В доме твоем

      Свалка стала его излюбленным местом, с того момента, как он и Олег начали жить под одной крышей со взрослыми. Им разрешалось ходить сюда один раз в месяц, в самом конце. Остаток недели тянулся в медленном, изнурительном темпе, но вот она — свалка во всем своем величии. Здесь было тихо, спокойно и безумно интересно. Изредка можно было встретить безобидных бродяг и бездомных. Люди выкидывали просто кучу хороших вещей, которые можно было починить или разобрать на нужные запчасти. И те немногие, кто смекнул что к чему, активно посещали это место, капались в мусоре, ища что-нибудь стоящее.       Не то, чтобы им разрешалось тащить в дом все, что попадалось под руку, но, например, на старые книги, одежду и всякий ненужный хлам в виде статуэток, деревянных шкатулок и ваз взрослые закрывали глаза. Только поломанные телевизоры, телефоны, радио и инструменты были под строжайшим запретом.       День клонится к вечеру, солнце медленно и лениво уходит за горизонт. Свалка, как всегда, встречает их небольшими мусорными кучками, а дальше, в глубине, настоящие горы. Игорь замечает бездомного, что-то выискивающего в старом чемодане. Они знают этого парня. Неопрятный мужчина лет пятидесяти, определенно бывший алкоголик. Он никогда не разговаривал с ребятами, но всегда кивал при встрече. Рядом с ним постоянно ошивалась облезлая кошка, настолько грязная, что понять, какого цвета она была изначально, практически невозможно. Вот и сейчас блеклые голубые глаза встречаются с его, и мужчина медленно и заторможенно склоняет голову в приветствии, почти сразу возвращаясь к первоначальному делу.       — Не уходите далеко, — говорит Олег, осматривая окрестности. — В первую очередь ищем одеяла, потом уже все остальное.       Игорь и Сергей кивают, и все расходятся в разные стороны. Кто бы что ни говорил, но последнее, что хочет делать Игорь — выполнять чьи-то приказы. У него были проблемы в семье из-за этого, с воспитателями в детдоме, а все слова взрослых воспринимаются в штыки, именно потому что буквально каждое второе их обращение к ним — приказ, контроль каждого их шага, каждой минуты. И он чувствует, как это душит его, невидимыми и невозможно тяжелыми оковами сковывает руки, лишая свободы и воздуха. Он хочет сделать с ними то же самое.       Однажды он видит по телевизору, как полицейский в форме надевает наручники на плохого парня, усаживает того в машину, и следующая сцена — решетка, ограничение свободы, тюрьма. Последнее, о чем может думать мальчик, так это то, что Егор и Ксения должны быть там, ограниченные, зависящие, запертые с себе подобными.       С Олегом все иначе. Когда они только познакомились в столовой детского дома, он сразу понял, что нашел кого-то родного. Не было никакого долгого пути к доверию и взаимопониманию, они подошли друг к другу как пазлы одной картины. Сергей и Дима не то, что дополнили ее, а стали неотделимой частью, заняли передний план, ничуть их не потеснив.       Приказы Олега похожи на просьбы, на план действий, они словно оставляют ему глоток свежего воздуха. Олег действительно слушает его и готов обсуждать те или иные вещи до бесконечности, объясняя, доказывая, ища компромисс. Игорь чувствует себя значащим, важным. Когда его о чем-то просят сделать Сергей или Дима, хочется исполнить все в ту же секунду, они просят редко и чаще всего о пустяках, оставляя важные решения на Олега, советующегося с ними всеми, выслушивающего каждое их мнение.       Игорь оглядывается и видит черную и рыжую макушку из-за груды мусора. К его удивлению и разочарованию, одеялами даже и не пахнет. Скоро зима, в прошлую Петя заболел настолько сильно, что пришлось вызывать доктора Гречкиных. При упоминании Кирилла он кривит рот. Пацан совершенно неуправляемый и отталкивающий, не следящий ни за своими словами, ни за руками. Только при виде ухмылки на его лице Игорю хочется выбить тому все зубы, и лишь убийственный взгляд Егора и просящие парней останавливают его, вынуждая сдерживаться и терпеть. Когда-нибудь он тоже окажется за решеткой вместе со своим отцом, и никакие шоколадки, что тот приносит им каждый раз, не спасут его от серых комнат без окон.       — Мяу, — грязная кошка трется о его ноги, отвлекая от мыслей.       Мальчик оглядывается, но никого не видит. Видимо, хозяин-бездомный отошел к другой куче, а кошка начала свой собственный поиск. Кудрявый садится на корточки, чеша ее за ухом, тут же получая в ответ громкое урчание.       — Везет тебе. Ходишь куда хочешь, гуляешь когда хочешь. Ну не счастливая?       — Мяу-мяу.       — Я так и думал, — он улыбается и неохотно убирает руку. — Мне надо работать, — извиняющимся тоном произносит он, наклоняясь над чем-то похожим на одеяло, заваленное другим хламом.       Кошка недовольно мяукает и вновь начинает тереться об ноги, но спустя минуту принимает поражение и прыгает на сломанный невысокий холодильник, оказываясь на уровне лица мальчика. Следит за его действиями, лениво качая хвостом. Игорь, вздыхая, начинает разбирать кучу, повернув кепку козырьком назад. Если они найдут сегодня хотя бы два теплых одеяла, то у каждого из них будет по одному. Спят они обычно по двое, так что укрываться можно будет сразу двумя — теплее и уютнее.       Выдвижная полка, ржавые ножницы, что-то совершенно непонятное, парочка сломанных стульев, какое-то рванье и вот наконец-то нежно-серое, возможно некогда белое или цветное спасательное одеяло. Если не считать грязи и пыли, весьма неплохо, даже без дыр — широкое, утепленное. Олег будет счастлив. Довольный собой, Игорь комкает вещь и достает из кармана огромный красный полиэтиленовый пакет.       Вдалеке виднеется относительно небольшой фургон: старый, ржавый, с выбитыми фарами и спущенными шинами. Будь Дима сейчас с ними, им бы ничего не стоило уйти, поселиться прямо здесь. Они бы все красиво обустроили, как временное жилище вполне себе ничего. Когда поднакопят немного деньжат, они купят свой домик, маленький и уютный, с небольшим огородом на заднем дворе и теплой водой. Вырастут и станут стражами порядка, по крайней мере, они с Сережей и Димой, Олег пока не изъявил особого желания носить форму.       Увлеченный своими грезами, Игорь не сразу замечает мужчину, приближающегося к нему неровной походкой. Длинное коричневое пальто было ему явно не по размеру: подол волочился по земле, собирая грязь; как и колоши, судя по всему, найденные на этой же свалке.       — Здрасьте, — здоровается Игорь, автоматически делая шаг назад. Зловонье, исходящее от мужчины, удушающее, словно впитывающее в себя весь свежий воздух в округе. Вблизи он казался еще страшнее: капилляры в глазах полопались, оставляя красные прожилки на слегка пожелтевших склерах, щетина и черные, изломанные ногти дополняли образ ожившего пугала.       Мужчина смотрит на него пару мгновений своими мутными глазами, а потом куда-то за плечо. Он издает непонятный звук — что-то между хмыканьем и хрипом — и тянется к кошке, сидящей на холодильнике, разворачивается и уходит.       Игорь выдыхает, смотря в след мужчине, забравшего кошку, и думает, что даже Егору далеко до такого состояния.       — Нашел одеяло? — раздается знакомый голос из-за спины. Игорю нужна вся его сила воли, чтобы не вздрогнуть и не повернуться.       — И давно ты там стоишь?       — Просто хотел подстраховать, — отвечает Олег, и Игорь может представить, как тот беззаботно пожимает плечами за спиной.       — Меня не нужно страховать, — ворчит Игорь, перекидывая пакет через плечо и разворачиваясь к собеседнику.       — Как скажешь. Пойдем. Пора собираться.       Сережа уже стоит у выхода с таким же пакетом, но даже отсюда видно, что одеяло не теплое, тонкое, может плед или покрывало. Выбирать не приходится. Солнце уже скрылось, оставляя их в нежных сумерках уходящего дня.       — Смотри, что я нашел! — Сергей сует ему под нос огромную красно-золотую книгу с оборванными корешками. — Знаешь, как называется?       — Без понятия, — Игорь отодвигает книгу от своего лица.       — «Секреты эпохи Ренессанса».       — Классно, — кивает Игорь, искренне улыбаясь, видя неподдельное благоговение на лице друга. — И Диме понравится.       — Точно, — рыжий открывает книгу на случайной странице с блестящими глазами. — Ого!       Олег берет его за предплечье, утягивая влево, чтобы тот не споткнулся о близ стоящий ящик, смотря в страницы книги. Сережа, не задумываясь следует за ним, позволяя себя вести. У темноволосого мальчика тоже полиэтиленовый пакет, наполненный вещами, Игорь видит лишь ковш и пару деревянных досок полметра длиной. Олег ловит его взгляд.       — Если мне снова придется вставать посреди ночи, чтобы поменять стакан с водой, капающей с потолка, то я лично плюну Егору в стакан, чтобы оказаться на чердаке и спать спокойно, — недовольно произносит он, перекладывая пакет из одной руки в другую.       — Не вздумай плевать в стакан Егора, — добавляет спустя какое-то время.       Игорь хмыкает. Никому не нравилось вставать ночью, чтобы вылить воду в окно, пока на улице капает холодный дождь, пробирающий до костей. Олег, как и он сам, часто вызываются добровольцами, особенно когда очередь Димы и Сережи. Дима спросонья соображает не лучше мухи с похмелья, а Сергей мерзнет перед открытым окном, покрываясь мурашками, и начинает чихать. Петя старается по возможности делать все сам, чувствуя себя ответственным за остальных. Ему было тринадцать, он старше и опытнее, отчитывается перед взрослыми, распределяет найденные вещи, помогает с уборкой дежурным на кухне и следит, чтобы все щели в окне были закрыты.       Олег уступает ему в плечах и росте. Он младше на три года и знает о починке крыши полуметровыми досками не больше десятилетки. Улицы города ему знакомы хуже, и он не умеет сидеть с грустным личиком и рассказывать истории о матери, борющейся с наркозависимостью и мужем-тираном. Актер из него никудышный, как и рассказчик, но все видят, как он берет их троих под свое крыло и действительно старается. И да, возможно, иногда Олег становится параноиком, и его забота бывает навязчивой, но Игорь выбирал бы его снова и снова, пошел бы за ним куда угодно. Олег — яркий пример для подражания, доверенный человек, его семья. Петя может и не проснуться ночью, чтобы укрыть их, может и не заступиться перед взрослыми, беря вину на себя, может и не встать за спиной, бесшумной поддержкой в нужный момент, но Игорь знает, кто может.       Путь до дома занимает сорок минут. Сергей безостановочно говорит о книге, о художниках и картинах. Игорь с Олегом вставляют пару замечаний, демонстрируя проявленное внимание. Идти по переулкам и закоулкам безопаснее, пусть и дольше. Игорь следит, чтоб под ноги рыжему ничего не попалось, но тот интуитивно обходит все преграды даже в потемках, споткнувшись лишь единожды.       Дома включен телевизор. Егор отрывается от какого-то второсортного шоу и смотрит на детей скучающим взглядом, когда они проходят мимо, быстро возвращаясь к происходящему на экране. Детская встречает их приглушенным светом и скрипом половиц. Петр сидит на кровати, Лиза на полу перед ним. Он аккуратными движениями расчесывает спутанные светлые локоны. Девочка что-то рассказывает, возбужденно жестикулируя, под негромкие просьбы Пети не дергаться. Дима на той же кровати лежит, свесившись головой вниз.       — Привет, — он машет рукой и улыбается, переворачиваясь на живот.       — Смотри! — Сергей оказывается под боком блондина в одно мгновенье, раскрывая перед ними книгу. — Здорово?       — Здорово, — соглашается Дима, большими глазами смотря на книгу. — Где ты?..       — На свалке. Гляди, — от перелистывает на пару страниц вперед. — Красиво?       — Очень.       — Ух ты, — восхищается Лиза, заглядывая через плечо мальчиков под недовольный взгляд Пети.       Игорь из любопытства подходит к ним. Обнаженная женщина в ракушке уплывает от крылатых ребят к похожей на нее девушке, чтобы надеть красный в цветочек халат.       — Симпатично, — он смотрит на картину, склонив голову вбок.       — Это Венера, — объясняет рыжий, отрываясь от иллюстраций. — Или Афродита. Мы читали о ней в одной из книжек, что принес Петя.       — Припоминаю. Олег, ты куда?       — На чердак. Просто положу доски на места, где протекает.       — А если Ксения…       — Я быстро.       — Я с тобой.       Олег колеблется мгновение, но после кивает и манит за собой. Лестница на чердак обычная, деревянная, представляет из себя стремянку, закрепленную снизу и сверху и прилегающую вплотную к стене. В свои первые недели Игорь ночевал здесь чуть ли не каждые три дня и забраться на верх сможет с закрытыми глазами.       Олег поднимается первый, приподнимает квадратную крышку своеобразного люка и забирается наверх. Здесь темно и затхло. Темная комната без окон и дверей, единственный источник света — щели в крыше. От пыли хочется постоянно чихать и тереть глаза, а удушающая вонь сразу ударяет в нос так, что перехватывает дыхание. За все то время, что провел здесь, он так и не смог привыкнуть к этому смраду. Рука тянется к лицу, закрывая нос рукавом кофты.       — Фу, — говорит Игорь, следуя за другом.       — Да, — морщится Олег. — Надо поискать источник. Может, мышь или птица.       — Гадость.       — Ага. Приятного мало.       Вчера был дождь, и «слабые» места находятся почти моментально. Ребята быстро доделывают работу, остаются две лишние доски, и мальчики решают оставить их здесь.       Сергей переносил пребывание на чердаке хуже всех, возвращаясь после проведенной ночи тихим и зашуганным с бешенными глазами. У них мог уйти целый день, чтобы растрясти его и вытянуть хоть одно слово. Ни для кого не секрет — одиночество и темноту рыжий напрочь не переносит, чем взрослые удачно пользовались, манипулируя остальными.       — Может оставим здесь одно одеяло? — неожиданно спрашивает Олег, снимая паутину в одном из углов. — Лиза жаловалась.       — М? — Игорь отвлекается от куска ткани, которую рвал, чтобы посмотреть на друга. — Зачем?       — Скоро холода. Если кто-то попадет сюда, у него хотя бы будет то, чем можно укрыться.       — Да, но тогда внизу у кого-то будет лишь одно одеяло, а с нашими сквозняками это чревато.       — Я не особо мёрзнущий человек.       — Да ну?       — К тому же, — Олег идет к люку, оставляя найденное одеяло под двумя лишними досками, игнорируя ироничный тон кудрявого, — у нас куча пледов. Если положить один на другой выйдет неплохое одеяло. Пошли отсюда.       — Куча это те три штуки? Один почти сожрала моль.       — Да ничего она не сожрала. С каких пор ты веришь россказням Лизы?       — Я видел его, Олег. Там были дыры.       — Дырочки.       — Ну да.       — Ладно. Мы придумаем что-нибудь еще. Наверняка на свалке есть еще одеяла.       — С заморозками все одеяла на расхват. Будешь драться с тем хозяином кошки за одеяло?       — Если придется.       — Чудно. Удачи.       Игорь быстро спускается с лестницы в надежде, что Олег его не окликнет на продолжение бессмысленного разговора. Он мог быть до невозможности упрямым, каждый из них, даже Дима с Сергеем могли блеснуть нечеловеческой настойчивостью. Это буквально вымораживало Игоря, в такие моменты он словно сталкивался со своими зеркальными отражениями, и ему правда становилось жаль своих воспитателей.       Если Олег так горит желанием простудиться в начале октября, то пожалуйста, пусть проведет недельку другую в компании семейного врача Грчекиных.       Мальчик заходит в комнату, закрывая за собой дверь. Лиза с двумя небрежными косичками лежит на кровати на животе, качая ногами в воздухе, смотрит что-то в книге Сергея. Она поднимает на него синие глаза и улыбается.       — Где все?       — Ксения заходила, — отвечает девочка, возвращаясь к книге и перелистывая страницу. — Сказала, что сегодня без ужина.       — Опять? Мы вроде позавчера не ужинали.       — Ага. Она сказала, что мы мало приносили на этой неделе.       — Неужели? — Игорь плюхается на соседнюю кровать и снимает кепку. Лиза замолкает на секунду, наверняка решая, был ли это сарказм или искреннее недоумение.       — Да, — склонившись ко второму варианту, говорит она. — Сережа и Дима в ванной. Петя со взрослыми на кухне. Вроде обсуждают супер-важное задание.       — Ясно. Ты вроде как говорила, что у тебя есть иголка и нитки.       — Нашла неделю назад. А что?       — Одолжишь? — Игорь приподнимается на одном локте, чтобы посмотреть на нее.       — Зачем?       — Тебе обязательно знать? — она молчит, внимательно смотря на Игоря в ожидании ответа, и тот закатывает глаза. — Хочу зашить плед.       — Тебе ниток не хватит.       — Я что-нибудь придумаю.       — Они в шкафу.       — Спасибо.       Дима и Сергей возвращаются в майках до колен и носках. Они забираются на кровать к Игорю с двух сторон, пытаясь залезть под одеяло, на котором он лежит, что приводит к шуточной драке-толкучке, в конце которой Игорь оказывается на полу, а победители с довольной улыбкой на губах стукаются кулачками под негромкий смех девочки.       — Вам сложно было выбрать другую кровать? — ворчит Игорь, поднимаясь с пола, но смешинки в глазах выдают его с головой.       — Так неинтересно.       — Я так и понял.       — Что делаете? — Олег заходит в комнату и сразу идет к окну, чтобы проверить сквозняки.       — Ничего. Просто сидим.       — Я в ванную, — Лиза передает книгу рыжему и выбегает из комнаты, что-то напевая себе под нос.       — Без ужина? — спрашивает Олег, ложась на кровать у ног мальчишек. Игорь ложится рядом, откидывая голову.       — Без.       — Хотите, я что-нибудь поищу на кухне?       — Не, не надо. Идите сюда.       Сергей кладет книгу посередине кровати. Они с Димой меняют положение так, что их ноги оказываются у изголовья. Вчетвером ребята легли по две стороны от книги.       Сергей читает медленно, но интересно, меняя интонации и пародируя разных комментаторов. Петя с Лизой возвращаются и желают спокойной ночи, ложась спать. Мальчики сидят еще час, слушая рыжего и впитывая каждое слово. Дима иногда что-то вставляет, восхищаясь картинами, старшие лишь соглашаются. Проходит еще какое-то время до того момента, как у чтеца начинают слипаться глаза и заплетается язык.       — Вы знали, что многие художники умирали от чумы? — сонно спрашивает Сережа. — Тициан, Амброджо Лоренцетти, Перуджино и другие. Чума убивала всех подряд, без разбору. Будь ты великим художником, вершащим историю, меняющим культуру или бездомным бродягой, не имеющим ни гроша за спиной. «Пляска смерти».       — А это кто? — Игорь указывает на изображение человека во всем черном, с причудливой маской и шляпой, в руках у того горел факел. Картинка сделана в совершенно другой стилистике, отличающейся от остальных.       — Чумной доктор. Он лечил больных и сжигал трупы мертвых, чтобы предотвратить распространение болезни.       — Жуткий тип.       — Да, — Сергей легко касается пальцами рисунка. — Жуткий.