(Не) родной

Нил думал, что у него хватит времени, чтобы… сделать что-нибудь, о чём он сможет вспоминать в последние минуты жизни перед смертью. Но, оказывается, у прошлого имелись свои планы на него. Так было всегда, верно? Нил шёл от кабинета, где расстался — ему не хотелось называть свои действия таким образом, но это казалось слишком ужасно подходящим, чтобы отказываться от очевидного прямо сейчас — с Эбби, пытался выровнять дыхание и совладать с гулом паники в голове. Ему оставалось пройти не так уж и много, когда на его телефон вдруг поступил звонок. Нил, не останавливаясь из-за желания поскорее увидеть команду, находу вытащил телефон из сумки, но, только увидев номер, замер на месте. Внутри всё похолодело. Снова неизвестный номер, но на этот раз с территориальным кодом Балтимора — 443. Мышцы свело от накатившего напряжения; казалось, он лишился возможности сделать хоть шаг. Кровь гулко колотилась в висках. Нил не мог взять себя в руки, когда каждая последующая мысль завязывала клубок страхов всё туже. Он знал, что звонок не от отца. Натан не мог позвонить, да и не стал бы. Значит, либо очередная шутка Рико, либо работа его подчинённых. Да, всё, должно быть, так и есть. Просто Рико в бешенстве из-за новости, что Лисы посмели пройти в четвёртый тур, вот и хочет отыграться на Ниле, точно зная, куда больнее стоит ударить. И если вся эта затея с отсчётом принадлежит младшему Морияме, то он ещё тупее, чем Нил думал. Приняв это за логичное объяснение, Джостен ответил на четвёртый по счёту гудок:  — Алло.  — Привет, младший. Помнишь меня? Сердце вздрогнуло и замерло. Это не отец или Рико, но Нил прекрасно знал этот ядовитый, жгучий психозом голос. Лола Малкольм. Одна из приближённых отца, одна из двух людей, пытавшихся научить Нила пользоваться ножами раньше; до этапа обучения избавления от тел, что получалось у неё пугающе превосходно, они не дошли — Мэри и Натаниэль сбежали. Нил отнял телефон от уха и сделал медленный глубокий вдох, как учила Эбби. Взвинченность и раздражение не поможет. Сохранять ясность ума. Считай, всё уже кончено — он знал это с самого утра, а после полученного «0» ожидал неизбежной угрозы. Но все попытки вернуть самообладание или хоть какой-то контроль над собой рушились одна за другой. Кислород еле поступал в лёгкие, грудь почти не двигалась из-за застрявшего где-то в горле вдоха. Холод. В коридоре не могло быть так холодно. Значит, страх завладевал Нилом быстрее, чем он думал. Целую вечность спустя он проговорил напряжённо и с едва слышной хриплой безнадёжностью:  — Я не давал тебе этот номер, Лола.  — Так значит, ты всё же помнишь меня, — заключила Лола. — Знаешь, а вот это плохо. Потому что если ты помнишь меня, то должен помнить, кто ты такой и где твоё место.  — Я давно уже нашёл себе новое место, — Нил сжал челюсти чуть ли не до скрипа. Знал, как опасно разбрасываться такими словами.  — У тебя нет такого права, — напомнила Лола. Нил почувствовал её гадкую улыбку через телефон.  — Есть, — Нил сделал шаг вперёд, надеясь таким образом прибавить себе смелости. — С тех пор, как я больше не… — он подавился правдой, зная, как она смертоносна в данный момент, но всё же позволил ей соскочить с языка: — я не Веснински. Лола рассмеялась.  — Неужели ты набрался смелости гордиться тем, что однажды твоя мать струсила и сбежала? Думаешь, документы на руках и другая личность тебя спасут? Как можно быть таким неимоверно наивным, Натаниэль? Нил услышал звук собственной катастрофы в голове, словно гул поезда в тонеле, который вот-вот влетит в тупиковую стену в конце. И, пока он не оказался погребённым под ощущением неминиуемого конца, ляпнул:  — Я слышу только пустые угрозы неудачной шутки. У тебя никогда не было хорошего чувства юмора.  — Слушай, как насчёт похвастаться своим хорошо подвешенным язычком отцу? Он просил передать, что вас ожидает милый семейный ужин. Нил сглотнул.  — Он в тюрьме. Лживые запугивания, Ло…  — Он в Балтиморе, — любезно поправила Лола. — Слушание по его досрочному освобождению состоялось в твой день рождения. О, кстати, тебе понравился мой подарок? — Нил запнулся и забыл, как дышать на несколько секунд. Всё это время… всё это время они знали, где он. Наблюдали за ним. Ждали подходящего момента, чтобы напасть. — Так, а перед самим слушанием они должны были оповестить семью. Но ты, наверное, так увлёкся игрой в блудного сына, что пропустил всё самое интересное, поэтому, так и быть, введу тебя в курс дела. На прошлой неделе они вынесли окончательное решение, федералы ничего не смогли сделать, поэтому его освободили, и сегодня утром он вернулся в Мэриленд. Копы надеются, что, будучи на своей территории, он расслабится и совершит ошибку. Нил уловил за её словами холодную жестокую улыбку. Предвкушающую. Он не мог сказать ни слова.  — Ты меня слушаешь? Пора идти. Папочка ждёт в гости своего любимого сына, — Нил стиснул в руке ремешок сумки. Сделал шаг. Ещё один — почти на автомате. — Если выкинешь что-нибудь, чтобы помешать нам, будешь сожалеть об этом до конца своей крайне непродолжительной жизни. Ты меня понял? Нил зажмурился, но перед глазами всё равно ясно всплыло то самое сообщение: «0». Время вышло. На мгновение он почувствовал объятья Эбби и почти прикосновение губ Эндрю на своих — это всё случилось сегодня, но по ощущениям прошли целые года. Нил старался удержать в памяти это призрачное ощущение.  — Помешать вам? — Нил усмехнулся, хотя его сердце билось так громко, что, казалось, звуки ударов раздаются намного метров вокруг от него. — О чём вы думаете? Что сможете забрать меня отсюда? Команда заметит моё отсутствие.  — У них не будет выбора, — сказала Лола так просто, словно это являлось известным и понятным фактом. — Мы, конечно, не можем убить их, — с притворной тоской признала Лола, — но это не значит, что мы не можем навредить им. Скоро сам всё поймешь.  — Не… — Нил не успел договорить, когда звонок оборвался. «Мы» громыхнуло в голове. К горлу подступила удушающая тошнота. Лола отлично потрошила тела, но редко убивала сама. Для этих целей в подчинении у Натана имелись другие люди. Нил мог догадаться, кого Лола привела с собой для такого важного дела — Ромеро и Джексона. Нилу удалось сбежать от одного из них зимой, но против троих сразу у него не было и шанса. На мгновение страх и паника настолько завладели им, что он перестал дышать, но в следующий миг на их место пришла бессильная ярость. Ему оставалось всего ничего, чтобы наконец оправдать доверие Эндрю, одни выходные до его начала каникул, и один месяц до полуфинальных игр. Каких-то четыре матча отделяли команду Лисов до звания чемпиона. Каких-то три месяца от каникул в Калифорнии, о которых давно мечтала Эбби. Он был невероятно близок ко всему, чего так сильно хотел, а теперь Лола пришла, чтобы всё у него забрать. Она выбрала пиздец какой подходящий момент. Нил, кое-как совладав с непослушными пальцами, бросил в сумку телефон и побежал так быстро, как только мог, когда на кону стояло буквально всё. Убедиться, что Лисы, Эбби и тренер в порядке. Убедиться. Увидеть. И он увидел, когда запыхавшийся и напуганный остановился у поворота, ведущего к раздевалке. Джексон Планк и Ромеро Малкольм — «охрана» — стояли прямо у раздевалки Лисов, громко радующихся победе, но, заметив подошедшего Нила, переключили внимание на него. Ромеро небрежно опустил руку на пистолет, закреплённый в кобуре на поясе. Вздрогнув от снова подступившей паники, Нил отчаянно мотнул головой. Ромеро знал, что главное, чтобы Нил боялся его и того, что будет, если он не примет «правила игры», но всё равно для наглядности перевёл равнодушный взгляд с его лица на Лисов. И предупреждение было услышано — Нил невысоко вскинул руки в безмолвной просьбе не использовать оружие. Джексон удостоил Нила лишь беглым взглядом, прежде чем снова сосредоточил своё внимание на ничего не подозревающей команде. Нил шагнул в комнату, но, увидев команду, заговорить получилось не сразу — в горле стоял ком. Нил пытался выглядеть так, как выглядели ребята — спокойным, расслабленным и довольным победой. Но всё о чём он мог думать — это о последних мгновениях, когда он видит Лисов. Нил оглядел каждого из них, запоминая и откладывая в голове, посмотрел на Ваймака с не прикуренной сигаретой в зубах и скрытой гордой улыбкой, на Эбби, складывающую свою аптечку, с лёгким умиротворением на лице и оттенком некоторой благодарности. Казалось между ними и Нилом не несколько шагов, а несколько тысяч километров, преодолеть которые он уже не сможет. Смотря на всех них, Джостен испытывал одновременно глубинную тоску и искреннюю гордость. Он безжалостно и окончательно уничтожит шансы на победу Лисов в этом сезоне, но у девушек впереди ещё один год. Они, конечно, очень расстроятся, что придётся отступить за шаг до финала, который маячил на горизонте надеждой и желанием доказать всем, на что способна команда Пальметто, которую недооценивали очень долгое время. Но Нил знал, что Лисы настоящие бойцы. И после произошедших в этом году изменений, они уже не отступят просто так. В следующем году они новым составом попробуют снова, и уже ничто не сможет им помешать. Сквозь тоску и мечты об их победе без него, Нил безмерно жалел о том, что ему приходится оставить их со всей той ложью, недомолвками, скелеты которых спрятаны в шкафу его прошлого; жалел, что в итоге, когда всё закончится, они узнают правду не от него, а от Кевина; жалел, что Эбби, узнав всю правду, поймёт, насколько опасно было принимать Нила — у него никогда не имелось веских причин рассказывать всё: от имён убийц, которые отравляли его жизнь, до того, насколько сильно ему повезло прожить так долго. Тогда паззл в её голове сложится — почему раньше Нил вёл себя так недоверчиво с ней, почему боялся, что «страшные люди» найдут его. Пожалеет ли она о своём решении, принятом восемь лет назад, когда она протянула руку пугливому, словно бродячий кот, мальчику? Ответ на этот вопрос Нил уже не узнает. Несмотря на то, что все Лисы стояли прямо перед ним, Нил уже скучал с таким непередаваемым отчаянием, которое выворачивало всё внутри наизнанку. Нил приказывал себе сохранять маску спокойствия, но, столкнувшись с видом равнодушного Эндрю, понял, что всё трещит по швам. Ситуация повторялась как с Эбби несколько минут назад — чужой взгляд заметил напряжение, просвечивающееся сквозь попытки Нила выдать фальшивое спокойствие за чистую монету. Эндрю пересёк комнату и остановился прямо перед ним с немым вопросом во взгляде. Нил хотел ответить ему, но не понимал, как это сделать; хотел сказать слишком много всего, но не находил способов осуществить это. Можно было попробовать на немецком, что дало бы им немного приватности и уединения, но Ромеро и Джексон не знали немецкий. Следовательно, не поняв ничего из сказанного, они будут вынуждены действовать так, словно он только что высказал все ужасные тайны или подал тайный сигнал о помощи. Нил не мог этого допустить ни в коем случае. Но и уйти, не сказав Эндрю ни слова после всего, тоже не мог. С другой стороны, — с горечью подумал Нил, — что мне ещё остаётся?  — Спасибо, — наконец произнёс Джостен. Он не мог объяснить, что благодарит за всё: за ключи, за доверие, за честность и поцелуи. К счастью, однажды Эндрю и сам это поймёт. — Ты был великолепен. Нил запомнил взгляд Эндрю, последовавший за реакцией на его слова — хмурый и недоверчивый. Так даже лучше, что сейчас это всё выглядело неясно, потому что смысл слова Нила приобретут позже, когда ничего изменить будет уже нельзя.

***

 — У вас не получится провернуть это так просто, — с болезненным напряжением в голосе заявил Нил. Боль в спине и плечах пронзала всё его нутро, но он не собирался молчать только потому, что помощники его отца имели столько преимуществ. — Команда заметит моё отсутствие. Они не уедут без меня.  — Они будут немного заняты, — поделился Ромеро. — Твой тренер потратит полночи, пытаясь выяснить, в какую больницу кого из вас забрали. К тому моменту, как он заметит, что тебя нигде нет, будет уже слишком поздно. С этими словами Малкольм запихнул его на заднее сиденье патрульной машины. На другом конце сидений его ждала Лола. Нил молча уставился на её постаревшее лицо, которое врезалось в память, оставляя после себя нарастающую головную боль и одно за другим всплывающие воспоминания о том, что эту женщину в детстве Нил видел едва ли реже, чем собственную мать. Лола оказывалась рядом во время наказаний и редкой похвалы, напоминая, что Натаниэлю есть куда стремиться, если он хочет выжить в этом мире. Теперь стремиться ему было некуда, бразды контроля отданы в руки психов, и об этом свидетельствует как никогда широкая улыбка Лолы, от одного вида которой Нил неосознанно вжался спиной в неровную поверхность двери. Бежать было некуда: двери заперты, между водительским и пассажирским отсеком защитная решётка.  — Как быстро растут чужие дети, — нарочно ласково промурлыкала Лола, когда Ромеро и Джексон сели вперёд. В районе университета Бингемтона образовались впечатляющие пробки, поэтому Джексон включил сирену, и они лихо выехали на обочину. — Не ожидала. Поговаривают, ты у нас восходящая звёздочка в мире спорта. В каком же странном мире мы живём, но уже совсем скоро тебе больше не придётся от этом беспокоиться. Ромеро обернулся и посмотрел на него сквозь решётку, чтобы холодно спросить:  — Ты рассказал им? По спине Нила прошлись колкие мурашки.  — Считаешь, я настолько тупой? — тем не менее он огрызнулся, чтобы слова были похожи на правду больше, чем то было на самом деле. Он молился, чтобы это сработало. — Конечно нет. Лола быстро приблизилась и надавила ногтем большого пальца на его скулу, там, где находился шрам, который являлся своеобразной «заготовкой» для татуировки, которую Нил так и не получил в декабре. И всё из-за того, что тогда его точно так же увезли. Только теперь его похищение для одного ада не получится превратить во внеплановое спасение от другого.  — Как минимум двое из них знают, верно? — спросила Лола, не отстраняясь от его лица, тем самым заставляя Нила подавлять короткие вдохи из-за опасности, которой сквозило каждое движение Лолы. Наверняка, она безумно наслаждается всем этим. — Такая метка не только у тебя.  — Кевин узнал меня, но он предан Воронам, — быстро заговорил Нил. Он пытался взять панику под контроль, чтобы не сболтнуть лишнего, а остаточная правда звучала полноценно. — Он прекрасно понимает, что есть вещи, о которых не стоит болтать. Он не хотел думать о том, кто являлся вторым — потенциально знающим то, что знать не следовало — человеком, но он уже знал это, когда Лола сказала:  — А что насчёт матери Терезы, которая усыновила тебя? Уж ей-то ты точно проболтался. Кровь в жилах Нила застыла, когда он понял, что они не просто видят его насквозь, но и угрожают Эбби, руководствуясь реакцией Нила на их слова. Они точно используют всё, что он скажет, против него, если только им это не понравится.  — Мне необязательно было рассказывать ей, кто я, чтобы остаться. Я стал другим человеком — она ничего не знала обо мне, как о Натаниэле. Будь Нил верующим, то взмолился бы ко всем Богам, чтобы его слова не оставили причин для Лолы «навестить» Эбби и Кевина, чтобы узнать правду самостоятельно. Он обязан сделать всё возможное, чтобы до этого не дошло. С его помощи Лисам и так досталось.  — Надеюсь, что ты прав, — протянула Лола. — Ты ведь знаешь, что мы с ними сделаем, если неожиданно выяснится, что ты лжёшь, — без намёка на вопрос, она всего лишь убеждалась, что он знает и помнит, чем заканчивается жалкая жизнь лгунов.  — Я восемь месяцев находился под камерами. Если бы я рассказал хоть что-нибудь, вы бы уже знали об этом. Вам не понадобилось бы это, чтобы выследить меня, — он указал рукой себе на скулу. — Вы хоть заплатили Рико за находку? — Нил перевёл всё в тему их беспомощности, которая выглядела довольно жалко на фоне выходок младшего Мориямы, надеясь, что они взбесятся и перестанут угрожать его семье. Ромеро презрительно фыркнул:  — Мы великодушно позвонили его дяде, чтобы предупредить, что забираем тебя. Эта новость только ухудшила самочувствие Нила. Он начал понимать, что за кровавым сюрпризом и обратным отсчётом стоял далеко не Рико. Лола сказала, что в тот же день проходило слушание по делу Натана. Его приближенные знали, что вскоре он выйдет на свободу. Возможно, именно по этой причине Рико особо не трогал Лисов этой весной. Может, Тетсуи предупредил Рико и приказал не привлекать лишнего внимания, пока в округе рыскают люди Мясника? Хоть Рико и Тетсуи жили под фамилией Морияма, они не принадлежали к той семье, которой служил и которую охранял Натан.  — Он, конечно, очень сильно разозлился, — ухмыльнулась Лола, — но ничего не смог поделать. Видишь ли, Кенго сейчас совсем не до тебя.  — Потому что он болен, — закончил мысль Нил, вспоминая, сколько раз за последние два месяца Кенго попадал в больницу. Достаточно, чтобы не беспокоиться о каком-то сбежавшем от своей судьбы подростке.  — Болен, говоришь? — весело повторила Лола и стукнула кулаком по решётке, чтобы убедиться, что её брат это услышал. — Болен — это когда у тебя простуда или, на худой конец, ВИЧ, мальчик. Кенго не болен, с ним уже всё кончено. Почки вот-вот откажут, — глаза Нила расширились: о диагнозе Кенго не было ни слова в прессе, но люди Мясника, конечно, были в курсе, что происходит. Их осведомлённость пугала. — Даю, в лучшем случае, неделю, и Ичиро сменит его на престоле. Я передам ему твои соболезнования и поздравления. У тебя не будет возможности сделать это лично, — она снова улыбнулась, зная свою правоту. Спорить с ней здесь бессмысленно, Нил это понимал. — Кстати говоря, у меня есть традиция рассказывать человеку о том, что я сделаю с его телом, — и Лола начала детальный рассказ о том, как будет расчленять его труп. Нил старался не слушать, но у него не получалось полностью абстрагироваться от жестоких подробностей — как с него срежут кожу, как долго его будут резать, что сломают, и какой чудовищный арсенал оружия будут использовать для всего этого. Он бросил все силы только на то, чтобы не позволить выражению ужаса проступить на лице. Руки уже трясло мелкой дрожью, поэтому он спрятал их в карманах. Нил не хотел дать ей почувствовать, что она добилась своего. На этот раз храбрость точно его не спасёт, но они ждали этого момента девять долгих лет, и лучшее, что Нил мог сделать, — это лишить их львиной части удовольствия, выглядя по возможности как можно больше не причастным к происходящему. Или принявшим свою участь, на крайний случай. Они приближались к восемьдесят первой автостраде; машина, которую они позаимствовали для дела, позволяла им разгоняться до ста пятидесяти километров на дорогах общего пользования. Джексон включал и выключал сирену по необходимости, в зависимости от плотности потока. Однако, даже на таких скоростях от Бингемтона до Балтимора было почти три часа езды. В паре километров от Мэриленда они свернули на обочину к оставленному автомобилю. Джексон остался в патрульной машине, а Ромеро и Лола повели не сопротивляющегося Нила к кадиллаку. Его запихнули на пассажирское сиденье. Прежде чем Нил успел хотя бы допустить жалкую мысль о попытке бегства, Ромеро приставил пистолет к его лицу. Нил знал, что им было приказано доставить его живым, но также он помнил — они сами обучали его этому —, как много разных частей тела можно прострелить человеку и при этом не убить его. Нил молча наблюдал, как Лола застегнула наручники на его лодыжках, прикрепив их к опоре сидения, и едва удержался, чтобы не зарядить ей коленом в лицо. Затем Лола забралась на заднее сиденье и завела ему руки за спинку кресла. Она нацепила наручники на запястья, стараясь затянуть их как можно туже. Как только Малкольм закрыла дверь, Ромеро снова вывез их на дорогу. Нил пошевелил ногами, пытаясь прикинуть, насколько может ими двигать, но острый холодный металл, скользнувший по пальцам, быстро отвлёк его от мыслей, а лязг цепочки отдался эхом в голове. Нил инстинктивно сжал кулаки. Неожиданно рассмеявшись, Лола сильно надавила пальцем на его запястье. Он невольно ослабил хватку, и она протиснула лезвие между пальцами и ладонью, немного покрутила ножом, требуя снова раскрыть ладонь. Затем постучала кончиком лезвия между пальцами, достаточно серьёзно, чтобы расценивать это как угрозу, но недостаточно сильно, чтобы серьёзно ранить кожу. Вскоре она устала его дразнить — или захотела по-настоящему развлечься — и провела неглубокий порез вдоль основания пальцев. Нил рванулся в путах, пытаясь убрать руки из зоны её досягаемости, но холодный металл, обжигающий запястья, крепко удерживал на месте. На секунду его ослепило воспоминаниями о рождественских каникулах в Эверморе, и без того шаткое самообладание пошло паутиной из трещин.  — Стой! — бессмысленно выкрикнул он.  — Останови меня, — отозвалась Лола, оставляя ещё один жгучий порез от основания к кончику большого пальца. Она полностью сосредоточилась на том, чтобы покрыть руку Нила множественными болезненными порезами разной степени глубины, а затем, удовлетворившись результатом, перешла к следующей. Нил стал осознавать, как же Лола ждала этого момента все эти годы — движения настолько точные и методичные, что с каждым новым порезом Нил всё меньше чувствовал контроль в собственных руках. О том, что это было только начало, он догадался, когда Лола, закончив свои больные махинации, наклонилась в проём между передними сиденьями и кончиком окровавленного лезвия очертила скулу Нила, точно по контуру шрамов, оставленных Рико в напоминание о его принадлежности к четвёртому номеру «Свиты».  — Мы читали о твоей вражде с Рико, — заговорила она. — Какой же спектакль ты разыграл! В другой жизни ты мог бы стать отличным актером. Скажи, ты действительно думал, что его ошейник защитит тебя от нас?  — Это уже неважно, — Нил качнул бы головой, если бы мог сделать это, не получив новый порез.  — Важно, — почти невозмутимо возразила Лола. — И хоть младший из Мориям не справился даже с такой задачей, как заклеймить тебя, я засчитаю его жалкую попытку. Но твоему отцу совсем не понравится увидеть это, — она силой надавила большим пальцем на скулу, придирчиво рассматривая кожу, и Нил подозревал, что она уже знает, что сделать. Но он не знал, и поэтому страх всё больше захватывал его тело. Всё, что он мог, — это ожидать. — Роми? Ромеро, не отрываясь от дороги, коснулся приборной панели. От нажатия раздался характерный щелчок, и Нил впился бегающим взглядом в множество кнопок, пытаясь понять, что же тот сделал. Это не радио; ни один из огоньков не загорелся, значит, это и не обогреватель. Оставался последний вариант, но Нил отказывался в это верить — отказывался допускать в мысли образ того, что его ждёт. Отрицание происходящего никак не повлияло на ситуацию: вскоре, издав металлический щелчок, раскалённый прикуриватель выскочил из гнезда. Ромеро вытащил его из держателя, и Нил невольно отпрянул в сторону — насколько, конечно, позволяло его обездвиженное положение.  — Вы, блять, больные. Лола приобняла рукой спинку кресла, прижав нож к его правой щеке. Лезвие скользнуло от уголка рта к глазу, оставляя за собой тонкую неглубокую царапину. Нил расценил этот жест как предупреждение и безмолвно проследил за тем, как Лола забрала прикуриватель у брата. Малкольм примерилась к его левой скуле — Нил возненавидел метку Рико как никогда —, а затем отвела его подальше, чтобы Нил тоже смог увидеть раскалённые до красна спирали. Одобрительно кивнув, Лола одарила Нила очередной широкой улыбкой и вопросом, ответ Нила на который не значит ни-че-го:  — Ну, что думаешь?

***

Когда Эндрю вывел Кевина из толпы и привёл к автобусу, все остальные Лисы уже находились там. Или почти все. Эндрю напряжённо обвёл взглядом команду с разной степенью тяжести травмами, чтобы понять, что их семеро. Их, блять, семь. Всё стало понятно, когда он случайно встретился с тревожным взглядом Эбби.  — Нил был не с вами? — спросила она. Эндрю сильнее нахмурился. К горлу подкатил страх, ощупывающий его неясные мысли липкими прикосновениями.  — Нет, — выдохнул Кевин. Эбби, поднесла ладони к губам, потрясённо и с неверием взглянув на неистовую толпу болельщиков, которые готовы были чуть ли не растоптать друг друга, пока сил полиции не особо хватало, чтобы разогнать их. Её взгляд, полный метаний, наверное, тоже представлял, что было бы с Нилом, окажись он там дольше все остальных — какое бы месиво от него осталось. Но Эндрю собирался найти его, чего бы это ни стоило. В этот момент к ним вернулся Ваймак, и Эбби взволнованно крикнула ему:  — Мы потеряли Нила! Ваймак выругался. Мэтт предпринял попытку вернуться назад, даже если это означало заработать ещё одну, две, десять травм, если в противовес к этому существовала вероятность, что он найдёт Нила. Его лучший друг однозначно в беде, какого чёрта Мэтт до сих пор бездействует? Но одного твёрдого шага в сторону оказалось достаточно, чтобы Дэн и Рене перегородили ему путь.  — Он там, я должен найти его! — упрямо возразил Мэтт. И, как ни странно, Эндрю понимал его, поскольку в кои-то веки причина их волнений оказалась одна и та же.  — Если ты вернёшься туда, ничем хорошим это не закончится. Полицейские ясно дали понять, что разберутся со всем, так что не нужно мешать им делать свою работу, — пригрозил Ваймак, но, конечно, слова несли в себе контекст и его переживаний; тренер не хотел терять своих подопечных один за одним или чтобы они пострадали ещё больше. Пока ситуация не перешла в категорию критичных или — не дай Бог — непоправимых, им стоит здраво мыслить и прикидывать, насколько те или иные их действия будут правда полезны в данной ситуации. Поэтому, конечно, прежде всего им стоило держаться вместе.  — И что тогда будет с Нилом? — беспокойно спросила Дэн, хоть и понимала, что на этот вопрос едва ли есть точный ответ, но не могла найти себе места, не зная, что с Нилом.  — Вы не хуже меня знаете, что Нил сильный, он продержится, пока мы не найдём его. Нужно просто подождать, — вздохнул Ваймак. — Но если вы все ринетесь обратно искать, будет только хуже, понятно? Эндрю, это касается и тебя. Эндрю услышал, но соглашаться не хотел так сильно и отчаянно, что в ту же секунду готов был вернуться в потасовку и растолкать всех идиотов, которые встанут у него на пути. Страх, клубящийся внутри, толкал его прочь, отзываясь дрожью в коленях. Ему страшно? Внезапное осознание, ударившее волной головной боли, чуть окончательно не выбило его из колеи трещащей по швам апатии. Прошло так много лет с тех пор, как Эндрю боялся чего-то так сильно, что едва мог контролировать себя. Он всё ещё тут? Но почему он всё ещё тут? Он должен найти Нила. Должен, должен, должен. Мысли о собственном бездействии вызывали тошноту, словно всего остального не было достаточно, чтобы сделать самочувствие Эндрю ещё более невыносимым. Где Нил? — вторил его разум, будто речь шла о такой необходимой жизненной потребности, как дыхание. Словно теперь Эндрю правда не мог дышать, пока не узнает, поймёт, не увидит Нила собственными глазами. Эндрю попытался вернуть себе самообладание, сжав пальцы в кулаки, за что поплатился саднящей болью. И прежде, чем снова погрязнуть в собственных мыслях, его внимание привлекла Рене, осторожно положив руку ему на плечо, надёжно стоя рядом с ним. В течении нескольких минут все Лисы напряжённо наблюдали за тем, как полиция избивает участников беспорядков. Всё закончилось так неестественно быстро, что у Эндрю закрались сомнения, а не было ли всё это отвлекающим манёвром? И если он уже закончился, значит, то, ради чего это затевалось, уже свершилось. Но что? Пришлось повременить с раздумьями на эту тему, когда приехали службы безопасности и машины скорой помощи. Ваймак был категорически против разделять команду и отправлять их в разные местные отделения экстренной помощи. Фельдшеры хоть и не одобряли решение тренера, но смирились, так как после осмотра не выявилось необходимости в срочной операции у кого-либо, а на все дальнейшие заботы у Лисов есть Эбби с подтверждённой квалификацией. Эбби сопроводила Мэтта, Элисон и Рене в больницу, чтобы их залатали и как можно быстрее вернули обратно. Эндрю едва запомнил собственный осмотр, который обычно сразу засчитывался за грубое вмешательство в личное пространство, потому что всё его внимание отвлекали мигающие сирены и почти ощутимое отсутствие придурочного Джостена поблизости. Как только увезли последних участников беспорядка, Эндрю сбежал. Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам. И найти пропавшего проблемного Лиса под силу только ему. Так он думал, когда осматривал территорию вокруг стадиона в первый раз. Конечно, он был на взводе, его энергия состояла из страха и всепоглощающей жажды найти и защитить. Возможно, поэтому первый обход не принёс результата. Но второй выбил из Эндрю остатки надежды, что всё это просто случайность, ничего не подстроено, то всего лишь злые игры его паранойи. Нила не было внутри — ни в коридорах, ни в раздевалке, ни в комнате отдыха. Значит, снаружи, — сделал вывод Эндрю. Это должно быть тихим и достаточно безопасным местом, где Нил мог переждать время потасовки. Эндрю обходил парковку, осматривая каждое мало-мальски укромное место, около входов, или забора, но ничего не было. Эндрю пытался убедить себя, что так бывает, нужно просто приложить больше усилий. Было бы даже удивительно, если бы Нил со всей его тягой попадания в неприятности, обошёлся без новых проблем сегодня. Возможно, его просто забрали в больницу после того, как полиция разобралась с беспорядками, устроенными буйными фанатами? Неприятное предчувствие, змеёй поселившееся в груди, отравляло его мысли ядом, пока он не дошёл до окраин противоположной стороны стадиона. Уже тогда он неизбежно приближался к грани беспомощного отчаяния, приправленного разрастающимся страхом от осознания, что Нила нигде не было — ни на парковке, ни у входа на стадион, ни где-либо поблизости. А потом он увидел её — сумку Джостена и клюшку, брошенные на землю, как если бы владелец спешил поскорее избавиться от них. Но Нил никогда не… Из груди Эндрю вырвался прерывистый вздох, он поспешил к находке, чтобы убедиться в том, что стало его надеждой на возвращение Нила. Десятка в левом верхнем углу сумки повлияла на Эндрю сильнее, чем он хотел бы — пальцы вцепились в ткань и едва не сорвали молнию в попытке открыть сумку. Ключи и телефон лежали в сумке. Эндрю повторил это ещё раз — ключи и телефон Нила лежали в сумке. Сердце удушающе гулко пропустило удар. На мучительно долгое мгновение мир сузился лишь до предметов в подрагивающих от напряжения руках Эндрю, который смотрел на них, думая, в чём же ошибся. Где он ошибся? Где-то точно был допущен непростительный промах, картине происходящего не доставало нескольких важных деталей, неизвестных для Эндрю своим происхождением. Он должен узнать. Почему Нил бросил свои вещи? Как так вышло, что не нашлось никого, кто бы стал свидетелем того, как Джостен покидает территорию стадиона? Здесь же находилась буквально толпа людей, но никого, кто мог бы быть хоть немного, блять, полезней! Эндрю сжал челюсти. Он и сам сейчас находился в раздражающе беспомощном положении, но теперь у него хотя бы появился шанс изменить это. И надежда. Он поднял сумку, клюшку и помчался обратно к автобусу, чуть ли не спотыкаясь то ли о собственные обрывочные мысли «а что если уже поздно?», «с ним могло что-то случится», «я не должен был упускать его из виду, иначе…», то ли о трещины в асфальте. Теперь у него есть зацепка. Это должно как-то помочь понять, где Нил, верно? Верно же? У автобуса его встретила Рене и, не став заострять внимание на треснувшую маску апатии Эндрю или его безумный взгляд, она сразу посмотрела на вещи и спросила:  — Где ты их нашёл?  — У западного входа, — не своим голосом сказал Эндрю. За него говорило желание найти и уберечь. Рене напряжённо кивнула и тихо сказала:  — Довольно далеко от места, где началась потасовка. Получается, что в один момент Нила буквально увели из-под носа, и это с бдительностью Эндрю и проницательностью Джостена? Всё не могло быть так по-идиотски просто. Эндрю знал людей, знал их жестокость и коварство — что-то произошло во время драки вида больше постановки, чем реального случая. Нил бы не ушёл сам. Эндрю зашёл в автобус, почти не надеясь, что кто-либо из остальных нашёл ещё хоть одну зацепку. Его взгляд зацепился за Эбби, обрабатывавшей ссадины на руках Аарона; Эндрю подошёл к ней. Аарон тут же оторвал уставший взгляд от пола и поднял голову, чтобы встретиться с тьмой в глазах Эндрю, которая вышла наружу с того момента, как около часа назад всё полетело к чертям.  — Я нашёл это на парковке, — просипел Эндрю, отвлекая Эбби от Аарона, растерянного поведением брата. Эбби повернулась к нему и при взгляде на вещи, принадлежавшие Нилу, её губы плотно сжались — видимо, она, как и Эндрю, подозревала, что ничего хорошего находка, несмотря на свою ценность, не сулит. Она нахмурилась, тяжело смотря на сумку Джостена или вовсе сквозь неё. Она выпрямилась и приняла вещи в руки, её костяшки побелели от того с какой силой она сжала ремешки сумки и клюшку. Когда в автобус зашёл Ваймак, Эндрю занял место в соседнем ряду, садясь сбоку от Уинфилд и Аарона. Эбби положила вещи на сиденье, словно надеясь, что Нила вот-вот найдут, он придёт и поблагодарит их, что его сумку и клюшку нашли.  — Камеры видеонаблюдения не показали никого, кто мог бы быть похож на Нила или тех, кто был с ним рядом после беспорядков, — объявил Ваймак. Лисы напряжённо ожидали продолжения, но получили лишь гнетущее молчание. Его просто не было там, не так ли?  — Они просмотрели все? — надломленным голосом спросила Эбби. Эндрю не вслушивался в их разговор, поскольку каждый звучащий ответ в нём — это «нет», так что он сосредоточился на том, чтобы заставить свой разум работать в аварийном режиме, пока Эбби обсуждает с Ваймаком дальнейший план, а остальные Лисы пытались выцепить из разговора хоть что-то полезное. Он перевёл взгляд на сумку Нила, лежащую на соседнем сиденье и, борясь с ощущением закостеневших от напряжения мышц, Эндрю поднялся и подошёл, чтобы обыскать её снова. Желание найти в сумке Нила что-то похожее на подсказку насчёт его внезапного исчезновения, что-то, говорившее о том, что он не сбежал, что он хотел бы вернуться, зудело на кончиках его пальцев и отдавалось искрами на оголённых нервах. Но разве сама его сумка не говорила об этом? Если бы Нил решил уйти по собственной воле, то взял бы вещи с собой, но он оставил их. Бросил. Эндрю до сих пор находился в непризнанной растерянности от находки, но нутром чувствовал, что это ещё не всё. И, чёрт возьми, оказался прав. Он снова занял своё относительно отдалённое от остальных место, потому что не думал, что от ещё одной находки сможет твёрдо стоять на ногах. Да, ему нужны любые ответы, но они могли быть как обнадёживающими, так и пугающими. Телефон Нила поприветствовал его неприятной новостью — десятками сообщений с неизвестных номеров с какими-то числами. Среди чатов с Мэттом, Ники или Дэн, неожиданная рассылка казалась вызывающей. Эндрю понадобилось меньше минуты, чтобы пролистать их и понять, что цепочка чисел имела смысл — она уменьшалась с каждым днём. Эндрю увидел «0», полученный Нилом сегодня около полудня — когда Нил говорил с Эндрю, как ни в чём не бывало… Нет. Нет, уже тогда с Нилом было что-то не так — он убедил Миньярда отказаться от обещания; Нил знал, что́ будет; поэтому он отказался от защиты Эндрю. Эндрю вспомнил свои слова «Когда тебе разобьют лицо, не приходи ко мне плакаться» и, сжав руки в кулаки, зашептал как в бреду:  — Приходи, приходи, приходи. Сожаления всегда являлись сущей глупостью, но Эндрю не мог перестать винить себя, что забрал обещание, что отпустил Нила, что не почувствовал угрозы. Вот знал же, что не стоит вестись на Ниловское «хочу сам за себя постоять», и всё равно повёлся. Точно так же он знал, что сам — осознанно — переступил черту, когда продолжал целовать Нила, который получал свой ежедневный отсчёт. Сам виноват. Вот только кого больше винил Эндрю?  — Эндрю? — осторожно позвал чей-то голос. Эндрю не слушал голоса других, сливающиеся в фоновый шум, но Эбби он услышал яснее всего. Она внимательно осмотрела его лицо на предмет необходимости медицинской помощи, но взгляд Миньярда ясно давал понять, что собственное самочувствие волнует его сейчас в последнюю очередь. Она кивнула, давая понять, что всё — относительно, даже очень — нормально. Вместо ответа Миньярд повернул телефон экраном к ней, чтобы показать чёртову цепочку чисел с неизвестных номеров. Пожалуй, сейчас Эбби являлась единственной обладательницой такого преимущества, как держать в руках телефон Нила. Переступив собственное душащее желание не выпускать то, что напоминало о Ниле, Эндрю отдал мобильный в её руки. Эбби внимательно всматривалась в экран, пролистывая сообщения, и с каждой секундой её лицо становилось всё более напряжённым. Но также там виднелся проблеск… надежды? Едва уловимая, правда, но этого оказалось достаточно, чтобы стало ясно, что Уинфилд тоже что-то поняла.  — Это была ловушка, — сказал Эндрю голосом, выдающим всполохи его ярости, когда он думал о людях, которые хотели навредить Нилу. С каждым мгновением он становился всё менее уверенным, что поблизости найдётся человек, способный сдерживать монстра внутри него так же, как это делал Нил. Прежде, чем обратиться к Ваймаку, Эбби отдала телефон обратно Миньярду, который сразу же вцепился в вещь, которая ещё удерживала связь между ним и Нилом. Связь, необходимость которой он даже не осознавал до сегодняшнего дня.  — Что сказали полицейские? — спросила она, всё ещё стоя рядом с креслом Эндрю.  — Делают всё возможное, чтобы найти его, — ответ Ваймака, кажется, не убеждал даже его самого. — Допрашивают свидетелей, обыскивают местность вокруг, — перечислил он.  — И всё ещё ничего? — негромко спросила Дэн. Ваймак качнул головой.  — В больницах тоже нет, — сокрушённо проговорила Эбби. Во время пересказа той информации, которая уже была известна Эндрю, или повторяющихся взволнованных «Что делать?» с разных сторон, он снова вернул своё внимание телефону, намереваясь разобраться во всём самостоятельно. Он зашёл в раздел звонков и обнаружил там ещё одну недомолвку Нила — звонок с неизвестного номера. Эндрю уверен, что с этого же номера сегодня пришло «0», — он запомнил номер ублюдка, решившего запугивать Нила.  — Ему звонили, — сказал Эндрю быстрее, чем смог сделать верный вывод из того, зачем это было нужно, — до того времени, когда мы покинули раздевалку.  — Звонок записан? — с долей неверующего удивления уточнила Эбби. Миньярд напряжённо кивнул. Она заслуживала знать правду. Как и он. Лисы подошли ближе к ним, скучковались около сидений, и Ваймак попросил включить запись на громкую связь. Плохо слушающимися пальцами Эндрю так и сделал. «— Алло, — послышался голос Нила, он казался неуверенным.  — Привет, младший. Помнишь меня? — ответил ему ядовитый женский голос. Это заставило Эндрю поморщиться — он хорошо знал такой тон. Это абсолютно точно не предвещало ничего, блять, хорошего.  — Я не давал тебе этот номер, Лола, — сказал Нил твёрже и несколько громче, чем до этого, но хриплый голос выдавал в нём то, что на самом деле отвечать он, вероятно, хотел меньше всего.  — Так значит, ты всё же помнишь меня, — заключила — теперь — Лола. — Знаешь, а вот это плохо. Потому что если ты помнишь меня, то должен помнить, кто ты такой и где твоё место, — она особенно выделила «ты» и «где», а значит, ответ знали они оба.  — Я давно уже нашёл себе новое место, — возразил Джостен.  — У тебя нет такого права.  — Есть, — продолжал настаивать Нил. — С тех пор, как я больше не… — но вдруг запнулся. Тишина с обоих сторон была давящей, но уже спустя несколько секунд прервалась окончательным выводом: — я не Веснински. Лола рассмеялась — наигранно и противно. От этого динамики хотелось прикрыть ладонью.  — Неужели, — воскликнула она, — ты набрался смелости гордиться тем, что однажды твоя мать струсила и сбежала? Думаешь, документы на руках и другая личность тебя спасут? Как можно быть таким неимоверно наивным, Натаниэль? — с явным весельем, исходящим от уверенности в правоте собственных слов, спросила она. Этим именем Эндрю словно получил пощёчину. Прошлое имя Нила. Человек, знающий его, должен быть прекрасно освдомлён о том, какое влияние это имеет на Нила.  — Я слышу только пустые угрозы неудачной шутки, — вдруг перешёл в обвинительную стратегию Нил. — У тебя никогда не было хорошего чувства юмора. «У тебя никогда не было…» позволило Эндрю убедиться, что они были знакомы ранее и, скорее всего, довольно долгое время. Дерьмово.  — Слушай, как насчёт похвастаться своим хорошо подвешенным язычком отцу? Он просил передать, что вас ожидает милый семейный ужин. Снова воцарилось несколько секундное молчание, нарушаемое лишь шумным — взволнованным, предположил Эндрю — дыханием Нила.  — Он в тюрьме, — наконец подал голос Джостен. — Лживые запугивания, Ло…  — Он в Балтиморе, — поправила его Лола. — Слушание по его досрочному освобождению состоялось в твой день рождения. О, кстати, тебе понравился мой подарок? — поинтересовалась она. — Так вот, перед самим слушанием они, конечно, должны были оповестить семью. Но ты, наверное, так увлёкся игрой в блудного сына, что пропустил всё самое интересное, поэтому, так и быть, введу тебя в курс дела. На прошлой неделе они вынесли окончательное решение, федералы ничего не смогли сделать, поэтому его освободили, и сегодня утром он вернулся в Мэриленд. Копы надеются, что, будучи на своей территории, он расслабится и совершит ошибку. Молчание в трубке стало ещё более мрачным. И сейчас, в автобусе, повторялось то же самое.  — Ты меня слушаешь? — не получив в ответ ничего, снова заговорила Лола. — Пора идти. Папочка ждёт в гости своего любимого сына, — Эндрю скривился при этих словах. — Если выкинешь что-нибудь, чтобы помешать нам, будешь сожалеть об этом до конца своей крайне непродолжительной жизни. Ты меня понял?  — Помешать вам? — эхом повторил Нил, словно не мог понять, не ослышался ли. — О чём вы думаете? Что сможете забрать меня отсюда? Команда заметит моё отсутствие, — слова Нила вызвали новый укол вины у Лисов, которые понятия не имели, что делать дальше.  — У них не будет выбора. Мы, конечно, не можем убить их, но это не значит, что мы не можем навредить им. Скоро сам всё поймешь.  — Не…» Звонок завершился. Но никто не смел двинуться. Лишь спустя несколько мучительно долгих мгновений Дэн вскинула голову и оглядела команду — Нил ушёл, стоило только появиться угрозе для Лисов от людей, которые, судя по его тону, не разбрасывались пустыми угрозами. Эндрю крепко держал чужой телефон едва заметно подрагивающими пальцами, вкладывая всю силу в то, чтобы оставаться в сознательном состоянии. Мысль о том, чтобы выпустить телефон, казалась ужасно бесчеловечной, потому что речь шла о вещи, которая совсем недавно находилась у самого Нила — когда он был с Лисами, когда он молчал о том, что за ним пришли, когда он сказал своё «Спасибо. Ты потрясающий.» и оставил Эндрю одного с закипающей бурей непривычных чувств. Эндрю не мог позволить Нилу исчезнуть. Но именно это и произошло. Эбби заговорила первой:  — Нужно связаться с полицейскими, сказать, что то, что случилось, очень серьёзно, это не просто «заблудившийся не местный спортсмен», как они считают, — Эндрю с удивлением обнаружил схожий оттенок раздражения на последних словах Эбби, которую, очевидно, тоже не устраивало, как копы делают свою работу. Но также она выглядела глубоко взволнованной, чего Эндрю себе позволить не мог. Его тревога перетекала в беспощадную ярость, которая, правда, до сих пор не находила единую мишень для своего высвобождения. Не успел Ваймак поддержать её, в общем-то, логичную затею, как в разговор встрял бледный, молчавший до этого Кевин:  — Нил, скорее всего… он мёртв, — он замолк так же внезапно, как и заговорил, словно уже успел пожалеть о том, что вообще открыл рот. Но было поздно, слова Дэя попали точно в цель — проделали брешь внутри черепной коробки Эндрю, там, где мигала табличка «контроль», и с удивительной точностью угодили «прямо в яблочко» — в ненависть Эндрю ко лжи. А ложью от всей этой ситуации несло за десяток километров. Одна из последних осознанных мыслей Миньярда зацепилась за «он знает, в чём дело», потому что Кевин не утверждает того, в чём не уверен, а Эндрю, в свою очередь, не делает чего-либо без веских оснований. Эндрю должен узнать, в чём дело. С пугающе решительным настроем Эндрю взглянул на Кевина так, что тот вздрогнул и отсел подальше на противоположном ряду сидений, но для отступлений тоже было поздно, особенно такого трусливого. Эндрю отдал бразды своего контроля в руки донельзя эмоционального, нервного комка, разъедающего его грудную клетку изнутри, когда пальцы сомкнулись на горле нападающего.  — Где он? — процедил Миньярд под хрипы Дэя, крепче сдавливая его горло. Тут же кто-то вскрикнул, а Мэтт с Ники неожиданно оказались рядом с ними, чтобы попытаться оттащить Эндрю от Кевина. Эндрю, не глядя, отбивался от них локтями. Он не сдастся.  — Что ты знаешь? — рыкнул Эндрю и, чувствуя, как его хотят увести, сжал чужое горло ещё сильнее, чтобы показать, насколько нуждается в достоверной информации. — Ты можешь рассказать сам или мне стоит выбить ответы из тебя? — Лицо Кевина побелело, губы приобретали неестественный синеватый оттенок, а сам он отчаянно пытался если не захватить новую порцию воздуха, то хотя бы беречь имеющийся, делая мелкие редкие вдохи. Попытки отталкивать Эндрю обрывались на корню из-за страха получить серьёзную травму в процессе сопротивления. Миньярд даже не думал о том, что своими действиями, вообще-то, нарушает обещание о защите, ведь как всё могло стать ещё хуже? К тому же, убить Дэя при свидетелях — задачка не из лёгких.  — Эндрю, отпусти его! — вмешался Ваймак, перехватывая Эндрю поперёк груди, пока тот брыкался, не желая уходить без ответов. Ники и Мэтт пытались удержать его руки, убрать их подальше от Кевина, в то же время опасаясь лезвий, которые могли последовать после этого. Когда Эндрю оказался, по крайней мере, в трёх метрах от Кевина, их разделяли напуганный Ники, напряжённый Мэтт, ждущий объяснений Ваймак и Эбби, успокаивающая Кевина, чтобы провести небольшой осмотр. Эндрю оттолкнул своего кузена в сторону, рука Мэтта с его плеча исчезла сама собой, но они оба всё ещё находились рядом с ним, готовы предотвратить новую драку. Ваймак напряжённо и твёрдо следил за каждым его действием. Эндрю сказал тоном, не терпящим лжи и прочего дерьма:  — Кевин, где он? Где живёт отец Нила? Дэй придвинулся ближе к окну, Эбби опустила руку ему на плечо и попросила:  — Ты можешь рассказать всё, что поможет нам разобраться, что происходит, и в первую очередь — понять, как помочь Нилу? Кевин, встретившись с её взглядом, судорожно кивнул.  — Он в Балтиморе, — хрипло выдавил Кевин. — Ему не помочь, — он в панике отрицательно покачал головой.  — Кевин, — холодно потребовал Эндрю, делая шаг вперёд, но Мэтт — на свой страх и риск — перегородил ему путь рукой.  — Кевин, расскажи нам, — умоляюще, но твёрдо сказала Дэн. Кевин повернулся к Эбби и сбивчиво заговорил:  — Это правда. Вы не знаете, кто его отец.  — Я знаю, что он ужасный человек, работающий на Морияму, — нахмурилась Эбби.  — Нил никогда не называл имён?  — Никогда. Кевин болезненно простонал, осознавая масштаб неизвестности, завесу которой ему требовалось открыть для остальных. Когда он с трудом привёл дыхание в порядок, то снова настороженно посмотрел на Эндрю, набрал побольше воздуха в лёгкие и заговорил:  — Балтиморский Мясник, Натан Веснински — это отец Нила. Он очень ценится Кенго, потому что предан делу и выполняет поручения так, как этого не делает никто на восточном побережье. Я сам видел однажды, как он убивал человека по приказу Кенго. Не знаю, что произошло до этого, но я понимаю, почему его называют Мясником. Эндрю сжал кулаки, скрывая за этим то, с каким оглушительным визгом оборвалась в нём надежда. За ужасающе короткое мгновение он, казалось, потерял то, чего не должен был даже обретать. Он не чувствовал боли, но его накрывала ломка по Нилу, как будто снова отказывался от таблеток. И мир вокруг в очередной раз разбивался на осколки и крошился, превращаясь в отвратительное безразличное ничто. Без Нила это всё теряло смысл. Без Нила Эндрю и сам терялся, но чёрта с два он оставит это так.  — Почему ты думаешь, что Нила уже не спасти? — Эбби первой задала вопрос, который Эндрю переформулировал бы так: «с чего ты взял, что Нил мёртв?», если бы конечно мог сказать два последних слова в одном предложении.  — Отец убьёт его, как только Нила привезут в Балтимор, — безнадёжно качнул головой Кевин.  — Зачем ему убивать Нила? — послышался стальной голос Ваймака.  — Его биологическая мать всегда боялась этого, — сказала Эбби, в упор смотря на Кевина, подталкивая его давать как можно больше конкретных ответов. Кевин судорожно кивнул.  — Потому что Нил опозорил отца. Всё время, что он оставался жив, — это было фактически неуважением к Кенго.  — Вы были знакомы раньше? — спросила Эбби. Кевин кивнул.  — Потому что вы оба как-то связаны с Морияма, так? — заключил Ваймак из всего, что уже было им известно, и получил в ответ кивок. — Значит, ты знал, кто он такой, когда мы приехали в Пресскотт заключать контракт. В автобусе воцарилась тишина.  — Я пытался его отговорить! — возразил Кевин, удивив всех своим то ли злым, то ли обессиленно отчаянным голосом. Тренер понимал, к чему он клонит, и спросил, уже зная ответ:  — Потому что считал, что он несёт угрозу для всех нас, да? Тем не менее одним кивком Кевин не ограничился:  — И Нил это понимал. Он сказал, что когда по его вине Лисам будет угрожать опасность, он сделает всё, что в его силах, чтобы никто не пострадал.  — Ты потребовал с него это, — сжал челюсти Эндрю, впиваясь леденящим взглядом в и так напуганного Кевина.  — Ты сказал ему остаться, — опустил голову Кевин, сказав это так тихо, словно не хотел быть по-настоящему услышанным. Но Эндрю услышал. О, Кевин имел смелость припомнить, что это вина и Эндрю тоже? Отлично, будет о чём сожалеть перед смертью. Грубо оттолкнув Мэтта, Эндрю не успел сделать больше двух шагов прежде, чем его перехватил Ваймак.  — Эндрю, постой, — твёрдо сказал Ваймак. Он стоял перед ним, но не прикасался, и тем не менее Эндрю всё равно остановился, хотя внутренности сводило от желания выбить из Кевина ответы, а не обвинения. — Кевин, можешь рассказать больше о том, как вы познакомились, и почему отец Нила хочет ему отомстить? Сначала Кевин промолчал, не смотря ни на кого. Он мог сказать так много, что Лисам нечего было бы ответить, но в то же время каждое его слово опасно. И он разрывался между тем, чтобы не подвергать команду опасности владения информацией, за добычу которой обычно жестоко наказывали, и тем, чтобы дать им ответы, отняв надежду на возвращение Нила. Когда молчание стало давить на плечи, Эбби негромко заговорила:  — Нил никогда… — голос выдавал, что ей становится всё сложнее держать себя в руках, как и мелко подрагивающие руки, которые она сцепила в замок, положив на колени, — он не говорил, что случилось, почему он сбежал и «опозорил отца», — она замолчала, вспоминая всякий раз, когда Нил боялся, что его кто-то найдёт, и когда она успокаивала его, внушая, что он в безопасности. Оказывается, всё это время он тоже пытался уберечь Эбби от опасности..? Дэй судорожно выдохнул, стараясь унять волнение и не утихающую панику. По крайней мере, Эбби точно имеет право знать всю правду.  — Он должен был стать номером три. Вместо Жана, — Кевин указал на татуировку. — Несколько лет назад он прибыл в Эвермор, чтобы продемонстрировать свои навыки и способности. Если бы они впечатлили Тетсуи, Нил вступил бы в команду Воронов, иначе, если бы он разочаровал его, то Морияма заставили бы отца убить Нила. Его мать решила сделать всё возможное, чтобы спасти сына от приговора, который в любом случае оказался бы таковым. Они вместе сбежали. И это стало огромным ударом по репутации Натана.  — По крайней мере, мать может защитить Нила, верно? — уточнил Мэтт, всеми силами надеясь, что это так.  — Нельзя точно сказать, — качнул головой Кевин. — Нил даже не знает, жива ли она сейчас. Если нет, значит, Натан добрался до неё раньше. И Нил… — он сглотнул, — станет следующим. Тишина в автобусе снова стала невероятно давящей. Каждый думал о том, насколько будет зол человек, вышедший из тюрьмы, на людей, по чьей вине он туда угодил. И, судя по словам Кевина, Натан Веснински был не просто гипотетически способен на мстительное убийство, он работал на Морияму столько лет, что убийства стали для него привычным рабочим делом.  — Подожди, — дрожащим голосом сказала Эбби и дождавшись, когда Кевин медленно повернётся в её сторону, спросила, почти не скрывая собственного страха: — он правда может убить Нила? Это ведь его родной сын. У многих Лисов первоначальное понятие «нормальной» семьи было исковеркано, но это не помешало им надеяться, что ещё не всё потеряно.  — Может, его что-нибудь остановит? — отозвался Ники. — Так ведь нельзя! — с проступающей истерикой возразил он, с мольбой смотря на Кевина в ожидании ответа.  — В нём нет ничего человеческого, нет сострадания или чувства ценности семьи. Теперь, когда он на свободе, ничто его не остановит, — ответил Кевин, стараясь не смотреть на Эбби с жалостью или преждевременным сочувствием. Не усугублять обстановку.  — Нил мог сбежать, верно? — с надеждой спросила Дэн, всхлипнув, что выдавало то, насколько она хотела убедить в этом себя, чтобы хоть на грамм стало легче и спокойнее.  — У него всегда хорошо получалось бегать, — поддерживающе отозвался Мэтт, ближе подойдя к Дэн. Миньярд — со всеми своими «прошу, пусть он правда сбежит от отца» и не выражаемым сожалением — остался на попечительстве Ваймака. Не то чтобы это было важно. Ничто сейчас не было таким важным, как расчёт вероятности смерти Нила.  — Полицейские могут что-то заподозрить или следить за Веснински, — подал голос Ваймак.  — Как бы там ни было, в этот раз уловки Нила не сработают, — мрачно проговорил Кевин. — Веснински не допустит ошибки, которая во второй раз будет стоить ему репутации, — с уверенностью, убивающую всякую надежду, заверил Дэй. — Однажды мы уже видели его за работой. Рико, Натаниэль и я. Мы видели, как он разрезал человека на части, от него остались только мышцы и сухожилия. Но Веснински не останавливался только на этом, множество раз он прижигал старые раны, чтобы не дать человеку истечь кровью и умереть раньше запланированного, — Кевин скривился от вида крови перед глазами, вымолвив напоследок: — Тот человек умирал несколько часов.  — Сколько вам было лет? — опередив остальных с вопросов, спросил Эндрю. Понемногу картина прошлого человека, который выглядел неоправданно настоящим, стала складываться. Нил был настоящим. Кевин вздрогнул то ли от самого вопроса, то ли от скрежещущего голоса Эндрю, но тем не менее ответил, не глядя на него:  — Нам с Рико по двенадцать, Натаниэлю десять.  — Нилу, — почти рыча от желания доказать существование Нила больше, чем Натаниэля, поправил Эндрю. Эбби на пару секунд взглянула на него и кивнула чему-то.  — Нил всё ещё его сын, — снова запротестовала Эбби. — Натан действительно не обратит на это внимание, лишь бы сохранить свою репутацию перед Морияма? Кевин удручённо кивнул.  — Веснински считается правой рукой Морияма, их силой, которая карает всех провинившихся. Это не будет работать так, как им хочется, когда его репутация пошатнулась. Если люди начнут сомневаться в нём, он потеряет своё место. И, чтобы не допустить этого, он, не колеблясь, убьёт Нила. Нил знал об этом. Нил знал?  — Карает всех без исключения..? — казалось, Эбби и сама не готова услышать ответ на свой вопрос. Паника в автобусе неумолимо нарастала, ещё немного и она станет такой же осязаемой как напряжение. Кевин замолк, и Эндрю это не понравилось — он шагнул в сторону нападающего, но тренер вновь остановил его, вскинув руку между ними. Дэй посмотрел сначала на Эндрю, но потом вернул взгляд к Эбби:  — Его называют Мясником из Балтимора, потому что чаще всего…  — Он использует ножи, — вдруг подала относительно ровный голос Рене. Она обернулась к Эндрю, он хоть и заметил это, но в ответ не посмотрел, буравя безумным взглядом Кевина, его шею и нервно подрагивающие плечи. — В тот день, когда Нил сказал: «Я никогда не понимал, почему он так любит ножи.», я думала, он имел в виду Рико. Эндрю не мог признать, что в тот момент, он тоже подумал о Рико — это было даже логично, ведь Нил только вернулся из Эвермора, так что с чего бы ему так внезапно вспоминать отца? И эта оплошность, провяленная невнимательность к угрозе, о которой его, оказывается, предупреждал Нил, теперь переводила сожаление и отчаяние в ярость.  — Нил может постоять за себя, — сказал Мэтт уверенно, чтобы едкая тревога внутри успокоилась от этого знания. Помогало плохо.  — Это то, что он имел в виду, когда говорил, что тренировался раньше, — утвердила Рене. Кевин с сомнением посмотрел на неё, и она поняла, что настала пора наконец раскрыть карты. — Мы устраивали спарринги. Я понимала, что движения Нила достаточно натренированные. И с ножами он обращался так, словно умел это очень давно.  — Ты… — удивлённо выдохнула Дэн, — ты устраивала спарринги с Нилом?  — Он сам этого захотел, — ответила Рене, оставаясь невозмутимой несмотря на тему разговора. Она скорее почувствовала, чем заметила взгляд Эбби с застывшим «почему?» в глазах, но ответить не могла. Она понимала боль Эбби, как боль матери, которая пыталась уберечь ребёнка от беды, но тот всё равно подвергает свою жизнь опасности раз за разом, даже если ради спасения остальных. Отголоски вины пробрались в мысли Уокер.  — Зачем? — глухо отозвался Кевин. — Не было совершенно никакого смысла учить Нила чему-то. Он обучен владению ножом едва ли с раннего детства. Поверь, с такой семьёй как у него, наравне с алфавитом, узнаешь пару десятков способов, как быстро убить человека и ещё столько же, чтобы сделать его смерть мучительной. Очередная внезапная правда кольнула Эндрю внутри. Несмотря на имеющиеся боевые навыки, Нил не предпринял даже попытки противостоять и решил сбежать. Странно, не укладывается, не вписывается. Если девять лет назад, это можно было списать на то, что он всего лишь ребёнок, то сейчас — после спаррингов, после Воронов, после всего — странности в поведении Нила вызывали ещё больше вопросов и сомнений.  — Значит, у него есть шанс, — заключил Эндрю. Это всё, что ему нужно, всё, что важно, всё, что он хотел знать. Кевин не ответил, уставившись на Эндрю так, словно не мог решиться — нужно ли огорчить его сразу или безжалостно скормить надежду на лучшее. Эндрю не нужно удивляться, что мир снова — о, удивление — напоминает о своей лживости и неполноценности, но люди, участвующие во всём этом, по-настоящему злили его. Сейчас Нил бы остановил его, сказал что-то глупое, успокоил, привёл в порядок, но его нет здесь. Но он обязательно находится где-то в другом месте, так? Это заставляло всё внутри Эндрю пылать от гнева и желания вернуть своё.

***

 — Ну, что думаешь? Нил понимал, что он в шаге от потери ничтожных остатков хладнокровия. И тем не менее сдаваться не собирался. Если Лола и остальные задумали всё это, намереваясь издеваться над ним до последнего, то он не уступит им и будет сопротивляться, пока стук сердца не стихнет, а глаза не закроются навсегда.  — Думаю, а не пошла бы ты нахуй, — выплюнул он.  — Не дёргайся, — приказала она, прижав прикуриватель к его скуле. Она сказала не дёргаться, но Нил при всём желании не смог бы послушаться её. Агония мгновенно захватила лицо, жгучей хваткой сжимая челюсти, обжигая горло и отдаваясь резкой болью в глазах. Сладковатый запах обугленной плоти только усиливал эту слепую боль, и Нил не смог больше сдерживаться. Он дёрнулся в сторону, из-за чего напоролся второй щекой на поджидающий нож Лолы. Лезвие оставило грубый порез, но по сравнению с невыносимым горящим адом слева, эта боль воспринималась крайне отвлечённо. Лола продолжала удерживать прикуриватель на месте, даже когда он отдёрнул голову, и только потом отняла его, чтобы придирчиво осмотреть свою работу. Нил знал, что она убрала прикуриватель, потому что видел это, но он всё ещё чувствовал раскалённый металл на коже, и задыхался от паники. С каждой прошедшей секундой жжение заметно усиливалось, и от этой горящей боли желудок свело тошнотворной судорогой.  — Так лучше, — с больным удовлетворением заключила Лола, впившись пальцем в повреждённую кожу только для того, чтобы вырвать ещё один крик. — Согласен со мной? Нилу не хватило дыхания и сил на ответ. Каждый вдох получался судорожным и поверхностным, слишком коротким и неглубоким, чтобы достичь лёгких, но достаточным, чтобы раз за разом им давиться. Нил невольно отдёрнул голову в сторону, подальше от её жёстких пальцев, и слишком поздно вспомнил о ноже. Лезвие снова вспороло кожу, оставив второй порез, и Нил, увидев единственный выход, подался вперёд, обессиленно свесив голову. Связанные за спинкой кресла руки мешали в полной мере насладится короткой передышкой или двинуться ещё дальше, но попытка того стоила. Кровь медленно стекала по лицу Нила, оставаясь противным теплом на губах, капая со рта и подбородка прямо на одежду. Каждый вдох сопровождался металлическим привкусом. Паника и плохо контролируемый ужас нарастали, стремясь захватить контроль над телом, но Нил отрезвлял себя, веля держать мысли как можно более ясными. Боковым зрением Нил заметил движение и инстинктивно вздрогнул. Лола наклонилась вперёд между сиденьями, чтобы забрать прикуриватель, и вернулась назад, на своё место, скрывшись из виду. Наличие прикуривателя за спиной, в руках психически нездоровой особы, оказалось намного хуже, чем боль, которую ему уже причинили, — Нил задёргал руками, в надежде высвободить их или хоть как-то избежать неминуемого, даже если понимал, что это бесполезно. Он уже успел разодрать кожу на запястьях о металл, но никак не мог остановиться. Он хотел выбраться, спастись или по крайней мере умереть наименее мучительной смертью.  — Нет, — начал умолять он, — Лола, не надо.  — У меня ещё есть вопросы, — лишь отозвалась Лола из-за спины, её голос казался каким-то приглушенным. Нил поздно спохватился, что его мольбы доставят ей отдельное удовольствие. Нил догадался, что она зажала в губах прикуриватель, в то время как обе её руки сейчас закатывали ему рукава — немного спешно и царапая кожу ногтями. Он бросил попытки стряхнуть прикосновения, которые, он точно знал, не предвещают ничего хорошего. Закончив, Лола медленно провела пальцами по его обнажёнными предплечьям, точно расценивая пока ещё относительно целую, неизраненную кожу; её ногти слегка царапали кожу, и Нил поморщился. Через мгновение Лола отстранилась, и, когда она снова заговорила, её голос звучал отчётливо и понятно:  — Давай вернёмся к твоим новым друзьям. Расскажи мне всё, что ты им рассказывал. Время замерло и остановилось, когда Лола начала наносить ожоги по предплечьям. Нил упорно придерживался той версии, которая не навредила бы Эбби и Лисам, но как бы много раз он ни повторял свои слова, она не останавливалась. Вскоре он вовсе перестал отвечать на какие-либо вопросы, боясь, что запутается и ошибётся из-за переполняющей нескончаемой боли и паники; Нил сделал своим приоритетом выравнивание дыхания, хотя задачей это казалось непосильной. Любое движение мышц лица, любой, даже тихий, крик отдавались вопиющей болью в ожогах, а солёные слёзы, стекающие по обожжённой коже, щипали, как кислота. Нил не хотел думать об этом, не хотел чувствовать и переживать всё это, поэтому взамен он старался думать о Лисах. Он сосредоточился на ярких картинках, проносящихся в голове, выцепив оттуда день встречи с Эбби, её добрую улыбку, успокаивающий шёпот. Несколько лет непозволительно спокойной жизни пролетели воспоминаниями за смехотворно малое количество минут. Отголоски боли отвлекали, но Нил не бросал попыток — на этот раз он крепко зацепился за воспоминания об искренней непоколебимой дружбе Лисов. Он представлял, что его глухое, неровное и вымученное сердцебиение, набатом отдающее болью в висках, — это звук мяча, отскакивающего от стен поля. Затем мысли обрисовали образ Эндрю, его губ и сильных рук, которые удерживали Нила — но не так как сейчас, не против воли, ведь Нил каждый раз отвечал «да». Воспоминания делали Нила слабее из-за всепоглощающего чувства потери и тоски, но вместе с тем они придавали сил. Нил знал, что не был бы собой без всех этих людей, которые вошли в его жизнь. Нил ни о чём ни жалел, даже если за года, проведённые вдали от отцовского дома, ему сейчас приходится платить. Спасибо, что позволила мне остаться Нилом, Эбби. Его песенка, однако, оборвалась намного раньше, чем хотелось бы, но хотя он и не выполнил всё запланированное на этот год и не только, он всё же сделал больше, чем когда-то мог себе представить. Видимо, на этом всё-таки придётся закончить. Нил сжал окровавленные, обожжённые руки в кулаки, про себя стараясь связать это с привычным жестом сжатия в руке связки ключей и навсегда попрощался со своим домом. Наигравшись, Лола, удовлетворённая результатами, наконец остановилась и оставила его бессильно висящим в своих путах. Она сказала что-то, но он не смог разобрать слов через стоящий в ушах шум, и, если честно, его это уже не особо волновало. Привычный способ спасения, столкнувшись с непреодолимым препятствием, разбился как о кирпичную стену с такой силой, что едва не переломал его самого. Теперь оставался только один вариант — отрешение и смирение, что это только начало, а потому последняя часть пути вовсе не зацепилась за сознание Нила. Он бессмысленно прислушивался к каждой пульсирующей и болезненно горящей точке на теле, пытаясь понять степень серьёзности повреждений. Самыми тяжёлыми казались раны на лице, но то, что Лола сделала с его руками, причиняло наибольшие неудобства. Весьма затруднительно оказывать сопротивление, когда малейшее движение отзывается острой, всепоглащающей болью. Они въехали на парковку какого-то дешёвого, потрёпанного отеля. Горела лишь половина фонарей. Нил более чем уверен, что камеры видеонаблюдения тоже не работали. Он устремил пустой взгляд за окно и принялся ждать, что же будет дальше. Дальше — больше, ведь так? Он бы усмехнулся с равнодушности этой мысли, если бы малейшее движение губ не было таким безумно болезненным. Следом за ними на парковку заехала полицейская машина и остановилась рядом. Нил не узнал ни одного из полицейских, но точно знал, что они в курсе, что здесь происходит. Бывалый офицер подал знак своему напарнику, и молодой коп послушно открыл багажник. Ромеро покинул машину и отошёл в сторону, чтобы переброситься с офицером парой слов. Довольно кивнув, Малкольм открыл пассажирскую дверь кадиллака. Он освободил лодыжки Джостена только для того, чтобы отстегнуть их от сидения, а затем снова закрепил наручники на ногах. Как только металл вновь защелкнулся, Лола освободила его руки. Ромеро вытащил его за рубашку из машины и снова надел наручники. Нил поймал взгляд полицейских, которые рассматривали его с почти открытым интересом и без особого раскаяния.  — И сколько люди моего отца заплатили, чтоб вы забыли свою присягу? — с не слишком хорошо скрытым отвращением спросил Нил, когда его подвели к машине.  — Больше, чем нам платит государство, — честно ответил тот, что постарше. — Не принимай близко к сердцу.  — Не могу, — прохрипел Нил голосом полным боли и ненависти. — Это вообще-то моя жизнь. В багажнике было пусто, за исключением какого-то ящика с инструментами, поэтому ему вполне хватало места. Эти ублюдки всё продумали. Будучи связанными по рукам и ногам, он не мог сам туда забраться, поэтому полицейские услужливо помогли Ромеро поднять его. Лола взяла пистолет из рук Ромеро и залезла следом. Она обвила его израненное тело, прижав поближе к себе, и предупреждающе подняла оружие. Нил ответил на её очередную улыбку выцветшим от боли взглядом. Что ему ещё оставалось в таком положении?  — Мы готовы, — кивнула Лола, и Ромеро закрыл багажник. Нил закрыл глаза, спасаясь от мрака, грозившего поглотить его целиком. Лола ухмыльнулась где-то возле его щеки и прикусила обожжённую кожу, точно собираясь насладится привкусом крови и чистых страданий. Она ужасным, собственническим движением закинула на него свою ногу и просунула каблук между его лодыжек. Шансы на спасение догорали как спичка.  — Ты мог бы быть в моём вкусе, если б не был так молод. Точная копия своего отца, — довольно протянула она. Худшее, что можно было сказать Нилу — это указать на его схожесть с отцом. От призывного скольжения её бедер по телу побежали колючие мурашки, внутренности свернулись в узел.  — Озабоченная шлюха, — процедил Нил, скривившись, но темнота скрыла это.  — Всё ещё дерзишь, — в голосе чувствовалось искреннее удовлетворение, будто эти слова её нисколько не задели, и она с нажимом провела ногтями по ранам на руках. — Но это ненадолго. Полицейские сели в машину, хлопнули двери. Он почувствовал, как всё вокруг затряслось, когда они выехали с парковки. Нил не мог понять, о чём они говорят, но через мгновение включилась сирена и машина заметно ускорилась.  — Упс, — промурчала Лола в самое ухо. — Похоже, в доме твоего отца что-то случилось. Возможно, нищеброды разбушевались, узнав, о его возвращении. Дураки, которые с чего-то решили, что он убил свою любимую женушку и ненаглядного ребёночка.  — Люди, которых вы для этого подкупили, — догадался Нил, — чтобы наряд полиции не вызвал никаких подозрений.  — Десять очков за сообразительность. Дом, в котором Натаниэль провёл своё детство, представлял собой пятиспаленный коттедж, находящийся в районе Виндзор Хиллз в нескольких километрах к северо-западу от центра Балтимора. В глазах общественности Натан считался успешным предпринимателем, отошедшим от дел и отказавшимся от акций в пользу инвестирования в различные предприятия по всему городу. Его процентные ставки являлись непомерно высокими, но он никогда не отклонял заявки. Не имело значения, кому понадобились деньги и сколько. Если компания не успевала отдать долг вовремя, он просто выкупал её и двигался дальше. На сегодняшний день он владел десятком различных фирм и имел договорённости ещё со столькими же. Это прикрытие позволяло ему свободно перемещаться по городу и также не вызывало никаких подозрений, если он неделями не выходил из дома. Федералы не раз проверяли все его предприятия, но Натан был достаточно сообразителен, чтобы не вести свои реальные дела через компании, записанные на его имя. По шуму снаружи Нил догадался, что они уже близко. Неизбежно близко ко входу в ад. Пока паника окончательно на захватила его в свою цепкую хватку, Нил сосредоточился на шуме снаружи. Прислушиваясь, он понял, что, во-первых, произошедшее с домом достаточно серьёзно, если привлекло такое количество народа, а, во-вторых, прибывшая машина была далеко не первым полицейским патрулем, который осознанно участвовал в спектакле. Если федералы всё-таки следят за Натаном, то сейчас им будет крайне сложно что-то заметить или заподозрить из-за слишком большого скопления людей. Машина слегка подпрыгнула при въезде на территорию дома. Чем дальше они ехали, тем тише становился шум, так как все зрители остались позади для настоящей полиции. От внутреннего напряжения подъездная дорожка казалась бесконечной, но через какое-то время машина всё-таки остановилась. За полицейскими захлопнулись двери. Нил думал, что сейчас Лола начнёт двигаться, но она продолжала бесшумно лежать, удерживая его в объятьях. Нил буквально затаил дыхание, ожидая очередной боли. Каждая секунда одновременно остро ощущалась им, но в то же время словно проходила мимо, не запоминаясь ничем, кроме глухой паники в голове. Наконец телефон Лолы ожил. Она потянулась за чем-то в сторону, сильнее вжавшись в Нила. Подозрение о том, что ей понадобился ящик с инструментами, подтвердилось звуком металлического щелчка. Тихо зашуршал пластик, а затем Лола приподнялась над ним на локтях и предупредила:  — Если будешь сопротивляться, я подрежу тебе колени, — её тон выдавал то, насколько она была бы не против такого исхода. Сарказм только усугублял возможные последствия, но Нил не мог удержаться и, усмехнувшись, с вызовом отозвался:  — Ну, давай. Тошнотворный сладкий запах, мгновенно наполнивший пространство багажника, заставил его желудок взбунтоваться, всё внутри требовало продолжать борьбу. Нил сдержал себя в руках, позволив ей накрыть его нос и рот пропитанной чем-то тряпкой. Онемение незаметно зародилось на кончиках пальцев и быстро завладело всем телом. На задворках разума закопошилась мысль, что эта дрянь вырубит его, как обычно происходит с буйными больными в клиниках. Отдалённо послышался звук открывшейся двери машины, но Нил так и не узнал, собирались ли они отодвигаться задние сидения, чтобы выбраться — сознание стремительно покидало его обессиленное тело.  — Вперёд, — скомандовала Лола, и всё, что успел понять Нил — то, что она чем-то зажимала свой нос, судя по звуку её голоса. Потом всё померкло.

***

Лисам предстояла дорога в Балтимор длиною около трёх часов или даже больше из-за пробок. Эндрю, отдалённый от всех, сидящий сзади, бесконечно думал обо всём, что сделал, что мог сделать, и о Ниле. Не думать о нём даже не казалось невозможным, а так и было. Когда они говорили о будущем, что это значило? Сколько раз Нил соврал, говоря о своих планах на путешествие? Говоря, что вообще-то они могли вместе с Эндрю повидать многие красивые места, неизвестные города? К чему всё это, блять, было? Эндрю думал, что Нил из тех, кто, как правило, не нарушает своё слово. Но потом раз — и он, сломя голову, уехал в Эвермор, затем два — и он снова дёргал Эндрю за поводок, три — и Нил исчезает со всех радаров, будто ничтожная злая шутка судьбы наконец свершилась. Нил всегда спрашивал, принимал правила затянувшейся игры Эндрю, но вот в чём загвоздка — в момент, когда то было действительно необходимо, Эндрю промолчал. Он мог бы спросить тогда в раздевалке, перейти на немецкий, чтобы сказать: «В чём дело, Нил?». Осознание, что не стоило отпускать Нила, наивно надеясь, что ответы Эндрю получит от него позже в автобусе, комом застряло в горле. Нил выглядел таким неправильно напряжённым в тот момент, когда вернулся в раздевалку — это было больше, чем причиной заподозрить неладное, потому что Нил не выглядел как человек, радующийся за команду, которая прошла в другой тур. Память Эндрю так не вовремя подкидывала ему моменты, когда глаза Нила радостно сияли после победы, когда он смотрел таким взглядом на Эндрю, даже зная, что не получит должной отдачи. Взгляд Нила в раздевалке был совсем другим — пристальным, тревожным, скрытое напряжение сквозило в каждом действии. Его слова же стали полной противоположностью тому, как он выглядел — «Спасибо. Ты потрясающий.». Выдержка Эндрю позволила ему сохранить хладнокровие, хотя он не мог лгать самому себе, когда в животе скрутился узел, сопровождающийся приятным тянущим ощущением. И Нил пропал, прежде, чем Эндрю смог понять, что произошло. Эндрю не должен был смахивать пропажу Нила на его привычную проблематичность, даже если Джостен вправду являлся магнитом для неприятностей. С чего он решил, что Нил — именно тот, кто не сможет постоять за себя? Рене рассказывала Эндрю о каждом их спарринге, но Эндрю всё равно ошибся. И эта ошибка теперь могла стоить Нилу жизни. Жизни, которую Эндрю пообещал защищать в начале этого года. И плевать, что сегодня днём он забрал собственное обещание. Нахер Нила, если он думает, что Эндрю забудет это всё и смирится. Он из-под земли достанет этого лжеца. Вырвет из рук сволочей, которые похитили нападающего, выскажет всё, что думает, и, может быть, он позволит себе немного успокоиться, если прикоснётся к руке Нила — всегда такой тёплой, сильной и живой. Если Нил снова ответит «Да». Если только они поговорят ещё хотя бы раз.

***

Нил очнулся от прикосновения к плечу — каким-то образом он подозревал, что это определённо была не Лола. Чья-то рука крепко — но не так будто хотела лишь причинить боль — сжала его плечо, заставляя Нила открыть глаза, чтобы увидеть. Серый потолок. Плохое освещение. Запах сырости и гнили. Он в подвале грёбаного Балтиморского дома.  — …Натаниэль, ты меня слышишь? — раздался хриплый женский голос, который Нил мог где-то слышать, но вспомнить обладателя оказалось непосильной задачей из-за раскалывающейся головы и вспышек боли по всему телу, когда он попытался пошевелиться. Тем не менее ничего не помешало ему скосить взгляд. Железная хватка на его плече немного ослабла, когда Нил встретился с серо-мутным глазами и вздрогнул, наконец осознав, кто перед ним, где они находятся и что их ждёт. Смерть-смерть-смерть.  — Этого не может быть… — словно в бреду прошептал он. Понемногу пространство вокруг становилось более чётким и осознанным, а пульсирующая головная боль всё нарастала. Мэри нахмурилась — сурово и даже как-то зло, словно Нил являлся корнем всех проблем.  — Почему ты позволил им поймать себя? — потребовала она, не замечая или не придавая внимания болезненной гримасе лица Джостена, когда он попытался подняться. Был ли смысл?  — Что? — спросил он, сомневаясь, был ли вопрос серьёзным и какой вообще смысл, знать это прямо сейчас? Но вопрос разозлил его мать, которая хоть и выглядела сейчас не лучшим образом, Нил внутренне напрягся, что она ударит его за медлительность или врождённое упрямство.  — Почему, Натаниэль? — надавила Мэри. — Ты знаешь, что…  — Они не оставили мне выбора, — перебил её Нил. Она наконец отпустила его, но всякая попытка пошевелить руками заканчивалась адской болью от кончиков пальцев до предплечий. Нил едва рефлекторно не прижал их к животу, но спохватился, поняв, что так будет только хуже. Он стиснул челюсти и выдохнул.  — Ты мог сбежать.  — Нет, — отрезал он. Нил не мог понять, почему именно его мать недовольна: виной тому нежелание умирать вдвоём в месте, которое само по себе является точкой невозврата, или сожаление о превращённых в прах усилиях, прилагаемых ей на протяжении восьми лет, чтобы не быть найденной Натаном? Или она ненавидела Нила за то, что он позволил себя поймать? — Я не убегаю. Не после того, как они угрожали моей семье. Мэри, нахмурившись, потянула к нему руку, и только тогда Нил смог заметить, что её одежда была в крови — в значительно большей степени, чем его собственная.  — Как это случилось? — зачем-то спросил он, заставив собственную мать замереть и воззриться на него с неверием, словно смотрела не незнакомца, которому не стоило рассказывать ничего о своей жизни. Тем не менее, спустя несколько бесконечно долгих мгновений она заговорила:  — Ромеро сел мне на хвост на границе Мексики два дня назад. Не знаю, как он нашёл меня, последние несколько месяцев всё было тихо, — она сильнее нахмурилась то ли от боли, то ли от злости: на себя, подчинённых отца и свою принадлежность к Веснински. — Как бы я не заметала следы, он подстроил аварию. А это, — она убрала руку, прикрывающую бок, показывая Нилу большое кровавое пятно, на старой выцветшей футболке казавшееся тёмно-алым, — чтобы я не сбежала. Нил уставился на свои руки — свежие ожоги выглядели отвратительно, словно его кожа должна была сойти, но, не сделав этого, они стали подсыхать, покрываясь корочкой,  — Они убьют нас, — почти неосознанно сказал он вслух. Мэри поджала губы.  — Даже не попытаешься сопротивляться? Нил отвёл взгляд.  — У меня есть с собой твой нож, но не думаю, что это поможет. Мэри импульсивно вцепилась в его руку, Нил зашипел, но прежде, чем он смог издать более — непозволительно — громкий звук, Мэри накрыла ладонью его рот и быстро, сбивчиво произнесла:  — Держи его при себе, пока я не скажу. Если кто-то из них придёт первым, мы выиграем себе время. Понял? Нил поспешно кивнул — больше для того, чтобы она наконец перестала давить на новоиспечённые порезы на щеке и ожог; он сморгнул пелену подступивших слёз. Мэри убрала руку, и в тот же момент послышался звук открывшейся двери — резкий и громкий, будто человек по ту сторону торопился спуститься в подвал. Мать приложила палец к губам, призывая Нила молчать. С каждым шагом по лестнице, тишина в подвале становилась всё более тяжёлой. Нил знал, что это не отец — шаг был слишком быстрым и необычно лёгким для монстра вроде Мясника. С такой хищной грацией ходила лишь Лола.  — Не скучали? — спросила она, улыбнувшись широко и с предвкушением чего-то, что находилось лишь в её больной голове. Нил скосил взгляд на мать — она с презрением сверлила Лолу взглядом, но не двигалась с места и молчала. Нил молчал тоже, но думал предпринять кое-что, что помогло бы урезать преимущества отцовской шайки убийц. Что значило это «мы выиграем себе время»? У неё есть какой-то план? Нил должен помочь ей, если будет существовать вероятность того, что они выживут. Ради Эбби, ради Лисов, ради Эндрю.  — Сложно скучать в таком месте, знаешь ли, — сказал Джостен, поднимаясь на ноги под внимательным взглядом матери и насмешливым от Лолы.  — Куда это ты собрался, детка? — сощурилась она.  — Помыть руки, — Нил демонстративно показал их и заявил: — иначе начнётся заражение, — это было правило, которое ему давно привила Эбби, и, честно говоря, воспоминания об этом сейчас терзали его душу ещё сильнее, чем всё остальное.  — Я бы на твоём месте не беспокоилась об этом.  — Но ты не на моём месте, — огрызнулся Нил, поднявшись на ноги. Он точно знал, что у дальней стены есть раковина, вмонтированная туда ещё с тех пор, когда Натаниэль не дотягивался до неё. Самая простая модель с незамысловатым смесителем, естественно, без зеркала рядом, что было даже на руку Нилу, поскольку избавляло от необходимости видеть собственное отражение с изуродованным лицом. Включив воду, он подставил под струю кисти и, шипя сквозь плотно сжатые зубы, изо всех сил боролся с порывом убрать руки из-за возобновившейся адской боли. Превозмогая себя, напряжёнными движениями Нил промыл ожоги с мылом. При одном взгляде на них желудок сводило судорогой. Затем влажными ладонями он стал умывать лицо, хотя пальцы к тому моменту тряслись крупной дрожью. Не найдя, чем вытереть руки, Нил потряс ими в воздухе, чтобы стряхнуть капли.  — И на сколько это затянется? — сухо спросил Нил.  — Ожидание или убийство? — уточнила Лола. — Потому что второе, скорее всего, займёт некоторое время. Конечно, это не в его стиле, но вы двое стоили ему стольких нервов и денег, что, думаю, на этот раз он сделает исключение. Нил заметил напряжение, сковавшее мать, после этих слов. Нет, приговора. Им оставалось только ждать. Нил снова вернулся к Мэри, чтобы занять место рядом с ней на полу. Находиться рядом с ней было сроди ощущению близости с пороховой бочкой. Так до чёртиков напряжённо, но неизбежно.  — Как насчёт немного развлечься, пока папочка занят? — нарочито ласковым тоном протянула Лола. Она имела в виду: как насчёт того, чтобы поиздеваться над ними, пока полиция никоим образом не может заподозрить, что здесь что-то происходит и помочь. Подчинённые отца отлично продумали эту часть плана. Мэри прожигала её ненавистным взглядом, скорее рефлекторно крепче схватившись за бок. Она и раньше довольно редко вступала в открытое сопротивление против Лолы, а сейчас в явно более уязвимом положении и вовсе не собиралась тратить силы зря. Нил с напряжённой готовностью посмотрел на Лолу. Что ему делать? Стоит ли нападать сейчас, пока не пришёл отец?  — Ты так хочешь помочь этой суке, младший, хотя я более, чем уверена, что она едва ли отплатила бы тебе тем же, — произнесла Лола. На мгновение Нил спохватился, не высказался ли вслух, но всё было хуже, чем он мог себе представить. — Но вот в чём правила моей игры, — с этими словами она достала пистолет из кобуры и протянула Нилу рукояткой вперёд, — если ты готов пожертвовать собой, засадив пулю в висок, я, может быть, подумаю над тем, чтобы сделать смерть твоей мамаши не такой мучительной. Или, если ты возьмёшь яйца в кулак, и убьёшь её первым, я попробую поговорить с твоим папочкой, чтобы он хотя бы не сдирал с тебя кожу, — она подразумевала, что каждый поступок Нила должен якобы облегчить предсмертные мучения, но также это могла быть наглая ложь. Тем не менее, противостояние сейчас ни к чему не привело бы — всё против них. Нил сглотнул и забрал пистолет. В руке он ощущался непривычной тяжестью.  — Так что ты выберешь, детка? Нил думал, что сможет убить её. У него нет причин жалеть кого-то вроде Мэри Хатфорд. Последние несколько лет он даже не думал, что она жива. А с тех пор, когда она ещё присутствовала в его воспоминаниях, то намертво запечатлилась с ассоциацией: запаха медикаментов, раздражённого голоса и тихих рыданий за дверью ванной комнаты. Раньше Натаниэль считал её самым близким человеком, но сейчас он видел перед собой незнакомку. И, стоило только ему разглядеть во взгляде матери дикий ужас, рука сама приставила пистолет к виску. Он лучше сдохнет, чем станет убийцей, как отец. Нил взвёл курок, нажал. В сырой тишине подвала раздался щелчок. Но выстрела не последовало. Вместо этого Лола рассмеялась, и звук вернулся неприятным эхом в голове Нила.  — Откуда в тебе только столько благородства, жалкое отродье? — издевательски произнесла она, явно довольная своим развлечением. — Кем ты себя возомнил?  — Он не был заряжен, — зачем-то просипел Нил и, подняв голову, выжидающе сверлил Лолу взглядом. Он не позволял себе надеяться, что ему не придётся выпустить пулю. Слишком просто.  — Конечно, — кивнула она. — Смысл игры был в том, чем ты готов пожертвовать, и что нам нужно сделать, чтобы причинить тебе ещё больше боли. Теперь я знаю, — и широко ухмыльнулась.  — Ты больная сука, — выплюнула Мэри.  — Согласитесь, что ваша быстрая смерть вовсе не была бы такой весёлой, верно? Бесполезный, незаряженный пистолет в руке Нила навёл его на глупую и безрассудную идею, и всё, что его останавливало, — мать не дала ему сигнал, если вообще собиралась сделать это в ближайшее время. Нил боковым зрением видел острый взгляд матери, которая в мыслях, скорее всего, уже перерезала горло всем Малькольмам. На деле же вероятность добиться этого была ничтожно мала. Но это не значит, что не стоит пытаться, так? Лола протянула вперёд руку, намереваясь забрать свой — хотя, наверное, оружие ранее принадлежало подлинным охранникам из Бингемтона — пистолет, чем Нил и решил воспользоваться. Сделав вид, что вот-вот вложит пистолет в её раскрытую ладонь, Нил усилил хватку на нём и, дождавшись, когда Лола зло посмотрит на него за неподчинение, рывком дёрнул на себя. И хотя Малькольм удержалась на ногах, Нилу хватило секунды её потерянного равновесия, чтобы выхватить спрятанный нож из-за пояса и воткнуть ей в плечо. Не в сердце, потому что в последний момент она извернулась, будто предугадав его действия. Блять. Нил услышал, как его мать тоже выругалась, а от тщетных попыток встать слышалось только больше шороха по бетонному полу и болезненного шипения.  — Сукин ты сын, — процедила Лола, отбросив руку Нила; пистолет упал на пол, Нил хотел взглядом проследить траекторию, но от резкого толчка чуть на упал сам. — Если до этого тебе была уготовлена мучительная смерть, то теперь, перед тем, как попадёшь в ад, будешь молиться, что это наконец закончилось, — пообещала она, рывком вытащив нож из плеча, капли крови с него капали на пол. От увиденного к горлу подступила тошнота. А когда Лола, хищно прищурившись, стала надвигаться на них с матерью, Нил захотел исчезнуть. Время перестало существовать.