Краски жизни (редактируется)

      Атмосфера вокруг приятная. Небо светлое, залито белым, голубым и жёлтым. Оттенки приятные, нежные, не бьют по глазам и согревают душу. Пушистые крупные облака разбрелись по синеве. Так и хочется взмыть в небо, закутаться в них и никогда не спускаться обратно, в эту суету и постоянно преследующее людей горы проблем.       Вода тихая, спокойная. Лёд нет держится долго, порой даже не успевает образоваться, как и положено гладь копошиться, а прозрачная дорога разбрелась повсюду; движется вперёд по каналу вниз, путешествует по Йокогаме по направлению к морю. Она неспешна, внимательно разглядывает, что происходит вокруг. Безмолвный наблюдатель. Мост, опустевший, редко проезжает один или две машины, что не затрагивают окружение и даже дополняют мир и покой.       Место необычной, в привычно шумном и активном торговом городе такое нечасто встретишь. Людей почти нет, только пару человек идут вдоль моста, прогуливаясь со своими домашними любимцами и наслаждаясь свежестью и прохладой. Амэя дошла до ограждения и опираясь на перила чуть склонилась и устремила взгляд вниз. На лице её безмятежность, спокойствие, умиротворение. Зелёные глаза сверкают, в них отражается водная гладь и поблёскивает солнце. — Слышал, что этот мост назвают порой благословлённым? — спросила, наконец прервав застывшую в воздухе тишь, Ивамото. Голос мягкий, тихий, почти бархатный и столь расслабленный, что это даже казалось странным и настораживало. — Прости? — Чуя непонимающе взглянул на спутницу. Взгляд его беспокойный, взволнованный. — Около семи лет назад здесь начали происходить странные вещи. Люди больше не могли покончить с собой, машины не попадали в аварии, ураганы и шторма проходили эту часть города стороной, пары больше не расставались, ссоры не случались, а преступность стремительно пошла на спад, а вскоре свелась и вовсе к нулю.       Всё сказанное — истина. Сомнений в этом нет, в любой газете, в шоу на ТВ, в радиоэфирах, в простых сплетнях и в разговорах местных можно услышать многое, что не имеет разумного объяснения. Но не может же в действительно быть такое, что это святая земля? Это всё просто байки так? — Мнения людей, в своё время, разделились надвое в корне противоположных: первые в полной уверенности, что это очередная городская легенда и хорошая работа жёлтой прессы, вторые же обожествляют этот феномен, — на губах мелькнула улыбка. Тихи1 смешок. Короткий, почти неслышный, но от него бросала в дрожь, а печально достигала самого сердца и лучше самого острого ножа, нещадно резала, а руки тоски рвали на части. — А какого взгляда придерживаешься ты? — осторожно спросил Накахара, шагнув ближе. — Я виновница происходящих здесь событий. Именно тогда, семь лет назад, вырвавшаяся из-под моего контроля сила отметила это место, — озвучила она, проникшую в голову Чуи мысль и, не да ему перебить себя продолжила, — а ещё тогда же ты попытался покончить с собой на этом мосту, но энергия света не позволила тебе. Она стёрла то, что привело к этому, — прервалась на мгновение и вздрогнула от касания Чуи. — Меня. Ты забыл обо всём что связывало тебя и с Аими Фукуда, — посмотрела на него, глаза блестели от наполняющих их слёз, — той кого ты вытащил из мрака, одарил теплом, заботой, кому открыл путь в мир красок и чувств, в чьи мысли бессовестно влез и в чьём сердце прописался на веки.       Накахара было открыл рот, чтобы что-то сказать, но слов не было. Он потерял дар речи. В голове завертелись сотни мыслей, чувства переполняли, грозясь вот-вот вырваться наружу. Всё рвалось на части, разъезжаясь по швам. — Этот кулон таит в себе всё забытое тобой, я могу вернуть утраченное, вобрав всё ту магию, что распространилась здесь, но при одном условии. — Каком? — сорвалось с губ. — Ты выслушаешь меня. Прежде чем решишь нужна я тебе или нет ты должен узнать о том, что случилось после той аварии, — рука дрогнула, Аими отдёрнула её, не позволив себе коснуться Накахары, — каким монстром я стала. — Ты не… — начал было Чуя, но оборвался на полуслове. — Хорошо, — он кивнул. — Как ты знаешь, я не простая одарённая. Моя сила необычна, в первую очередь, тем что не имеет границы. Свои возможность удрживаю лишь я сама, — нервный смех, от которого бросало в дрожь. Тихий, почти неслышный, но столь пронзительный и печальный, что хотелось лезть на стену от тоски. — Есть люди, которые упиваются властью и мечтают править, я знала и знаю многих самопровозглашённых королей, но одного не смогу забыть никогда, — в глазах блеснул огонь. — Ярх Майер, больной на голову ублюдок, садист и психопат, что упивался страданиями других и очень любил пытки, — кулаки её сжались до хруста. — Он был учёным в одной из лабораторий по изучению одарённых, в которую меня продали за внушительные деньги охотники. — Охотники? — Чуя мысленно отвесил себе подзатыльник, коря себя за несдержанность. — Я не человек, Чуя. И даже не одарённая. Я Махоцукай или, как принято называть подобных мне в фольклоре, ведьма. — Что?! — голос дрогнул. — Но, — он мотнул головой, — даже если и ведьма, они же проводники, ещё в школе помню нам рассказывали о белых изгоняющих злых духов, экзорцисты те же! И тёмных, что им противостоят, соединяют мир живых и мёртвых. Ведьмы же «земные богини», как можно… — его резко оборвали. — Далеко не все готовы мириться с нами! — рыкнула Аими, но тут же одёрнула себя, — люди боятся того, чего не могут понять, — голос стал спокойным. Тот парень из особняка был последним выжившим из семьи, что охотились за моим родом с незапамятных времён, но я покончила с ним и с этой войной. Убив его, я лишь подтвердила их мнение о нас «пришедших из иномирия», мы чудовища, которым нет места среди людей. Хотя, тоже можно сказать и о многих людях, — с губ вновь слетел горький смех. — А меня ведь в той лаборатории отметили рангом SSS+, наивысший уровень опасности. Номер тоже был, минус первая, — протянула она, коснувшись своей шеи, — чем меньше число, тем опаснее. Единственная с отрицательным значение, иронично, даже среди таких же была чужой. Охрана одиночной камеры была значительно выше, так что мои шансы выбраться на волю были крайне ничтожны. Впрочем, не зависимо от того какой статус ты имел, насколько был силён или необычен был твой дар, шанса на спасения нет, если о тебе помнит Ярх. Как сказала, он безумец каких поискать и садист похлеще Доктора Смерть, Гравистого и Банди вместе взятых. Его жесткость не знала границ. Больше всего доставалось «куклам». Тем, кто цеплял его чем-либо. Итак, я была его любимой игрушкой многие месяцы. Но рано или поздно все игрушки ломаются. Обычно по случайности или подвергаясь внешним воздействиям, но не в моём случае. Я сама сломала себя. Уничтожила то, чем так нравилась Ярху… — она улыбнулась, но от неё становилось больно. — Мои эмоции. То, на чём завязана моя уникальность. Без них я не выдавала нужных результатов и не производила должного впечатления. А ведь до того момента всегда билась с ним особо рьяно, сражалась, давала отпор и была в сотни раз более живой, чем остальные…       Аими была абсолютно беспомощна, когда находилась в оковах, сдерживающих силу. Все одарённые были бессильны в них. Девочка отлично понимала всю ситуацию и вскоре, решила, что возможность сбежать появится только если Ярх забудет о ней. Оставит девочку без своего внимания, а пока она делает то, что доставляет ему неслыханное удовольствие он не бросит свою любимую игрушку в дальнюю глубь шкафа. — Ну, что же ты затихла, девочка моя… ты же знаешь, как мне нравятся твои сладостные речи и как я наслаждаюсь твоими криками, не нужно сдерживать себя и скрывать свой голосок, я очень не люблю, когда ты замолкаешь, — на губах учёного играла садистская улыбка. Издевательства всегда доставляли ему удовольствие, а страшные крики его жертв были словно усладой для ушей давно тронувшегося умом Ярха.       Удар и ещё один. Майер избивал Аими длинным хлыстом, с тонким металлическим покрытием, раскалённым до предела. Каждое касание оставляло на коже Фукуда глубокие ожоги. Несчастная уже не кричала. Из её глаз лились слёзы, но она не издавала ни звука. Голос был сорван, а силы и сознание медленно покидали девочку. Ещё пару таких ударов и она бы сошла с ума, отлично осознавая это Фукуда предприняла единственное верное решение. — Столь полюбившаяся ему «изюминка» была стёрта, и моя «мордашка», с того момента как я закрыла свою душу, не выражала ничего. Итак, меня объявили сломанной и должны были бы казнить, но, так сказать по старой памяти, решили всё же придержать. Ярх хоть и забросил меня, но надежду не оставил и поселил меня в отдельном здании напротив места казни, сделали одну из стен полностью прозрачной, чтобы я могла видеть всё что происходило за стеклом. Одарённых, которые больше не были нужны и тех, кто погиб, сбрасывали в яму к адским гончим, на обед. — Как вспомню эти крики вновь голова начинает гудеть, — Аими потёрла переносицу и болезненно сморщилась, но как ни в чём не бывало через мгновение продолжила. — Было скучно наблюдать за одним и тем же «зрелищем» изо дня в день, но стоит сказать, что однажды меня всё же кое-кто из тех, кого вели на казнь, — Фукуда всё больше становилась безразличной и прям на глазах превращалась в бесчувственную фарфоровую куклу со стеклянными глазами без капли чувств и человечности. — Шли месяцы, в помещении, где я находилась, даже не было камер. Абсолютная приватность. Я могла делать всё что хотела, правда единственное чем я занималась, так это периодически разминалась и баловалась с даром от банальной скуки. Наручники всё больше ослабевали, мой организм вырабатывал иммунитет, медленно, очень медленно, но верно я приближалась к дню, когда бы окрепла на столько, чтобы смогла бежать. — В лаборатории помимо меня также были и другие «одаренные». У каждого из нас был свой номер, прям как у крыс, — с губ Амэя сорвался истеричный смешок, — и уровень опасности, у меня был ранг SSS+, наивысший. Подопытных с подобной маркировкой держали в особых условиях. На холодном полу в абсолютно пустом помещении, прислонившись к таким же ледяным стенам, сидела, опрокинув голову назад, Аими. Правда, если не знать, кто это то узнать в бледной, исхудавшей, покрытой десятками разнообразных по форме и размерам шрамов, некогда улыбчивой красавицей из дома Фукуда было уже невозможно. От то той маленькой, напуганной девочки, которая дрожала от каждого шороха, ничего не осталось. Страха больше нет, как, впрочем, и остальных чувств. Снова она холодная и безразличная. Искры в глазах потухли, от блеска ни осталось и следа, улыбка больше не появляется на губах, румянца нет. Кожа белоснежная, холодная. На лице выражение безразличия, в голосе отстранённость. Всё тело в ранах, но уже через несколько часов их не будет. Останутся лишь шрамы и те, лишь от самых важных и ярких событий жизнь Амэя в заключении. Голова холодная. Ей не движет ничто кроме желания вырваться на свободу и лёгкое безумие — единственные отголоски чувств, которые сохранились. Она повзрослела. Вернулась к состоянию, из которого её вытащил Чуя и даже ушла ещё глубже. Фукуда замкнулась, а её человечность вместе с прочими составляющими людской суть были убиты. Единственный способ пережить заточение и все те пытки, которым её подвергали — стать ещё более чёрствой и безразличной к судьбам других, чем те, кто погружал её в череду страданий и проводил через десять кругов ада.       Она закована в цепи, ограничивающие движения, но позволяющие перемещаться по комнате. Стеклянные, пустые глаза. Взгляд её был направлен в сторону улицы. Аими могла свободно наблюдать прекрасный вечерний небосвод, разрисованный сотней красок очень талантливым художником, и тёмный, мрачный лес, который окружал территорию лаборатории. Но она была безразлична к происходящему умирающее за окном дети её совсем не волновали. Никто и никогда, до одного момента… — Её звали Маширо, — Фукуда повернула голову в сторону Чуи, но взгляд её стремился куда в пустоту, прожёг насквозь и уже глядел совсем не на него. — Она вся излучала свет и тепло, была просто словно маленьким ангелом. Чистая, непорочная, добрейшее создание, которое столкнулось с ужасом мира слишком рано.

***

      Сегодня Аими вывели из заточения и повели к зрительским местам, чтобы она вблизи посмотрела на казнь, стоя рядом с Ярхом. Учёный устал уже ждать возвращения своей любимицы и решил попробовать новые методы. Слишком много времени прошло с момента поломки Фукуда, и кукла всё никак не хотела чиниться, так и пылилась на полке уже почти год, нуждаясь в ремонте.       Один из палачей, отправляющих на тот свет множество непригодных каждый день, схватил маленькую девочку, попытавшуюся помочь другому подопытному и прокричал, что начнут они сегодня именно с этой. Так, бракованную немедленно потащили к яме. Дикие чёрные собаки, с острейшими клыками и красными глазами, в которых горело пламя чистой ненависти, громко залаяли, оглушающе громко. Они жаждали крови и плоти. Об этих исчадьях ада тут знал каждый. Попасть к ним в зубы — самый страшный из всех возможных исходов, после нарушения местных законов. Если ты упадёшь к ним в лапы, то умрёшь мучительной смертью, тебя разорвут на части и сожрут заживо на обед домашние любимцы Майера.       Затем, как ни в чём не повинную малышку, которой на вид нет и семи, волокли за волосы и собирались подвергнуть страшным мукам смотрело несколько десятков напуганных глаз, и лишь одни были абсолютно безразличны. Наблюдательницей этого невольно стала единственная выжившая бракованная. Аими была безразлична к происходящему, поначалу, но в какой-то момент в голове щёлкнуло что-то, и она сорвалась с места. Она помчалась на помощь несчастной и уже через миг оказалась рядом с ней в яме, из которой дороги назад не было. Прыжок, и Фукуда приземлилась на согнутые ноги. От ударной волны её оковы разрушил и, прикрыв собой девочку, она закричала, выпущенная энергетическая волна раскидала адских гончих в разные стороны. Последний рывок, и вместе с малышкой Аими оказалась на твёрдой земле в безопасности от клыков собак. Одним ударом она раскидала охрану, которые попыталась её сдержать. Взгляд безумный, дикий, жгучий. Руки покрыты тьмой по локоть, а аура столь страшная, что отшатнулись все вокруг. Озверевшая мать, готовая порвать любого за своё дитя. — Интересно, очень интересно, — Майер вышел вперёд и подошёл ближе, чтобы посмотреть на происшедшее поближе. Он захлопал в ладоши. Медленно и восторженно. — Оставьте их, — мужичина вскинул руку, приказывая подчинённым остановиться. — Не нужно кровопролития. Бросьте эту парочку обратно в камеру. Не разделяйте. Я хочу посмотреть, что же будет дальше, — на губах психопата заиграла злорадная усмешка. А в голове уже появились далеко играющие планы на то, как он будет проводить досуг в компании своей любимицы и её новой подружки.

***

— Она меня чем-то зацепила ещё до этого, — продолжила она, — я часто видела, как её то и дело уводили на эксперименты. Такая маленькая, невинная и чистая… — Аими говорила монотонно, взгляд пустой и направлен в никуда. — Я всегда, когда была маленькая, фантазировала, что у меня будет сестричка и думаю, что именно так себе её и представляла. Маширо напомнила мне мою маму. У неё был такой же тёплый, добрый взгляд, мягкий голос и эта улыбка, эта чёртова улыбка. Лучезарная, своим светом пронзающая до глубины души, а в глазах ни капли страха, а ведь меня боялись все вокруг, — хихикнула она, в глазах мелькнул огонь безумия. Зрачки расширились, губы расплылись в оскале. — Я монстр, проливающая кровь невинных из забавы, ради потехи. Она же будто ангел, сошедший с небес, чтобы распространять свет и давать людям надежду. Итак, рядом со мной появился лучик света, в кромешной тьме…