Самое важное в жизни

      Ноги чувствовались. Всего два слова значили для Гермионы очень много, просто запредельно много — она теперь чувствовала свои ноги. Они ощущались немного чужими, как будто девочка их отлежала, но… Мириам упала на колени перед креслом девочки, принявшись ощупывать ноги дочери. Гермиона хихикала — ей было щекотно, но именно это хихиканье звучало сейчас самой волшебной музыкой для доктора Бранис. «Возможно, от обилия положительных впечатлений», — подумала женщина, вспоминая, есть ли в номере телефон.       Гермиона пыталась напрягать свои нижние конечности, но пока ничего не получалось. Несмотря на это, девочка была счастлива — первый шажочек уже сделан. Болезнь научила Гермиону быть терпеливой и не ждать всего и сразу, хотя хотелось, конечно. Наставник очень хорошо понимал, что ученице хочется, поэтому потратил довольно значительное время, объясняя той принципы реабилитации лежачих больных. Он, конечно, называл все это иначе, но Гарри перевел все сказанное на более понятный девочке язык.       — Я теперь смогу ходить… — прошептала Гермиона.       — Ты сможешь, свет мой, — Гарри очень нравилось называть девочку своей душой, светом, котенком, ведь во всех этих понятиях была она… — Ты будешь бегать и прыгать, обязательно.       — Вы все сможете, дети, — улыбнулась Мириам, внезапно поверив в то, что дети волшебники.       — Люди! Слышите! Мы сможем! — закричала счастливая девочка. Стоявшие неподалеку туристы зааплодировали счастью не опустившего руки ребенка.       Номер оказался двухкомнатным с большой специальной кроватью для детей, удобно расположенными розетками и телевизором на стене. Устроив Гермиону и посмотрев, как устраивается Гарри, Мириам рванулась к телефону — делиться радостью с коллегами и расспрашивать о том, что делать дальше. Прерывать отпуск не хотелось — это могло нивелировать весь эффект, что женщина очень хорошо понимала.       Гермиона лежала в кровати… Ей нравилась эта поза — на плече Гарри, это оказалось так удобно, что вызывало желание мурлыкать, отчего мальчик звал ее котеночком, и было это так нежно, просто до слез. Скоро должен был быть ужин, а потом уко-о-олы… Инъекции были не самыми безболезненными, но девочка подставляла тыл почти с удовольствием — ей очень хотелось чувствовать, пусть даже и боль. Да и желание быть наказанной за неправильные мысли никуда не делось, поэтому Гермиона предвкушала.       Вернувшаяся Мириам выглядела очень радостной. Вместо того, чтобы заказать ужин в номер, как женщина думала изначально, она решила свозить детей в ресторан. Да и событие нуждалось в том, чтобы быть отпразднованным. Кроме того, был еще один повод для праздника, о котором совсем забыл ее сын и, скорее всего, не знала дочь. Несмотря на все произошедшее с детьми, представить, что Гарри не знает дня своего рождения, женщина не могла, а, между тем, так оно и было… Еще в раннем детстве Дурсли объяснили мальчику, что у «уродов» дня рождения не бывает.       — Дети, собирайтесь, мы пойдем праздновать, — удивила Мириам и Гермиону, и Гарри, сразу же буквально скатившегося с кровати. Мальчик думал, что праздник будет по поводу ног девочки, считая это абсолютно правильным. Гермиона же просто удивлялась — никто никогда не устраивал праздников для нее, по крайней мере, девочка этого не помнила.       Пересев с помощью Гарри на кресло, Гермиона посмотрела, не болтается ли кислородный шланг прикрепленного к креслу концентратора. Гарри сегодня выглядел бледным, поэтому Мириам подключила концентратор, отправившись с детьми в сторону лифта. Первый же сотрудник отеля как-то очень по-доброму улыбнулся и девочке, и мальчику, вызвав лифт.       Ресторан оказался сюрпризом. Столики, обрамленные стульями, и один стол почти в углу специально для них — с удобным подъездом для колясок. Такая забота оказалась чем-то совершенно необыкновенным и для Гермионы, и для Гарри, и даже для никогда прежде не останавливавшейся в пятизвездочных отелях Мириам. В ресторане было очень комфортно. Конечно же, женщина зарезервировала столик по телефону и даже заранее сказала о торте с обязательными свечками, при этом думая о том, как кислород уживется с открытым огнем. О многом думала Мириам, отправляясь в первое их совместное посещение ресторана.

***

      В ресторане Гарри был впервые, поэтому мальчик крутил головой во все стороны, запоминая непривычное для него окружение. Было, конечно, немного страшно — много людей, но мама посадила и его, и Гермиону так, чтобы за спиной никто не ходил. Оказалось, что «официанты» — так назывались люди, которые приносили еду — очень понимающие.       Поданная пища поначалу смутила Гарри, не понявшего, как это есть. Замерла и Гермиона, немного испуганно глядя в тарелку, и тогда мама начала медленно показывать, как правильно кушать поданное. Было интересно и очень необычно. Незнакомые вкусовые ощущения волновали, поэтому Гарри останавливался, желая лучше прочувствовать и запомнить, а Мириам смотрела на детей, впервые попробовавших креветок, и старательно давила слезы.       — Сегодня у нас целых два праздника, — проговорила мама Мири, когда наступила пора переходить к десерту.       — А какой второй? — удивился мальчик, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь.       — Сегодня Гермиона почувствовала свои ножки, — очень ласково проговорила женщина. — Это большая победа, доченька, и мы все рады за тебя.       — Мамочка… Гарри… — прошептала Гермиона, сразу же обняв рядом сидящего мальчика.       — Но это еще не все, дети, — продолжила Мириам, подавая знак кому-то. Через несколько мгновений на столе оказался красивый торт, политый шоколадной глазурью. Но самое необычное — в торт были воткнуты свечки. Целых одиннадцать штук, как посчитал мальчик, с удивлением глядя на маму.       — С днем рождения, Гарри! — торжественно произнесла Мириам, но увидев выражение лица сына, испугалась. Гарри смотрел на торт, на нее, на Гермиону, как на что-то невозможное, он сильно побледнел, из необыкновенных зеленых глаз мальчика покатились слезы. — Что такое?       — День рождения… У меня? — таким пораженным Гарри никогда не видела и Гермиона, немного рассердившаяся на него за то, что не рассказал. — Значит… Значит, я не урод? Значит, у меня может быть день… рождения?       — Господи, Гарри, — Мириам метнулась к Гарри, чуть не сметя стол. — У всех есть день рождения, у каждого человека! Ты не урод, ты самый лучший на свете сын.       — Ты что… Ты не знал? — поняла девочка, прижимая к себе своего мальчика. — Ты совсем-совсем не знал, когда у тебя день рождения?!       — Дядя Вернон сказал, что у уродов не бывает дней рождений, — почти шепотом проговорил мальчик. — А у меня… сегодня?       — Сегодня, малыш, — ласково погладила уже просто ревущего Гарри мама. Такого ужаса она даже представить не могла, какими же зверьми были предыдущие опекуны ребенка?       Зажегшиеся свечки поразили мальчика, совсем недолго думавшего над своим желанием и задувшего их с первого раза. И хотя ему было очень непросто — дыхания просто не хватало, но Гарри справился.       — Мне даже подарить тебе нечего, — расстроилась Гермиона.       — Лучше тебя ничего быть не может, — как-то очень по-взрослому сказал ей мальчик, отчего девочка чуть не задушила его в объятиях.       — С днем рожденья тебя! — раздалось пение чуть со стороны. Обернувшийся мальчик пораженно расширенными глазами смотрел на то, как все официанты поют ему. Поют для него. Это было просто невозможно, поэтому слезы снова потекли из глаз ребенка. Эмоции просто захлестывали его, он плыл в этих невыразимых чувствах, будто в море. В море, что ждало его…       — С днем рождения, ученик, — Мунго сдержанно улыбался своему наследнику. Он уже знал, что Гарри даже не подозревал о том, когда у него день рождения. — Живи счастливо!       — Я буду, наставник! — радостно воскликнул мальчик. — Ведь у меня есть Миона!       — Я у тебя есть, — подтвердила зардевшаяся девочка. — И всегда буду.       — Какие вы на самом деле молодцы, дети, — в этот вечер целитель проявил себя с совершенно незнакомой стороны — ласковой, доброй, мягкой…       Мириам тем временем смотрела на счастливо улыбающихся во сне своих детей, нашедших друг друга и ставших едиными. Она вспоминала прошедший вечер, подаривший столько счастья и улыбок, и надеялась на то, что сыночек тоже пойдет на поправку.       А наставник в это время учил Гарри и Гермиону самым важным вещам. Он учил мальчика тому, как правильно реабилитировать девочку, а вот ее — как наложить чары регенерации на мальчика. Конечно, для этого всего было еще рановато, и Гермиона сама еще не понимала, почему надо делать именно так, но она просто умолила наставника, мечтая сделать своему Гарри такой же безумно дорогой подарок, как и тот, что он сделал ей.       — Вот проснемся и тогда… — мечтательно произнесла Гермиона.       — А еще будет море, — напомнил совершенно счастливый сегодня мальчик.       — Море… — прошептала девочка. Наставник смотрел на детей с доброй улыбкой, зная, что все у них будет хорошо. Будут ли они жить в магическом мире или нет — было мастеру Бонаму совершенно неважно, пакость от этого никак не пострадала.