(Не) родной

***

Ранним утром автобус с логотипом Пальметтских «Лисов» заехал на парковку полицейского участка Балтимора, штата Мериленд. Ужасно уставшая команда под предводительством Ваймака и Эбби зашли в тихий и малолюдный участок. Человек на посту, которому звонила Эбби по дороге сюда, сразу же заметил толпу и позвонил кому-то. Эбби подошла к стойке и требовательным тоном спросила:  — Где Нил? Что с ним? — прочитав на бейджике «Алекс Уайт», она добавила: — Мистер Уайт, прошу, ответьте мне.  — Подождите немного, сейчас подойдёт шериф Хендерсон, он ответит на ваши вопросы, — с равнодушным спокойствием ответил Уайт. Эбби устала настолько, что каждая минута ожиданий словно шла за десять, а бездействие полицейских — их «вам нужно подождать, мы делаем всё, что в наших силах» — добавляло масла в огонь. Она просто хотела узнать, что Нил жив, что его нашли, госпитализировали в больницу, а люди, похитившие его, сидят за решёткой. Эбби отошла от стойки и вернулась к стоявшим неподалёку Лисам и Ваймаку.  — Он сказал нам нужно дождаться шерифа, — сообщила она.  — Надеюсь здешняя полиция расторопнее, чем в Бингемтоне, — сказал Ваймак, потирая переносицу. — Эндрю, — позвал он, названный не откликнулся, но одарил тренера холодным не читаемым взглядом, — будь добр: не груби полицейским, чтобы у нас не возникло проблем с узнаванием информации по этому делу. Эндрю кивнул и отвёл взгляд, не задерживаясь более ни на ком. Копы. За последние несколько часов он видел их так много, что внутри него проснулась неконтролируемая ярость ко всем правоохранительным органам, которые ни черта не помогали найти Нила и вообще будто не знали ничего полезного о похищении Нила — подумать только, как это ужасно звучит сейчас, спустя несколько часов. Похитили-пропал-сгинул, — снова загудело в его мыслях. Эндрю не уверен, что не сорвётся на местного шерифа, если тот будет разводить руками или говорить уже известную им информацию. Но ещё более страшная участь его ждала, если бы он сказал, что Нил мё…  — Стэнфорд Хендерсон, шериф Балтиморского округа, — вдруг раздался рядом низкий, строгий голос. Эндрю обернулся к высокому мужчине, который, честно говоря, своей комплектацией больше походил на боксёра, чем на добросовестного копа — широкие плечи, сильные руки и непривычное, не внушающего доверия ощущение, словно они все рядом со скалой стоят. Хендерсон обращался непосредственно к Эбби с Ваймаком и в ожидании ответа молчал, маска спокойствия на его лице выглядела такой же настоящей, как любовь Эндрю к экси.  — Эбигейл Уинфилд, — поспешила представиться Эбби. — Я объясняла, что случилась, когда звонила сюда. Нам сказали, вы поможете? — с надеждой спросила она. Эндрю не умолял никого уже очень давно, не терпел такую жалостливую интонацию и обнадёженное выражение лица, но не сейчас, когда он не знал, что с Нилом, нашли ли его. Сегодняшний день изменил многое. Беспомощность не представляла собой вескую причину снова прибегать к мольбам, но вот желание узнать всё от начала и до конца — каким бы он ни стал — могло подтолкнуть Миньярда к тому, чтобы понять чувства Эбби той частью внутри себя, которая предположительно должна была уже атрофироваться, особенно с тех пор, как он перестал принимать таблетки. Эндрю хотелось вырвать с корнем жалость и никогда больше не чувствовать этот горький привкус потери на языке. Но он не мог — не сейчас, когда местные копы всё ещё не сказали им, что с Нилом. Эндрю нуждался в этой информации, кажется, сильнее, чем в кислороде. Офицер молча посмотрел на Эбби несколько секунд, словно думая, что стоит ответить, и, оглядев коридор, — на предмет «лишних ушей», догадался Эндрю — сказал:  — В кабинете я введу вас в курс дела. Ваймак взглядом дал понять команде, чтобы вели себя прилично, не задавали глупых вопросов и «не качали прав». Эндрю снова пропустил эти наставления мимо, будучи слишком заёбанным тем, что все считают долгом указывать, что ему делать. Пройдя длинный коридор офицер открыл дверь с табличкой «Шериф Хендерсон С.Н.» и пропустил всех внутрь. В помещении их ждал очередной коп, и всё, что отличало его от Хендерсона — возраст; он выглядел явно на десяток лет моложе, бодрее и менее строгим. Молодой человек оторвался от бумаг, чтобы обвести вошедших взглядом.  — Итак, — начал Хендерсон, закрыв за собой дверь. — Показания, — обозначил он, не давая спорить, показывая, что именно он устанавливает здесь правила. Эндрю сжал кулаки. — Каждый из вас должен рассказать нам всё, что вам известно о Натаниэле, его нынешней жизни и…  — Вы знаете что с ним? — перебила его Эбби. — Где Нил сейчас? Шериф смерил её строгим взглядом.  — Ведутся поиски, — уклончиво ответил он. Эндрю понял, что тот не просто что-то не договаривает, а скрывает что-то очень важное. Подробности. Этот ублюдок явно не собирается раскрывать им все карты просто так. Команда, стоявшая за спинами Ваймака и Эбби, перенимала скрытую враждебность, которая витала в воздухе.  — При всём моём уважении, шериф Хендерсон, — уверенно заговорила Эбби, — я не собираюсь давать показания против своего приёмного сына, пока не узнаю, что его нашли.  — Отказ от сотрудничества повлечёт последствия, — в свою очередь, напомнил тот, намекая на то, что если остальные возьмут «пример» с Эбби, то ничем хорошим это не закончится.  — Я даже не знаю, жив он или нет, вы не можете пытаться угрожать мне арестом на несколько суток! — оборвала его Эбби, и всем, кроме офицеров, стало понятно, что она на грани. Тут в дело вмешался молчавший до этого полицейский.  — Как я могу к вам обращаться? — спросил он, прежде, чем Стэнфорд смог что-либо ответить Эбби и произошёл бы открытый конфликт.  — Эбигейл Уинфилд, — напряжённо проговорила Эбби, переведя недоверчивый взгляд на незнакомого полицейского, который, впрочем, предпринял попытку сгладить углы.  — Мисс Уинфилд, я Адам Андерсон, заместитель шерифа, давайте разъясним ситуацию, — примирительно-спокойным тоном начал Андерсон. — Сведения о пропавшем Ниле Джостене поступили к нам в офис около трёх часов назад, с тех пор поисковый отряд занимается поисками «по горячим следам». Каждый час агент Браунинг связывается с нами, докладывая о ситуации. Поверьте, как только Нила найдут, нам сразу же сообщат. Эбби нервно провела рукой по волосам, приглаживая их, чтобы скрыть мелкую дрожь в руках из-за не отпускающей тревоги, и в конце концов кивнула.  — Что докладывал ваш агент час назад? — вмешался Ваймак, хмуро всматриваясь в лицо молодого полицейского.  — Мы не распространяем такую информацию, — отрезал Хендерсон. — Так, вы всё ещё отказываетесь сотрудничать?  — Прежде, чем затирать нам о важности «сотрудничества», потрудились бы объяснить, в чём дело, — подал равнодушно непоколебимый голос Эндрю, когда ему надоело слушать бесполезные «делают всё возможное» в разных формулировках от копов. Ваймак не успел шикнуть на Миньярда, когда шериф холодно напомнил:  — Советую держать свой язык за зубами, юноша. Не забывай, где ты и с кем говоришь. И снова, прежде, чем успел завязаться спор на этой почве, вмешался заместитель:  — Они единственные, кто могут дать показания о Ниле, — напомнил он, в отличие от Стэнфорда не самоутверждающим тоном, а просто констатируя факт. — Стоит ввести их в курс дела, если мы рассчитываем на положительное сотрудничество. Шериф явно не был в восторге посвящать в дело не только взрослых, но и всю команду Лисов, но в то же время необходимость их показаний вынуждала рассказать им всё, что он знал — и это вызвало у Эндрю что-то похожее на злорадство, будто справедливость в мире ещё не умерла окончательно.  — Слушайте внимательно, — предупредил Хендерсон, доставая из стопки папок одну довольно небольшую по толщине в сравнении с остальными папками об уголовных делах, которые видел Эндрю раньше. — 11-го сентября 1998 года было заведено дело о пропавших Мэри Веснински и её сына, Натаниэле Веснински. Супруг Мэри, Натан Веснински, обратился в полицию, когда спустя несколько дней ни Мэри, ни Натаниэль так и не вернулись в Балтимор. Мы разослали ориентировки в ближайшие города, — с этими словами мужчина наконец открыл папку и, среди нескольких бумаг, похожих на заявления или чьи-то показания, достал две фотографии, выкладывая их поверх. Эндрю, как и все остальные, всмотрелся в фотографию женщины, — видимо, биологической матери Нила — чей безразличный взгляд и бледный вид наталкивали на мысли, что причина побега долго изводила её; затем он взглянул на фотографию мальчика, узнав в нём Нила, чьи не по-детски безразличные глаза и скрытое от проявления хоть какого-то намёка на эмоции лицо выдавали в нём Натаниэля, о котором говорили копы. — Но не получили никаких результатов, — качнул головой офицер и обозначил важную деталь: — Не было зацепок. Спустя несколько месяцев дело перешло в раздел о пропавших без вести.  — Значит, вы искали не в тех местах, — как бы невзначай произнёс Эндрю, чем заслужил шипение от Ваймака и крайне неодобрительный взгляд от офицера. О, так у здешних полицейских не слишком хорошо с терпением? Что ж, это их проблемы.  — Нам не нужны советы от неуравновешенного подростка, — ответил ему офицер, явно удовлетворённый своим служебным положением, которое позволяло ему ставить себя выше других. Эндрю холодно взглянул на него, что совершенно не помешало полицейскому продолжить: — В декабре 1999 года к нам поступило заявление от некой Луизы Брукстон с серьёзным обвинением против Натана о незаконной деятельности его организаций и хранение взяток в особо крупных размерах. Она утверждала, что доказательства мы найдём во время обыска его дома. Мы получили ордер на это спустя несколько недель и, приехав в дом некогда семейства Веснински, обнаружили там всё, о чём рассказывала мисс Брукстон. Когда Натан Веснински находился за решёткой, под стражей, объявились ещё несколько свидетелей, готовых дать показания. Суд постановил решение лишения свободы на десять лет. Сразу после этого Луиза пропала и даже спустя время мы не могли связаться с ней, — его едва начавшие седеть брови свелись к переносице. — С её познаниями о подробностях деятельности Натана мы предполагали, что ей может быть что-то известно о его пропавшей супруге и сыне, но эти вопросы мы задать не успели, когда после суда её уже и след простыл. Пока все переваривали сказанное, Эндрю взял право голоса на себя:  — Вы говорили, что агент сообщает вам каждый час о ситуации. За всё время, пока мы здесь, не поступило ни одного звонка.  — Кажется, молодой человек, вы снова забываетесь.  — Память у меня отличная, не жалуюсь, — в ответ огрызнулся Эндрю, буравя тяжёлым взглядом шерифа. Если он думает, что может так просто заткнуть Эндрю, он уже облажался. — Вы знаете, что с Нилом, — не спросил, а утвердил он. Возможно, даже более обвинительным тоном, чем стоило. Но сейчас ему уже плевать.  — Когда его найдут… — начал помощник.  — Так сделайте что-нибудь для этого, — прорычал Эндрю.  — Эндрю, — шикнул Ваймак.  — Свяжись с Браунингом, — велел шериф. Помощник кивнул и удалился из кабинета. Эндрю сжал кулак, чтобы не ударить им по столу. Иначе проблем станет ещё больше. Он мог бы сейчас заняться дыхательной гимнастикой, которой его давно научила Би, но не хотел. Всем, что он хотел, что ему нужно сейчас, — это Нил, живой и невыносимо близкий осколкам сердца Эндрю.

***

Когда дверь, ведущая в подвал, наконец открылась, Нил понял, что, скорее всего, шумиха снаружи стихла. А в момент, когда Лола бодро вскочила на ноги, сердце Нила стало сходить с ума. В голове загрохотало осознание неизбежного, но Нил не мог выдать себя, показать тот животный, всепоглощающий ужас, который завладевал им. Потому что Лола всё ещё смотрела на него — почти победно, сверху-вниз, с предвкушением скорой расправы. Нил — как мог — придал лицу холодное отчуждённое выражение, чтобы посмотреть, как смерть медленно спускается за ним по лестнице. Нет, за ними. И смерть имела всё то же лицо — удивительно хорошо сохранившееся для того, кто провёл несколько лет в тюрьме. Нил ненавидел это. Веснински-старший всегда держал себя в форме, чтобы выглядеть подобающе для любой сферы своей двуличной жизни. Его шикарный дом являлся отличным доказательством успешного предпринимательства отца, но сам Натан редко отдавал предпочтения кричащим обложкам — одевался он весьма просто. И аргументы Нил запомнил навсегда: «Какой смысл пачкать хорошую одежду грязной работой?». Чёрт бы побрал его принципиальность, даже сейчас — нет, особенно сейчас — он явно собирался насладиться сполна тем, какой ужасный ностальгический эффект вызвало его появление. Нил бегло осмотрел одежду, которая пока что была чистой — серые джинсы и тёмная рубашка с закатанными рукавами. Уверенность его движений, когда он убрал руки в карманы, медленно спускаясь по лестнице босиком, заставляла кровь в жилах Нила остыть. Насыщенные льдом тёмные глаза отца остановились сначала на Мэри, которая хоть и встретила его взгляд, но дрожь подавить не сумела, затем — на Ниле, который, в отличие от матери, тут же отвёл взгляд. Всё внутри кричало о том, что это конец, что как бы Нил не избегал смотреть на всех, кто хотел его убить, это всё равно произойдёт. Его почти затошнило от этой мысли. Не хотелось смотреть на Лолу, или личного телохранителя отца, который по своей натуре являлся больше монстром, чем человеком — непобедимый и невозможно сильный по сравнению с теми, кто стоял против него. Он никогда не поднимал руку ни на Натаниэля, ни на Мэри, наверное, понимая, что может прибить их обоих одним неаккуратным ударом. И всегда вёл себя так, словно может сравнять штат с землёй, если только Натан даст такой приказ. Напускная сдержанность не подействовала на Нила как иллюзия — он знал, конечно знал, насколько Патрик опасен. А его преданность Мяснику и вовсе представляла собой смертоносное оружие, патронами которого выступало безоговорочное доверие Мясника своему телохранителю. Поэтому в отсутствие отца именно ДиМачио держал под контролем сферы влияния Мясника и занимался основными рабочими вопросами.  — Встать, — коротко скомандовал Натан, но даже одного звучания его голоса хватило, чтобы паника и страх накрыла с головой тех, кому эти слова предназначались. — Вам хорошо известно, что не стоит сидеть в моём присутствии. Нил приказал себе не двигаться, желая, чтобы его мышцы закостенели или кости вдруг стали слишком тяжёлыми для этого, но вопреки своей непокорности ноги сами подняли его. Нил скосил взгляд, чтобы увидеть, как его мать, морщась от боли, тоже пытается подняться, и, чтобы не делать свою смерть ещё более мучительной, он схватил её за предплечье, поднимая вверх. Лола, коротко рассмеявшись, явно оказалась довольна их неоспоримым послушанием, и обошла комнату, встав позади Нила. Словно он всё ещё мог убежать, а она — сдержать его. Это правда было смешно.  — О, мои разочарования! — властно и громко, словно грохочущий гром, произнёс Натан. Нил стиснул зубы. Он не осмеливался заговорить; он не знал, что сказать. Натан бесшумно направился в их сторону.  — Мэри, ненавистная Мэри, — почти рычащим от ярости голосом заговорил Натан, взглядом вспарывая глотку своей супруги, — приветствую тебя, мой дом станет последним местом, которое ты увидишь перед смертью. Я очень рад сообщить тебе это. Нилу пришлось приложить все силы, чтобы не вздрогнуть и остаться стоять на месте, даже если всё внутри протестовало этому. Нил не видел, но мог предположить, что его мать не нашла в себе достаточно сил для сопротивления, бросив их на то, чтобы выглядеть как раненая кобра, готовившаяся к прыжку. Отец остановился прямо перед ней, но это было так близко, что воздух вокруг заполнил уловимый аромат одеколона. Нил зацепился взглядом за едва заметные трещины в бетонном полу, лишь бы не смотреть в глаза своей смерти ещё немного, даже его кратковременное избежание вовсе не могло спасти его от неизбежного.  — Я поприветствовал тебя, — с нажимом повторил Натан. Он ненавидел повторять что-то, только если не сможет потом воспользоваться этим для продления мучений жертвы. Нил мысленно взмолился, чтобы его мать не молчала, усугубляя их положение, если это вообще возможно. — Сколько же времени было убито на твои поиски, — с нескрываемым отвращением сказал он.  — Жалуешься при том, что спихнул всю работу на других? — злобно ухмыльнулась Мэри, встретив его взгляд собственным сочащимся в слова ядом. — О, точно, — вспомнила она, но Нил знал, что это уловка, что это какая-то идиотская постановка, чьи актёры жалкие и вот-вот умрут, но продолжают играть. — Я и забыла, что ты был немного занят, отсиживая срок, — закончила она. Всё, что успел подумать Нил, — «блять», до момента, когда Натан схватил Мэри за горло, едва подняв её над полом. Мэри — насколько хватало сил — затрепыхалась в его руках, а Нил не мог отвести взгляд и остановить отца тоже не мог. В конце концов, скоро и его очередь тоже.  — Из-за тебя и подкупных присяжных это всё произошло, — процедил Мясник. — Не думай, что я спущу это с рук, когда сейчас вся, — он сделал выразительный акцент для слова, смысл которого пугал тех, чья жизнь сейчас буквально висела на волоске, — вся власть в моих руках, Мэри. Поверь, я сполна воспользуюсь ей и сделаю то, что должен был сделать давно. Конечно, убей Мясник свою жену и сына много лет назад, всё было бы намного проще. Затем он, удовлетворённый тем, как задыхается в руках Хэтфорд, повернулся к Нилу, ослабив хватку на горле Мэри, и она едва не упала на пол, чудом устояв на ногах.  — Привет, младший, — обратился непосредственно к сыну Натан, но тон не изменился, теперь в нём ощущалась необузданная ярость и почти осязаемая опасность вспыльчивости отца. Нил ненавидел думать об этом человеке, как о своём отце. Окончательно отпустив Мэри, Мясник сделал шаг, чтобы приблизиться к Нилу. Джостен приготовился к неизбежному выплеску злости в свою сторону, особенно когда рука Натана опустилась на плечо давящим грузом. Как оказалось, не готов он был совершенно — в момент, когда щёку обожгла волна боли, колени всё же подкосились. И не успел Нил прийти в себя, как Натан схватил за горло и его. Взгляд Нила, задыхающегося от крепкой хватки, хаотично метался от лица к лицу, но невыносимей всего было смотреть именно в холодные — наслаждающиеся происходящим — глаза. Спустя секунды, равных количеству возможных вздохов, Нил с трудом, но обрёл потерянное равновесие. Мысль о существовании строгого правила запрета прикосновений к отцу, свербила панически разбросанные мысли, но странным образом отрезвляла, помогая самостоятельно возвращать контроль.  — Я сказал: «привет», — повторил Натан, когда Нил наконец выровнялся, словно его ответ правда что-то значил. Будто что-то, кроме времени, потраченного на убийство, изменится. Нил приоткрыл рот, но любая попытка выдавить из себя хоть звук терпела крах. Голосовые связки будто онемели. Лишь с третьей попытки он выговорил слабое, задохнувшееся приветствие. Одним словом — неподобающее.  — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Застрявший в горле крик, распирал изнутри, будто бы с ужасом пытаясь прорваться наружу, но Нил, пересилив себя и задушив на корню вырывающийся страх, поднял взгляд на лицо отца.  — Сын мой, — произнёс Натан голосом полным странной гордости, — разочарование всей моей жизни. Натан взял лицо Нила в ладони, сжимая так сильно, словно очень хотел увидеть, как много крови вытечет из вновь открывшихся ран. Предчувствие внутри Нила отдалось сковывающим страхом от осознания, что сегодня он — уже наверняка — потеряет столько крови, оставшееся количество которой в его теле не будет достаточно для поддержания жизни. От этого Нил рефлекторно поднял руки с надеждой остановить отца, но в последнюю секунду одумался и отдёрнул их. Это не укрылось от внимания Натана, который наградил действия сына скупой ухмылкой, а затем потряс его голову, будто примеривался к тому, чтобы снять её с шеи. О, он бы так хотел этого.  — Кто же сказал тебе, что прятаться на самом видном месте это хорошая идея? Ты ведь понимал, что рано или поздно я найду тебя, — надавливал Натан. Нил знал ответ, но чёрта с два он скажет отцу правду.  — Ты мог бы оставить меня в покое, — просипел Нил, вспоминая своё первоначальное раздражение, когда обратный отсчёт только начинался и стараясь не возвращаться к тоске по своей семье, которую ему пришлось бросить. Лишь бы они были в порядке. — Ты продал меня. Я больше не был твоей проблемой, — напомнил он, хотя отчасти и понимал, насколько его слова сейчас не значимые и бесполезные. Ничего не изменится.  — Сделка так и не была подтверждена. Тетсуи не согласился, потому что ты, к моему глубочайшему сожалению, не задержался достаточно надолго, чтобы убедить его. А значит, ты всё ещё принадлежишь мне, — пояснил Натан. — Ты выставил меня лжецом перед людьми, которые очень не любят, когда им врут. Нет, не ты, — вдруг остановился он, — вы выставили меня лжецом, — он взглянул на Мэри, которая рефлекторно схватилась за горло. — Хотите узнать, что вас ждёт? — и жестоко ухмыльнулся. Натан замолчал в ожидании ответа или подтверждении, что они достаточно напуганы, чтобы держать язык за зубами. Пока им его не подрежут.  — На самом деле, я и сам пока не знаю. У меня было несколько лет, чтобы обдумать и спланировать это, но вот, когда время подошло, я в нерешительности. Могу освежевать тебя заживо, Мэри, — глаза Мэри расширились в ужасе, но сама она держалась поразительно ровно для человека, которому обещают такую смерть. — Натаниэль, — впившись задумчивым, но отвратительно предвкушающим взглядом в сына, заговорил Натан, — могу мышца за мышцей отрезать от тебя по кусочку и прижигать новые раны, чтобы ты продержался подольше. В любом случае, независимо от моего выбора, мы начнём с подрезания сухожилий, чтобы на этот раз вы не смогли никуда убежать. Я не позволю этому повториться.  — Больной ублюдок, — выплюнула Мэри, но Нил понимал, как ей страшно. Потому что чувствовал то же самое. Мясник коротко ухмыльнулся, бросив на неё убийственный взгляд.  — Пошёл нахуй, — Нил хотел, чтобы это звучало грубо, но вместо этого в тон прорвался ужас от представленных в мыслях картины уготовленной ему смерти. Мать тоже их видела, верно? Натан оттолкнул его назад так, что Нил еле удержался на ногах, и вскинул руку ладонью вверх — тот самый жест, который Нил узнал; который видел в кошмарах и множество раз в этом самом подвале. В следующую секунду — ожидаемо — подошедший ДиМачио протянул ему на выбор затупившийся с годами топор Балтиморского Мясника и заточенный разделочный нож. Все внутренности Нила свернулись в тугой узел. Он беспомощно посмотрел на свою мать, которую к тому моменту уже схватил Джексон. Её глаза кричали: «Сопротивляться бесполезно. Всё кончено, Натаниэль, ты знаешь.». С удивлением Нил обнаружил, что не может смириться с тем, что знал Натаниэль. Нил обернулся к Мяснику, в неожиданно ожившем порыве интереса — который в общем-то мог закончится его скорейшей смертью — раскидывая плюсы и минусы вариантов действий. Решив воспользоваться моментом, Нил рванул в сторону, но Лола, конечно же, предугадала попытку бегства. Она напрыгнула на него со спины и крепко обвила руками. Ей физически не удалось бы удерживать его достаточно долго, но это и не было нужно. Ей всего лишь нужно было дождаться Патрика, который, тут же передав оружие, метнулся в их сторону. Словно не замечая яростных, но с каждым разом всё более отчаянно-обессиливших попыток выбраться, ДиМачио одной рукой схватил Нила за грудки. Лола вовремя отпустила «добычу» и деликатно отступила в сторону, чтобы ДиМачио без проблем мог впечатать Нила в ближайшую стену. Удар выбил весь воздух из лёгких, боль врезалась в затылок и хлёстко прошлась по спине; Нил неуклюже рухнул на пол. Хотя он рефлекторно пытался смягчить падение, подставив руки, но координация подводила, из-за чего он приземлился крайне неудачно. Воздуха не хватило даже на тихий безнадёжный стон. То ли от удара, то ли от непрекращающейся тревоги закружилась голова, начало подташнивать, а всё вокруг стало размытым и далёким, но всего одно движение, мелькнувшее на периферии зрения, заставило инстинктивно кинуться в сторону. Металл блеснул в сантиметрах от его лица, когда Натан сделал первый замах. Страх и врождённое желание пожить ещё немного поставил на ноги быстрее, чем могло себе позволить израненное тело. Нил отшатнулся подальше от отца, готовясь к новому нападению, хоть и не мог точно сказать, было ли это бесполезно. Натан не преследовал его, что пугало и напрягало ещё больше. Он ещё раз взмахнул разделочным ножом, примеряясь к весу, а затем большим пальцем проверил остроту лезвия. Видимо, нож заточили совсем недавно, потому что на пальце тут же выступила кровь. Он собирался проверить своё верное оружие. Конечно, собирался. На ком-то конкретном. Когда Мэри встретила взгляд Натана, то, держась рукой за бок, попыталась отодвинуться назад по полу, но её движения сквозили отчаянием. Нил дёрнулся вперёд, к ней, но сильная хватка ДиМачио удерживала словно капкан. А после пары его — предупреждающих — ударов Нил обессилил. Зрение плыло, но когда до слуха донёсся крик боли, Нил инстинктивно задрал голову, чтобы увидеть Мясника, примеривающегося к левой ноге матери и отточенным движением перерезающего сухожилие — точно и с наслаждением. Обувь и низ штанин Мэри были испачканы кровью — тёмными, ещё сырыми пятнами. Нил вновь почувствовал подступающую тошноту, а чужой крик звенел в ушах. Нил зажмурился, но не смог долго противостоять тому, чтобы не знать, что Натан ещё не убил его мать. Снова открыв глаза, он увидел безжизненный взгляд своей матери, чьи периодические вздрагивания и едва слышимые стоны являлись единственными доказательствами того, что она ещё жива. Мэри больше не могла убегать. Нил знал, что его отец не разбрасывается словами, но такая больная преданность всё равно приводили в леденящий ужас. Монстр доберётся и до него. Нил так же будет лежать на грязном бетонном полу, в луже собственной крови и поглощённый желанием, превращающимся в мольбу о том, чтобы мучения закончились. Когда ему тоже подрежут сухожилия, всё закончится, он уверен. Не будет надежды на спасение или желания продолжать жить, если каждое мгновение его жизни будет напоминанием о последствиях произошедшего. Нил не мог отвести взгляд, и от этого становилось только хуже. Боль раздирала его изнутри, пока он смотрел и никак не мог помочь своей матери. Раньше, когда они жили в этом аду, он почти всегда старался спасти её хоть от части гнева отца, даже если ему самому доставалось больше. Неважно, если прибавится несколько шрамов, главное, чтобы его мама была в порядке, — так думал Натаниэль тогда. Пока ему не исполнилось одиннадцать, и мать более, чем ясно показала, что больше не нуждается в его помощи, потому что её желание спасти его в тот раз стало больше, чем его собственное раньше. Но Нил должен как-то отплатить, верно? Но тот, кто должен отплатить сполна, — это его отец. Чудовище, наслаждающееся каждым мучением своей жертвы и упиваясь тем, что источник боли — он сам. Так как ноги Мэри больше не двигались — она не могла ими отбиваться полноценно, только если не приложит все силы на то, чтобы ползти на локтях, таща за собой онемевшие ноги, — Натан решил перейти к верхней части её тела. Нил подумал, что он, наверное, медленно вскроет её живот или будет проворачивать нож в пулевом ранении, но его отец редко оказывался предсказуемым в планировании убийства кого-либо, если хотел, чтобы человек почувствовал все оттенки боли, страданий и нескончаемых пыток. Он, наверняка, представлял сегодняшнюю ночь сотни и тысячи раз, пока сидел в тюрьме или слушал бесполезные отчёты своих приближённых, которым не удавалось напасть на след его ненавистных супруг и сына. И сейчас Мясник более, чем оправдывал своё звание, особенно когда замахнулся, чтобы, Нил предположил, сделать с руками Мэри нечто столь ужасное, чтобы попытки сопротивления умерли, не появившись. Нил услышал какую-то мерзкую шутку от Лолы про то, что «воры получают по заслугам», и желание вырубить её возросло как никогда. Крови становилось слишком много. Нил не мог отвести взгляд, оцепенев от ужаса, который вызывал дрожь до самых костей. Мэри лежала на полу, удерживаемая хваткой Мясника, обещавшего отрубить ей руку сустав за суставом. Он начал с кисти — исполосовал её тем самым разделочным ножом, а затем… Нил сглотнул. Даже думать об этом было безумно страшно и тошнотворно невыносимо. Но он собственными глазами видел изуродованную отрубленную кисть матери, виднеющуюся внутри часть кости, от вида которой зрение снова помутнело, и обильное кровотечение из — относительно уцелевшей — части левой руки.  — Слабая сука, — с отвращением произнёс Натан, заметив, что Мэри потеряла сознание. Травматический шок, — подумал Нил. — Я следующий. Так и было. Натан хотел, чтобы Мэри чувствовала всё, поэтому собирался мучить её каждый раз, когда она снова будет приходить в сознание. Чудовищно — как и все методы Мясника. В момент, когда Нил встретил кровожадный взгляд отца, то нервы стали окончательно сдавать, спуская с предохранителя самообладание. Сопротивление. Столько, сколько Нил сможет, — назло судьбе и всем, кто думает, что убить его будет также легко, как его когда-то учили. Пусть он не сможет прорваться через ДиМачио и отца, — его сил для такой задачи не хватило бы даже в лучшие времена -, ему придётся снова попытать удачу с Лолой, которая мало того, что была настороже как никогда, ещё и до сих пор вооружена. Нил отчаянно, но решительно бросился в её сторону. Безумная ухмылка подсказывала, что Малкольм получила ожидаемое сопротивление. Лола вскинула нож, приготовившись к неизбежной стычке, и наверняка уже представила, сколько раз пырнёт Нила или количество смертельных ран на его коже. Стоило только Нилу вступить в зону её досягаемости, она замахнулась коротко, но уверенно — этого было бы достаточно, чтобы обезвредить Нила на некоторое время, но дело было в том, что Нил знал этот приём наравне с выученным в детстве алфавитом; поэтому он нырнул в сторону, избегая встречи с лезвием и чудом не подвернув лодыжку. Только вот он не придал должного внимания тому, что его здесь тоже знали как облупленного, и Лола собиралась сполна насладится всем, что могло выбить Нила из колеи и превратить в бессознательную — лёгкую — мишень. В следующую секунду она наставила на него пистолет, прямо в лицо. Нил рефлекторно пригнулся, даже зная, что выстрела не последует, — инстинкты, не прекращая, кричали об опасности. Почти ощущая победу в кармане, Лола вновь стремительно приблизилась, коротко замахнулась ножом, и тогда Нил, резко выпрямившись, ударил её в открывшееся горло. Вместо вздоха она издала хриплый свист, который звучал довольно болезненно, но Нил едва ли обратил внимание на звук. Каждый порез и ожог на руке мгновенно отозвался острой, пробирающей буквально до костей болью в ответ на резкое и неосмотрительное действие. Перебарывая себя, Нил стиснул зубы, снова замахнувшись. На этот раз Лола ушла в сторону, но вдобавок к этому успела оставить на его груди жгучую царапину. Как бы это всё не было больно, теперь Нил стоял между Лолой и дверью в дом. Нилу хватило одного взгляда в сторону неподвижного тела матери, чтобы его ноги зарядились странной пружинящей энергией, которая позволила ему взбежать по лестнице, игнорируя боль, однако, Лола успела схватить его за волосы раньше, чем дверь поддалась на его отчаянные попытки открыть. Потерять клок волос казалось ничтожной проблемой по сравнению с тем, чтобы навсегда остаться в этом месте — напоминанием в виде засохшей лужи крови в бетоне или личным достижением отца «о свершённой мести и восстановленной репутации». Так что Нил продолжал рьяно рваться вперёд, вцепившись в дверную ручку со всей оставшейся силой.  — В сторону, — строгий, едва не повелительный тон Натана раздался из-за спины, снова отрубая пути к спасению. Скорее всего, обращался он к Лоле, но Нил вовремя прислушался к данному совету и метнулся в сторону, хоть и оступился, но спасся от удара, который мог стать одним из последних. Нож врезался в дверь с пугающей силой в том месте, где только что стоял Нил, и металлический скрежет прошёлся по ушам Нила напоминанием о дорогостоящих ошибках с его стороны. Натан обернулся к упавшему сыну — с ледяной яростью и бесчеловечной решительностью закончить всё здесь и сейчас. Нил пытался как мог выровнять дыхание — при каждом неровном вдохе болела грудь — и одновременно неуклюже попятился назад. Кажется, Мяснику надоела игра в кошки-мышки, так что он сократил оставшееся расстояние, чтобы, очевидно, покончить с этим. Нил понимал, что если останется сидеть в таком беспомощном положении, это же и погубит его, поэтому попытался подняться с пола, но тяжёлый удар ногой, пришедшийся прямо в грудную клетку, отбросил его обратно на спину. Последовавший за этим удар кулаком в лицо убил последнее сопротивление. Боль была везде, и Нил больше не мог игнорировать её ради сопротивления. Натан сел на него сверху и с дикой ухмылкой приставив нож к горлу. Как же чертовски долго он ждал этого момента. Спустя секунду к ним подошёл ДиМачио и протянул Мяснику топор. Натан прижал топор к горлу сына, чтобы освободившимся ножом провести по израненному ожогами и порезами лицу.  — Я буду вырезать твою кожу по кускам и прижигать их, — буднично ровным тоном проговорил Натан, словно рассуждал ни о чём более серьёзным, чем о погоде. — Если делать всё правильно, ты продержишься целую ночь. Патрик, принеси нам паяльник. Он должен быть в ящике возле печи.  — Нет, — выпалил Нил быстрее, чем успел одёрнуть себя, но к тому моменту ДиМачио уже скрылся из виду. Да даже если бы он не ушёл, к словам Нила никто бы не прислушался.  — Лола, — приказным тоном позвал Натан, и Малкольм, словно выдрессированная псина, тут же встала по руку от него. Правда, она уже не улыбалась, а взгляд, желающий повеселиться, сменился на ядовитую ненависть, пока рука потирала ушибленную шею. Нил хотел бы испытывать немного удовлетворения за то, что заставил её страдать хоть в малой степени так же, как он, но единственным, что он мог сейчас чувствовать, — страх. Паническое нежелание умирать. Не отрывая взгляда от лица сына, Мясник любезно предложил: — Не желаешь присоединиться? — если наслаждения от мучений над своей супругой Натан не желал делить с кем-либо, то над строптивым отпрыском, который очень долгое время жил непозволительно долго, грех было не поиздеваться в одиночку.  — Нет! — снова вскрикнул Нил, отчасти понимая, что его слова едва ли больше, чем пустой звук. Лола, присев, исчезла за спиной Натана. Нил отчаянно отдёрнул ноги в сторону, пытаясь убрать их подальше от неё. Топор оказался достаточно тупым, поэтому, можно сказать, его тяжесть у самого горла не вызывала таких же опасений, как предчувствие разделочного ножа близ своих ног. Близость лезвий душила и вызывала неконтролируемую панику. Натан терпел отчаянные — обречённые на провал — попытки сына отбиться, крепче удерживая его, но ровно до тех пор, пока Нил в пылу борьбы случайно не дотронулся до него. Это даже не то, что ходить по лезвию, а буквально посмотреть смерти в глаза. В ту же секунду отец приставил нож прямо под глаз, надавив.  — Если ты, блять, сейчас же не угомонишься, я выдавлю тебе глаза. Нил поначалу замер, но в конце концов его заколотило с такой силой, что удивительно, почему он всё ещё не скинул с себя отца или почему его глаза всё ещё на месте. Помимо, очевидно, бесполезных попыток успокоиться, всё, что Нил мог делать, — говорить хоть что-то, чтобы продлить свою жизнь. Чтобы ощущение, что не всё кончено, не покинуло его раньше последнего вдоха.  — Пожалуйста, — зашептал он, чувствуя наступающую истерику. Терпеть становилось невыносимо. Силы уже давно на исходе. Всё, что не даёт ему закрыть глаза и перестать сопротивляться неизбежному, — понимание, что это будет означать, будто ему не за что было бороться и совершенно не жаль расстаться с жизнью. Поэтому он до сих пор «не угомонился». Его жизнь — самое ценное из всего, что он когда-либо имел. — Пожалуйста, не надо.  — Ну что, можно? — воодушевлённо поинтересовалась Лола откуда-то из-за Натана, совершенно сбивая мольбы Нила своим больным энтузиазмом.  — Сначала мы подрежем пяточные сухожилия, потом коленные, — сообщил Натан, всё так же пристально смотря в лицо сына. В лицо ничтожества, который не заслуживает жизни. Наверное, Натан и не вспомнил бы время, когда его мнение было другим. — А если после этого ты попытаешься уползти, я отниму и твои руки тоже. Понял? Вернувшись, ДиМачио положил паяльник рядом с Натаном. Крик застрял в горле Нила, сдерживаемый лишь тем, что если он сейчас поддастся истерике, то уже не сможет остановиться. Глаза защипало то ли от запаха крови, то ли от жгучей смеси паники и отчаяния. Он окровавленными пальцами впился в жалкие остатки самоконтроля, понимая, что это уже не спасёт его, но по-прежнему отказываясь сдаваться.  — Пожалуйста, — снова сипло взмолился он. — Не делай этого. Просто отпусти меня, я ничего…  — Лола, — стальным голосом перебил отец, однако, не успел договорить. Дверь в подвал распахнулась, громко врезавшись в стену, и в помещение со стрельбой ворвалась толпа людей. Звуки выстрелов градом обрушились на Нила — в тесном пространстве подвала глушители помогали не сильно, и от этого происходящее только усиливало панику. Эхо подвала также делало своё дело, превращая каждый выстрел в причину окаменевшего напряжения, а их ощущение оставалось невесомым отпечатком на коже. Нил боялся лишний раз вздохнуть, но ничего не мешало — или даже не существовало иного выбора — ему наблюдать за происходящим. Лола находилась к двери ближе всех, поэтому даже если бы успела среагировать, всё равно оказалась бы убитой в числе первых. То, как её тело неестественно задёргалось под силой проходящих навылет пуль, наверняка навсегда останется в памяти Нила. Лола рухнула на бетонный пол и больше не двигалась. Так же, как его мать какое-то время назад. Натан же под покровительством ДиМачио мгновенно исчез. Нил по-прежнему лежал на месте, желая стать настолько незаметным, насколько нужно было, чтобы выжить. Он, почти не отрываясь, смотрел на отца, пока помещение заполняли незнакомые люди. ДиМачио полностью закрыл его своим телом, пока Мясник звал своих подчинённых на помощь. Охранники едва показались на лестнице, как их тут же ликвидировали шквалом огня. Кто-то схватил Нила за шкирку и оттащил его к стене, подальше от места, которое всё больше становилось похожим на побоище. Нил инстинктивно пытался отмахнуться, всё ещё чувствуя угрозу, но незнакомец никак не реагировал на чужие попытки отбиться. Его просто отшвырнули в угол и сразу же забыли о его присутствии. В общем-то, учитывая перекрёстный огонь, крики и кровь повсюду, забиться в угол оказалось очень неплохой идеей. Нил свернулся калачиком, трясущимися руками прикрывая голову, желая просто оставаться в мнимой безопасности как можно дольше. По ощущениям прошла целая вечность, прежде чем всё стихло. Нил медленно опустил дрожащие руки и огляделся. Сначала зрение немного плыло, но когда ему удалось сфокусироваться, Нил замер из-за увиденного. Натан стоял на коленях в центре комнаты под прицелом четверых человек. Он предпринял попытку подняться на ноги, но его вернули на землю ударом приклада. В ответ Мясник прорычал нечто нечленораздельное, но однозначно грубое. Один из людей свистом подал знак, и по гаражному коридору раздались приглушённые шаги. Когда мужчина вышел из туннеля на свет, дыхание Нила сбилось, а сердце галопом забилось где-то в глотке. Он не мог не узнать Стюарта Хэтфорда, даже если последний раз они виделись с десяток лет назад, и на его лице появились характерные возрастные изменения. Но их сходство с Мэри всё ещё оставалось очевидным. И болезненным. Стюарт удостоил Натана прямым холодным взглядом. По пути к Мяснику он вытащил пистолет, готовый закончить всё это, но женщина, стоявшая рядом, завладела его вниманием и кивнула подбородком в сторону свернувшегося в углу Нила. Жаль, конечно, что их первая встреча за многие годы происходит в таких обстоятельствах, но всё лучше, чем то, как мог бы закончиться этот день. Стюарт проследил за её взглядом, и уже в следующее мгновение удивление в его глазах сменило ненависть.  — Чёрт подери, — выругался он. — Натаниэль? При всём своём желании Нил не смог бы выдавить из себя ни звука, поэтому лишь едва кивнул. Стюарт вскинул пистолет на Натана, по-прежнему не отрывая взгляда от племянника:  — Где Мэри? Рядом стоящая женщина вновь привлекла его внимание, но показала в противоположную от Нила сторону. Стюарт перевёл взгляд, Нил сделал то же самое, чтобы увидеть неподвижное тело у стены в луже крови и не подающее признаков жизни. Нил, поджав губы, перевёл взгляд на дядю, на его напряжённую спину. Нил хотел извиниться, что позволил всему этому произойти, но сил хватало лишь на молчание, которое становилось всё более гнетущим. Стюарт вновь обернулся к Натану, Нил видел, что в нём что-то изменилось — изгиб губ стал более жёстким, брови сведены к переносице, а взгляд жестокий и хладнокровный. Надежда в нём умерла так же быстро, как и появилась.  — Не смотри. Сейчас всё закончится, — обратился к Нилу Стюарт. Оставались считанные секунды до того, как он спустит курок. Нил ждал этого момента, кажется, всю свою осознанную жизнь, и не мог просто отвести взгляд.  — Да как ты смеешь! — рыкнул Натан. — Ворвавшись сюда и убив моих людей, ты оскорбляешь имя Морияма. Ты уже покойник, — он оскалился, словно дикий зверь, загнанный в клетку. — У тебя нет права… Стюарт не дал ему закончить — тело Натана неестественно дёрнулось от двух пуль, пронзивших его грудь. Нил, широко распахнув глаза, неверяще смотрел за тем, как из горла отца брызнула кровь, пачкая его рубашку и стекая к ногам. Тело Мясника с мокрым, хлюпающим звуком завалилось на спину. Больше он не двигался. Нил сцепил дрожащие руки в замок, чтобы унять не отпускающее внутри напряжение. Кажется, до наступления нервного срыва осталось гораздо меньше, чем он предполагал.  — Я ведь просил тебя не смотреть, — вновь подал голос Стюарт, но так сразу и нельзя было сказать, что он и впрямь осуждает племянника. Тяжёлое, не отпускающее чувство в груди не являлось скорбью, но его сила разрывала изнутри, и Нил на короткий миг подумал, что умрёт от этого. Он словно падал в бездну, а окружающее пространство неизбежно рушилось. Нил не мог объяснить чувство, завладевшее им, точно так же, как не мог вдохнуть. Он не сопротивлялся, когда двое людей поставили его на ноги. Теперь он позволил себе не сопротивляться. Стюарт пересёк комнату и остановился прямо перед ним. Но Нил всё ещё неотрывно смотрел на мёртвого отца, словно выжидал, что сейчас тот поднимется, дико ухмыльнётся и бросится на них с топором. Уверенная хватка на подбородке вернула напряжённое внимание к Стюарту. Они оказались лицом к лицу, и это по-странному ошеломляло — слышать друг друга не из динамика телефона или газетных вырезок, а находиться в реальности. Стюарт окинул Нила быстрым, но крайне сосредоточенным взглядом, напряжённо фиксируя все повреждения.  — Он может поехать со мной, — подала голос та же женщина. Нил даже не знал, кто она. Одна из местных полицейских? Или работает в ФБР? А может одна из близких подчинённых Хэтфорда?  — Он наша единственная возможность выйти сухими из воды. Придётся оставить его здесь, — отказался Стюарт. — По крайней мере, пока, — добавил он, не дожидаясь реакции Нила. Стюарт крепче сжал пальцы на подбородке племянника и легонько тряхнул его за голову. — Сейчас ты внимательно выслушаешь меня и сделаешь всё в точности, как я скажу. Они разрешили прийти нам только потому, что думали, что мы оставим его в живых. «…думали, что мы оставим его в живых» — прогремело в голове Нила.  — Морияма? — наконец обрёл голос Джостен.  — Нет, — перебил его Стюарт. От того, насколько резко прозвучало слово, Нил невольно подался назад, хоть сделать этого ему и не дали. — Не произноси сегодня это имя, — строго велел он. — Нельзя их в это втягивать. Они никак не рассчитывали, что сегодня умрёт их Мясник, поэтому у нас осталась последняя призрачная возможность вернуть их расположение. Мы сдадим тебя ФБР, чтобы ненадолго отвлечь от себя внимание. В любом случае, тебе нужна медицинская помощь и мы не можем взять тебя туда, куда направляемся. Сейчас это твоя единственная возможность выжить. Ты понимаешь? Нил понимал, но сейчас он наконец начал в полной мере осознавать, что произошло. Мясника убили. Его отец мёртв. Как и все его подчинённые. Прямо сейчас Нил был готов подписаться под чем угодно и согласиться даже на самую призрачную возможность выжить.  — Я ничего им не скажу. Стюарт удовлетворённо кивнул.  — Тогда нам пора. С их помощью он спустился в подземный гараж по небольшому туннелю. Последний раз он выходил по этой крутой лестнице и опасно коротким ступеням, когда они бежали со своей матерью. Но теперь Нил уходит без неё. «Прости, — тоскливо горькая мысль ощутилась уколом вины, — ты так боялась умереть в том подвале, но всё закончилось так…». Как только они вышли в гараж, люди Стюарта мгновенно исчезли за приоткрытыми воротами. Сам Хэтфорд задержался с Нилом, упорно пытающемуся высмотреть в темноте улице федералов, которые должны были вести удалённое наблюдение за домом отца. Однако, улица по-прежнему оставалась тихой и безжизненной, но это только пока, ведь соседи точно не могли не услышать стрельбу. Совсем скоро сюда приедут и полиция, и журналисты. Стюарт поставил его на колени — Нил всё ещё не сопротивлялся, следуя их плану, — и завёл ему обе руки за голову.  — Мы вернемся за тобой, как только сможем. Даю тебе слово. А затем он ушёл, исчезнув в непроглядном мраке ночи вслед за своими людьми. Нил остался стоять на коленях, в ожидании опустив голову. Ощущения были странными и непривычными, всё тело болело, а засохшая кровь из-за нервозности и напряжения зудела. Но так или иначе, долго ждать не пришлось. Федералы внезапно появились из темноты — в классической боевой экипировкой и вооруженные до зубов. При их виде Нил едва не вздрогнул, стоило придерживаться плана. Хоть Нил и значительно меньше отца по росту и в целом по комплектации, но темнота сыграла свою роль. Федералы поняли, что обознались, только после того, как с грубыми требованиями резко вздернули юношу на ноги. Нил наконец вскинул голову, и ближайший к нему агент, зачитывающий права по протоколу задержания, остановился на полуслове.  — Вы опоздали, — мёртвенно-уставшим голосом оповестил Нил, не обращая внимания на то, что по рации уже запрашивают подмогу. — Мой отец мёртв, — он помолчал, но спустя секунду уже тише добавил: — и мать тоже.  — Твой отец, — повторил за ним агент. Уже спустя секунду, когда осознание сказанного обрушилось на них, шестеро федералов метнулись к туннелю, ведущему в дом. Их спешные шаги гулким эхом разнеслись по гаражу. Нил неосознанно смотрел им вслед, пока рука в перчатке не щёлкнула прямо перед носом. Он перевёл холодный взгляд на смятённое лицо федерального агента, когда тот повторил: — Твой отец?  — Меня звали Натаниэлем Веснински, — буквально по слогам произнёс он, это было именно то, в чём нуждались федералы: — и мой отец мёртв. Его слова не несли в себе ничего весёлого, однако в следующий миг он заливисто расхохотался. Смех определённо казался со стороны каким-то нездоровым, почти истеричным, но он никак не мог остановиться и успокоиться. Даже мысль о том, чтобы взять себя в руки после всего произошедшего, до чёртиков смешила. Вдруг незнакомый, недобрый голос прогудел над ухом, приказывая дышать, что, честно говоря, получалось так себе. Нил опустился на пол, присев, и обхватил дрожащими руками колени. Даже ужалившая ладони боль не остановила, хоть и отчасти отрезвляла. Запоздалая вспышка адреналина захлестнула безумно неожиданно, осознание, что он всё ещё жив, просто сносило голову. Спустя пару секунд желудок не выдержал. Чья-то крепкая хватка удерживала за плечи, пока Джостена мучительно рвало прямо на асфальтированный пол гаража. Нил сплюнул, изо всех сил желая избавиться от кислого привкуса во рту. Рука на плече усилила хватку. Захотелось сбросить чужую руку, но Нил сдержал порыв.  — Мне бы не хотелось прибегать к наручникам, учитывая твоё состояние, но, если придётся, я сделаю это. Ты ведь не создашь нам сложностей? Нил с трудом вскинул голову, которая начинала идти кругом, фокусируя его на лице федерала.  — Я оставался одной сплошной сложностью на протяжении девятнадцати лет. Но сегодня я слишком устал для всего этого. Просто увезите меня отсюда. Вскоре на обочину перед домом свернул экипаж неотложной помощи. Трое агентов проводили Нила к машине, и к тому времени, как их процессия подошла к скорой, медики уже выдвинули каталку. Нил не возражал ничего против того, чтобы лечь на специально приготовленное место. Медики затянули ремни безопасности для перевозки пациентов и задвинули его в кузов автомобиля. Вместе с ним в салон реанимобиля сел один агент; Нил не сильно удивился, хотя предполагал, что провожающих окажется больше. В любом случае, теперь это всё казалось абсолютно неважным. Когда врачи начали делать свою работу, Нил закрыл глаза. Он так смертельно сильно устал.