколько магазинов и одинокая мормонская церквушка. Ускоряясь, Райан проматывал яркие картинки прошлого, вспыхивающие, как огни, все ярче по мере пройденного расстояния. Он взбежал на крутой холм и всего на секунду замер, прежде чем рвануть вниз, словно ему снова пятнадцать лет. Здесь, среди бесконечной глади луга, жар не липнет к коже, и он бежит, задыхаясь, продавливая мягкую землю и спотыкаясь о насыпи камешков, пока высокая трава щекочет оголенные икры. Склон холма мягким виражом уходит вниз, и Райан бежит все быстрее, пока ноги не оказываются на асфальте. Согнувшись пополам, он кашляет, сжимая пальцами колени. Вытирает влажные глаза, выравнивается и взглядом глотает пейзаж живописной улицы, давая дыханию восстановиться. Может, ему не пятнадцать, но азарт распаляется в нем так же, как и много лет назад. Янтарный свет оглаживает верхушки домов и построек, перекатывается по блестящему асфальту под ногами, мягко греет влажную спину. А он идет под голубым куполом тишины и вечернего спокойствия, обмахиваясь ладонью. Предстать перед Грейс или Бойдом в таком виде — ребячество, и как можно было сразу не сообразить, когда ноги понесли вниз? Райану кажется, что приходить туда в принципе — ребячество, и чем меньше футов до дома Ури, тем сильнее сгущаются в нем стыд и сомнение. На крыльце никого нет. Он останавливается, прежде чем подняться по ступенькам, и, наскоро проведя ладонью по взъерошенным волосам, дает себе последнюю минуту на раздумье. Эгоистичная слабость перед прошлым побеждает, и Райан заносит кулак. Тишина сменяется едва слышной возней. С той стороны, скрипя, толкают дверь, и наконец Грейс, шагнув навстречу, ласково раскрывает объятия. — Ох, Райан, я и не надеялась увидеть тебя так скоро. — А вот и я, — он отлип и неловко помялся у порога. Женщина поправила рукав легкой домашней рубашки и слегка печально улыбнулась: — Мне бы хотелось расспросить тебя обо всем-всем, но, думаю, что ты за Брендоном пришел. — Вроде того. Грейс вздохнула, складывая руки на груди: — Они утром с Бойдом уехали. Я бы ему сказала, но о твоем возвращении сама узнала только в обед. — Вот как, — тупо кивнул Райан. — Приедут уже сегодня, но, думаю, ближе к ночи. Зайдешь чуть позже, хорошо? Я могу тебе позвонить завтра, когда они точно будут дома. — Н-нет, все в порядке, я если что сам зайду, спасибо, — он ощутил, как легкая дрожь коснулась позвонков. Неловко выпрямился. — Спасибо еще раз. До свидания. — Может, хотя бы зайдешь на чай? Или, может, хочешь поужинать? Райан? Но он отрицательно качнул головой, попятившись назад. — Извините, нет, но спасибо за предложение. Миссис Ури лишь вздохнула, облокачиваясь на дверной косяк. — До свидания, дорогой. Оранжевый солнечный диск медленно начал таять за горизонтом в высокой траве. Стоило поскорее убраться отсюда. Райан прижал ладони к горящим щекам и вздернул голову в небо, пока несколько мелких птиц наматывали круги в лиловой бездне над ним. Когда ноги ступили на стык асфальта и мягкой луговой травы, Грейс еще раз напоследок окликнула его: — Мне правда жаль! Я уверена, он бы остался, если бы знал, что ты приехал. Райан развернулся, пройдя несколько футов спиной вперед, растянул губы в лучезарной улыбке и крикнул в ответ: — Конечно, я понимаю! Не нужно было много ума, чтобы догадаться, что утренний разговор с Сарой не прошел даром: Брендон остался бы только в том случае, если бы не знал, что он приехал.