Заповеди Сатаны, или история десяти жемчужин

⚝⚝⚝

В прекрасном бальном зале кружились десятки пар. Дамы в ярких дорогих платьях, изящно украшенных драгоценными камнями и вышивкой. Мужчины со знаками отличия на форменных мундирах самых разнообразных цветов. А вокруг танцующих вдоль всех стен столы с угощениями. Тут и пирожные с нежным кремом, и кусочки шоколада, разложенные по тарелкам, чтобы кое-кто не брал лишнего. А какие аппетитные кексы с другой стороны! Любой ребёнок здесь бы сошёл с ума от желания попробовать всё и сразу. Но тут не только еда. Рядом мама – добрая, высокая, в длинном платье. У неё прохладные руки, которые становятся удивительно нежными, когда острый меч остаётся в ножнах. Её лица не видно – оно где-то вдалеке. Намного интереснее прятаться за её юбкой от проходящих мимо гостей. Другие дети тоже стесняются, они вежливо кланяются, как научили их взрослые, и тут же убегают к родителям. Люди не пугают – лишь атмосфера, она будто бы накаляется, в воздухе то и дело пробегают светло-голубые искры. Сначала бледные, едва заметные нити отлетают от проходящих мимо дам. Ярче и ярче. Они исходят от любого движения, будто мир дрожит вместе с ними, будто по всему миру идёт нескончаемая рябь, которая должна взорваться, уничтожить себя. И взрыв происходит. Сквозь гул доносятся крики людей. Они кричат, как когда-то кричала Мари-Луиза. Значит, они тоже уйдут навсегда? Люди бегут куда-то, бегут и падают. Мама толкает её и бросается к падающей стене. Не возвращается. Люди бегут, бежит и она. Бежит, не смотря по сторонам, не считая шаги. Рядом есть пустой коридор, его никто не замечает. Там тихо и, казалось бы, спокойно, но воздух всё равно электризуется, заставляя спрятаться под стол в надежде, что кто-то её не заметит. Кто? Неизвестно, но кто-то злой, плохой. Воображение рисует рослого мужчину в чёрных доспехах с чучелом птицы на голове, его лицо изуродовано рваными шрамами, а в руке он сжимает кривой окровавленный кинжал. Всё не так. Вошёл юноша, совсем молодой. В его руке сверкающий меч, а красивые волосы взлохмачены. Но воздух кричит, предупреждает, от юноши исходят электрические нити. К нему нельзя приближаться. Он не похож на врага – ни злой ухмылки, ни окровавленных рук. Когда он подходит, становится страшно, и она бьёт его по лицу зажатым в руке зеркальцем. По лицу медленно стекает струйка крови, это приятно. Приятно, что ему больно, что он испуган, что он её боится. Пусть и всего мгновение. Он резко отодвигается, и в его глазах наконец истина – отвращение и ненависть. — Уберите её хоть на край света. Подходят другие люди, такие же злые и опасные. Они хватают её и куда-то несут. Дом, место, к которому она привязана, отдаляется. Вокруг сгущается опасность. Она слышит их разговоры. Всё чаще повторяется слово «Татуин», всё сильнее пахнет космопортом. Мама часто работала с кораблями невообразимых форм и размеров. Это знакомый запах, но он чужой. Пальцы болят от необходимости постоянно царапать спину холодного мужчины, что несёт её на руках. Прекращать нельзя. Нужно бороться, нужно вернуться домой. А тот, кто прекратил сопротивляться, проиграл задолго до начала боя. Она кричит, люди начинают оглядываться, но её быстро толкают в потёртый корабль к толпе оборванных людей. Нет, почти все их них одеты бедно, но крепко. Они сдались, их души изорваны в клочья от боли и страданий. Но они добры. За их ногами можно спрятаться. Юбки из грубой ткани плотно скрывают испуганных детей. Те держатся за матерей, за их истёртые тяжёлой работой ладони. Кто-то кричит, кто-то плачет, со стороны входа слышен крик? — Где она? Ищите, в розовом платье! Крики длятся несколько минут, после чего затихают. Он схватил первую попавшуюся девочку и унёс, оставив за собой рыдания матери, просящей не забирать её дочь. Люди обступают её, когда двери закрываются. — Мама, это принцесса? — маленькая девочка тянет руку к её платью и нежно касается воздушной ткани. Розовая юбка с ажурной вышивкой, плотный лиф и лёгкие рукава. Худая загорелая ручка со следами мозолей выглядит больной по сравнению с её белоснежной кистью. На запястье глубокая царапина, оставленная браслетом. Не совсем. Чем-то хуже. Опаснее. Но сама девочка добра, она боится испортить волшебное платье и прикасается к нему с опаской. Хочется помочь ей, сделать добро. Она мягко берёт ладонь девочки и слегка дует на запястье, как всегда делала мама. Царапина исчезает вместе с мозолями и ссадинами. Вокруг девочки клубятся пушистые облака с отблеском розового и белого. Хочется улыбнуться. — Что ты здесь делаешь, принцесса? — со всех сторон сыпятся вопросы. Люди протягивают ей изодранные, сломанные руки и ноги. От них чувствуется не доброта, нет. Надежда. Лёгкий огонёк надежды загорелся в их сердцах, распалил их на слова и разговоры. Они с восторгом прикасались к себе, не чувствуя больше боли. И вокруг клубились нежные перья благодарности. — Кто твои родители, принцесса? Хотелось ответить, рассказать им всё про маму и её корабли, про огромные цветы, которые так любит дедушка. Но рот не открывался, язык немел при желании произнести хоть звук. Не получалось даже закричать. Через несколько часов корабль вновь оказался на земле, опять пришли злые люди. Не те злые, что были дома. Те хотели делать плохое, эти не хотели ничего. Всех вывели из корабля на раскалённую площадку. Солнце больно грело голову, а ноги чувствовали жар земли даже через мягкие туфельки. Стали подходить другие злые люди, кто-то закричал про её розовое платье. Кто-то схватил её за руку, обжигая раскалённым металлом. Хотелось громко закричать, но язык онемел, она вырвала руку и бросилась бежать. Мимо кораблей и машин, мимо дроидов, людей и странных существ с других планет. Мимо маленьких круглых домов, мимо оборванных людей с истёртыми работой руками. Куда она бежала? Вперёд, куда вело её сердце. Туда, где было мягко и спокойно душе. Мальчик сидел у входа в маленькую хижину и тщательно зашивал толстую ткань грубой нитью. Из покрасневших глаз текли слёзы, но он был добр. Она бросилась к нему и крепко обняла. Здесь безопасно. — Эй, принцесса? — он провёл по её голове, по прочно закреплённой маленькой диадеме, — Ты откуда? Как тебя зовут? — Асока.