Back to the streets where we began

Уличное пекло вливалось в узкие щели передних окон машины. Погода была невыносимой: влажная рубашка облепила затекшие плечи, приборная панель раскалилась, а вспотевшие пальцы соскальзывали с кожи рулевого колеса. Где-то на заднем сидении в бенто-боксе тряслась скисшая паэлья с заправки, и беспорядочно по дну каталась бутылка с теплой водой без наклейки. Райан почти свыкся с этими звуками и ощущениями, и его глаза неотрывно смотрели на дорогу. С момента, как взгляд зацепился за табличку с перечеркнутым на ней «Лос-Анджелес», ему повсюду мерещились отдаленно знакомые ряды деревьев, мелкие магазинчики и бескрайние линии полей. Чем ближе он подъезжал к фермам, тем сильнее щемило в груди и чаще сипело и замолкало радио; затем снова и снова начинало бормотать в попытках найти хотя бы одну рабочую частоту. По лицу неприятно сквозил зной, и казалось, что даже электронные цифры на панели сейчас расплавятся и стекут вниз. Машина медленно колесила по проселочным дорогам, задевая бесхозную растительность. И только завидев округлый мост над цветущим прудом, Райан понял: он почти дома. Он никогда не пересекал этот мост на чем-то крупнее спортивного велосипеда, и в детстве каждая проезжая тачка с прицепом, каждый фургончик, замеченные им на деревянном пролете, вызывали панический ужас. Райан зажмурился. Машина круто толкнулась вверх и въехала. Он несмело приоткрыл глаза и тут же с облегчением выдохнул: оказаться на дне среди трясины, мхов и покорёженного железа собственной легковушки сегодня не придется. Блики скользили по зеленоватой воде и отсвечивали прямо в лицо. Слегка вдавив педаль газа в пол, он чуть быстрее съехал вниз, напряженно впившись ногтями в руль до момента, когда колеса снова коснулись твердой земли. Капля пота, сползшая с виска, быстро прокатилась к подбородку, и Райан нервно смахнул ее тыльной стороной ладони, проехавшись по щеке ремешком часов. Ряды одинаковых домиков, сараев и пристроек замельтешили перед глазами, и в горячем воздухе повеяло сухим запахом соломы и сладким — яблок. «Дома» — вновь пронеслось в его голове. А затем более громко, раскатисто и ликующе: «Дома!»

###

Он увидел знакомую фигуру сразу же, как оказался на своей улице: пышная низкая женщина, переступая через головы выцветших садовых гномов, что-то беззвучно бормотала себе под нос и умело перекидывала из руки в руку поливальный шланг. Он притормозил возле ограды и опустил стекло. Женщина подняла голову. Прищурилась. — Райан! — высокий голос болезненно-приятно резанул слух. — Боже мой, в самом деле! Он рассмеялся и толкнул дверь, ступая на пыльную землю. Горячий порыв ветра донес смолистый запах гринделий. Семейство Смитов приходилось Россам едва ли не семьей. Эти люди — не просто соседи, эта женщина — не просто мать его лучшего друга. И именно поэтому у нее было полное право смотреть на него этим своим взглядом: смещающимся от растерянности к осуждению, от осуждения — к ласковой радости. — Миссис Смит. Она поспешно вышла из сада, на ходу стаскивая с рук резиновые перчатки, и замерла, сжав пальцы на его плечах. Над ее губой блестело несколько капелек пота, и вся она, казалась, была прибита жарой и тягостью домашних дел. Но глаза были живыми и до того счастливыми, что Райан смутился. Жаркое летнее оцепенение спало с ее плеч, и вот уже ему казалось, что он провинившимся мальчишкой стоит перед властной женщиной. Выше ее на две головы, загоревший, окрепший, но все еще просто мальчишка, который на подсознательном уровне чувствует, что не понесет наказания. Объятия длились несколько мгновений, но их было достаточно, чтобы еще больше увериться, что сплетения зеленых крон деревьев, сладкие цветы и душные ароматы знойного месяца, аккуратные садовые ограды и старинные мощенные улочки в викторианском стиле — это не просто город, откуда он когда-то уехал, это — дом. Наполненный цветастыми образами детства со всеми прелестями взросления: разбитыми коленками, выплаканными слезами и широкими улыбками. Это не просто дороги, по которым он колесит на новой машине, а пройденный путь к поиску себя. — Наконец-то ты дома, — несмело пробормотала она, отступая на шажок назад. — Наконец-то я дома. Они постояли, разглядывая друг друга, еще с минуту, прежде чем она поинтересовалась: — Надеюсь, у тебя есть ключи? — Ох, надеюсь, что есть. Только зачем? Родители уехали? — Да, август же месяц на дворе. Сегодня как раз обещались обратно. — А Джул? Миссис Смит нахмурилась. — Я думала, ты поддерживаешь связь с сестрой, Райан. По лицу снова пробежалась тень смущения. — Д-да, — он вздохнул, — только дело в том, что в последние месяцы как-то... я был занят, да и она говорила весьма неохотно. — Она осталась в Сиэтле на все каникулы. Ей предстоит последний год, если ты не забыл, — она с упреком коснулась его груди указательным пальцем. — Может, подыскивает себе работу? Даниэль не говорила об этом ничего конкретного. — Работу? На кой черт ей работа? — Если бы я знала, детка, — женщина вздохнула. — Может, перекусишь? Или кофе выпьешь? Ты с дороги как никак. Прилечь тебе тоже не помешает. — У меня должны быть ключи. Я их точно никуда не выкладывал. Спасибо за приглашение. — Если что понадобится, заходи. О, как твои родители-то обрадуются! — Прежде чем отец осыпет потоком оскорблений того идиота, что поставил свою тачку у его дома, — хохотнул Райан. — А, он еще не видел твою машину, да? Ну, тогда что верно, то верно, — миссис Смит рассмеялась вслед за ним. — Отдыхай. Вечером заходи поздороваться с моим стариком, он будет рад. Ему не хотелось спрашивать про Спенсера, и пришлось смиренно проглотить эту легкую тоску. Пошарившись в бардачке, он извлек ключи и зажал их в ладони. Оставалось поставить машину так, чтобы папа вечером не известил всех о своем возвращении бранью на всю улицу. Желание увидеть родителей было сопоставимо по своей силе разве что с желанием снять мокрую одежду и посидеть с часик в конденсируемом помещении. Прошло почти четыре года с тех пор, как он крепко встал на ноги сам, и два с половиной — с тех , как стал отправлять деньги родителям. Последний раз был без малого три месяца назад, — по случаю прогнозируемой летней жары, надвигавшейся на Калифорнию, — уже давно пора купить кондиционер. Мама поклялась, что они все сделали. А Райан только и надеялся, что деньги, которые могли бы с лихвой покрыть косметический ремонт в доме, родители действительно направили на благое дело и не стали надрываться сами. Жизнь в маленьких городах учит осторожности по отношению к деньгам, но и она же воспитывает в человеке привычки, несовместимые с течением современной эпохи потребления. Он вставляет ключ в замочную скважину, проворачивает, толкает. Повторяет со второй дверью и почти блаженно вдыхает знакомые запахи. Даже встречающая его пощечиной застоявшаяся духота не может вытеснить из груди приятное, какое-то щенячье чувство. Райан распахивает окна и двери, суетится, раскрывая шторы и занавески, и наконец удовлетворенно замирает в центре гостиной. Взгляд медленно скользит по ровным рядам освещенных солнцем маленьких портретов и семейных фотографий по периметру. Он щурится и несколько мгновений даже может рассмотреть ниточки на покрывалах и пыль на темно-коричневых, почти черных рамах. В воздухе совсем едва искрится пыль. Перетерпеть минут пятнадцать, и можно все закрыть, чтобы наконец охладить комнаты. Долгожданный кондиционер висит над угловым креслом, провода идут ровно вдоль стены, и их прикрывают незаметные деревянные панели, — Райан удовлетворенно отмечает руку мастера. В холодильнике оказывается только кусок пирога с ревенем, немного печеного батата и бутыль апельсинового сока. И это наводит на мысль о скисшей невольнице в машине: прошли почти сутки с покупки паэльи, так что скорее всего в ближайшее время она будет источать неблагополучные запахи. Райану честно жаль свой новенький салон, но еще больше — себя. Даже мысль о возвращении на улицу сейчас просто невыносима. Он заваливается на диван, щелкает каналы и задумчиво прижимается губами к ободку чашки с соком. Жара больше не давит на его тело, но усталость и легкая тревога — да. Телевизор шумит фоном, тихий голос диктора со спортивного канала почти успокаивает. Все занавески и шторы снова задернуты, комната причудливо плывет в легком дневном полумраке, укрывая Райана кружевными тенями. Он не может бороться с дремой, подступающей, как хищник, и перемещается на другую сторону дивана. Нащупывает телефон в кармане. — Джул? В трубке тишина, прерываемая медленным дыханием. — Давно ты мне не звонила.