Самое важное в жизни

      Кольца Мириам, разумеется, увидела. Два одинаковых тонких колечка на руках детей, их счастливые, действительно счастливые лица… Чем они занимались на прогулке, было пока тайной для женщины, но вот это выражение в их глазах, эти улыбки… Мириам поняла, что до этого момента никогда не видела своих детей по-настоящему счастливыми. Поэтому женщина отлучилась в магазин, купив торт, и устроила чаепитие.       — Ну, рассказывайте, — предложила женщина, с улыбкой глядя на своих детей.       — Мы с Гарри это… — Гермиона забыла, как называется то, чем они занимались. — Гарри сказал мне, что я для него значу, мамочка… А потом мы друг другу сказали, что клянемся быть… и пусть даже смерть…       — Гарри надел тебе колечко? — поинтересовалась женщина, ей было интересно, откуда мальчик достал выглядевшие простыми, но притягивавшие взгляд кольца.       — Нет, мамочка, колечки просто появились, — девочка сама понимала, как нелепо это звучит, но обманывать маму не стала. А Мириам… поверила. Женщина поверила, потому что другого объяснения просто не видела.       — Миона, — Гермиона сама разрешила ее так называть, очень уж нежно Гарри произносил это сокращение. — Смотри, нужно захотеть, чтобы зажегся свет, и сказать: «Люмос», — над пальцем Гарри вдруг появился шарик света, заставив девочку раскрыть глаза пошире.       — Люмос, — робко повторила Гермиона, в следующее мгновение завизжав от радости: над ее пальцем зажегся такой же огонек.       — Да? — удивилась Мириам. — А давайте и я попробую, — дети затаили дыхание. — Люмос, — произнесла женщина, в следующую минуту замерев — ее шарик был не таким ярким, как у детей, но он был. Женщина пыталась понять, что это значит, ведь наблюдаемого просто не могло быть, а Гермиона уже тянулась обнять маму. — Ладно, вы мне расскажете?       — Расскажем, — кивнул Гарри, улыбаясь. — Конечно расскажем!       Гермиона внимательно на сей раз слушала своего мальчика, рассказывавшего про странные сны, начавшиеся после «химии», про себя взрослого. Стоило рассказу коснуться Мира Магии, оказавшегося отнюдь не сказкой, девочка почувствовала желание обнять Гарри и, отпустив маму, потянулась к мальчику. Гермиона чувствовала, что Гарри рассказывает правду о страшном мире, в котором могут заколдовать и опоить.       — Я не хочу в эту школу, — призналась наслушавшаяся девочка. — Совсем не хочу.       — А уже и не надо, — улыбнулся ей Гарри, прижимая к себе Гермиону, ощущавшуюся, как самое дорогое, кем она, собственно, для него и была. — Я тебя защитил.       — А можно поподробнее? — поинтересовалась мама, оказавшаяся волшебницей.       — Наставник сказал, что личное ученичество от школы защищает, — объяснил мальчик, — а Миона теперь моя невеста, и школа идет… хм… идет школа.       — Наставник во сне? — Мириам чувствовала себя героиней фильма — ощущение нереальности происходящего просто зашкаливало.       — Да, мамочка, он во сне, но… вот, — Гарри проявил кольцо ученика и замер в удивлении — бижутерия сменила цвет, а Мириам внимательно смотрела на небольшой перстенек с посохом Асклепия. Рассказ сына был фантастичным, но по подробностям и проработке деталей женщина поняла, что история не придумана.       — Ну, если мы все коллективно не сошли с ума, — спокойно произнесла доктор Бранис, — то лучше об этом никому не рассказывать.       — Да, мамочка, — кивнул все отлично понявший мальчик, а потом тихо-тихо сказал на ушко мгновенно заплакавшей Гермионе: — Твои ножки можно починить, наставник обещал.       Мириам решила считать пока магический мир сказкой. Дети, бывает, придумывают себе сказки, а что страшная такая сказка, так что хорошего они в жизни-то видели? Женщина решила, что пусть будет, как будет. Если детей попробуют куда-то забрать, то забиральщики горько об этом пожалеют, а если будет так, как сказал сыночек, то и задумываться об этом не надо. Гермиона поверила в рассказ Гарри, потому что, по мнению девочки, такое придумать было нельзя. Счастливые дети засыпали вместе, но Гермиона даже представить себе не могла, что ее ждет. Сон, приснившийся девочке, оказался подстать рассказу: старинное помещение, в котором был Гарри в каких-то непонятных одеждах и пожилой мужчина.

***

      Пожалуй, этот день был очень радостным, подарив мальчику какое-то новое чувство, о котором его Миона сказала, что это счастье. Поэтому засыпал мальчик с улыбкой, вот только сон изменился. Вместе с наставником в этом сне оказалась и девочка. Гермиона была одета в длинное, очень красивое платье, она сидела на диване, с удивлением оглядываясь. Извинившись перед наставником, Гарри подошел к девочке.       — Это сон такой, — объяснил мальчик, протянув руки Гермионе. — Он как сказка, и в этой сказке ты можешь ходить.       — Сказка… — прошептала девочка, с большим трудом поднимаясь на ноги. — Я стою?       — Ты стоишь, свет мой, — почему у него вырвалось именно такое обращение, Гарри вряд ли мог объяснить, но глядя в разгоравшиеся счастьем глаза своей самой дорогой на свете невесты, мальчик решил над этим не задумываться.       — Хм… голубки, — мастер Бонам был несколько смущен открывшейся ему почти интимной, в его понимании, сценой. Девочка появилась во сне ученика, что означало очень многое. — Предполагаю, что юная леди вряд ли откажется от обучения?       — Не откажется, — ответил Гарри за Гермиону. — Она очень любит учиться, наставник. У меня есть вопросы, — без перерыва быстро проговорил мальчик.       — Я слушаю тебя, ученик, — Мунго нравился этот мальчишка, он идеально подходил для той гадости, которую мастер задумал для всего магического мира.       — У меня изменило цвет кольцо, что это значит? — поинтересовался мальчик, внимательно взглянув на наставника.       — Это означает, что ты достиг ступени младшего целителя, — объяснил ему мастер Бонам. — Еще вопросы?       — У нас мама оказалась волшебницей, — сообщил Гарри, не понявший, что означает «младший целитель», для него это были просто слова. — Но о Хогвартсе не знает…       — Возможно, ей заблокировали память, — Мунго подумал о том, что вокруг мальчишки как-то слишком много тайн, а это было уже интересно, ибо скучно было целителю, просто скучно. — Наложи на нее завтра диагностический круг. Да и на невесту свою.       — Да, наставник, — улыбнулся мальчик, уже представляя, что и как будет делать. — У меня еще один вопрос… Только не обижайтесь, пожалуйста.       — Почему я тебя взял учеником? — спросил понявший, о чем речь, мужчина. — Во-первых, меня попросил тот, кого ты назвал «папой», а во-вторых, мне нужен наследник, а Мир Магии зажрался и недостоин, — скрывать это не входило в планы наставника. Гарри, на данном этапе, все равно не понял величины пакости, которую хотел сотворить целитель древности. Мальчик даже не понял, что это пакость. — Поэтому, выучив, я предложу тебе стать моим наследником.       — Не знаю, почему это такая проблема, но я согласен, — пожал плечами ничего не знавший о своей кровной семье Гарри. — Для меня главные в этой жизни — Миона и мама, а больше у меня никого нет.       — С ними ты точно не расстанешься, — произнес целитель Бонам, решивший ковать железо, пока горячо. — Если решение твердо, я могу принять тебя в свою семью, становясь кровным родственником.       — А что будет означать это для Гарри? — поинтересовалась Гермиона, прижавшись к мальчику. — Его ни к чему не принудят?       — Его — ни к чему, а вот кого другого — вполне, — немного зло усмехнулся не самый добрый целитель, собиравшийся отсечь не оправдавшую доверия ветвь наследников, тщетно пытавшихся промотать немаленькое состояние семьи.       — Тогда мы согласны, — девочка поддерживала мальчика во всем, даже в этом непонятном действии.       — Вот даже как, — ухмыльнулся мастер, готовясь ввести в семью Бонам обоих, изменив помолвку на брак. Несмотря на распространенное мнение, магия отнюдь не требовала размножения, это была сказочка для дурочек. Древняя, но сказочка.       Ни Гермиона, ни Гарри даже не поняли, что произошло. Черты их лиц изменились совсем незаметно, зато заметно изменилась магия, но увидеть это было просто некому. Девочка воспринимала сон именно как сон, то есть всерьез не задумывалась над ним, а Гарри просто радовался тому, что скоро сможет вылечить свою Миону, о себе мальчик привычно не подумал. Дух Мунго Бонама, приходивший в сны последнего Поттера, мрачно усмехался, представляя, какая получилась феерическая гадость.

***

      Северус Тобиас Снейп был единственным, кто вспомнил о Поттере, не о Джеймсе, конечно, а о сыне Лили. Дамблдор хорошо спрятал мальчика, но Снейпу нужно было найти этого золотого Избранного, чтобы убедиться, что с мальчишкой все в порядке. Открыв Книгу Душ, Северус прошелся по записям, не обнаружив фамилии Поттер. «Возможно Дамблдор спрятал того под другим именем», — подумал профессор и решил обойти всех магглокровок. Это было непросто и под конец мужчина был откровенно зол, но Поттера так и не обнаружил.       — Ладно, последний вариант, — с тяжелым сердцем Северус открыл медальон, в котором хранилась прядь волос Лили, срезанных в тот злополучный осенний день. — Попробуем родственный поиск.       Зелье вскипело, указав на двоих родственников, и обрадованный Северус двинулся в направлении, указанном палочкой. Из-за того, что координаты мужчине были неизвестны, пришлось лететь на метле, давясь набегающими потоками воздуха, весьма холодными, несмотря на начавшееся лето. Самое печальное оказалось то, что именно сына Лили мастер Снейп не нашел, обнаружив сестру и племянника той, кого, как ему казалось, любил больше жизни.       — Не уберег… — прошептал мистер Снейп. В тот же вечер он напился в обыкновенном маггловском баре, а наутро уже отсутствовал не только в Хогвартсе, но и в Великобритании. Мужчину посещали мысли о самоубийстве, но Северус слишком любил жизнь, чтобы прекратить свое существование.       Вернувшаяся из Мунго Минерва МакГонагалл обнаружила на директорском столе заявление мистера Снейпа о разрыве контракта. Заявление было составлено в весьма грубой форме, изобиловало руганью, более подходящей припортовому кабаку, где, судя по исходящему от пергамента амбре, и было написано.       Рамка, в которой, по идее МакГонагалл, должен был появиться Дамблдор, оказалась пустой, а проснувшийся в запаснике Визенгамота портрет тщетно пытался понять, где он находится и что случилось. Так прошло еще несколько недель, пока бывший уже председатель Визенгамота не научился ходить по портретам, так и не сумев почему-то попасть в Хогвартс.       — Ну где же Альбус! — воскликнула Минерва, устав ждать, когда нарисованный шеф наконец объявится. — Он же директор, почему его здесь нет?       — По той же причине, по которой нет Диппета, — Финеас Блэк очень неприятно ухмылялся. — Он не был директором.       — Как не был директором? — профессор МакГонагалл почувствовала, что ей не хватает воздуха, она закачалась, сползая со стула.       — Так же, как и вы не были главой дома, — добил ее представитель почти уничтоженного семейства, после чего подождал некоторое время, зевнул и прокомментировал. — Известите Мунго, можно даже сегодня.       — Вам надо, вы и извещайте, — сварливо ответила пожилая дама с одного из дальних портретов. — А эта… Сдохнет — не велика беда!       Минерву МакГонагалл не любили даже портреты директоров и глав домов. Возможно, она это заслужила.