Через тернии к звёздам

Итачи следует за матерью, крепко сжимая тонкую руку. Взглядом пробегает вдоль полупустых улиц, постепенно избавляющихся от завалов и, что более ужасно, мёртвых тел, что даже спустя несколько дней продолжали находить шиноби. Мальчик дёрнулся, едва неизвестная женщина прижала к себе чью-то оторванную руку, крича при этом, словно безумная. Микото глаза ему закрывает, шепчет что-то тихо, да Итачи только не совсем понимает и материнского спокойствия не разделяет. Ему впервые страшно. Страшно находится в этом мире, боязно за будущее Саске, что только агукает и улыбается старшенькому. Увиденные смерти откладываются в памяти болезненным шрамом. В квартале Узумаки всё иначе. Рыжеволосые люди носятся вдоль ровных дорожек, ловко оббегая друг друга и изредка переговариваясь. Траурные одежды всё так же резали глаза, как и всполохи алых волос, как и удушающая чакра и пронзительные взгляды, что на меленького Учиху кидали. В их глазах не было доброты, как у ка-сан, задора, как у Кушины-сан, строгости, как у то-сана. В глазах аловолосых демонов плескался холод Юки но Куни. В глазах Узумаки Тоджи распускались цветы насмешки, скрывая за ними болезненное равнодушие и бесконечную усталость. В груди подростка места для сердца больше нет, лишь дыра размером с целый мир, всё ещё кровоточила, не стремясь заживать. А Тоджи и заполнять эту дыру не спешил, окунаясь во всё то дерьмо, что покойные родственники успели оставить. Младший брат Узумаки Кушины не был похож на неё ни лицом, ни характером. Итачи в очередной раз подмечает этот факт, стоит едкой усмешке растянутся на искусанных губах подростка. Рассказы о аловолосом монстре постепенно оживали на его глазах, едва обладатель громко прозвища на полях боев оборачивается к ним. Тоджи, по мнению Итачи, напоминал цунами. И исходившие от него волны опасности, как и на мгновение блеснувшие скрытым безумием глаза мальчишка забыть не сможет до конца жизни. — Тоджи! — голос мягкий, невероятно тёплый. — Присмотри за Итачи-куном, Учиха-сан пришла ко мне не просто так. Нежная улыбка невысокой женщины пятилетнему ребёнку кажется милее. Сам не понимает, как сжимает в руках ткань черного кимоно с красным цветком. Не видит ошарашенного взгляда аквамариновых глаз незнакомой женщины и матери, лишь затылком ощущает едкое снисхождение подростка, сверкнувшего похожими глазами незнакомки. — Ладно, ка-сан. Пусть и хотел Тоджи тонко намекнуть матери о том, что возиться с детьми ему не могла доверить даже Кушина. Матери всё равно, та была слишком взволнованной и нервировать своими заскоками едва стоящую на ногах мать, Тоджи не позволили остатки совести. Ему остаётся только молчать и наблюдать. Хрупкая ладошка проходит вдоль чёрных волос наследника, доверительно шепчет какие-то глупости. Как он узнает позже, Узумаки Тамаё женщина необычайно мягкая, добрая, и как у неё мог получится столь гадкий сын Итачи не поймёт никогда. Тоджи ребёнком не интересуется, не оборачивается, когда идёт вдоль широких квартальных улиц. Знает, что любопытный мальчишка пойдёт следом, в этом вся детская сущность, вечные расспросы, прививание основ выживания родителями и пропаганда патриотизма, на которую Тоджи плевал с самого начала. У него ведение мира свое собственное, вкладывать в голову что-то отдельное, что он не видит сам и не анализирует, подросток не желает. Лишь привычно лицемерит, елозит и умело изворачивается, едва словосочетание «Воля Огня» вновь звучит в радиусе пяти метров. Тоджи не патриот. В клане об этом знают все поголовно. И лишь пока у верхушки деревни есть деньги, Якша шевелит пальцами, в очередной раз лишая жизни неизвестного шиноби. Плевать кого ему приказали убить, до тех пор, пока ему платят свои вопросы и претензии юноша оставляет при себе. Итачи его взглядов не разделяет. Думает иначе. Он миролюбив, быстро подстраивающийся под обстоятельства. Таким шиноби должен быть. По мнению отца, он уже идеален. Ему нравилось новое расположение кланового квартала, где они с Саске и мамой гуляли по вечерам. Нравились красивые пейзажи с зелёными просторами, озером и небольшим лесом недалеко от границы. Тишина, что не могла быть доступна в центре деревни, была особенно полезна младшему брату, часто не засыпающему на прежнем месте жительства из-за шума за окном. — Тоджи-сан, в чём смысл жизни? Подросток остановился, когда мелкая ручонка схватила его за штанину. Черные глаза смотрят требовательно, упрямо и насмешливый взгляд выдерживают. Узумаки лишь страдальчески вздыхает, даже не попытавшись скрыть лукавую усмешку. Малыш Учиха начинал его веселить. — В каком смысле? — подросток играет бровями, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. — Тебе именно моё мнение высказать или общественное? — Ваше. Тоджи теряет былую расслабленность мгновенно. Хмурит тонкие брови, смотрит подозрительно долго и холодно. Обдумывает что-то, крутит меж пальцев камень. Вопрос заставил задуматься. — Я убийца, как и ты в будущем. — Итачи поджимает губы, а Тоджи делает вид, что не замечает этого жеста. — Я бы сказал, что мой смысл защищать деревню, но я соврал бы. Скажу, что хочу избавить мир от войны, сам в себе разочаруюсь. К возвышению клана я тоже не особо стремлюсь, падение запоминается сильнее, как и кровь друзей на руках. — Вы... — Пожалуй, мой смысл будет заключатся в том, чтобы увидеть в старости как мои племянники и дети будут нагибать эту деревню. — Тоджи усмехается и в его аквамариновых глазах зажигается нездоровые блики. — А твой смысл жизни ты найдёшь сам, просто смотри шире и не слишком доверяй местной пропаганде. Устанешь лапшу с ушей снимать. — Тоджи-сан, почему вы так не любите Коноху? Юноша хмыкает громко, большими пальцами надавив на воспалённые от бессонных ночей глаза. И морщится отчего-то столь же неприятного, как и этот разговор. — У тебя ведь младший брат, да? — Итачи напрягся от небрежного вопроса, будто бы на брате уже поставили крест. — Как думаешь, он сможет дожить до возраста покойного Йондаймэ? — Вы сомневаетесь в Саске? Мальчишка Учиха выглядел задетым, даже злым. Тоджи неожиданно развеселился. Братская любовь в прямом её проявлении. Как мило. — Как и в тебе, личинка. — Аловолосый поднимается на ноги, резко бросив в Итачи пару конфет. — Мир шиноби не такой уж и радостный и в нём радугу ты увидишь, только если наркотики в еде не окажутся. — А если избавить мир от войн, Саске доживет до возраста Йондаймэ? Тоджи дёрнулся. Хотелось сказать насколько парень ошибается, причём так же грубо, как и пугалу, что ходит как призрак по деревне, раздражая унылой рожей. Такие вопросы, слишком взрослые для ребёнка и странные для ребёнка шиноби. Такие вопросы напрашиваются на один и тот же вывод, что Тоджи уже устал считать, сколько суровых приговоров его катана делала таким шиноби. На ребёнка из клана Учиха ему плевать, но милый и очаровательный ребёнок лучшей подруги был Кушине дорог. — Тогда уничтожь весь мир, раз так сильно хочешь избавиться от войны. Учиха Итачи не понравился Узумаки Тоджи с первого взгляда. И скрывать этого он не собирался. Аловолосый хмыкнул. Учиха Итачи умрёт молодым в любом случае. Шинигами смотрит на него уже с оценкой.

***

Верить в чудо было единственным занятием, что ещё удерживало на плаву. Я впервые мечтала о том, чтобы столь красочный и правдоподобный сон закончился, так и не начавшись. Это первый раз, когда спать я отказывалась сама. Не сила обстоятельств, а сама. Смерть увиденная вживую снилась в кошмарах. Стоит только прикрыть веки, как нанизанные на коготь тела, падающая горячая кровь на голую кожу и это мерзкое ощущение разъедающего внутренности взгляда появлялись в мозге мгновенно. Было страшно, что, закрыв глаза, я больше не проснусь. Такое ведь уже произошло, тогда в больнице, когда мне пообещали недолгий сон. Поспала называется. Будучи взрослым человеком, я могла баловаться полным отсутствием сна хотя бы два дня. Из-за тяжелых нагрузок я физически не успевала все сделать за те оставшиеся четыре часа дня, что выделялись из общего графика учёбы, домашних дел и посиделками с племянниками, чьи родители, наверняка, занимались материнским капиталом. Энергетики истощенному организму перестали помогать на второе полугодие первого курса, а от кофе сердце стучало, как землетрясение. Но только оно и помогало. Я могла не спать сутки, после чего головные боли и головокружение были ещё минимум того, что ожидало организм. Как итог, упала в обморок прямо во время чтения доклада и была отправлена на скорой в больницу, где провела несколько дней. Куратор был в ярости, мозг насиловал чуть ли не месяце после этого. Якобы, своим поступком ты заставила ректора заинтересоваться нашим факультетом, не стыдно ли мне от этого? Ни капли. Беспокоили лишь результаты обследований и пугающий вердикт, что продолжу в том же духе о хорошем здоровье стоит забыть. Риск сердечного приступа и инсульта по словам врача у меня повысился ещё сильнее после последней сессии, где вновь истощенный организм сдал сбой. Повезло, что автоматы были. И преподы, поняв, что произошло отправили в медпункт на руках красавца одногруппника. Пиздец, а не счастье. Но мать вашу, с чертовым дерьмовым фактом мириться до сих пор не могу. Их смерть снилась каждую ночь. Два тела, нанизанные на коготь лиса, искаженная в злобной гримасе морда и полыхающее ненавистью глаза являлись перед глазами каждый раз, стоит только моргнуть. Изредка просыпалась от собственного крика, чувствуя гулко бьющееся сердце, сжимающую в стальных тисках лёгкие тревогу, отчего и дышать было трудно. Как тогда, во время приступов. И каждый чертов раз, в один и тот же момент, тяну руки в сторону любимых персонажей, к тем, что страдали куда больше, чем все те, кого я знала. К ним, к тем существам, которыми восхищалась в подростковом возрасте. И мечтала сказать лишь одно, чертову фразу, что каждый раз говорила мама, когда меня забирала скорая: — Я люблю тебя, всё будет хорошо! Было ли это смутным воспоминанием или частью кошмара, но ко мне тянулись в ответ. Видела кровавую дорожку, тянувшуюся вдоль тел, чувствовала постепенно уходящее тепло и жизнь из шиноби. Крепкие объятия, жар, от лежавшего рядом младенца, капающие на лицо ледяные слёзы Узумаки Кушины и печальную улыбку Намиказе Минато. Они прижимали своих детей ближе к испускающим душу телам, отчаянно вдыхая запах кровиночек, жадно всматривались в их черты. Такого в оригинале не было. В нем не было второго ребёнка. В каноне не было это душераздирающей сцены. Слёзы жгли нежную младенческую кожу, что в кошмаре, что наяву. Позволила себе сжать их пальцы, растягивая рот в беззубой улыбке, наверняка выглядя для них ужасно жалкой, слишком понимающий и осознающей их скорый уход. И на них это давит. Минато роняет скупую слезу на мою щёку, размазывая влагу окровавленным пальцем. Кушина всхлипывает, водит поочередно по ярким макушкам и что-то шепчет. Не понимаю. Ничего не слышу. Могу лишь видеть их опечаленные, бледнеющие лица. Минато в кошмаре уходит первым. Не отпуская моё тело, прижимая к окровавленному болотному жилету, согревая тельце дочери собственной кровью. Я могла не спать, чтобы не видеть того ужаса, что вызывал тошноту и слёзы. Я не была каменной леди, я чертова размазня, что лила слёзы по двум идиотам, что выбрали деревню, а не собственных детей. Мои привычные несколько суток без сна вновь оборачиваются катастрофой. В один из дней организм просто сморило и, судя по ощущениям, проспала я не менее двух дней. Теперь же всё иначе. Я младенец, к таким закидонам это тело не приспособлено. И как бы не хотела, чаще всего попросту отключалась. В очередной раз бывшая владелица тела показала мне жопу, требуя свой организм беречь, бурча что-то на младенческом. Пока я спала, настоящая Мегуми выдёргивала фантомные волосы, злобно шипела и активно старалась выбить мне пару зубов. Бойкой девочке издевательства над организмом не нравились. Душа настоящей Намиказе Мегуми, по бумагам Узумаки, покидать меня не спешила, присасываясь к душе чужачки как пиявка. Титаном мне, конечно же, не стать, но получить её чакру и гены вполне смогу. Та передавала их весьма охотно, вместе с ненормальной любовью к Наруто и покойным родителям. Девочку было жаль. Для мира шиноби она слишком яркая и солнечная, семью любила больше жизни, пусть и не понимала до конца происходящего, руку Наруто не отпускала до последнего. Мегуми не поскупилась и на крохотное понимание японского, взрывного слова-паразита Кушины «даттебана» или «даттеба», не оставив любви к родной деревне и её жителям. Снимаю перед девочкой шляпу, даже будучи бестелесными жалкими остатками души, она смогла много чего осознать и, к моему счастью, разделять с братом и родителями патриотические чувства к деревне не спешила, приняв скорее моё наплевательское отношение к Конохе и искреннее пожелание верхушке утопиться. Будь мы жителями одного мира и смогли бы найти друг друга среди тех семи миллиардов поладили бы точно. Не смотря на дружелюбный характер, Намиказе демонстрировала свои зубы уже сейчас и напоминала чем-то Годжо, вероятно своим жестким и грубым отношением к вышестоящим. Мне же плевать было с самого начала и скрывать это от неё, проникшую в самые глубины сердца чужачки, бессмысленно. Настоящая Мегуми сливалась со мной, перенимая опыт прошлых лет и знания возможного будущего. И чем больше узнавала, тем хуже ей становилось. Одержимая младшим братом девочка собственную родину возненавидела. Мне же легче. Манали меня ваши проповеди о «Воле» и семье большой коноховской. Знали несколько таких любителей послушать, да вот только где они? Вопрос риторический, ответ не нужен. Но увы демонстрировать своё отношение к Конохе было рано. Сил недостаточно, а мой нежный возраст играл не в мою пользу. Будь я монстром как Мадара или Хаширама, разговор был бы иным. Но свои возможности я знала, в то время как Мегуми, будучи всего лишь душой недельного человека - нет. Мы обе застряли на первой же преграде и как развернутся не понимали обе. Сраженные собственной тупостью гулко смеёмся, понимая, что попали. Учитель был необходим. Знания из прошлого имели свой вес в этом мире, а если соединить законы этого мира с возможностями других измерений могло ли получится что-то лучше? В таком случае на учителя можно было свалить все успехи, сказать, какой он молодец и не получить по шапке дубиной переговоров от старейшин, что моему умы и нежеланию подчинятся будут не сильно-то и рады. Хотя, плевать на них. Подожду вендетту Учихи Саске и буду танцевать на их могилах с боевыми криками. Кьюби во мне не было, следовательно и считаться никто не будет с желторотой соплячкой. Пробирает и меня, и Мегуми на смех. С Наруто считалась только Цунаде, да и то нечасто. Так что замолкну по этому поводу и продолжу грызть от безысходности ногти. Неизвестно какие запасы у меня есть, но судя по оскорблённой душе Мегуми они не настолько мелкие, как могло показаться. Плюс, исходя из общей информации, что она успела получить в животе Кушины, из-за нашей, грубо говоря, смерти, очаг расширился, поскольку посчитал, что обе души в одном теле её пережили одинаково. Бред? Да, зато реальная плюшка, поскольку и без этого передающийся от Узумаки здоровенный очаг увеличился ещё в несколько раз. Контролировать это всё будет сложнее. Душе Мегуми было доступно больше, чем мне. К этому миру я не привязана, оставаясь неупокоенной душой православной девушки чужачки, в то время как сама Мегуми, принадлежа к этому миру стремилась остаться с братом и, по возможности, слиться со мной ради продолжения существования. Я её понимала, не дожив до двадцати трёх жалкие полтора месяца цепляюсь за жизнь, как макака за ветку. Мегуми же не прожила и пяти минут вне материнского утроба, её место заняла я. Девочку, по её ощущениям, что-то медленно травило и пока та не исчезла полностью, резко выдернула меня, только-только умершую. В итоге две разные души пытаются соединится в одну, либо же я продолжу вытеснять настоящую Мегуми, поскольку сил у меня немного больше. Это если думать её мыслями. Черт подери, эта девочка гений. Точнее была бы. Следуя логике невольной соседки, то регенерация Узумаки мне гарантирована, как и Наруто, а что касается стихий придётся узнавать самим и позже. У Мегуми стихии должно было быть три и как она сказала? Хм, катон, суйтон и фуутон. Катон это огонь, суйтон - вода, фуутон - ветер. Вроде правильно перевела для себя. С ветром оставшиеся стихии сочетаются прекрасно, между собой возможно ли их соединить и образовать стихию пара? Или для это необходим улучшенный геном? Ответ настоящая владелица тела не знала, а потому летающий в подсознании шарик со злостью катался по полу. Прекрасно её понимаю, информация правит миром, а у нас её лишь жалкие крохи. Сочетаний между этими стихиями может быть множество, даже голова бухнет от идей. Их нужно было лишь реализовать. Но прежде узнать свои стихии, раз стихии Мегуми остались вместе с ней. Что касается цепей чакры, что передавались Узумаки по крови, тут мы обе снова не смогли ничего сказать. В оригинальной истории Наруто ими не пользовался, про чистоту крови Карин доподлинно известно не было, Нагато пользовался ими благодаря способностям могучих глаз. По итогу, большинство моих возможных способностей остаются под вопросом. А для исправления сего досадного недоразумения придётся ждать и расти. И выживать, ибо больные шиноби сей деревеньки были настолько добрыми, что прямо сейчас уже зыркают в сторону брата влюбленными взглядами. Бросать его я не собиралась, пусть и говорила, что жизнь у меня одна и в случае чего следует бежать, но оставлять это солнышко одного не позволят ни остатки совести, ни мгновенно помрачневшая душа девочки с братским комплексом. Попала ли я? Ага, раз двести. И, наверное, еще столько же раз пожалею, что кошачьи девять жизней обошли меня стороной. Хотелось бы выучить технику воскрешения, чтобы вывести некоторых на разговор, Минато вызвать может и не получится, пока маску Шинигами не загребу и жертву не найду, а вот Мадару вполне возможно. С ним переговорить стоит, каким бы злобным и агрессивным он не был, Учиха не дурак. Попрошу просмотреть мои воспоминания и сделать выводу самостоятельно, может даже совет за информацию смогу выторговать. А в качестве аргумента - смерть Изуны. Учиха Изуна был равен по силе Тобираме Сенджу и при просмотре аниме и чтении манги, меня кое-что напрягло. Полушоковое состояние обоих младших братьев сильнейших. Они будто бы и сами не ожидали, что произойдёт нечто подобное, что Изуну так заденет. И как бы раскрутить эти доводы в глазах недоверчивого Учихи разобраться ещё предстояло. Лишь бы дожить к этому моменту и подготовится должным образом. — Нет. Глаза округляются с таким размером, что, казалось бы, ещё чуть-чуть и выпадут. Надеялась бы, что просто надышалась лекарствами в детском отделении госпиталя Конохи, что это последствия недосыпания, но нет. Лис передо мной и не в клетке был вполне себе реален. И видя, произведенный на меня эффект, тут же оскалился, явно довольный собой. Душа Мегуми испуганно замельтешила рядом. — Ты умна для человека, думаю уже знаешь, что будет если попытаешь ещё раз сожрать мою чакру. Резко обхватываю испуганно пищащую душу девочки, прижимаю к груди и едва дышу. Насмешливые глаза лиса, его превосходство над двумя слабыми душами было очевидным и бросаться на него с громкими криками о дружбе, всеобщем здравии и мире во всем мире может только Наруто. Но никак не я или Мегуми, не было в нас столько вселенского добра и любви, было лишь скромное и понятное стремление к долгой жизни. А вторая попытка нарваться на острые лисьи коготки не прельщала. — Больше не буду. — покорность лис обожает, вон как заулыбался. — Позволите вопрос? — Уже знаю. — рыжий комок шерсти величественно кивает. Ой блять, нашелся тут царь. — Ты иномирянка, а следовательно, и чакры в тебе с гулькин нос. Изначально ты вытянула ещё не развившийся очаг этой, а после начала тянуть чакру из Кушины. Пренебрежение, с которым лис говорил о бывшем сосуде и нерождённом младенце можно было даже потрогать. Мегуми на моих руках завозилась. — А после эта в попытке спасти мать и брата направила тебя по следам моей чакры, чтобы ты жрала меня, а не её мать. — лис хмыкает, а я уже и рот открыла от шока. Такое вообще возможно, как я жива осталась-то? — Но стоит отдать тебе должное, печать ты расшатала знатно. — Как вообще так получилось, что я смогла поглотить вашу чакру? Разве я не должна была умереть? В филлерах был момент, где одна мадам пыталась поглотить чакру Наруто вместе с энергией Курамы и в итоге Кьюби её просто начал травить. Про ядовитость его чакры в оригинале было столько моментов и реплик, что самой не запомнить было бы стыдно. — И как, по-твоему, мёртвый может снова умереть? — лис сказал это таким тоном, будто бы я тупая. — Покойникам яд как Мадаре подзатыльник, вещь абсолютно бесполезная, а ты на тот момент была мертва больше двух часов. Ты пришла сюда без чакры, а здесь для жизни она необходима, вот и пыталась вытащить её ото всюду, куда могла достать. — Вселение произошло не сразу? — Эта думала использовать твои жизненные силы и вернуться обратно. — в возмущении сжимаю круглый шарик, отчего тот пищит. Попытка провести был засчитана, Узумаки. — Но, как вижу, тебе она проиграла. — А почему вы настолько добры ко мне? — Отплачиваю за информацию, которой ты невольно поделилась в момент нашего слияния. — лис укладывает голову на лапы, над чем-то задумавшись. — Твои мысли и воспоминания для меня открытая книга. Я видел всю твою жизнь от начала и до этого момента, проживал твои эмоции как свои и мне этого было достаточно, чтобы понять всю твою сущность и отношение ко мне. Даже удивительно, что наша ненависть к людям настолько схожа. — Рада нашей схожести. — ощущаю лёгкую дрожь от горячего дыхания огромной морды перед собой. И чтобы я не говорила про его взрывоопасность, Кьюби прекрасен. — И раз мои знания и воспоминания для вас не секрет, то может станем союзниками? Сам факт нахождения демона внутри меня дерьмо, а уж открытость перед ним и беззащитность и того хуже. Не знай он оригинальной истории, и моей жизни предложила бы ему сделку. Мне помощь в выживании, ему встреча с Рикудо. Менять сюжет ещё больше, чем сейчас своим рождением, я не собиралась. Вырежут клан Учиха? Ну и хер с ним, главное, чтобы меня не прирезали. К пращурам отправится Третий, пусть идёт, платочек белый на прощание. Умрёт Джирайя, да грустно и печально, но такова жизнь, да. Поплачу, цветы на могилку принесу. Всё. Большего пусть не ожидают. Иначе я не смогу вообще тогда подготовиться к тем приключениям, что могут ожидать в будущем. Изменю оригинал прямо сейчас, кто знает, кто появится на горизонте, и какая жопа случится. Кьюби как союзник весьма удачный выбор. Он опытен, умён, видел того же Хагоромо, Мито и Кушину застал. Вполне мог знать множество техник клана Узумаки, плюс из-за слияния мой запас чакры увеличился втрое. А что могла ему предложить я? Воспитать джинчуурики так, чтобы тот смотрел на лиса без гримасы ужаса и призрения. Наруто сам до этого дойдёт, но ждать шестнадцать лет долго и не выгодно. Без Наруто Хагоромо не появится, это факт. А играть только на любви отца к сыну подло и глупо. Курама не дурак, будет требовать нечто ценнее. И судя по блеснувшим глазам я попала в яблочко. — Вытащи мою вторую половину из живота Шинигами и не дай умереть в будущем. — Вы настроены серьёзно. — веду плечами. Требования обоснованы, вот только исполнить их будет невероятно сложно. — Придётся подождать некоторое время, вас устроит? — Устроит. — лис ухмыляется. — Моя чакра сольётся с твоей в скором времени, когда это произойдёт, я стану частью твоего сознания и некоторые мои возможности перейдут к тебе. Регенерация, объём чакры и сенсорика твои. — А что будет с душой Мегуми? — пусть мной и хотели воспользоваться, девчонку было жалко. Она даже сделать первый вздох не смогла. — Она исчезнет? — Ты победила её душу, тебе и решать. — Курама когтем указывает на замершую душу. — Только вот дело не в спасении и добродетели, верно? Тебе нужно другое, чужачка. — Гены Узумаки и Намиказе, её невероятные запасы чакры. — лису врать смысла не было, тот, в отличии от Мегуми, он невероятно проницателен и умён. — Если во мне будет её душа, больше же никто не поймёт, что я чужачка, верно? — Ты всё равно останешься чужой, чудачка. — Курама усмехается, снисходительно изогнув брови. Они у него есть? — Этот мир может тебя и примет, но ты его принять не сможешь. Тебе он дикий, пусть и твой будет намного хуже. Понимаю, что он прав, но всё равно неприятно. Пусть и в родном мире было безопаснее, но отменять суровую реальность никто не собирался. Коронавирус был ещё цветочком, всего того кустика треша, что наступил после. В каком мире умирать разницы может и не было, но в том мире у меня остались родители, те, кого я искренне любила, хоть и была двуличной тварью. Но... В том мире я уже в гробу лежала. А в этом шанс спастись и дожить до старости был, пусть и минимален, но был. И этим шансом я воспользоваться собиралась. В руках завозились. А, я уже про неё и забыла. — Пожалуй, лучше будет если я поглощу её и буду носить имя Мегуми, как своё. Лис хмыкнул, лапой проведя по зелёной траве. Господи, на фоне алтайских гор и полей огромный лис выглядит убого. Из подсознания меня грубо вышвырнули гневным взглядом. Какие мы обидчивые. Моего слова для начала поглощения души настоящей Намиказе Мегуми было достаточно. Девочка и не особо сопротивлялась. По словам лиса, она попросту растворится во мне и оставит после себя гены, чакру и остальное. Пусть, наше слияние было делом уже решенным, когда только друг друга увидели, но после разговора с лисом слияние было изменено мной на поглощение. Девчонка хотела жить, я прекрасно это понимала, но и терпеть попытки посягательства на свою жизненную энергию терпеть не стану. Наверняка поняв, что волнует меня только моя тушка, девочка оставит любовь к Наруто и семье, плюнув на Коноху с колокольной башни. Мне плевать, конечно, на её попытки оставить вещи существеннее чем чакра, по её мнению, но, с другой стороны, это выгодно. Многие попросту не поймут пренебрежения к родителям и брату, а у самого Минато возникнут вопросы на войне. Как бы сильно не хотелось, Намиказе дураком не был и прейдя с другой стороны различия в душах заметить может. Пусть Курама это и отрицает. Пусть девочка будет благодарна, что проживёт эту жизнь со мной, видя мир моими глазами и разговаривая с братом моим языком. Хотя, ей уже будет плевать, поскольку её душа уже станет моей собственной. Она потеряет себя и никогда больше не будет иметь возможности подумать, сказать или вдохнуть. Намиказе Мегуми уже не будет, останусь лишь я в её роли. И, признаться честно, меня это устраивает. Принятие чакры Курамы затянется ещё года на два, пожрала я, как оказалось, достаточно. И если сперва лис был шокирован так сильно этой новостью, то теперь в дичайшем ахере была уже я. Увидев не маленький такой шарик с разноцветной чакрой, упала на задницу и дико вереща просила прощения. Надо мной поржали и забыли, попросту велев отработать. Как будто в СССР вернулась, честное слово. В отличие от канона, здешний Кьюби был более спокоен, пусть и едок. По его словам, на наши взаимоотношения повлияли мои чувства и в целом огромное нежелание когда-либо использовать биджу ради себя. Не сказать, что наши отношения дружеские, я просто развлечение для уставшего тысячелетнего кицунэ. Изредка бесим друг друга, а так душа в душу живём. Как не загляну в подсознание, так он смотрит мои воспоминания с телесериалами или книжки читает. Благо не порнушные, есть такой грешок. Но судя по взгляду, то скоро и до них доберётся. — До тебе попаданцев было много, и сейчас их полно в этом мире. — ответил однажды на вопрос о попаданчестве. — Копался в их мозгах, как и в твоих, отсюда и знание твоего родного языка. Кьюби теперь можно считать синонимом могущества. Мне рассказывали о попытках предшественников что-то изменить большое «ничего», ибо заканчивали они все плохо. Пришлось искать веру в чудо и жалкие крохи оптимизма в просмотрах сериалов в собственном сознании. С меня снова поржали. Кажется, к постоянному смеху в голове я скоро привыкну. Чаще всего для меня веселье начиналось, когда внимание требовал Наруто. Ребёнок не был проблемным, как его сестра, ныне покойная, она во мне стремительно растворялась, поэтому легче считать её мертвой. Блондин невероятной тактильный младенец, нянькам пришлось переложить нас в одну кроватку, ибо вечные истерики терпеть никто не хотел. В результате долгого манипулирования медицинским персоналом, а орал Наруто продолжительно, руку теперь сжимают постоянно. Не сказать, что мне неприятно или всё равно, я сама тактильная, люблю обниматься, вот и получаем удовольствие вдвоём. И если среди ночи просыпаюсь от кошмаров, то стоит только выдохнуть рвано, как это солнышко уже лезет обниматься и успокаивает. Со старшей сестрой у нас таких отношений не было, мы и общались только из-за того, что дети одних родителей. А здесь...Наруто одному будет тяжело. Минато и Кушина оказались дерьмовыми родителями. И фразы, наподобие: «мы семья шиноби» очков им не добавляют. В общем, как бы я их не любила уже не как читатель манги, а как дочь, а забывать о их выборе не в пользу детей не стану. При встрече на войне попробую сломать Минато нос. Я воспитывалась в другое время и другими родителями, что всегда выбирали нас с сестрой, а не кого-то другого. В этом была разница и устоявшееся мировоззрение менять не стану. Да и сделать это уже будет трудно. И если для них в приоритете была деревня, то для меня, как Мегуми, важнее будет брат. Спасибо, Мегуми, за оставленную тобой любовь к Наруто. Благодаря тебе, даже моя собственная жизнь будет не так важна, как будущее твоего брата. Молодец, девочка. Пусть я и язвила, и рвала задницу, похоже, единственным человеком, кто не будет взваливать на Узумаки свои ожидания и просьбы буду я. В каноне неумение говорить «нет» раздражало, как личность я эгоистична, а Наруто прежде всего думал всегда о других, надрывался в тех местах, где все уже давно всё бросили. За это я его и уважала, и не любила. За него было обидно, в подростковом возрасте душили слёзы за его вечную улыбку, когда сам он едва на ногах стоял. Когда его накрыла паническая атака, вызванная его же деревней, хоть кто-то потом сбавил прессинг? Нет, конечно. Люди эгоисты, я эгоистка, а Наруто, сука, почти Иисус. Праведником никогда не была и не буду, а попав в родство со мной, Наруто, ты можешь стать не настолько уж солнечным ребёнком. Побудем с тобой лицемерами немного, в этой деревне по-другому не получится. Возвысить Узушио, что ли? Хотя кто позволит сделать это? Узумаки разбежались и возвращаться им будет страшно. А другие деревни, что их либо «приютили», точнее привили насильно, либо купили или грохнули скажут своё дружное фи и пошлют войска. Аловолосые демоны тут не нужны из-за страха, тебе просто запечатают и всё, даже сделать ничего не успеют. Или же призовут в твою деревню подобие биджу и тогда жопа деревне. А в суматохе найти виновника не получится. Тут деревню спасти надо, а не поимкой кого-то там занимается. Но это я утрирую. Мечты мечтами, но думать нужно уже сейчас. Курама мне ничего не обещал, пока Наруто мал моим союзником буду только я одна. Идти на поклон к старейшинам и Хокаге значит быть их марионеткой. Но если быть игрушкой, то с моим характером только вааломой ослицей, уже представляю удивленные и перекошенные лица стариков, когда их предадут. Вот только сыграть против них поможет возраст, но не сейчас. Данзо оставлю на Саске, пусть тешит своё мстительное эго. Мне и Третий ни к чему, его максимум заливать про волю и семью, научить меня он ничему не сможет, а вот Цунаде Сенджу вполне себе. Зная любовь Наруто к приключениям и свою удачу, обучится медицинским техникам у неё стоит. Заменять Харуно не хочется, мне на неё плевать, честно. Что она, как она, пусть в закат с Учихой убегает, раз канон, лишь бы ни меня, ни Наруто не трогала. Но техники медиков применять научится жизненно-необходимо. Захочет учится у Цунаде, флаг в руки и барабан на шею, пусть стремится догнать очередную реинкарнацию, мне плевать. Общаться может и не будем даже, кто его знает. Единственное, чему обучатся не буду - Бьякуго. Гены Узумаки у виска крутят, как и Курама. Придумаю другую технику для сбора чакры, просто с ней посоветуюсь. Использовать медицинские техники Хашираму Бьякуго мне не позволит, а следовательно, к черту его. — Курама-сан, слышите, Курама-сан? Кьюби старательно учил меня в подсознании японскому, якобы от моего произношения у него едва ли не отваливались уши. А потому в меня вдалбливалось столько всего, что разбуди меня среди ночи, так я даже младенцем всё выскажу. Но объяснял Курама в простой форме и понимала его гораздо лучше. Всё же из него получился хороший учитель. — Ты из-под земли достанешь, когда тебе что-то надо. — лис прекращает водить лапой по речке, что я добавила от скуки. Смотрит внимательно, ждёт. — Жду, когда ты наконец мысль родишь и свалишь нахрен. Чего опять? — Узумаки поклоняются же Шинигами, правильно? — он глаза закатывает, но кивает. — А если использовать Шинигами в ирьюниндзюцу? — Ирьё ниндзюцу, чудачка. — устало выдохнул он, тут я устала от безделья. — Расскажи подробнее. — Если призвать Шинигами, но использовать его не как часть запечатывания, а как проводник? — Курама в замешательстве, а я продолжаю, вдохновившись. — Допустим, кто-то находится на грани смерти, а призвав Шинигами я заберу жизненную силу одного и передам умирающему, это будет возможно? — Будет, — лис кивает, — но кто согласится на подобное? Да и Шинигами на такое не пойдёт, он отбирает, а не отдаёт. — А преступники и пленники на что? Лис хохотнул. Иногда моё отношение к людям его настолько веселило и удивляло, что смотрел он на меня иначе. С гордостью, что ли? Однако отказ Шинигами неприятно кольнул в затылке. Пусть сейчас категоричного нет не прозвучало, но меня вполне могли посчитать зазнайкой и убить, либо же сожрать, как Бог смерти это делал в оригинале. Однако Узумаки ему поклонялись, да и не спешил он их забирать, когда те были на краю гибели. Возможно ли договорится с ним из-за генов Кушины? Будет ли слушать и идти на контакт? Этого я не знала, даже предполагать нечто подобное сложно, в оригинале его не раскрыли. Он только появлялся и ел души, пришел, поел, ушел - вся схема. Мне бы так. — Совсем забыл сказать! — тянет елейно лис, вдруг разразившись смехом. — Тебя будет ждать большой сюрприз. Ненавижу, когда устраивают сюрпризы мне, но люблю устраивать их другим. Но судя по взгляду кицунэ, меня это шокирует однозначно. Клан Узумаки был в деревне, причем их глава являлся покойной матери дедом. Я была в ужасе. Столь резкое изменение оригинальной истории совершенно не вписывалось в сознание и придумать как из ситуации выкручиваться из-за шока пока не могу. Пусть и благодаря их существованию можно списать многочисленные успехи на них, однако, неизвестно как они будут относится ко мне и Наруто, мало ли ненависть к Кураме лишит их здравого смысла? С жителями деревни это и произошло. Узумаки пришли следующим утром, когда Курама сообщил о сюрпризе. И пусть Узушио и была разрушена около десяти лет назад, аловолосый клан смотрел на всех как на говно. Вели себя отчуждённо и шагали по коридорам больницы как короли. Их высокомерие и непримиримость границ не знали, и мне сразу стало понятно отчего же их вырезали, не желали на контакт идти ни с кем и цены свои сбивать даже Конохе не собирались. Поэтому мало верю в то, что деревня не причастна к падению рыжеволосых, уж больно долго те нос воротили. По словам Курамы, Узумаки Ашина выделялся своей расчётливостью из всего клана и отказывал Сенджу и Учиха до тех пор, пока те не пошли на многочисленные уступки, потребовав взамен лишь жён из клана Узумаки. Ашина и выбрал, но только одну. Из всех внуков Ашины Мито пусть и не была слабой, но деду не нравилась сильно. В чем была причина ненависти мало кто знал, но вот Курама догадывался. Мито кровной внучкой не была Ашине, нагулянная её матерью от кого-то из Сенджу, в обиход его сына. Вот мужик и псешил. А Мадаре досталось сокровище, рассказывал едко лис. Ребёнок любимой дочери Узумаки Ашины, пусть и была такой же полукровкой, как и Мито, но любили её невероятно, пусть и узнали поздно. Учиха Эико была Узумаки наполовину, но рецессивные гены аловолосых бурлили в ней, как извергающийся вулкан. Но говорить о Учихах Курама отказывался, а поэтому и узнать чуть больше о ней и родословной главного мстителя было сложно. А если опустить ехидные комментарии Кьюби, то и с родителями у клана были тёрки. Кушине присмотрели жениха с хорошими генами и планировали их свадьбу, едва матери исполнится девятнадцать. Мама громко посмеялась над их желаниями, показала старейшинам, деду и отцу средний палец и сбежала к Минато. Это если коротко. По словам Курамы, у матери характер был хуже, чем в версии аниме и манги, Кушина стояла на своём и была упрямее Наруто, а если она не получала желаемого, то по мозгам ездила, похлеще старейшин. Правда, Минато страдал не меньше. Будучи сиротой, он не мог понять столь серьёзных склок между дочерью и, в большинстве своём, её отцом, всячески предлагая компромисс. Нередко его ближайшим сторонником была мать Кушины, Тамаё, но единственных здравомыслящих людей никто и слушать не хотел. Пока Намиказе не прославился на Третьей войне как сильнейший и умнейший, и взбешенная вечными скандалами бабулька не стукнула по столу, никто соглашаться не думал. Обособленность Узумаки границ не знала, а их консерватизм уже напоминал маразм. Заладившие про частоту крови старейшины напоминали семьи чистокровных из мира Гарри Поттера, а я, будучи человеком гуманным и в целом толерантным крутила пальцем у виска, ибо это всё уже отдаленно так попахивало политикой Гитлера. Арийцы там, евреи, славяне и всё в таком духе. Как оказалось, пришёл по нашу с Наруто душу сам глава, правнук Узумаки Ашины - Акихико. Мужик он рослый, постепенно седеющий. И глаза были такого же цвета, как у Кушины, как позже заметила. И похожи они были только этим. Для меня вообще открытием стало, что у Кушины глаза не фиолетовые были, а серые, пусть и с оттенком лаванды. Курама ткнул в меня этим, сказав, что если бы мы унаследовали этот цвет глаз, то клан Узумаки любил бы нас с Наруто ещё больше, просто потому что были отдаленно похожи на Акихико. Бред? Да, но клан Узумаки логикой никогда славился. Курама посоветовал быть с ним осторожнее, тот только добряком и выглядит, а на деле грохнул больше, чем Мадара с Хаширамой за всю жизнь. Обманываться ещё и мягкую и добрую речь тоже не стоит, ибо с такой же манерой разговора он нескольких недо-похитителей Кушины на её глазах прирезал. Но научится у него лгать можно и даже нужно, вряд ли таких лгунов найти ещё возможно. К Третьему не пойду. Одурачит и не замечу. Акихико, в отличие от отца, клонов создавать не спешил. Его габариты, путь и старческие, весьма объемные. Уместить двух младенцев на своих руках труда не составило, прадед оказался весьма мощным стариком. А бдящая рыжеволосая охрана внушала ужас, только от этих колючих взглядов. Только вот на нас с Наруто посматривали с интересом, мысленно прикидывая, что может вырасти из нас двоих. На меня так племянники смотрели, когда мы познакомились. «Что ты такое?», «Кто ты для меня?». И это был ещё минимум. Сам Акихико если и обращал на нас внимание, то старательно строил из себя доброго дедушку. Может он таковым и был, его я всё же опасалась. Разветвление с каноном было настолько сильным, что я верить уже никому не могла. Тому же Кураме доверяла не до конца, прекрасно осознавая, что человек, по сути, существо бесполезное и перед ним девчонка довольно слабая. В моих мозгах Кьюби уже копался и делать это вряд ли перестал. А верить целому клану, пусть они родственники, тяжело. Единственный здесь союзник это Наруто, а тому похоже плевать на всё происходящее, только глазами хлопает, да полуседые волосы дёргает. Стоит отдать старику должное, даже мускул не дрогнул. Жили Узумаки почти на отшибе, где росли широкие полосы лесов, небольшое озеро, по которому бегали рыжеволосые подростки. Природу я обожала ещё с детства, поэтому с диким восторгом втягиваю свежий ветерок и тихо посмеиваюсь, когда на нос падает ярко-сиреневый лепесток. Уж не знаю отчего, но Наруто повторил моё движение и радостно агукнул, едва желтый листик приземлился ему на голову. Ветер с нами будто играл. Охрана дедка умиленно вздохнула. Их реакция была обоснована и стоило взять на заметку, что двойняшки Намиказе оказались достаточно милыми детьми, а значит и манипулировать будет легче. Наверное. Квартал Узумаки напоминал парк, ей-богу. Деревья аккуратной формы, прорытые каналы с чистой водой, в которых плавали разноцветные карпы. У некоторых домов клумбы с цветами, в основном, только у тех людей, кому было уже за пятьдесят. И главное отличие от других коноховских кланов, что я отметила, Узумаки не сажали на своей территории деревьев сакуры. Дуб, клён, вяз, глициния, сосны, всё что угодно, но ни сакура. Отчего они так невзлюбили это дерево непонятно. Странно, что они вообще садоводством занимаются. В Японии ценится каждый квадратный километр, а здесь занимают места клумбы. Удивительно. Но этот мир ведь альтернативный, параллельный или как его там ещё назвать можно. Да и строят Узумаки дома ввысь, а не в ширь. Надеюсь, поместье главы побольше будет, чем дома его подчиненных. Ну а что? Побыть внучкой богатого человека хочется, пожить на широкую ногу тоже. А вместе с деньгами приходят и новые возможности. Будут деньги на амуницию, экипировку и оружие. О, ещё не забыть про книги. Информация правит миром, этим так особенно. — Курама-сан, а на кого я похожа? Лис давится от моих слов, резко приподнимая голову. Ну да, думала же о другом. — К чему вопрос? — На Наруто большинство смотрят с болью, он пусть и пошёл внешностью в Минато, но лицо у него Кушины, он может воспользоваться этим, надеюсь. — усаживаюсь возле лапы, носом зарываясь в мягкий мех. — А на кого буду похожа я? Смогу ли манипулировать таким образом людьми? Иногда внешняя схожесть родителей и детей может принести большую пользу. — Ты непонятно что, чудачка. — вот сейчас обидно было. — В один момент, ты будто Минато, моргну и ты Кушина. В тебе перемешались их черты сильнее, чем в Наруто и это может быть действительно плюсом. Улыбайся только не так едко, жуть какая. — Чтоб тебя Шукаку песком закидал! Если моя схожесть с родителями настолько сильна, то играть на этом получится. Волосы придётся отращивать, уже понимаю, что они торчат, как у отца и брата, а выдернув их, это было больно, узнала, что они алые. Выходит гены Узумаки во мне доминантны и техники фуиндзюцу изучать будет легче, Курама считает так, точнее предположил. Мне в любом случае будет тяжело здесь жить, душа к физическим нагрузкам не привыкла. Большую часть жизни в прошлом я проводила в больницах, заниматься физическими нагрузками запрещалось по состоянию здоровья. Уверенности в благоприятном исходе нет, но выбора мне не дали. А значит давать его тоже никому не буду. Я как Отелло, задушу свою Дездемону, то есть доброту и миролюбие, вот только он от ревности, а я от вредности. К черту дружелюбие, тут лицемер и чудак в одном флаконе едет. Правда догадайся Третий о моем так сказать феномене пожирания чакры, от меня до конца жизни не отстанут. Буду Учихой Саске и Узумаки Наруто на минималках, их до смерти от Конохи не отпустят дальше вытянутой руки, будут привязывать как могут. Те же дети и свадьба. Хиаши Хьюга показал бы кукиш, если бы не слава Наруто как героя, такому откажи, все связи возможные потеряешь. Ушлый дядь, ушлый. Хината ладно, такой цветочек ещё поищи, слишком мягкая и добрая, я тоже такой была, пока не ткнула жизнь в дерьмо похлеще шиноби. Ничего против их пары не имела и не имею, но блин, взаимодействий между Саске и Наруто больше, чем у их семей между собой вместе взятых. А что ещё ожидать-то? У обоих примеров адекватных не было, кто им мог объяснить, что работа пусть и стоит в тройке важных занятий, но и семью отбрасывать назад не стоит. Или это всё менталитет? Семья — это забота жены, а заработок — это всё муж? Мои родители посмеялись бы, оба уделяли внимание нашему с сестрой воспитанию и работали. Мама бы сошла с ума сидя дома, а папа бесится, если не поговорит с нами и не сводит куда-то. Я, черт возьми, училась с феминистками четыре года и нам даже преподаватели мужчины говорили, что и мужчина, и женщина должны работать и учувствовать в воспитании детей одинаково. Это было их мнение, но оно казалось здравым. Если у меня здесь будут муж и дети, а он захочет сбежать работать, на манер Саске из Боруто, составлю брачный договор, в котором пропишу обязательные пункты: быть рядом во время беременности и до трехлетия ребёнка, появляться дома два раза в полгода. Если не захочет эти требования выполнять, бланк о разводе и отправка нахрен. Тянуть в одиночку семью я не собираюсь. Я не Сакура и не Хината, характер дерьмо и вместо того, чтобы страдать за кем-то, столь далёком и терпеть такое отношение, лучше расстаться сразу и не мучать ни детей, ни себя, ни мужа. Саске семью десять лет не навещал, Сарада была так рада отцу, а тот клинок у горла и такой: «Ну че, поговорим?». Убила бы. Причем и его, и жену в придачу. Почему в Наруто большинство родителей такие ебнутые? Пусть клан Узумаки таким не будет, Боже, пожалуйста. Пусть и они и поступили как Хиаши, однако здесь они берут на себя больше ответственности. Из нас с Наруто захотят сделать Узумаки, причём настоящих. Судя по решительному взгляду, дедок обучать нас фуиндзюцу собирается и весьма строго. И уставший от размышлений умалишенной Курама говорит о мастерстве дедка и его обширных знаниях. Судя по всему, этот Акихико довольно-таки опасный человек, раз стал в двадцать семь мастером фуиндзюцу. Деда, я тебя уже уважаю, массаж делать буду и чай, только учи меня. Без знаний и навыков загнусь же сразу. Прервались размышлений лишь на подходе к дому, и, как и хотелось нескромному человеку, он оказался большим. Нет, даже огромным. От счастья чуть ли не пищу. Всегда мечтала оказаться в японских минках, а у главы клана дом оказался матией. От нока их отличала кровля и проживающие в нём люди. Пусть дом главы и был похож на матию, но в нём магазина не было, как я привыкла считать. Объяснять что-либо Курама мне больше не собирался. Входные сёдзи раздвигаются и в главном входе особняка нас встречают несколько человек. Невысокая женщина, похожий на Акихико мужчина и юноша, чуть старше пятнадцати лет. Все трое аловолосые, статные и честно признаюсь, на диво симпатичные. — Добро пожаловать, ото-сама! — уважаемый, вы бы так не кланялись, возраст нет тот уже, не разогнётесь потом. И судя по обращению Акихико был отцом для этого мужчины, да и разрез, и цвет глаз похож. Видимо, это отец Кушины и наш с Наруто дед. Узумаки Масаюки. Уж не знаю, что там за значение у этого имени, но Курама сказал, что оно такое же громкое как мое, и как у Акихико. Читать научусь точно смотреть полезу. — Тамаё, уложи детей, потом нам с вами нужно поговорить. Видимо узнать о родственниках чуть больше сейчас не выйдет.