Нежданная альтернатива

Чёртов мобильник разряжался и вместо музыки пришлось слушать почти медитативный ритм дороги — одно колесо авто не было как следует накачано, а сереющий к вечеру осенний пейзаж и вовсе навевал тоску. Мир за пределами Нью-Йорка казался пустынным и тёмным, будто природа, персонифицированная солянка хаотичных факторов, поедала следы цивилизации, чтобы вернуть урбанизированной территории первозданный вид. Впереди простиралось море сухой травы Калифорнии — некогда зеленеющие поля обильно плодоносили, обрамлённые по периметру насаждениями деревьев. Они узкими полосками разграничивали ландшафт, словно заострённое по краям колёсико, режущее пиццу небольшими квадратами. Он бы не отказался ни от пиццы, ни от газировки. По крайней мере, внутренний волк уже давно не возражал. Лесопосадки приближались, словно кольца исполинского Мидгардсорма, по ошибке спутавшего сушу и море, но проносились мимо ровно до той поры, пока впереди не показался лес. На самом деле, здесь не должно было быть леса — Бикон Хиллз граничил с Долиной Смерти. Да и какие леса в Калифорнии? В Бикон Хиллз вообще было много странных и нелогичных вещей: железная дорога без станции, ведущая в степь; рекордное количество исчезнувших людей; нападения диких животных, которые там не жили. Мечислав знал достаточно много, чтобы уехать оттуда и не возвращаться долгие годы — с этим городом у него были особые счёты. Тишину автомобиля нарушил навязчивый ритм мелодии, установленной на Дюка, но биохимик опять сбросил вызов. На дисплее его «яблока» снова стало чисто, не считая уведомления о пропущенных от человека, которого он не решался заблокировать, да пары сообщений от Джулии. Да, его подруга стала доктором философии раньше него, а сам Мечислав до сих пор медлил с защитой, но она была самой настоящей волшебницей с филфака, а он? У Стилински в его двадцать восемь были прокрастинация, токсичные тайные отношения и алкоголь, который на него не действовал. Как вишенка на торте — подпольная лаборатория с людьми, умирающими от укусов оборотней. Он точно был не с филфака, но ему было, куда тянуть. Вопрос о том, кто будет ухаживать за его подопытными, был едва ли не страшнее вопроса о том, куда подевалась Кейт три дня назад, но звонок от Пэрриша расставил всё на свои места — его приёмная тётка, которая была, скорее, старшей сестрой, исчезла, как и прочие Ардженты. В доме были следы насильственного похищения и кровавое послание, адресованное лично ему, а значит, в деле были замешаны охотники, причём, приезжие — с Хейлами Ардженты установили какой-никакой, но мир. Проблема была в том, что и Дерек не отвечал, хотя Мечислав и был многим ему обязан. Дорога повернула в сторону, где уже виднелись знакомые огни, которые он пытался забыть больше одиннадцати лет. *** Отдав таксисту немалые деньги, биохимик направился в сторону дома, оцепленного полицией, ощущая холод порывистого сентябрьского ветра. — Ведётся следствие, — бросила латиноамериканка-офицер, сверяющая список непонятно чего у себя в планшете, — уходите, пожалуйста. — Я родственник. — Слабо возразил медик и протянул ей паспорт. — Мише… — Запнулась офицер, оторвавшись от планшета. — Мичиф… — Можно просто Стилински, — нервно улыбнулся кандидат, щуря и без того узкие глаза, — я решил не менять фамилию. Сзади послышался шорох листвы, достаточно тихий для того, чтобы человек его не услышал, потому офицер не отреагировала, а вот Мечислав обернулся, чтобы увидеть, как к ним идёт Джордан Пэрриш — нынешний шериф полиции Бикон Хиллз. — Молчун! — Окликнул его старый знакомый. — Ты быстро. — Ты думал, что я приеду сюда на галапагосской черепахе, Джордан? Поравнявшись с медиком, Пэрриш не пожал протянутую руку, а поднял пресловутую жёлтую ленту перед ним под неодобрительный взгляд латиноамериканки. — Вы уже можете топтаться по уликам, мы всё зафиксировали. — Буркнула женщина, возвращаясь ко списку. — Только вытирайте ноги, там будто кабана резали. — Вот уж спасибо. — Тихо, чтобы слышал только он, прошептал Стилински, заходя в дом. — Чего не сделаешь ради Арджентов. — Ответил ему шериф. Возле распахнутого чёрного хода действительно пахло кровью, деревом и лекарствами — старый волк хоть и дышал на ладан, но большая часть крови была не его. Виктория, Кристофер, Кейт — запах и пятна соответствовали их занятиям. Тени в комнате, озарённой мигающим синим светом, казались длиннее, поднимаясь к высокому потолку. Витавшие запахи задевали обоняние Стилински, а вещи вокруг тревожили его самого. Они как окаменевшие воспоминания, которые стали слишком плотными для того, чтобы принадлежать реальности. Это, казалось, послужило причиной исчезновения оборотней, пусть это и было заблуждением. Викторию было слышно в прихожей, рядом с грязными отпечатками ботинок, одним окровавленным тапком и выломанной дверцей старого гардероба. Тут же были и осколки зеркала, мелким крошевом неравномерно утоптанные в пропитавшийся ковролин. — Они знали похитителя — следов взлома нет. — Прокомментировал Джордан. — Кто в здравом уме пойдёт на звук взламываемой двери? — Раздражённо парировал Мечислав, следя, чтобы подол пальто не попал в подсохшую лужу. Крисом пахла кухня, где рядом с отсутствующими ножами лежала пара отрезанных пальцев и перевёрнутая бутылка «Пино», которое так любила Виктория. Кейт, как и ожидал медик, сопротивлялась дольше всех — дорожка тёмных, въевшихся пятен вела от кухни к роялю. Там Джерард когда-то муштровал его часами, настраивал слух на мельчайшие колебания ради ощущения дистанции, скорости и размера противника. Ардженты ненавидели этот рояль, но играли уже не одно поколение. Теперь инструмент пришёл в негодность — выломанные клавиши не позволяли крышке нормально закрыться, а на белой краске засохли неровные отпечатки, словно кто-то пытался захлопнуть её, чтобы зажать неприятеля. — Ты много говорил об этой штуке в колледже. Только руками не трогай — негигиенично. — Джордан включил фонарь и посветил наверх, в сторону лестницы. — Там мы нашли послание. Кажется, комната, где оно находится, долго не открывалась. — Там моя комната. Рад знать, что ею не пользовались. Пэрриш выглядел удивлённым, но больше не стал комментировать положение дел. Удостоверившись, что шериф отошёл от него и направился исследовать ванную, Мечислав наклонился и глубоко вздохнул. Из-под крышки рояля пахло серой и озоном. Это явно была не кровь Кейт. Мир окрасился в красный, но это дорого далось медику — постоянные инъекции слабого раствора аконитина истощили его волка даже больше, чем человеческую сторону. Последний потомок Жеводанского Зверя даже не выглядел как альфа — для его роста он был слишком хилым и регенерировал медленно, за что можно было поблагодарить ныне покойного Питера. Однако, смена спектра принесла не только головную боль, но и новые улики — стены были буквально изрисованы стрелками, указывающими наверх, в сторону лестницы. Кем бы ни был похититель, у него точно были проблемы с головой, но Стилински не переходил дорогу ни одному такому психу. Кому и переходил, те долго не жили или становились друзьями. Но, судя по количеству использованной крови его собратьев, друзьями им не быть. Шаг за шагом Мечислав шёл к лестнице и это было похоже на хождение по дну бассейна, когда вода уже выше пояса. Не физиологически, естественно, только психологически, он испытывал дискомфорт от осознания, что самое безопасное место в мире стало местом преступления. Когда-то медик наблюдал за Эллисон, помешивая чай на этих перилах. Самая молодая волчица, ещё совсем щенок, была единственной, кто добровольно садилась играть, сочиняя мелодии вечерами, когда её родители уходили в лес, а дед — в город. Тогда он безмерно завидовал её детской чистоте, которой его самого когда-то лишили. А сейчас казалось, что стоит ему вернуть спектр комнаты, как он увидит сосредоточенного волчонка в попытках вытянуть когти туда, куда не достают пальцы, но без желания этого — Джерард же расстроится. Чуда не случилось. Мир вокруг был таким же холодным и отстранённым, лишний раз напоминая: то, что он не ценил, было отобрано силой. На втором этаже, как ни странно, всё было в полном порядке. Всё, кроме двери в его комнату, косяк которой был вырван «с мясом». Внутри был его старый оплот, крепость с мыльным пузырём — его детская комната. Она отличалась от картинки из детства. Каждый ящик в комоде был выдвинут и вещи лежали на пыльном полу, а полузабытые рисунки висели на стене, аккуратно приклеенные неясной чёрной субстанцией. После возвращения из подвала Хейлов, где его держал Питер, Мечислав часто рисовал, что видел и помнил. Поэтому детские психологи, пытающиеся помочь ему, так часто менялись и вовремя замолкали. Проглатывая колючий ком в горле, он хотел бы не смотреть, но никак не мог отвести взгляд — картинки шли в точной последовательности. Три фигурки у дома. Палочки рук подняты вверх. Две фигуры больше одной. Машина у обочины. Большая фигурка с красной линией, уходящей в сторону, вместо головы. Чёрный лист. Маленькая фигурка, привязанная к столу, с проводами, идущими от головы. Шприц с жёлтой жидкостью. Клетка. Снова чернота, которая улыбается. Стол, маленькая фигурка на нём, а в углу стоит человечек побольше, опустив голову вниз, голова забинтована. Весы и красные ошмётки, сложенные на их чаши. С чаш что-то течёт. Две маленьких фигурки по разные стороны клетки. Конфета в яркой упаковке. И рядом с ней — зуб. Зарисовано красным. Чернота, в которой стоит забинтованный человек, улыбаясь всё той же улыбкой. Ремень, стянутый петлёй. Огонь и люди, стоящие рядом с ним. Шесть фигурок сидят за столом. Забинтованный стоит в углу. Поверх рисунков нанесена надпись: «Что мне нужно сделать, чтобы ты пришёл, Мечислав?» — Тебя не существует. Не существует. Что-то нехорошее отдавалось внутри, будто его полуживой волк изо всех сил стремился уползти отсюда. Но, если это было тем, о чём думал Стилински, ему срочно нужно было найти Арджентов. Семья, приютившая дальнего родственника, могла быть ещё живой. Негнущиеся пальцы, казалось, сами собой достали сигареты и зажигалку, давно лежавшие во внутреннем кармане. Кандидат в доктора даже не сообразил, что закурил, пока это не произошло. Волк внутри сильнее сжался, что заставило человека пообещать, что он точно выпустит животное на свободу и накормит его куриным филе, можно даже сырым. Если они выберутся отсюда. Пока телефон окончательно не разрядился, медик написал короткое сообщение Джулии. «я дома. не знаю, переживу ли эту ночь. если до утра не будет сообщений, извинись от меня перед Кеном и пошли в жопу Харриса. подвал придётся обесточить — они всё равно не жильцы. P. S. на всякий случай: при встрече ты отвесишь мне подзатыльник и отлучишь от бутылочки с вискарём, но я всё равно люблю тебя так, как можно любить свою фем-бро. держи за меня кулаки» В комнате отчётливо пахло серой и озоном, даже спустя три дня запах не выветрился и Мечислав понял, что это и есть запах жижи. Круги, которые скрепляли рисунки на стене, были подозрительно круглыми, словно охотник или существо использовал пальцы, видевшиеся ранее как штампы для сургуча. Только одно существо, известное Мечиславу, могло быть таким изощрённым в своей жестокости — его лучший друг, съевший своё лицо в другом, странном месте. В саду персиков — Бардо, где темнота над головой освещена мерцанием звёздных скоплений. Земля — та же тьма, затопленная бездна, в которой сам оборотень когда-то захлёбывался, хватаясь за бесполезное существование. Тогда это были просто галлюцинации, но сейчас, спустя время, кто-то использовал её против него. Оставалось только идти по следу. — Молчун! — Раздался снизу голос Пэрриша так внезапно, что Мечислав вздрогнул. — Кажется, я нашёл что-то новое. — Иду. Только, будь добр, не ори. Спускаясь вниз и стараясь не наступать на засохшие пятна, Мечислав направился к шерифу. — Здесь есть кое-что. — То, что перед тобой, но видеть его не можешь? Вместо ответа на загадку Пэрриш странно посмотрел на приезжего и отдал дурно пахнущее кольцо, покрытое чёрной субстанцией. — Тебе знакома эта безделушка? — Не думаю. Странное оно. Медик осторожно взял металлическое изделие и покрутил его, зажав пальцами середину змеиного тела, в форме которого было отлито кольцо. Золотистая чешуя, пропитанная чёрной липкой дрянью, действительно походила на настоящего змеёныша, укусившего себя за хвост. — Оно даже не странное, Пэрриш. Это Уроборос — символ, который на самом деле древнее алхимии. Причинно-следственная связь, бесконечность мира и Великого Делания. Учитывая цвет, это Цитринитас, третья четверть. — Чего? — Переспросил шериф. — Ты у себя в Нью-Йорке, случайно, не стал каким-то иллюминатом или масоном? — Увы, я простой смертный библиофил. — Мечиславу даже не нужно было прикладывать метиз к носу, чтобы чувствовать отталкивающий и бьющий в пазухи запах. — Держи. Напишешь, если вдруг что-то найдётся? Биохимик направился к выходу, переступая через улики. У него уже давно была надёжная зацепка. — Куда ты теперь, Молчун? — Проветрюсь. Не поминай лихом, Джордан. Мечислав повёл носом, стараясь уловить запах. В этом он был куда лучше простых оборотней, даже некоторых альф. Хотя физически они по-прежнему были сильнее, а уличная и быстрая еда на протяжении более десяти лет вредили Стилински, он не раз спасался от враждебных стай — лёгкая и безопасная пиротехника с добавлением рябины, аконита и дешёвых ароматизаторов не раз спасали его шкуру. Дальше убийство врагов становилось делом техники. Мечислав пересёк газон, нырнул под лентой, попрощался с латиноамериканкой и был таков. Оборотень шёл на запах, то находя его, снесённый ветром, то теряя в параллелях улиц. Он остановился перед домом с совсем другим запахом. Здесь должно было пахнуть иначе. Небольшой двухэтажный дом с аккуратным газоном, на котором лежали детские игрушки, привлекал его. Сторожевой пёс, сидевший в будке возле широкого крыльца, высунул нос, а потом забился в своё укрытие, жалобно поскуливая. Бесполезное животное предпочло панику защите людей, живших в доме его биологических родителей. Окна, в которых горел свет, были не плотно завершены шторами, но Мечислав не стал смотреть. Он знал, что в том месте, где запах серы и озона становился невыносимым, умирали Ардженты — такие же заложники вечного цикла, как и он. Кажется, вся жизнь последнего Стилински была замкнутым кругом ненависти, отмщения и бессильной боли, лишь изредка включающими в себя мимолётную надежду, которая постоянно ускользала из лап. Несмотря на очень приличное состояние, у него не вышло нажить ни свой личный дом, ни семью. И даже друзья вроде Джулии и Кена появлялись со скрипом, ведь количество и периодичность угроз могли пережить далеко не все. Мечислав тихо выругался по-польски, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов — там, за парой спящих провинциальных улиц, начинался лес. Ветер нёс запах оттуда. *** Оборачиваться волком не было смысла — его альтер-эго не смогло бы и шагу ступить после стольких лет изоляции. И потому медик шёл сам, стараясь не наступать на ветви, не шуршать опавшей листвой, не будить зверей. Лёгкий плащ не цеплялся за ветви, но всё норовил поднять листву подолом при спуске. Биохимик, чертыхнувшись, подобрал его, пока переходил возвышенный участок перед странной поляной, которую он раньше не видел. Впереди возвышалось исполинское дерево, которому могла быть не одна тысяча лет. Но ни оно, ни его шаровидная крона изогнутых ветвей, не вызывала такого интереса, как картина, развернувшаяся возле. Перед деревом стояла пара людей. В одном из них он без труда узнал повзрослевшего Дерека, а второй, темнокожий, был ему смутно знаком, но Мечислав не помнил, откуда. За ними, на дереве, висели люди. Они были не повешены, а прибиты металлическими клиньями к Неметону в позах, типичных для извращённой магии дараков. Некоторые ещё сопротивлялись и слабо подёргивались, но сквозь них уже прорастали новые, зелёные ветви. Там была Кейт. Полярная волчица пыталась сопротивляться, хотя даже издали было видно, как неестественно вытянулась вперёд её рука, а из-под натянутой кожи пробилась ветвь толщиной в палец. Почему никто не слышал вой агонии людей в этом лесу? Мечислав, спрятавшись за стволом ближайшего дерева, набрал 911, но гаджет взорвался у него в руке, оставляя в груди и у локтя осколки дисплея. — Мичиф! — С ложной жизнерадостностью произнёс голос у дерева, перекрывая крики. — Ты долго, друг мой! «Твою мать-твою мать-твою мать.» — лейтмотивом звучало в голове оборотня. Мечислав понял, что говоривший человек идёт в его сторону и рванулся вперёд, надеясь скрыться среди деревьев, но его ногу пронзила боль, принёсшая моментальное онемение. Жёлтый аконит начинал действовать. По иронии, лекарственный. Он не сможет убежать далеко. Стилински обернулся, чтобы увидеть неестественно широкую улыбку Дерека, держащего пистолет, с которого на лесную подстилку капала та самая чёрная жижа. — Ты оставил меня прозябать в этом городе. — Растягивая гласные, произнёс Дерек, который всегда был с ним краток. — Здесь нет дороги, понимаешь? Это место не подходит. — Дерек, тебе не нужно этого делать. — Пытался тянуть время Мечислав, перебирая в голове варианты, при которых он мог бы оглушить старого друга или выбить из его рук пистолет. Однако, варианты не находились. — Ты мог бы просто позвонить мне и попросить приехать. — Когда дверь не дверь? — С той же улыбкой спросил охотник и, наклонив голову, выстрелил ему в грудь. Дышать стало тяжело, подстилка леса стала мягче перины, а ночной воздух был свеж, словно океанский бриз. Крики слились в треск белого шума, под телом чувствовались корни. Ветви и камушки, проходящие от спины до бёдер, ощущались икрами. Похоже, его тянули за ворот пальто как таскают провинившихся щенков. Всё заканчивалось быстро. Вращающийся мир лёгкости резко остановился, когда что-то острое порезало спину оборотня. Издали послышался крик, полный боли и бессильной злобы. Крик нарастал, силой вытягивая Мечислава из забвения до тех пор, пока он не осознал — это был его крик, а перед ним стояли убийцы. Темнокожий читал что-то на латыни, но, стоило медику очнуться, как он перешёл на греческий. Хейл, не оборачиваясь, выстрелил в голову читающему. — Его гудение надоедает, не так ли? — Курва. — Пытаясь отдышаться, Мечислав прошептал ругательство и осмотрелся, пытаясь найти Кейт. Она обнаружилась сверху. Ярость и злоба выворачивали его воспоминания, обжигали вены не хуже аконита и превращали волка во что-то другое, несвойственное его миролюбивой природе. — Ты думаешь, что это весело? Что смерть — это весело? Даже если ты убьёшь хоть всех существ города, это ничего не изменит, больной ты ублюдок. — Все, кроме твоей семейки — люди. — Зажигая промасленную тряпку факела, сказал Дерек. — Никакой дискриминации, мальчик. Мечислав сжал зубы так, что, казалось, они вот-вот затрещат и раскрошатся от обиды на то, чем стал его давний спаситель. Руки ещё слушались, а потому надежда на то, что он сможет утащить охотника на тот свет, уже не теплилась, а плавила внутренности ненавистью. Бросив факел под дерево, к мимолётному ужасу медика, Хейл достал охотничий нож. Немного повертев его в руках, сделал резкий выпад. По животу потекло тепло, очерчивая выпирающие подвздошные кости и затекая под пояс. Дерек неспешно вращал ножом в надежде выдавить последние крики из своей жертвы, но медик укусил себя за кончик языка, чтобы темнеющий мир кружился не так сильно. Ему нужно было сделать последний удар. Ему нужно было перетерпеть, как тогда, в подвале у Питера. А потом он снова вернётся к жизни, ведь Зверь должен быть всегда. Умирать было не в новинку. Сглатывая кисло-солёную блевоту, подкатывающую к горлу, давясь немым криком, он снова окажется в саду цветущих персиков, растущих в туманной воде под тёмным звёздным небом. Таким же, как сейчас, в реальном мире. Хейл что-то говорил, но Мечислав не слушал. Чувствуя инородное тело в животе, тянущееся к солнечному сплетению, оборотень успел вспороть горло Дереку. Но когда его шея открылась, словно кожура гнилого яблока, удовольствие прошло. Это чувство было внове — дерево словно втягивало в себя Стилински, при этом из раны показались первые ростки, поднимающиеся к горлу. Языки пламени лизали ноги и руки, пока Дерек корчился, напрасно выкашливая брызги соляной жидкости из трахеи. Труп темнокожего уволокли под землю корни и от пламени остались клубы дыма, заполоняющего всё вокруг. Сада не было, как и леса. Звёзды гасли. Темнота снова улыбалась ему. *** Мечислав очнулся у огромного пня с очень знакомыми корнями. Его тело чувствовалось едва ли не более слабым, чем после постоянной пытки аконитом. Голова раскалывалась. Стилински был у спиленного Неметона. Кто, как и когда успел избавиться от сердца леса, до этого дня бывшего сказкой даже для «сказочных» созданий, не было известно. Ошарашенно хватаясь за верх живота, он с удивлением обнаружил отсутствие резаной раны, из которой за ветвями должны были тянуться травмированные кишки. Волосы на голове не были обгоревшими, а просто очень короткими, как после пубертата, когда он сильно линял. После проверки головы на ладони осталась кровь, что было немного странно. Лесной покров был целым, никаких следов огня. Зверь, живший внутри, не отзывался. Мечислав звал снова и снова, но от этого его только стошнило. Вероятно, Хейл что-то сделал с волком, но где тела и сам охотник? В Бикон Хиллз возможно многое и человек без волка не хотел испытывать пороги странности. Краем глаза он заметил, как человек в тёмном балахоне тащит кого-то между деревьями, но списал это на стресс и травму. Вместо этого его почти испугал незнакомый голос. — Стайлз? Ста-айлз! Где ты? Я не хочу добираться домой пешком. Копы уже уехали, твой отец нас не спалит. Выходи! Мечислав аккуратно присел у Неметона, зная, что подросток, орущий в паре шагов от него, точно ненормальный, как и все люди. Оборотень обшарил карманы, но телефон, как назло, был разряжен. Проверять его было ошибкой — звук выдал местонахождение. — Вот ты где, Стайлз! — С улыбкой абсолютного креатина произнёс подросток со скошенной челюстью. — Почему у тебя кровь на голове? Придурок решил ощупать Мечислава, вероятно, демонстрируя познания краниологического характера. — Нехило ты влетел, бро. Я тоже нашёл приключения, пока твой отец искал тело. — Погоди. Ты хочешь сказать, что мой отец был здесь и ему нужно новое тело? — Как тебя припечатало-то. Незнакомый подросток сел на пень, игнорируя святость этого места и продолжил нести чушь, которую слушал Мечислав только с одной целью — понять, где, когда и как он оказался. Судя по рассказу подростка, этим вечером они пошли в лес искать тело женщины, убитой зверским образом. Более того, информация о данном происшествии была подслушана самим «Стайлзом» из полицейского радио его живого отца. — Мне нужно выпить. И послушать радио. Или полистать теперь уже вчерашние статьи. — Полицейское радио? Они же уехали. И ты вчера смотрел, те, которые совсем жёлтые. — Нам нужно идти, человек. Чел. — Поправил себя Мечислав, проклиная социальную неловкость и незнание имени своего попутчика. — Можешь дать мне свой телефон на минутку? Мечислав нетерпеливо разблокировал гаджет странного знакомого, чтобы увидеть сентябрь две тысячи одиннадцатого, ужаснуться и перепроверить. Фото Эллисон в качестве фона его нисколько не удивило. Оно только подтверждало то, что в этом загробном мире его менее любимая сестра успела как-то пересечься с ним. Мечислав глубоко задумался об этом, машинально переступая через сухие ветви и корни деревьев, тогда как его попутчик не увернулся ни от одной. — Я честно хотел сказать тебе о том, что чувствую к ней, бро! Не смотри на меня так! — Это не имеет значения. Уверен, мне будет достаточно крепкого сна для того, чтобы прийти в себя. Ты не проводишь меня до дома? — А я думал, что это ты меня подкинешь. — Мне очень плохо, — почти соврал Мечислав, — можешь отвезти меня? Подросток недоверчиво посмотрел на Мечислава и направился в сторону древней колымаги с кретинической улыбкой типичного подростка. С его руки капала кровь. — Только не читай мне морали о сталкерстве после того, как следил за Хейлом. — Я следил за Хейлом?! — Ужаснулся Стилински, пристёгиваясь. — Да это он с меня глаз не спускал! Наверное. Я понятия не имею, что происходит, если честно. Треск ветвей и шорох травы послышалось со стороны леса. — Стайлз, я знаю, что ты чувствуешь. У нас с Эллисон почти то же самое. Я знаю, это странно, но, я думаю, ты всегда играл на две стороны, я смотрел твою историю поиска. Неудивительно, что ты сам не свой — он же твой тип. Всего пару дней тому назад он заявился сюда, и тебе сорвало крышу. Но у вас такая большая разница в возрасте. Я не уверен, что ты сможешь смотреть на него через… — Я не заинтересован в романтических отношениях. Особенно, с убийцей. Давай посмотрим на ситуацию с дедуктивной точки зрения: мы с тобой оказались в лесу, находясь в поисках растерзанного тела, как и мой отец-полицейский. — Мечислав сам не верил в эту чушь, его крупно трясло и снова хотелось вырвать, но, походу, было нечем. — Учитывая то, что Бикон Хиллз никогда не был криминальным городом, а убийство произошло после приезда Хейла, я имею полное право думать, что он является убийцей-психопатом, перебравшимся сюда в поисках жертв. До него здесь было спокойнее. Нам нужно только найти доказательства причастности этого охотника к убийству и избавиться от него… Легально. Подросток с неправильной челюстью озадаченно почесал затылок. — Вечером ты говорил, что он оборотень. — Не уверен в том, что это так, — промямлил Мечислав, подавляя истерический смех, — но в этом странном мире возможно многое. Вообще, «охотник» это сленг. Тебе ли не знать? После удара всё путается. На миг я даже забыл, кто я и откуда. — Может, тебе нужно к моей маме? Вдруг сотрясение? — Скорее, жизнь с ног на голову перевернулась, когда меня приложило. Но ты не волнуйся, друг. Поезжай скорее, мне стрёмно. Мечислав наблюдал в зеркале заднего вида два красных огня, горящих в тени у дороги. Они медленно отдалялись, но альфа, вероятно, уже запомнил запах Стилински. *** Дом, как выяснилось, почти ничем не отличался от фотографий, бережно хранимых Мечиславом фактически до смерти. Планировку он не помнил, но постарался бесшумно сменить обувь в прихожей и подняться наверх, в жилые комнаты. Ноа дома не было, что облегчало ситуацию. Однако, шуметь всё равно не хотелось — Мечислав словно погрузился в далёкое прошлое, где охотник с ружьём мог выпрыгнуть из-за любой двери, чтобы убить его семью. Провести ночь у малознакомого подростка казалось хорошей идеей, но не было ею — Стилински должен был узнать о своём здешнем прошлом всё, что только мог. Комната отца его не впечатлила — хранить фотографию Клаудии, пистолет и полупустую бутылку виски в одном месте было опасно и слишком заманчиво. Потому Мечислав сел на пол, рассматривая фотографию матери, у которой было больше морщин, чем он помнил. Он сделал пару небольших глотков из бутылки, чтобы не так тошнило. Да и стоило отметить бред сивой кобылы, в который он вляпался, по какой-то необъяснимой причине. Что, если Неметон забрал волка как плату за новую жизнь? Что, если «Стайлз» тоже умер возле него? В пределах бесконечности не существовало невозможных вариантов. Не менялось только одно — мама и здесь была мертва, а Хейл, выпотрошивший его, жив. Мечиславу нужно было найти свою «фею-крёстную», Джулию, уж она-то смогла бы помочь. А сейчас ему нужно было стать «Стайлзом» — билюбознательным, или даже бисексуальным подростком в пубертате и со слабой печенью, как показало едва поплывшее зрение. «Стайлз» аккуратно вернул на место находку и, приняв холодный душ, приступил к изучению своего альтернативного прошлого. Начал с малополезных медикаментов в аптечке и заканчивал плохо зашифрованными текстовыми документами дневников. Его позабавило, что этот неудачник вообще имел такую неосторожную, но полезную привычку. Он напряжённо читал личный дневник, не зная, имеет ли право расставить запятые правильно; листал историю поиска, добрую треть которой занимали хентай и конспирология; учил имена, формы обращения и должности окружающих людей. На всякий случай, Стилински даже перепроверил всемирную историю на предмет расхождений с миром его прошлого. Отличия были локальными: он дружил с идиотом Скоттом Макколлом, безнадёжно любил какую-то Лидию Мартин, его прапрабабушка по материнской линии изменилась, но он продолжил жить, пусть и с другими митохондриями, а в огне дома Хейлов выжили трое. Это означало, что их нужно устранить, учитывая то, что старший бесчестно убил его родителей, а младший — его самого. Символично — здесь Хейлы почти вымерли от огня. Видимо, некоторые вещи не меняются. «Стайлза» передёрнуло от нахлынувшей вони горящей шерсти и обуглившейся плоти. Что могло быть лучше, чем месть охотникам? Омоложённый и воскресший, «Стайлз» тщательно продезинфицировал голову и пару раз почистил зубы, чтобы скрыть запах спиртного. Затем лёг спать, прослушивая свои голосовые сообщения и видео. Ему казалось, что настоящий Стайлз, жизнью которого он живёт, был куда счастливее и беззаботнее. Он был человеком, отвратительным, как и все ему подобные, не знавшие преследования, голода, постоянного страха. Когда-то Мечислав хотел жить так, а потом пришло извещение о пропаже Арджентов, приютивших его. А ещё позже его убили. Молодой человек в теле подростка больше не обладал способностями оборотня, а потому не почувствовал, как его отец, замерев в дверном проходе, шёпотом пожелал ему хороших снов. Сны были об одном — Хейл снова и снова убивал его. И, когда он в очередной раз засунул руку в разрез на животе, чтобы потянуть вниз желудок, Мечислав проснулся и побежал в ванную, стараясь не дать себе вырвать или закричать от страха. Ему нужно было дышать, пока он ещё мог.