(Не) родной

— Ты не стараешься. Нил готовился выхаркивать свои лёгкие под ноги — ему было плевать на боль —, если это, конечно, означало то, что ему нужно будет остановиться. Останавливаться было опасно.  — Если бы я правда не старался, вырубился бы ещё два часа назад, — сквозь плотно сжатые челюсти процедил Нил до жути уставшим и злым голосом. За это могут наказать, — тревогой забилась мысль в его голове. И он возненавидел её. Рико такой ответ не понравился. По многим причинам, но основная из них — то, что Нил продолжает вести себя как грёбанный своевольный и непозволительно упрямый Лис, коим он, как выяснилось, вообще не должен был являться. Нил увидел во взгляде Мориямы надвигающуюся опасность. И Нил подобающе встречал её — с неподдельным огнём ненависти к Воронам, их тренировкам и самому Рико. Таким образом поведение Джостена набирало всё больше углов и колкостей, которые были неудобны для Тетцуи и Рико. За каждое «мне плевать» Нил знал, что поплатится. Но страх не являлся поводом начинать подчиняться.  — Ты пёс, — яростно Рико подбирался ближе к, он знал, беззащитному сейчас Нилу. Мелкому и раздражающе глупому псу. — А псы должны слушаться своего хозяина. Всегда.  — Пёс, кусающий руку хозяина, не достоин жить, я знаю, — добавил Нил. Жан неподалёку неодобрительно нахмурился. О чёрт. Нил пожалел, что не может забрать слова назад, если бы это привело к тому, что наказания удастся избежать хотя бы Жану. Официально: Нил Джостен — худший напарник. И сегодня ничего не изменится — на теле лишь появятся новые доказательства того, что он одновременно ничего не стоит и так же слишком бесценный, чтобы клан Морияма отныне упустил его из виду. Нил сам загнал себя в ловушку, думая, что бежит от убийц, но путь оказался тупиком. Он попался. Так глупо.

***

Когда Нил позволял себе думать, что устал и хочет остановиться — перевести дыхание, унять дрожь и снова почувствовать немеющие ноги — он вспоминал смех Эндрю и ускорял бег. Он вспоминал сильную хватку за изголовье кровати и с остервенением забивал шестой гол лучшему вратарю Воронов. Он вспоминал кровь, синяки, порванную одежду и держал клюшку в руках так, будто она правда могла быть орудием. Но клюшка в его руках чёрная, и от этого её вес кажется более тяжёлым и невыносимым, однако, Нил почти не обращает на это внимание, иначе уже сошёл бы с ума. А ему вокруг и так хватает людей с поломанной психикой, расшатанными нервами и неконтролируемой агрессией. Все Вороны в Эверморе живут исключительно, как одиночки, возводившие в культ собственное благополучие и усерднейшую работу над своим талантом, чтобы выжить. И, конечно же, стать крупицей в заслуге очередной победы Воронов, чтобы оправдать свою жизнь.  — Это рабство, — говорит Нил, смотря на Рико с затаившейся злостью, которая временами тонула в океане усталости и желании сбежать. Желании жить вдали от ужаса.  — Бедный Нил, который так привык к жизни в своей Лисьей конуре, так и не выучился дисциплине, — сочувствия в тоне Рико нет и грамма, лишь — презрение циника, который видит людей как материал, ресурс, способ достижения цели. — Мы исправим это, верно? — с нажимом добавляет Рико. Последнее, что запомнил Нил — огонь зажигалки около его лица и обжигающий — невыносимый — холод наручников. Позже Жан — нехотя — передал ему слова Рико о том, что когда рыжие волосы горят, выглядят они ещё более отвратительно. Именно Жан опрокинул на голову Нила ведро с холодной водой, пока пытка не превратилась в необратимый процесс. Ночь Нил потратил на то, чтобы бессмысленно думать — «Каково это сгореть заживо?». Будет ли это тем, что он на самом деле заслужил? «Для убийц нужны самые изощрённые пытки. Нам легко забрать чью-то жизнь. Так чего же тогда стоит наша собственная? » — так ему говорил отец, жутко ухмылаясь. В последнее время Нила часто в кошмарах посещали воспоминания из детства. И ни один из них не заканчивался без крови, криков и бесконечной боли.  — Интересно, на каком кругу ада я сейчас… — прошептал сорванным голосом Нил, сидя на своей кровати и уткнувшись лицом в согнутые коленки. Отвечать ему никто не собирался. Да и кому было бы дело до него сейчас?

***

Тёмные коридоры, тёмная одежда, тёмные глаза. Всё вокруг казалось до жути одинаковым и даже пугающим своей мрачностью. Но Нил, уверенный в том, что если не нападаешь первым, то значит принимаешь поражение, относился к давящей атмосфере угнетённости безразлично. Настолько, насколько позволяла его холодная маска из прошлого. Однако, ночью, когда никто не мог этого увидеть, он сдавался. Оказывался погребённым под собственными кошмарами с разными сценариями. Никогда не знаешь, чем закончится на этот раз. Проснётся ли он вообще?  — Всё это дерьмо случилось не без твоей помощи. Меньшее, что ты можешь сделать, — помочь разгрести его. Где же твое чувство ответственности? — произнёс Эндрю. Даже удар ножом не в силах причинить такую острую боль. От слов Эндрю у Нила как будто кончился весь воздух в легких. Он пошатнулся, отчаянно пытаясь удержать равновесие. Он хотел сказать, что не виноват, но они оба знали, что это не так. Эндрю не рассказывал ему о Дрейке, но говорил, что Лютер предал его доверие. Вместо того чтобы прислушаться, Нил решил помочь горю Ники. Он не приглашал Дрейка в Южную Каролину, но собственноручно привел Эндрю в его распростертые объятья. Нил слышал голос Эндрю во сне и в ту же секунду отчаянно хотел проснуться, чтобы кошмар закончился. Других снов у него в последнее время не было. Из комнаты Рико он приходил обратно в комнату, приготовленную для племянника, в доме Хэммиков, и обратно — такие сны видел Нил в особенно плохие дни. Например, когда он терял сознание больше пяти раз за день. Или когда Рико выбивал из него согласие подписать контракт с Воронами. И когда Тетцуи приходил в ярость. Иногда казалось, что легче вовсе не спать всю ночь — просто смотреть в тёмный потолок, вслушиваясь в мерное дыхание Жана с другого конца комнаты. Иногда у Нила жгло пальцы от желания набрать номер Эндрю. Он знал, что Миньярд не ответит. Иногда Нил позволял себе думать, что его возвращение в Лисью нору действительно ждут. Часто Джостен был слишком наивен, когда дело касалось вопроса принадлежности его жизни только ему. И за это приходилось платить. «За всё в жизни нужно платить», — так говорила Мэри. Нил склонен был соглашаться с этим, когда ему не хватало привычного «Всё будет хорошо» от Эбби. Но также Нил готов был бороться за себя и Лисов ради Эбби. Это разжигало в нём огонь жажды к жизни, которого он не видел ни у кого из Воронов. Наверное, именно этим он и отличается? Он не позволит сделать себя безвольной марионеткой с определённым набором действий и качествами. Пусть местные кукольники дёргают за жалкие нити, которые Нил потом обязательно обрежёт.

***

Нил зашипел.  — Терпи, — сказал ему Жан, осторожно протыкая иголкой участок кожи и вынимая её через пару секунд. У ног Нила стояла початая бутылка водки, пустая примерно на треть. Сейчас, когда всё, что ему нужно было — заглушить физическую боль, он отбросил свои принципы и выпил. Помогло, но не полностью. Прежде, чем Жан сделает новый стежок, Нил взял бутылку в руки и сделал большой глоток. Горло обожгло и вопреки этому по внутренностям разлилось вязкое тепло.  — К твоему сведению, если ты будешь меньше провоцировать Рико, то нам не придётся каждый вечер тратить на это. Нил знал это. Но, нося в Эверморе футболку с номером «04» и фамилией «Веснински» на спине, он почти не сопротивлялся рвущемуся наружу темпераменту своего отца. Потому что Рико заслужил. Нил собирался бороться до последнего за безопасность кого-либо из Лисов или Жана, но не за свою собственную. Она того не стоила, по его мнению, если всё давно предрешено.  — Я ненавижу его, — признался Нил, отставляя бутылку в сторону. Новая волна боли притупилась, и Джостен блаженно прикрыл глаза.  — Можно ненавидеть, но не встревать в новые проблемы, — ровным голосом, будто прямо сейчас не он накладывал очередные швы, произнёс Жан, и Нил понял, что он так и делает. Ценный совет.  — Боюсь, дать Рико почувствовать победу над собой — то же самое, что поднять белый флаг. А я не хочу, чтобы он думал, будто смог сломать меня.  — Как ты вообще остался жив с такими-то убеждениями… — ворчливо прошептал Моро.  — Честно, понятия не имею, с начала учебного года было уже достаточно ситуаций, которые были слишком опасными, — Нил горько усмехнулся. Жан не увидел бы этого, сидя за его спиной, но по тону явно почувствовал. — Мне нравится играть в экси. В Пальметто, — уточнил он, — ради этого я готов рисковать много и долго.  — Безнадёжно, — вздохнул Жан и стал затягивать последний стежок. Нил почувствовал прилив благодарности к Моро, но высказал не совсем её:  — Прости, я знаю, что должен держать язык за зубами, потому что это касается и тебя…  — Мне не нужны твои извинения. Если бы ты в следующий раз играл лучше и не вступал с Рико в спор, это было бы лучше. Они оба знали, насколько это маловероятно. Поэтому Жан оставил аптечку на тумбочке. Нил посмотрел на него с молчаливым «спасибо». Странно было найти в Гнезде кого-то, кто мог бы проникнуться к нему пониманием. Или к кому мог проникнуться пониманием Нил. Но вот в итоге вместо того, чтобы быть одинокой белой вороной, Нил неосознанно подверг той же участи и Моро. Казалось, Жан был не против, или ему было всё равно до тех пор, пока Рико не срывается на них обоих.

***

Ежедневный ранний утренний подъём Нила не начинался с мыслей о ненависти ко всему и вся, но спустя две недели он начинал думать о том, чтобы повесить на стену портрет Рико и кидать в него дротики. Или ножи.  — Почему я не удивлён, что ты вообще думаешь об этом… — вздохнул Жан, когда Нил поделился с ним своими раздумьями, которые, честно говоря, помогли ему чуть бодрее встать с кровати. Нил безобидно пожал плечами. Лопатки тут же саданула режущая боль. Не сдержавшись, Нил зашипел.  — Вот поэтому, — указал ему Жан, — тебе стоит вести себя осторожнее. Хотя бы иногда включай свою голову не только для того, чтобы думать о том, как поймать мяч. Иначе на твоём теле не останется мест, которые мне нужно будет зашивать, — Жан посмотрел на Нила спокойно и в какой-то степени даже безразлично, но почему-то именно такой вид казался Нилу самым настоящим, что позволял ему увидеть Жан. Джостен слабо улыбнулся, и в ту же секунду щёки поразила острая боль от не заживших порезов.  — Убери эту дурацкую улыбку, а то швы опять разойдутся, — сказал Моро. — Пойдём, нам пора на завтрак. Перед тем, как выйти из комнаты и направится в столовую, Нил бросил быстрый взгляд на календарь. Четыре дня. Через четыре дня Нил закончит балансировать на лезвии ножа в руках Рико. Но неизвестность исхода всё равно пугала его. Рико может сказать, что не обязан держать обещание, и тогда Нилу ничего и никто не поможет. Из этой ловушки был лишь один выход — не позволять себя ломать, держаться вопреки всему, что происходит вокруг, и отчаянно разрушать преграды, которые возникнут на пути. Нил являлся Лисом и, естественно, умел делать всё это.

***

Рико говорил, что сегодня особенный день, но так как его напыщенные речи вне площадки не сильно впечатляли Нила, он не воспринимал это всерьез.  — Ты ошибаешься. Снова, — вздыхал Жан, уже наверняка догадавшись, о чем думает непутевый ворон.  — Посмотрим, что он задумал на этот раз. Навряд ли что-то оригинальное, — ухмыльнулся Нил. Его не пугали пытки Рико, как бы тот ни старался, и говорить об этом в лицо Мориямы — новое любимое увлечение Нила. Правда, забавляет оно, похоже, только его.  — Хватит относиться к своей жизни так, будто она ничего не стоит, — хмуро сказал Жан.  — А если это так? Нил выдержал серьёзный взгляд Моро, пытающегося если не прожечь дыру в его голове, то наверняка больно ударить своими словами прямо по мозговым борохлящим извилинам — так недавно высказался Рико.  — Я же вижу, что ты так не думаешь на самом деле. Так какой смысл врать? Решил умереть пораньше?  — Мне бы… — Нил запнулся. Что ещё сказать? — не позволили. Есть один человек, который из-под земли меня достанет, если я не сдержу своё обещание. Моро не выглядел удивленным или так, будто собирался вновь отчитать Нила за его глупость, — глупые убеждения, глупые поступки, глупая вера — но уставшим — ещë как.  — Надеюсь этот человек — не плод твоей фантазии, и, возможно, поможет тебе прожить еще немного, — в конце концов проговорил Моро. Нилу нравилось то, что Жан тоже не строит ложных надежд и не верит в невозможное, хотя отчасти это казалось сигналом о помощи.  — Было бы даже смешно, окажись он моей галлюцинацией, а не наоборот, — вдруг выдал Нил и слабо улыбнулся — так, чтобы минимально тревожить ноющие швы. Мысленно он немало удивился в том, что сказал. И неясно чему больше — что сказал это вслух или тому, что открылся Жану. Да, они вроде как неплохо ладят, им приходится находить какие-никакие точки соприкосновения, но партнерство не подразумевало под собой душевные откровения, а они все равно появились.  — Хм. Это значило нечто вроде — понимаю. Спорить Жан явно не собирался и спрашивать тоже, за что Нил уже готов был в очередной раз сказать спасибо. Но решил подождать до момента, когда они окажутся в комнате. Мрачные коридоры не внушали ни доверия, ни чувства безопасности, ни уединения — они искажали всё в ложь. Преодолевая последний коридор, ребята заметили кое-что, что их насторожило. Дверь в их комнату оказалась приоткрытой, чего быть не могло. Они всегда еë закрывали перед тем, как уйти. Не могла произойти ошибка или случайное «забыл». Просто не могло. Что-то не так — чувствовалось в воздухе, ядом растекаясь по коже и вызывая мурашки. Жан остановился первым. Нил прочитал в этом готовность, но, скорее всего, к защите и отступлению, в то время, как сам Джостен мог найти в себе силы для нападения. Всегда. Не нужно приглашать его перегрызть горло Ворону, который вероломно ворвался в их комнату, он бы сделал это в любом случае. Нил после секундного промедления шагнул вперед, и дальше — уже увереннее. Чёртов Рико. Чёртово Гнездо. Чёртово «Бойся или умри». Он открыл дверь шире и зашёл в непривычно яркое освещение. Кто, чёрт побери, включил здесь свет? Рико бы не побрезговал напасть из темного угла — подло как и всегда. Но Рико редко приходил сюда, и если Нил с Жаном до сих пор не подверглись внезапному нападению, вероятно, это — не его рук дело? Нил осмотрел комнату и застыл, увидев собственную кровать. Блять. Какого хрена? Времени не было. Шансов сбежать тоже. Всë против него.  — Вот мы и встретились, сукин ты сын, — процедил Ромеро. Нил инстинктивно сделал шаг назад и врезался спиной во что-то твердое и высокое. В кого-то. Удары сердца стали громче мыслей и всего вокруг, болезненно стуча в висках. На плечо Нила легла рука, и он тут же дернулся и отшатнулся в сторону, после этого зло смотря на, как он предполагал, Джексона. На него в ответ сочувствующе смотрел Жан, и Нил почувствовал почти физический укол вины.  — Что тебе нужно? — сглотнув, спросил Джостен. Ему пришлось снова посмотреть на Ромеро и принять участие в негласной борьбе, в которой нужно выстоять. Но так было раньше. Есть ли смысл сейчас вообще думать о том, как выжить, если старуха с косой, похоже, уже точит свое орудие где-то неподалеку? Либо ударить первым, либо сдаться.  — На самом деле — убить тебя, — кровожадно ухмыльнулся Ромеро. — Но не так просто. Проткнуть ножом каждую часть твоего тела столько раз, сколько месяцев мы искали тебя, а потом выжимать кровь как из мокрой тряпки. Быстрый математический расчёт привёл Нила к неутешительному числу 96. Нила словно пригвоздили к полу и пнули в грудину. Дышать стало труднее, как если бы он пробежал тридцать кругов на стадионе, и все попытки привести лёгкие в порядок с оглушительным треском проваливались. Он проваливался в никуда, и свободное падение приводило его разум в леденящий ужас.  — Но тебе повезло, что я предан твоему отцу, — вновь подал голос Ромеро, и всë, что он говорил теперь, звучало с тем оттенком гордости, от которого Нила затошнило. — И не могу тебя убить прежде, чем он увидит тебя. Можешь быть уверен: он сам и его тесак очень соскучились по тебе. Очень. Нил не знал, как сильно сжимал ремень своей спортивной сумки, пока пальцы не онемели. Но он знал, что слова Ромеро правдивые, потому что ему нет смысла врать, особенно Нилу, которого он ненавидел всем… нет, не сердцем. Всем нутром, всем взращенным желанием убивать, всей жаждой к мести. Нил не думал, что может сказать что-то вроде: «Ты не справишься со мной», потому это станет вызовом, и не обязательно закончится в его пользу.  — Как вы здесь оказались? — спросил Жан, и Нил вспомнил, что он не один, но это не принесло облегчения, наоборот — он повернулся в сторону своего соседа по комнате, чтобы без слов донести что-то вроде «Не вмешивайся».  — У меня нет времени объяснять, даже если ты его друг или что-то в этом роде, — Ромеро скривился. — Единственное, что я могу сказать тебе — уйди и не мешай мне делать свою работу, иначе… Натаниэль, мне стоит говорить, что будет с твоим другом, если…  — Нет, — оборвал его Нил. Он не хотел больше ничего слушать от Ромеро так же сильно, как не желал, чтобы Жан пострадал. — Жан, уходи.  — Ты не можешь, Нил, — шипит Жан, пытаясь достучаться до него.  — Я могу, поэтому и делаю. Не рискуй собой. Не сегодня, — Джостен выдавливает слабую — фальшивую от начала и до конца — улыбку, чтобы убедить Моро, что всë в порядке. Так нужно, — убеждает он себя.  — Сумасшедший, — Жан перешёл на французский от той смеси возмущения и непривычного волнения, которая кипела внутри и, если бы не его самоконтроль, то уже обожгла бы Нила. — Ты подумал, чем это закончится? — каким-то образом он подозревал, что могло случиться, если сейчас Нил уйдёт. Ничего хорошего. Джостен снова попадёт в беду, но на этот раз рядом не будет Жана, который поможет ему.  — Да. Я знал, на что шёл, когда приехал сюда.  — Тебе ещё повезло, что ты покидаешь это место не в гробу, — едко сказал Ромеро и подошел к Нилу, хватая его за ворот спортивной кофты. — На выход, мелкий ублюдок, и не вырывайся, иначе всем будет хуже, но в первую очередь ему, — кивок в сторону Моро заставил Нила оставить свои попытки вырываться. Последнее, что он видел, перед тем, как его выволокли — полный болезненного непонимания и раздражения взгляд Жана. Лабиринт Воронов закончился, не начавшись, или Нил перестал замечать всë, что было вокруг, когда… Когда его, чёрт побери, нашли. Нашли-нашли-нашли — стучало в голове, сотрясая когда-то существовавшее «я в безопасности». Прошло восемь лет. Удача так долго держалась на его стороне, но не теперь. Веснински определенно не отличались снисходительностью или умением прощать и забывать. О нет, совсем нет. Теперь Нил более, чем уверен, что если он эти восемь лет ещё пытался забыть свою прошлую жизнь и тешил себя надеждами, что отец мертв или в тюрьме, то Натан, конечно, лелеял мечты убить своего сына. Собственными, мать его, руками. Множеством отвратительных способов. Перед тем, как затолкать его в машину, Ромеро быстро проверил, что Нил обезоружен, затем нанёс удар под рёбра, вышибая весь воздух. И не потрудился с садистским удовольствием объяснить:  — Чтобы не дёргался и не бесил меня лишний раз. Твой отец, конечно, не запрещал мне, если я разозлюсь, к примеру, отрезать твой палец или язык, так что давай не будем делать так, чтобы я потерял терпение прежде, чем мы приедем… Нет, не говори. Заткнись. Блять, как же я хочу тебе врезать.  — …домой, Натаниэль. Мы едем домой. Нил захотел, чтобы вместе с острой нехваткой кислорода у него вылетели из головы все мысли, которые мешали сосредоточиться, принять и хоть как-то подумать, что делать. Как будто что-то ещё можно сделать, — подумал он, оказавшись в машине. В салоне пахло сигаретами, кажется, каким-то алкоголем и жжёной бумагой. Догадки о том, что здесь делали, вызывали отвращение. Когда машина тронулась с места, Нил вцепился руками в сумку, которая, оказывается, всë ещë была при нëм, и уставился в окно, парализованный осознанием. Радость от того, что Воронье Гнездо остается позади, так и не наступила, еë затмевал страх, возникший от осознания, что он попался. И причём по своей вине. В какой-то степени он ещё долго продержался с начала учебного года. Три дня. Ему оставалось прожить в Гнезде ещë три дня, и к Рождеству он должен был уже вернуться домой. К Эбби. Она его ждёт. Нил бы отдал всë за то, чтобы на Рождество она не получила сумку с его вещами из полиции и соболезнования из-за утраты. Мысли о собственных похоронах в закрытом гробу безжалостно накрыли его, а быть похороненным под фамилией «Веснински» становилось завершением всего предстоящего ужаса. Нил, поддаваясь липнувшей к нему панике, пробовал пытаться вспомнить, как именно выдал себя, что его нашли. Увидели в аэропорту? Тренер Тетцуи сообщил? Рико? Но у Рико определённо ещё оставались какие-то — особые — планы на Джостена, так что какой ему смысл избавляться от Лиса раньше времени? Рико должно быть обидно, что у него из-под носа увели Нила Джостена; что кто-то может убить его вместо Мориямы. Как сильно он взбесится? Машина выехала на шоссе, и… шансы на спасение затухали с каждой минутой всё сильнее, догорая как сигарета до самого фильтра. Если Нил сбежит прямо сейчас, Ромеро не упустит его. Он вновь найдет его. Если бы только у Нила были гарантии, что он выживет после… Неожиданно для самого себя он вдруг вспомнил кое-что, что одновременно встревожило его и заставило почувствовать необъяснимую тоску: Нил обещал присматривать за Кевином. И он не просто не справился, он — осознанно — провалился так феерично, что становилось до истеричного смешно. Мысли о том, насколько будет зол Эндрю, узнав о том, что Нил умер, не сдержав обещание, которое сам же дал, по какой-то причине всерьёз забеспокоила Джостена. И подозрение, что Кевин расскажет, куда уехал Нил перед своей смертью, усугубило ситуацию. «Нил уехал к Воронам» «Зачем?» «Потому что Рико сказал ему, что ты пострадаешь, если он не приедет» Получилось наоборот. Не по плану. Нил понадеялся, что Кевин придумает объяснение получше. И Эбби… как бы она себя чувствовала из-за того, что Нил соврал ей о том, что уехал праздновать Рождество к своему дяде? И не просто соврал, пошел на огромный риск, как говорил Кевин, своей жизнью в обмен на другую.  — Жаль мы пока не нашли твою мать, — вывел его из раздумий голос Ромеро. Резко и грубо — как оглушительный выстрел пистолета в плотном воздухе салона машины. — Не знаешь, где она? Или еë могила?  — Откуда мне знать? — огрызнулся Нил.  — Ой-ой, у кого-то прорезались зубки. Советую лучше думать над тем, кого стоит злить, а кого нет. Я уже говорил, но для тупых повторюсь: я нетерпеливый, и лучше бы тебе это уяснить. Ещë Нил знал, что Ромеро иногда вёл себя как откровенный тупица — может неосознанно. Глупый не настолько, чтобы признать это самостоятельно, но достаточно, чтобы дать остальным негласные преимущества. Именно сейчас благодаря недогадливости своего похитителя Нил нашел то, что могло его спасти. Или погубить, но плохие исходы не являлись веской причиной не делать этого. Кнопка блокировки двери задних дверей не была зафиксирована. Нил думал сначала, что ему показалось, но нет. Господи, правая рука отца действительно страдала идиотизмом. Нил старался не выдать своё удивление вместе с облегчением от шальной мысли, что он мог буквально открыть дверь в любой момент. Не то чтобы у Нила имелось много выходов в данной ситуации, напротив — единственный. Он чувствовал подступающий адреналин, который подстегивал его мысли становится настолько безумными, насколько это было необходимо сейчас, чтобы выжить. Машина ехала быстро, стрелка спидометра перевалила отметку в сто километров в час, и выпрыгивать сейчас было бы ни чем иным, как самоубийством. На то, чтобы придумать способ, как заставить Ромеро сбавить скорость, у Нила ушло несколько долгих секунд, стоило только наткнуться взглядом на лежащую на коленях сумку. Следующее, в чем необходимо было удостовериться, — что они едут близко к обочине, иначе он мог оказаться под колесами других машин, и всë было бы напрасно. Они ехали через одну полосу от обочины. Чёрт. Но это, вероятно, не так плохо, как могло быть, да? Нил либо умрет через пару дней в подвале отца, — время зависело от того, сколько он продержится после пыток — либо сегодня, в ближайшие несколько минут, если шанс на спасение — иронично — погубит его же. И какая тогда разница оттягивать неизбежное? Ромеро явно думал, что запугал Нила достаточно, чтобы тот не сопротивлялся, и к тому же у него явно не было с собой оружия, но Джостен мог справиться и без этого. Сейчас, когда в машине никто не мог остановить Нила, он воспользовался крайне эффективным элементом неожиданности. Быстро нагнувшись к передним сидениям, Нил накинул ремень своей сумки на горло Ромеро и потянул назад, пригвождая его голову к сиденью и лишая притока кислорода.  — Что ты творишь, мелкий ублюд… — зашипел Ромеро, одной рукой пытаясь оттащить ремень от своего горла, а другой всё ещё держал руль. Это было слишком опасно, они могли попасть в аварию, но разгорячённый адреналин заглушал мысли, выходившие за пределы «я хочу выжить». Жить Нилу хотелось сильнее, чем думать об ужасных последствиях его безрассудства. Нил надавил сильнее и перехватил свободную руку Ромеро, со всей силы сжимая его запястье, вынуждая перестать бороться. Сила нападающего едва ли могла сравниться с силой человека, которого тренировали убивать, будучи правой рукой Натана, и он преуспевал в этом с тех пор, сколько Нил помнил себя в доме Балтимора. Посмотрев на спидометр, Джостен с удовлетворением заметил, что скорость снизилась уже до восьмидесяти. План понемногу срабатывал — Ромеро не давил на педаль газа сильнее, он убирал с неё ногу, понимая, что если разгонится и вырубится из-за нехватки кислорода, они разобьются.  — Я помню, что надо делать, чтобы человек не мог дышать, и можно было отсрочить его быструю смерть, — произнёс Нил, неосознанно делая свой голос опасным и холодным. Нил сжал в руках ремень сумки и основания и скрутил сильнее, вырывая хрипы из Ромеро. Жёсткая ткань впивалась в кожу, скорее всего, оставит синяки у Ромеро и мозоли — у Нила. Мужчина почти вырвал свою руку из захвата, что могло бы плохо обернуться против Нила, но тот, отпустив руку Ромеро, ударил его в бок, вынуждая отвлечься на ещё один источник боли. Скорость упала до шестидесяти. Ромеро попытался его ударить, не видя куда бьёт, вынужденный следить за дорогой, уделяя ей большую часть внимания, так что Нилу удалось увернуться от смазанного яростного удара. Руки стало сводить от напряжения, но Нил понимал, что не имеет права сдаться сейчас. Иначе это станет его концом. Концом всего, что он мог добиться в жизни, но не добился. Концом всего, что у него было, и того, что он не хотел потерять. Ради того, чтобы продолжить жить, Нилу пришлось ненадолго ослабить путы контроля, тем самым выпуская наружу человека, воспитанного в семье убийцы. Он не собирался убивать Ромеро, в какой-то степени Нил просто отчаянно боролся за свою жизнь. Но он правда знал, как можно пытать человека долго и мучительно. И от этого становилось невыносимо плохо, будто что-то режущее болезненно разрывает его изнутри. Тем не менее сейчас Нил изо всех сил придерживался своей цели — и, заметив, как стрелка спидометра приблизилась к отметке сорока километров в час, Нил резко дёрнул сумку вверх, освобождая Ромеро из своеобразной удушающей петли. И пока Ромеро откашливался и жадно втягивал воздух, Нил быстро вернулся на своё место и открыл дверь, впуская в салон порывы ветра. Замер на секунду. Прыгай-прыгай-прыгай. Джостен, придерживая одной рукой сумку сбоку, другой схватился за край переднего сиденья, чтобы иметь ещё одну опору, и оттолкнулся ногами от пола. Страх быстро заглушила боль, когда Нил, выпав из машины, проехался несколько метров по асфальту из-за инерции. В одно мгновение, казалось, всё его тело запротестовало и разразилось острыми приступами боли. Кажется, у меня идёт кровь… И разошлись шрамы… Ромеро уехал? Голова адски гудела. Или это были проезжающие мимо машины? Еле сумев сделать прерывистый вздох, Нил тут же скорчился от боли, которая пронзила его грудину — снаружи и изнутри. К своему разочарованию, он почувствовал расползающуюся панику, которая делала его дыхание учащённым и крайне болезненным. Нил заставил себя открыть глаза и обвести мутным взглядом дорогу. Он заметил невдалеке по полосе, на которой лежал, не смея пошевелиться так, чтобы это не навредило ему ещё больше, едущую машину. Это не мог быть Ромеро. Свет фар заставил Джостена зажмуриться. Где-то на подсознательном уровне он понимал, что не успеет отползти. Помутневшее сознание цеплялось за слабую надежду, что под светом фар водитель всё же заметит Нила. Свет всё ближе. Но Нил, с каждым коротким мгновением всё больше теряя крупицы своей осознанности, думает, что это не тот свет, что в конце тоннеля. Звук остановившейся в нескольких метрах от него машины и взволнованного крика мужчины стали последним, что услышал Нил перед тем, как всё вокруг погрузилось в бессознательную тьму.

***

Нил смотрел на стационарный телефон перед собой в течении некоторого времени, прежде, чем поднял трубку и стал набирать номер единственного человека, которому мог сейчас позвонить. Гудок. Ещë один. Третий обрывается, и вместо него строгий мужской голос говорит:  — Стюарт Хэтфорд слушает. Кто вы? Внутри у Нила что-то оборвалось от голоса, нахлынувших воспоминаний и произнесенной вслух фамилии.  — Дядя Стюарт, это Натаниэль, — ответил Нил, прогоняя нежелание или даже неуверенность, чтобы голос звучал подобающе. Молчание длилось несколько секунд, после которых Стюарт, вероятно, вернул своим мыслям самообладание, чтобы наконец спросить:  — Что случилось? Где ты и зачем решил позвонить мне?  — Вчера меня нашел Ромеро. Я был в Эверморе, он приехал за мной и сказал, что отвезет к отцу. Я выпрыгнул из машины на шоссе где-то после Эшленда.  — Господи, — отреагировал Стюарт. Эта эмоциональность, насколько помнил Нил, была ему несвойственна и видеть её он позволял лишь близким людям. Каким-то образом, помимо Мэри, в это число входил и Натаниэль. — Ромеро не сел тебе на хвост? В какой ты больнице сейчас находишься?  — Да, я в реабилитационной больнице Питесбурга. Не знаю. Меня доставили сюда какие-то незнакомые люди. Нил помнил, как проснулся пару дней назад в палате — с белым потолком, чистыми стенами и естественным для такого места запахом антисептика. До того, как его охватил приступ тошноты, паника, срыв или всё сразу, он нажал на кнопку вызова медсестры. Ему не нужно было знать о травмах в тот момент, ему нужно было привести себя в порядок — и это оказалось в силах медсестры, которая вколола ему успокоительное. Через несколько часов — во время своего второго пробуждения, Нил мог уже немного лучше собрать себя по частям и распутать клубок копошашихся в голове мыслей. Итак, он жив. И Ромеро, чёрт знает где, но прямо на территории больницы его не должно быть — Нил видел парковку под окнами, и чёрная машина с Балтиморским номером там точно не стояла. Когда Джостен подумал, что всё не так уж и плохо, то его быстро остудило осознание, что его плану пришёл конец, похоже, прямо сейчас, и он не знает что делать. И так он пришёл к тому, что стоит сейчас в пустом коридоре, судорожно сжимая трубку телефона и ожидая собственного приговора.  — У тебя есть с собой телефон? — спросил Стюарт.  — Он сломался, — Нил нашёл его с разбитым экраном и неработающим на следующий день, когда проснулся впервые. Стюарт вздохнул, наверное, думая над тем, что им стоит делать. Нил отчего-то был уверен, что его дядя что-нибудь придумает. Даже если они не виделись несколько лет, и забота о племяннике не входила в его прямые обязанности.  — Что сказал врач насчёт твоих травм? Нил за последний месяц вообще чувствовал себя как один большой уродливый сборник травм разной тяжести и степени происхождения. Он смутно помнил, как получил некоторую их часть, пребывая в Эверморе. Так что некоторые шрамы становились для него неприятными открытиями.  — У меня лёгкое сотрясение, — ответил Нил то, что помнил из слов своего лечащего врача. — И мне повезло, что я не сломал ребра, — так сказал врач. Но останется большой шрам, потому что… я приземлился не очень хорошо. Вся его грудь и часть торса были забинтованы, из-за чего Нил не мог спать ни в каком положении, кроме как на спине. Если он случайно ворочался во сне, что являлось не редкостью, то сразу же просыпался от пронзительной стреляющей боли. Любые движения, связанные с поворотами, сгибанием и разгибанием тела приносили Нилу боль, но тем не менее он был рад, что остался жив в этот раз, цена за это оказалась не такой большой. Стюарт на последние его слова ответил незамедлительно:  — Я свяжусь с главным врачом этой больницы, тебе нужно лучшее лечение, которое они могут предложить. Нил вспомнил Эбби и чуть не сказал, что есть только один врач во всём мире, который правда может исцелить его. Нил скучал по ней, но молчал об этом, зарывая тоску внутри себя как эмоцию, которая не получит должного выхода прямо сейчас. Потом, когда он встретится с Эбби, возможно, ему стоит поделиться своими чувствами, чтобы стало легче. Чтобы не чувствовать себя виноватым.  — Не стоит, правда, — попытался возразить Нил, потому что он явно позвонил не за тем, чтобы выпрашивать у своего дяди деньги на лечение.  — Стоит, — твердо перебил его Хэтфорд. — Теперь, когда ты позвонил мне, я позабочусь о тебе и твоей жизни.  — Кстати об этом, что мне делать? — Нил ненавидел выглядеть слабым и неспособным на что-то в глазах других, но уж лучше так, чем мёртвым.  — Тебе нужно уехать из Пальметто, — так же уверенно ответил ему Хэтфорд, будто это было очевидным решением. Возможно, не для Нила. Казалось, Нил перестал дышать после произнесенной фразы. Всё вокруг осталось за пределами слов, которые разрушали надежды Нила, как карточный домик.  — Я куплю тебе билет до Лондона сразу, как только тебя выпишут.  — Подожди, я… я не могу… — Нил готов был возненавидеть себя за слабость в голосе и неспособность в нарастающей панике найти доводы, которые дядя посчитал бы достаточно весомыми. Он сомневался в правильности собственных действий, но не мог сказать об этом дяде — это не было бы достаточно убедительным, и Нил в его глазах выглядел бы как капризный эгоистичный подросток.  — Натаниэль, так нужно, — конечно, так нужно было Натаниэлю, но что насчёт Нила? — Когда приедешь, можешь быть уверен в том, что я позабочусь о твоей безопасности. В этом Нил не сомневался, потому что кто, как не представитель другой мафиозной семьи, мог сохранить его жизнь? Странно, наверное, что Нил не позвонил Стюарту раньше, ещё в начале осени, когда Эндрю поставил его перед выбором — уйти или остаться с Лисами. Хоть сейчас ему и предлагают забыть всё, уехать, сбежать, Нил не мог полностью смириться с этой мыслью. Бросить всё? Забыть все обещания, которые он давал? Уехать и остаться в глазах Лисов трусливым лжецом? Предать Эбби? Это становилось невыносимым. Выбирать между постоянной мелкой ложью, с которой он жил уже долгое-долгое время, и большим ужасным предательством. Нил молчал, и тишина принимала противную звенящую интонацию, действуя на оголённые нервы. Нил задумался о том, какая безопасность больше подойдёт Лисам — безопасность в его отсутствии, когда рядом с ними не находился бы Нил-мишень-на-спине-Джостен, или безопасность, которую, он не уверен полностью, смог бы осуществить своими силами. Ответ оказался очевидным, но легче от этого не становилось.  — Мне нужно забрать вещи из Пальметто, хоть что-то объяснить Эбби, — глухо ответил Нил, чувствуя, как затягивает один из последних узелков лжи в своей жизни. Рано или поздно с этим нужно было покончить. Стюарт, кажется, устало вздохнул. Ему, кажется, не было особого дела, о ком говорил Нил, или он догадывался, или у него имелось досье на Нила, из которого он точно знал, кто опекун Нила.  — Если ты считаешь это нужным, ладно. Но не больше. Забираешь вещи, и едешь в аэропорт, — строго велел Хэтфорд.  — Понял, — сглотнул подступившую к горлу панику Нил.  — Я позвоню врачу, а ты пока отдохни. Если что-то понадобится — звони.  — Хорошо. Спасибо. Нил положил трубку и на плохо слушающихся ногах отошел от стойки с телефоном, чтобы вернуться в свою палату. Вот и всë. Прощай, Нил Джостен. Великобритания, жди Натаниэля Веснински.

***

Нил узнал, что сегодня Рождество только потому что в холле больницы появилась ёлка, несколько светящихся гирлянд и радостная — скорее всего, впервые за несколько дней в этом удручающем месте — толпа детей вокруг всего этого. Нил равнодушно наблюдал за ними, стоя у окна. Возможно, ему хотелось бы сейчас оказаться на улице, чтобы хлопья снега падали на него, обжигая своим холодом ещё не зажившие раны. Или просто посмотреть на серое, затянутое хмурыми облаками небо. И съёживаться от холода так, будто Нил бросал вызов своим страхам. В Эверморе было холодно. В дни, когда температура за окном становилась ниже нуля, коридоры и комнаты становились всё более невыносимыми. Нил предпочитал возвращаться в комнату с Жаном и закутываться в одеяло, но в любом случае не чувствовал себя в безопасности или хоть немного, мать его, теплее. А потом приходил Рико, придумавший, как сделать ночные пытки более болезненными, как заставить Нила начать умолять, как можно увидеть неприкрытый страх в мерзких голубых глазах. Но Нил плевать хотел на то, как Рико остервенело пытался ухватиться за каждый шанс задеть его и сломать окончательно. И сколько бы раз Рико не отводил Нила в самую дальнюю комнату, лишённую отопления, но имеющую звукоизоляцию, Нил не возненавидел холод, пока он не являлся холодом наручников, лезвия ножа или прикосновений, которые всегда оставляли синяки на его теле. Нил хотел бы упасть в сугроб, чтобы снова почувствовать, что он жив. Он жив и скоро вернётся в Пальметто. Мысли о том, что он приедет только для того, чтобы забрать вещи, он гнал так, будто их не существовало.  — Мистер Джостен, — обратилась к нему, как оказалось, подошедшая медсестра, — вам пора на перевязку. Нил посмотрел на неë, кивнул и в последний раз глянув в окно, направился уже знакомым маршрутом в перевязочную. Там его ждал и врач, который провёл осмотр и записал что-то в больничную карту Джостена.  — Долго мне ещё тут находиться? — спросил Нил, хоть и знал ответ. Ему было интересно, что сказал Стюарт на этот счёт врачам.  — Ваше состояние уже немного лучше по сравнению с первым днём, когда вас доставили сюда, — ответил ему Альберт Коулстон — хирург с многолетним стажем и достаточно высокой квалификацией, чтобы Стюарт мог доверить ему лечение племянника. — Срок реабилитации в вашем состоянии будет долгим. Если говорить о нахождении в больнице, обычно рекомендуют от двух недель и дальше — в зависимости от индивидуального восстановления пациента.  — Я не могу быть здесь так долго.  — Ваш дядя тоже так сказал и оплатил вашу частную палату лишь на неделю. И он наверняка дал вам взятку, — подумал Нил. Это не было чем-то плохим, потому что, когда ты так или иначе связан с мафией, и возникает потребность обращения в больницу, легче подкупить персонал, чем объяснять откуда появились такие раны и уж тем более находиться в одной палате с другими пациентами. Можно сказать, у каждого была своя выгода в данной ситуации.  — Хорошо, — выдохнул Нил.  — Ещё я бы посоветовал вам по окончании вашего восстановления обратиться к пластическому хирургу. Ваш шрам… — Нила разозлила эта неловкая заминка, когда Коулстон не смог подобрать слов и продолжил, будто ничего не произошло: — Будет лучше, если он станет выглядеть не таким заметным. Нил опустил взгляд на свои забинтованные руки. За последние несколько дней он крайне мало видел открытые участки своей кожи по всему телу, и, судя по всему, это было хорошо. Потому что, очевидно, теперь его тело станет выглядеть ещё более отвратительным. Хотя куда ещё больше? Нил сжал руки на своих коленях в кулаки, несмотря на тупую боль, пробежавшуюся по его костяшкам, он словно пытался удержать от разрушения тот самый внутренний стержень, выстраивающийся на протяжении несколько лет. Да, он выглядел как человек попавший в аварию большую часть своей жизни. И люди продолжали указывать на это вместо того, чтобы промолчать, или предложить помощь. Эбби всегда помогала Нилу бороться с этим. «Ты не заслуживаешь такого отношения», «Это тело принадлежит очень сильному духом мальчику», «Позволь себе стать тем, кто не будет оглядываться на других и бояться их осуждения, я знаю ты справишься». Теперь Нил был один, и всё, чему он позволил выйти наружу — был холодный и резкий ответ:  — Спасибо за совет, но мне плевать.

***

Серость. Тошнотворная. Безразличная. Давно ли так? Давно, — так кажется Эндрю. Его мало волнует, какой сегодня день, но медсестра утром сказала, что за ним скоро приедут его опекун и брат. Радость-то какая. Хочется… нет, не хочется ничего. Может, покурить разве что. Или самому вести машину. Но возвращаться снова в Лисью Нору, где будет слишком много экси, нравоучений Кевина и раздражающего Джостена. Хм, интересно, не натворил ли он чего-то за всë прошедшее время? Плевать конечно, но безопасность Кевина вынуждает думать о такой ерунде. План — самое чёткое и ясное, что было у Эндрю. Важно придерживаться и не пропускать ни пункта, чтобы всё не пошло крахом. И, только выйдя в просторный и от того ещё более отвратительный холл, где обычно люди ожидали выписанных пациентов, Эндрю понял, что проебался. Даже не так — он увидел, кто проебался. Ники встретил его неловкой улыбкой, Аарон — отсутствующим взглядом, будто желание не находиться здесь не могло перебороть необходимость видеть брата сейчас, Кевин же смотрел с непонятной для Эндрю виной и раздражающей трусостью, которая читалась в его движениях. И дело было в том, что их здесь должно было быть четверо. О, Эндрю предполагал, что Нил может сбежать, но неужели он правда сделал это? Удивительная решительность. И тупое благородство. Но разве мог он быть таким трусливым, чтобы воспользоваться отсутствием Эндрю как лучшим моментом для побега? Эндрю отказывался признавать то, как доверился Джостену и поверил его словам. Стоило всё это чего-нибудь теперь? Теперь, когда Эндрю, идя к машине, прогнал наконец тупую растерянность, заменяя уязвимость безразличием, оставляя злость глубоко внутри себя, чтобы никто не заметил, будто он взволнован тем фактом, что Нила здесь нет. Пусть идут нахер все, кто так подумают. В машине Кевин отдал ему повязки и, кажется, это принесло ему облегчение, а Эндрю — необходимое чувство спокойствия. Хорошо знать, что хоть что-то остаётся неизменным. Что Эндрю всё ещё может контролировать то, что происходит. И мыслить трезво, наверное, может быть не так плохо, пока это не касается Нила? Вывод на вес золота — всё не так плохо, пока рядом нет непредсказуемого Нила Джостена. И всю дорогу до Лисьей Башни Эндрю думал, почему Нила нет. Будь это побег, Ники выглядел бы более взволнованным и в мельчайших подробностях рассказал, как они все переживают, что Нил исчез, о том, как их поиски ни к чему не привели. Но вместо этого Ники рассказывал о том, как провёл Рождество в Германии с Эриком, Аарон — отмалчивался, Кевин — иногда кивал. Паркуясь у общежития — яркого и раздражающего места, честно говоря — Эндрю уже имел некоторое представление, что делать. И это вызвало в нём удовлетворение, которое заменяло первичное замешательство.  — Все уходят, ты остаёшься, — сказал Эндрю, кивнув в сторону Кевина. Кузен с братом, покинув машину, быстро ретировались в сторону входа. Эндрю долго и выжидающе смотрел на Кевина, ожидая, когда его хвалёное терпение сломается, и он сдастся. Чуть более увлекательно было наблюдать за безмолвной внутренней борьбой Кевина, как если бы он решался, какое из обещаний можно нарушить и какие последствия его ждут.  — Нил уехал к Воронам с начала каникул, — не выдержал Кевин. Эндрю моргнул, оставаясь безразличным. Это всколыхнуло в нём что-то? О чёрт.  — Если тебе было недостаточно моей защиты, нужно всего лишь сказать, Кевин. Никто тебя здесь не держит, — ответил ему Эндрю с явным холодом в голосе, который, он предполагал, немного пугал Кевина своим редким до этого появлением.  — Что? — Кевин непонимающе нахмурился, посмотрев на Эндрю так, будто он сказал большую глупость.  — Зачем же ещё Нилу ехать в Эвермор, если не для того, чтобы уберечь тебя от Рико? — высказав свою логичную догадку, Эндрю думал, что решил загадку, но Кевин выглядел достаточно возмущённым, чтобы это оказалось не так. Кевин замялся, но ненадолго, иначе могло стать поздно для жалких оправданий.  — Он поехал туда, потому что Рико пригрозил ему, что ты пострадаешь, если Нил не приедет. Так вот оно что.  — И он поверил Рико? — высказал Эндрю единственное, что было наиболее близко к тому, чтобы интересовать его сейчас. Кевин поджал губы.  — Я предупреждал его.  — И этого оказалось недостаточно, — хмыкнул Эндрю. Кевин на пару секунд оказался уязвлённым его словами. Поступок Нила после того, как Эндрю доверился ему, доверил ему Кевина, был подлым. И так было всегда, когда Эндрю, скрипя своими принципами, доверялся кому-либо. Но в этот раз кое-что изменилось. Он чувствовал острое желание убить Нила за предательство, но оно странным образом граничило с тем, чтобы увидеть Джостена живым и до сих пор играющим за команду Лисов. Всё ещё десятка на спине, всё ещё слишком глуп и безрассуден, чтобы заботиться о своей жизни самостоятельно. Как же он всё усложняет, — с глухой досадой подумал Эндрю.  — Когда он вернётся? — вместо этого равнодушно спросил Миньярд.  — Нил должен был вернуться ещё в Рождество. Он не звонил и не отвечал на сообщения с тех пор. Ну, конечно. Иначе весь смысл его благородной миссии сразу разрушился бы. Раздражает. То, что Нила нет здесь, но он обязательно есть где-нибудь в другом месте, о котором Эндрю не знал, заставляет его чувствовать себя опустошённым и беспомощным. Эндрю ненавидит Нила Джостена, думающего, что он может решить свои — и не только — проблемы самостоятельно. Нил не мог ни во что ни ставить сделку, значит, должно быть что-то весомое, что заставило бы его нарушить обещание. И есть только один способ узнать это. Не став больше слушать Дэя, Эндрю прошёл мимо него, ко входу в общежитие, правда направлялся он не в свой блок, где его наверняка ждут Ники с Аароном. Поднимаясь на первый этаж, Эндрю думал, какой же Нил идиот. Проходя второй этаж, Эндрю было сложно определиться, хочет ли он сначала придушить Нила, когда он появится, или же стоит перед этим выведать всю правду у него. После преодолевания третьего этажа Эндрю пораскинул мотивами Джостена. От чего ему вдруг стало так не плевать на то, что будет с Эндрю? В какой момент между ценностью собственной жизни и Эндрю он выбрал не свою? Какого чёрта он вообще усложняет условия сделки без согласия Эндрю? Зайдя на четвёртый этаж, Миньярд смирился, что в любом случае ему нужно, чтобы Нил просто вернулся. Там уже видно будет, что можно сделать с ним. Или с тем, что от него останется, — с необъяснимой горечью подумал он. Эндрю постучал в дверь блока Мэтта и Нила. Открыли ему спустя несколько секунд.  — Эм, привет, тебе что-то нужно, Эндрю? — Мэтт явно не ожидал увидеть перед собой Эндрю. Было дело в том, что это первая встреча за два месяца, или в том, как теперь выглядел Эндрю — его безразличное выражение лица и мертвенно пустые глаза — неясно.  — Где Нил? — спросил Эндрю. Казалось, его вопрос насторожил Бойда, но в то же время он будто ожидал худшего от возвращения Миньярда.  — Он не звонил мне в последние дни и, скорее всего, задерживается у своего дяди. Какая наглая, противная ложь. Эндрю уверен, что Нил придумал её достаточно быстро, не задумываясь о том, как глупо это звучит. Эндрю скривился от этого и, пока Мэтт не истолковал это по-своему, прошёл внутрь. Будучи хорошим защитником, Бойд не проявил себя таковым — пропустил Эндрю, что оказалось ему только на руку.  — Он говорил, что за дядя? К которому он поехал? — крикнул Эндрю уже из спальни, где было всего две кровати. Мэтт занял верхнюю, она была аккуратно заправлена, а нижняя кровать, принадлежавшая Нилу, выглядела брошенной со смятым одеялом и перекошенной подушкой. Мэтт, вероятно, не знал, что часть Эндрю желала поиздеваться над ним за враньё Нила и вообще посмотреть, как далеко, тот зашёл.  — Ну, он сказал, что дядя из Лондона, и вроде как он знал о Ниле, но всё не получалось нормально пообщаться. На этих каникулах он позвонил ему и пригласил к себе, — голос Мэтта прозвучал уже на пороге их спальни. Эндрю в это время потрошил комод с ящиками, где лежали вещи Нила, чтобы найти больше доказательств того, что он не сбежал. Почему он так хотел оправдать Нила? Чем лжец вроде него заслужил такое отношение? Эндрю должно быть абсолютно плевать на то, как Нил решил поиздеваться над своей жизнью, но вместо того, чтобы радоваться уменьшению проблем в своей жизни, Эндрю искал что-то, говорящее о том, что Нил не отказался от их сделки, что Эндрю до сих пор нужно стараться и делать жизнь Нила безопасной. Делать хоть что-то. Одежды оказалось довольно много, среди неё были также вещи, купленные Ники для Нила и их поездок в Райские сумерки, что подействовало на Эндрю странным успокаивающим образом. Нил не собирался уходить, иначе забрал бы большую часть своих вещей — спортивные штаны, кучу тёплых толстовок и больших футболок. Значит, взял самое необходимое для недолгого пребывания в Эверморе. И это всё, что нужно знать Эндрю сейчас.  — Он вернётся, — непонятно, кого Эндрю пытался заверить в этом — себя или Мэтта, но тем не менее голос прозвучал достаточно твёрдо, чтобы Мэтту хватило ума не спорить и тем более глупо поддакивать. Эндрю с силой толкнул ящик, так что тот громко стукнулся, когда закрылся. Миньярд посмотрел на стол, где, он догадался, Нил занимался учёбой. Стопка учебников, пара разбросанных тетрадей выглядели так, будто Нил ушёл, не закончив дела. Нил был слишком ответственным, чтобы просто бросить здесь всё и всех на полпути к финалу, не так ли? Удовлетворённо кивнув, Эндрю оставил не понимающего Мэтта позади и ушёл.

***

На следующий день, а если быть точнее — ночью Эндрю нашёл кое-что интересное. Мысленно беседуя со своей бессонницей, Эндрю от скуки потянулся к одному из ножей в своих повязках, чтобы лениво перекатывать лезвие между своих пальцев, пока это не надоест и утомит достаточно, чтобы сморить его. И его ждал сюрприз. Он не проверял свои повязки на предмет каких-либо изменений, когда принимал их от Кевина, потому что не думал, что Нил перед тем, как сбежать, мог что-либо сделать с ними. И так, вытаскивая нож из-под повязки на левой руке, Эндрю услышал скрежет, неприятный для слуха, как если бы два заточенных металла потёрлись друг от друга. Это вызвало недоумение, вопреки тому, что существовало совсем немного вещей, способных удивить Эндрю. Эндрю, полусидя на кровати, до конца извлёк нож из ножны, когда в последний момент вслед за ним на одеяло выпало что-то маленькое и заманчиво поблескивающее в темноте. Эндрю взял в руки маленький ключ. Такие обычно используют для закрытия ящиков тумбочки или что-то в этом роде. Эндрю днём заходил в комнату Мэтта и Нила, и там точно не было ящиков с замком. Значит, у Эбби в квартире? Нилу есть что прятать за замком даже от своего опекуна? Интересно. И если это что-то настолько ценное, то глупейшим поступком было доверять ключ Миньярду. Нил не мог этого не знать. Как бы то ни было, Эндрю намерен сохранить маленький загадочный ключ, пока его владелец не расскажет ему, какая очередная тайна прячется под замком.

***

Как выяснилось, никто вообще не знал, куда на самом деле уехал Нил, кроме Кевина. Конечно, он знал. Именно он являлся тем человеком, который пытался отговорить Нила, но тот не послушал его. И ради чего, спрашивается? Это был третий день запутанных — трезвых — мыслей апатичного Эндрю. Все из команды уже вернулись в общежитие. Все за исключением Нила Джостена.  — Он бы позвонил, если бы что-то было не так, — немного нервно рассуждала Дэн. Их внеплановый командный сбор уже не нравился Эндрю.  — Думаю, да, — поддержал её Мэтт. Кевин не смотрел на кого-то конкретного в комнате, но не смог устоять перед прожигающим в нём дыру взглядом Эндрю. Миньярду приходилось постоянно напоминать себе, что он поклялся защищать Кевина. Эндрю не может собственноручно навредить Кевину только по той причине, что его прояснившийся разум выдвигал обвинение в сторону Дэя за то, что тот упустил Нила. И неважно, что Нил должен был защищать Кевина. А Эндрю должен защищать Нила. Если бы они все стали вести подсчёт своей вины, то кто выиграл бы? Невесомая тревожность разрасталась почти по всем Лисам, исключением стали Миньярды. Аарону в принципе плевать на Нила, а Эндрю отлично имитировал такой же вид. Хотя Эндрю, вроде как, и вправду должно быть плевать, что не так? Нил. Из-за него всё не так. Лисы разошлись, когда стало понятно, что они ни к чему не придут, и решили просто ждать. Так сказал Ваймак, передав, что Эбби тоже советовала им сохранять спокойствие. Также она была единственной, с кем Нил связывался в Рождество, чтобы поздравить её и сообщить, что всё в порядке. Следующие пару часов Эндрю потратил на выкуривание сигарет и выбрасывание окурков с крыши Лисьей башни. Медленно тлея, сигарета за сигаретой догорали до фильтра, превращаясь в пепел. Пепел был ничем. Ненужным, бесполезным и отравляющим воздух вокруг. Внутри Эндрю оседал пепел, когда он думал о Ниле. Вытряхнуть эти мысли из черепной коробки не получалось, как будто они въелись там, где Эндрю не мог их достать. И, среди серых разрушенных руин своих забытых чувств, единственной не прояснившейся деталью оставался Нил. Нехватка последних кусков паззла на пути к разгадке обжигала кончики пальцев Эндрю. Соперничество не входило в — и без того короткий — список его увлечений, но в борьбе за правду Эндрю готов посоревноваться со своим разумом, который копошился в осознании, что Нил поехал к Рико ради безопасности Эндрю. Это не было новой сделкой, да и Эндрю не уверен, что хотел бы участвовать в ней вообще. Много лет назад он, казалось, отбросил своë отчаянное желание найти того, кто будет его защищать, чтобы самому стать таким. Но вот появился непрошенный рыцарь в доспехах, который разменивает свою жизнь, как жалкую ржавую монетку. Глупо. Эндрю не должен беспокоиться о том, как скоро вернётся Нил, если тот сам принял такое решение. Но почему тогда, получив смс от Дэн, чтобы все вернулись в комнату девушек, он спешил туда, на подсознательном уровне чувствуя, что там его ждет что-то связанное с Нилом? Когда он зашёл, все уже были там, но Нила по-прежнему не видно.  — Ваймак позвонил мне, — объяснила Дэн. — Он забрал Нила из аэропорта, они скоро приедут сюда. Как же проклятое «скоро» долго длилось. Эндрю нервировало всё вокруг, но он предпочитал выдавать апатичность за чистую монету, чтобы не вызывать подозрений. В момент, когда он уже хотел было подойти к окну и закурить, дверь вдруг скрипнула, привлекая внимание всех Лисов. Дэн поднялась с кресла, и через пару секунд в комнату зашёл Нил. Или точнее — то, кем он хотел казаться на самом деле. Нил обвёл комнату взглядом, но не сдвинулся с места, будто неуверенный в том, что его здесь примут.  — Боже, Нил… — прошептала Дэн. Она не подозревала, что может случиться за время каникул, и также она растерялась из-за того, что не знала, как стоит реагировать, что было ещё ужаснее. Потому что вот он Нил, снова угодил в опасность, снова пытался что-то кому-то доказать, снова пострадал из-за этого. Дэн преодолела разделяющие их несколько метров и осторожно обхватила руками тело Нила, притягивая к себе. Нил зашипел от возникшего давления на грудь, где под бинтами всё ещё находилась свежая рана. Восстановление обещает быть непростым, его предупреждали. Нил был бы рад вернуть Дэн её заботу ответным жестом близости, но не мог, потому что пульсирующая боль поражала всю его грудную клетку, так что он вздрогнул и немного резко отстранил от себя подругу. На беспокойство в её глазах он ответил тихим: «прости», потому что не заслуживал этого. Не после всего, что он сделал.  — Где ты был и что с тобой случилось? — хмуро спросил Мэтт. Нил медленно вздохнул — боль стала жгучей и ослепляющей. Сморгнув пелену, застилающую глаза, он посмотрел на Мэтта.  — Кевин не рассказал? — вопреки тому, что Нил хотел съёжиться от боли, голос его звучал ровнее, чем он ожидал, и почти безразличным, будто спрашивал о погоде. Это было то, чему его научили в Гнезде — не скулить, а говорить прямо и твёрдо, и, возможно, тренер будет более благосклонен, — если вообще знает такое слово — отпустив с тренировки без новых побоев. Бойд отрицательно покачал головой. Нил вздохнул, готовясь к реакции команды на его откровение:  — Каникулы я провёл в Эверморе. Нил осмотрел команду, отмечая разную степень страха и ужаса на их лицах. Конечно, где ещё Нилу могло достаться так сильно, как не в Вороньем Гнезде? Отгоняя возникшие детские воспоминания о доме в Балтиморе, Нил старался не уходить из реальности надолго. Прежде, чем Ники сокрушённо успел задать вопрос, Нил добавил, отвечая, скорее всего, на часть будущих вопросов:  — Это пройдёт. По крайней мере, большинство из этого. Не стоит беспокоиться. Нил не решался останавливать взгляд на ком-то конкретном, но, найдя взглядом Эндрю, уже не смог отвернуться. Их взгляды, наконец, встретились. Загнанный кролик и человек, чьи эмоции выжгли и затушили. Похожи они разве что в одном — желании защитить тех, кто дорог. И это был вопрос, который не давал Эндрю покоя. Он хотел бы увести Нила от ненужного сборища лишних глаз и сказать ему, как он глуп и безрассуден, если считает, что Эндрю нужна его защита, но так же он мог бы тихо спросить: «Почему я?».  — Мне нужны мои вещи, — озвучил Нил, спокойным голосом, который, Эндрю узнал, хорошо маскировал истинные эмоции.  — Ты получишь их, — ответил ему Эндрю, хотя напрямую его об этом и не спрашивали. — Однако, сначала я выслушаю твоё объяснение. Нил нахмурился. Его взгляд метался по комнате и лицам команде, будто он куда-то спешил. Снова бежать? Нил сделал пару шагов, подходя ближе к Эндрю в то время, как последние пару дней не находилось смельчаков, готовых сделать это по собственной воле. Но Нил прошёл мимо, в свою комнату, и в этом Эндрю прочитал шанс, который он не упустит. Как только Нил зашёл комнату, вероятно, думающий, что его точно не ждёт игра в кошки-мышки, Эндрю зашёл следом за ним и прежде, чем раздадутся возмущения остальных членов команды, громко хлопнул дверью, заставляя Нила вздрогнуть. Звук похожий на закрывшуюся ловушку ударил по нервам словно колокол. Нил повернулся лицом к Эндрю. Глупо было думать, что от Миньярда можно уйти и тем более сбежать без весомых объяснений. А в том, что он за километр чувствует ложь Нила, сомнений не оставалось. Просто иногда он не оставляет это без внимания. Эндрю протянул руку к лицу Нила, чтобы ближе рассмотреть то, что он заметил в гостиной. И он не ошибся. На левой скуле Нила виднелся светлый шрам, представляющий собой римскую четвёрку. Эндрю не нужно было спрашивать, кто высек эту дрянь на щеке Нила, поэтому он мысленно прибавил причину к доводам убийства Рико.  — Это результат того, что я нарушил своё обещание, или того, что ты сдержал своё?  — Ни то, ни другое, — покачал головой Нил.  — Понимаю, у тебя было достаточно времени в моё отсутствие, чтобы придумать очередную правдоподобную ложь, но, помни, я доверился тебе в ноябре. Теперь твоя очередь в нашей игре, и ты не будешь врать мне.  — Ни то, ни другое, — повторил Нил. Эндрю потянулся к скуле, подаваясь ближе, чтобы рассмотреть. Прикоснувшись к чужой коже, он кончиками пальцев ощутил покалывание, похожее на мелкие разряды тока, но внимание уделял другому. Издали шрам по невнимательности можно принять за бессмысленную группу до ужаса ровных линий, но вблизи он приобретал смысл. Эндрю также сравнил этот шрам с тем, что был на другой щеке, отмечая, что тот был более грубым и длинным. Стало ясно, когда именно Рико хотел причинить физическую боль, а когда — сломать Нила, указывая его место таким извращённым способом. Миньярд с нажимом провёл большим пальцем по шраму, будто ожидал, что из зажившей раны снова пойдёт кровь, а спустя несколько секунд убрал руку.  — Итак, как же ты успел так быстро достигнуть нового уровня дна? Нил не выглядел уязвлённым его словами, словно ожидал их услышать, и ответил:  — Я не соглашался на это.  — Ты согласился поехать в Эвермор. И бросил Кевина.  — И я вернулся, — сказал Нил и оставил не озвученным «ненадолго». У него есть билет на самолёт вечером. И нет сил сказать об этом Эндрю. — Я пообещал, что Кевин будет в безопасности, — напомнил он. — Я не говорил, что буду ходить за ним по пятам, как это делаешь ты. Так что своё слово я сдержал.  — Ты вернулся просто потому, что Рико отпустил тебя, — поправил Эндрю. — В этом году дела у нас идут неожиданно хорошо, а ваша взаимная ненависть у всех на слуху. Никто бы не поверил, что ты добровольно перевёлся в сборную Алана посередине сезона. Сейчас — почувствовал Нил. Тот самый момент для правды, которая может спасти Нила или закопать его в землю ещё больше.  — Он не отпускал меня, — незаинтересованный взгляд Эндрю не переменился. — Меня нашёл один из подчинённых отца. Поэтому я не вернулся в Рождество и задержался на неделю, пока лежал в больнице.  — Так ты собираешься сбежать, Джостен? Нил кивнул бы, если бы согласие с этой фразой не могло бы сломать веру в то, что он выживет.  — Я связался со своим дядей, когда попал в больницу. Он купил мне билет, и мне нужно…  — Дело не в этом, — вслух задумался Эндрю. — Кевин сказал мне, что всё это не имеет к нему отношения. Так почему ты поехал? Нил не знал, сможет ли сказать это вслух. От одной мысли становилось плохо, и внутри разрасталась буря. Эндрю терпеливо ждал. Переборов накатившую тошноту, Нил сказал:  — Рико предупредил, что если я не поеду, доктор Пруст… Миньярд быстро зажал ему рот ладонью, не дав закончить фразу, и Нил понял, что уже оступился. Рико рассказывал, что в Истхевене доктор Пруст практиковал сеансы специальной терапии. И очевидно, что между просто грубым вмешательством и насилием над личностью весьма тонкая грань. Морияма ясно дал понять, что сам доктор готов переступить эту грань, если Нил ослушается. Нил должен был понимать, чего стоит обещание Рико. Ненависть притупила страх, застывший где-то в венах, но преисполненный скукой и безразличием взгляд Миниярда оставался по-прежнему невыносимым. Ещё пару месяцев назад Эндрю под таблетками смеялся над собственным горем. А сейчас ему было абсолютно плевать. И Нил даже не мог сказать, какая из этих крайностей хуже. Когда Джостен затих, Эндрю опустил руку.  — Ты совершаешь серьёзную ошибку, если считаешь, что я нуждаюсь в твоей защите, — предупредил Эндрю.  — Я должен был что-то сделать. Если бы у меня был шанс остановить это, а я бы даже не попытался, как бы я потом тебе в глаза смотрел? Как бы я жил с этим? — Нил мысленно отчаивался донести вес своего мнения в этой ситуации для Эндрю, но всё равно хотел быть услышанным.  — Твоя ранимая психика — твоя проблема, а не моя, — сказал как отрезал Эндрю. — Я пообещал, что ты переживёшь этот год.  — Я переживу, если уеду, — согласился Нил. Не то чтобы он ждал того же от Эндрю.  — Ты никуда не поедешь, — прервал его Миньярд. Странно было видеть его одновременно таким безразличным и упрямым — будто, на самом деле, ему не плевать на всё это.  — Эндрю, — нужные слова предательски отказывались приходить, и Нил просто смотрел на Эндрю, молча уговаривая его перестать удерживать Нила.  — Сделка не окончена.  — Так отмени её, — Джостен догадывался, что это нелегко — просить Эндрю забрать своё обещание, но это оказалось ещё хуже. Потому что Нил видел в Эндрю себя, осознающего абсурдность того, что он собрался делать, и не желающего покидать Пальметто так скоро.  — Перебьёшься, — фыркнул Эндрю. — Тебе обязательно усложнять мне работу, разыскивая новые проблемы? Миньярду не нужна была такая защита. Живой Джостен, надоедливо мельтешащий рядом, намного лучше, чем страдающий мученичеством Нил, который стоял перед ним сейчас. Но, кажется, это две стороны одной монеты?  — Это не проблемы, — возразил Нил. Теперь настала его очередь отстаивать своё мнение, потому что это правда было важно. Казалось бы, его решение уехать ради безопасности других было очевидным, но Нил готов объяснить Эндрю свои мотивы ещё раз, если потребуется. — Ты всё время приглядываешь за нами. А кто присмотрит за тобой? Только не надо говорить, что ты сам с этим справляешься, потому что мы оба видим, насколько херово у тебя получается.  — А ты у нас прямо эталон заботы о себе, да? Справедливо, — подумал Нил.  — Если я уйду, — начал Нил, — у меня может получиться. Эндрю не выглядел убеждённым его словами. Возможно, Джостен в какой-то степени тоже, и именно из-за этого Эндрю пытался достучаться до него.  — Билет, — потребовал Миньярд, протянув руку в ожидании того, когда Нил вложит в неё билет.  — Это слишком опасно, Эндрю, я не хочу подвергать тебя этому, — выдавил Нил.  — Как жаль, что это не тебе решать. Всё ещё жду билет. Нил метался. Между логикой и эмоциональным порывом. Сдавшись под серьёзным взглядом Эндрю, Нил достал из в спешке брошенной на пол спортивной сумки распечатанный билет. Это билет в его возможное будущее. В новую жизнь. Жизнь совершенно не интересную и до ужаса примитивную — там не будет экси, Лисов, Эбби… Как сильно ему нужно жить там, где не будет того, что делало его самим собой? Нужно ли вообще дорожить таким шансом жить? Возможно, Эндрю прав. Нил протянул Эндрю билет. Миньярд забрал его и направился к окну. Нил внимательно следил за тем, как Эндрю снимал с окна москитную сетку, а затем достал из кармана зажигалку. Как будто просто порвать его недостаточно, — подумал Нил. Послышался щелчок зажигалки, и огонь вспыхнул. Джостен подавил порыв отвернуться из-за ощущения фантомного жара возле лица. Он знал, что сейчас ему ничего не угрожает, потому что он с Эндрю. И, кажется, их сделка всё же продлена до конца года. Нил пристыдился собственного чувства облегчения вперемешку со спокойствием, которые захватили его с этими мыслями. Эндрю поднёс зажигалку к уголку билета, и огонь тут же захватил плотную бумагу, уничтожая её за считанные секунды. В момент, когда у него в руках был не более чем жалкий клочок бывшего билета, Эндрю затушил огонь и выбросил в окно остаток билета, который тут же подхватил ветер. В комнате распространился запах гари, но это не волновало Нила в отличие от того, что он правда согласился на это?  — Раз уж у тебя проблемы со слухом, попробуй прочитать по губам, — сказал Эндрю, вновь подходя к Нилу. Слова он проговаривал нарочито разборчиво: — В следующий раз, когда кто-нибудь придёт за тобой, просто отойди в сторону и дай мне решить эту проблему. Ты понял меня?  — Если это означает потерять тебя, то нет, — так же чётко и ясно ответил Нил, как никогда понимая, что он серьёзно настроен вернуть Эндрю то же чувство безопасности, которое тот давал Нилу.  — Я ненавижу тебя, — будничным тоном сообщил Миньярд. — Ты должен был оказаться побочным эффектом моих таблеток. В его голосе не было сожаления, грусти или злости, в нём не было вообще ничего, но так Нилу было даже спокойнее, потому что он понимал, что Эндрю не врёт.  — Я не галлюцинация, — невозмутимо возразил Нил.  — Ты несбыточная мечта, — уточнил Эндрю. Кажется, это много значило для него? Нил оказался рад, что был настоящим, как бы странно это ни звучало.  — И я не уйду, — тихо сказал Нил.  — Наконец-то дошло, — с нарочной усталостью вздохнул Эндрю, взгляд оставался серьёзным. — Если ты нарушишь сделку или решишь в одиночку отказаться от неё, я убью тебя.  — Немного противоречит её условиям, — слабо улыбнулся Нил, наплевав на то, что делать это всё ещё было болезненно.  — Тебя это волнует?  — Меня всё устраивает. Миньярд смерил его внимательным взглядом и повернулся к двери, чтобы покинуть комнату. Проходя мимо Нила, он похлопал его по плечу, бросив:  — Постарайся не умереть до следующей тренировки. И вышел. Нил остался один в комнате, но он не был один на самом деле. Пальметто стало местом, куда он хотел возвращаться, а Лисы — причиной делать это. Ему не придётся однажды жалеть о риске, когда отец найдёт его, потому что, если бы ему дали возможность выбрать, он сделал бы всё то же самое.

***

В последнее время каждый звонок телефона заставлял Нила нервничать, потому что он звонил Дяде Стюарту, чувствуя себя потерянным, звонил Эбби из больницы, делая вид, что он в порядке, а потом звонил Ваймаку, прося забрать Нила из аэропорта. Он не звонил никому из ребят, не зная, что сказать им, или не желая получать жалость от них, когда он нуждался в том, чтобы кто-то сказал ему, как правильно поступить. И пусть все недавние звонки происходили в телефонных будках, Нила не покидало ощущение, что каждый разговор может привести к нежелательному исходу, которого он избегал.  — Я добрался до общежития, — сказал он, когда Эбби приняла вызов. — Со мной всё в порядке. Сердце сделало гулкий кульбит, когда он услышал:  — Нил, где ты был? На короткое мгновение он порадовался, что сейчас она не видит его лица, и он также может не смотреть в её глаза и не видеть там бесконечный океан волнения. Она не знала. Кевин ей не рассказал, и это, вероятно, то, за что Нилу стоило поблагодарить его.  — Прости, — прошептал Джостен, чувствуя себя тем самым маленьким мальчиком, который раскаивался за то, что как мог пытался уберечь Эбби от своего прошлого. Получалось не всегда хорошо.  — Нил? — он услышал её хрупкий голос и не смог больше скрывать правду. В конце концов он позвонил, чтобы извиниться, объясниться и, возможно, ему стоило пообещать что-то, чтобы успокоить Эбби.  — В Эверморе. Я много тренировался в каникулы, и… кажется, всё немного пошло не по плану. Она вздохнула, но довольно быстро совладала с шоком, сбивчиво сказав:  — Господи… Мне приехать? Ты сильно пострадал? Нет, да. Мне помогли, спасибо. Пожалуйста, прости меня, я такой идиот.  — Сейчас уже лучше, не волнуйся, — он впустил в свой голос некоторую бодрость, которая помогла бы убедить Эбби в том, что его состояние правда стало лучше. — Я иду на поправку. Правда.  — Правда, Нил? — её вопрос закончился тихим всхлипом, который разрывал сердце Нила.  — Да, — уверенно ответил он, сильнее сжимая в руке телефон. Новый, купленный перед вылетом из Ричмонда. Тогда Нил всё ещё пытался убедить себя, что ему нужно уехать. Теперь он знал, что должен делать, благодаря разговору с Эндрю.  — Я люблю тебя, Нил, но я не понимаю, зачем ты так рискуешь собой каждый раз…  — Потому что не хочу потерять всё это, — произнёс он, словно это правда было в его силах. Он будет стараться, чтобы это стало правдой.  — Я не хочу потерять тебя, — Эбби снова приглушённо всхлипнула, и это всегда было выше сил Нила — знать, как она расстроена и не уметь должным образом успокоить её. И он не мог обещать ей, что этого не случится, потому что знал ровно противоположное.  — Спасибо. За всё. Я обещаю, что буду возвращаться к тебе столько раз, сколько будет возможным, — сказал Нил, и это оказалось самым правдивым, что он обещал за последнее время. Он надеялся, что Эбби каким-то образом тоже это почувствовала и поняла его. И до своего последнего вздоха Нил будет знать, что у него есть дом, где его ждут люди, ради которых он готов снова поехать в Эвермор или дать загнать себя в ловушку. Если счастье стоило дорого, то он влезет в долги, несмотря на опасность, чтобы получить ещё хоть немного упоительного умиротворения и безопасности для своей покоцанной жизни.