i can't breathe without you.

„В детстве слышал я ночами Звуки странного мотива. Инструмент, мне неизвестный, Издавал их так красиво. Кто играл? на чём? — не знаю; Все покрыто тайною мглою; Только помню, что те звуки Власть имели надо мною. Их мотив был так чарующ, Так возвышен, полон ласок; Вместе с тем печален, страшен - Описать его нет красок. Я боялся этих звуков, Их таинственного свойства, Но когда я их не слышал, Я был полон беспокойства. Я любил, когда незримый Музыкант играл ночами; Я лежал в оцепененьи С удивлёнными очами; Я лежал в своей кроватке, Щуря глазки и, дыханье Затаив, ловил так жадно Их гармонию рыданья. Звуков больше я не слышу. Что они мне предвещали? Счастье ль в мире равнодушья Или горе и печали? Не нашёл себе я счастья, - Звуки горе мне напели: Я боялся их недаром С безмятежной колыбели. А любил я их, мне мнится, Потому, что эти звуки Мне сулили счастье в смерти, На земле напев лишь муки. Знает кто? быть может, струны Пели мне слова Завета: «Кто страдает в царстве мрака, Насладится в царстве света.»„

Игорь Северянин. Неразгаданные звуки. 1903 г.

Накахара постепенно догадывался, что что-то не так. Когда в родительские дни приходила Коë и начинала гладить его по макушке, шепча ласковые слова, Осаму сидел где-то в углу палаты и молчал, наблюдая за происходящим стеклянными глазами: казалось, что его сердце вот-вот разобьëтся и осколки полетят на пол. Только, к сожалению, Чуя только сейчас понял, что происходит. Спрашивать о таком страшно. Всë-таки, это личная жизнь Дазая, но за него становится боязно. Что-то точно произошло. Что-то до их встречи, хотя, это лишь догадки. От шатена нельзя узнать абсолютно ничего и это повторилось, как только поздно вечером следующего дня парень осмеливается спросить это напрямую, чтобы от этого нельзя было как-то уйти или перевести тему. Кареглазый сидел на кровати рыжего и бурно рассказывал о недавнем случае. Недавно он снова ходил к Ацуши и Акутагаве и те провели какое-то время вместе, причём довольно весело, видимо. Младший почувствовал странное чувство внутри себя. Его парень общается с другими, улыбается так же искренне, говорит те же шутки и всё это без него. Внутри как будто свернулась душа и стало немного тяжело дышать, как будто Чуя за раз закурил все папины любимые сигареты. Чëрт, а ведь они такие противные и сильные. Всё это держится недолго. В один момент рыжик кратко откашливается, но это почему-то не помогает. Тогда в голове появляется резкая и до жути навязчивая мысль, как будто чужая. Но уже поздно. Хочется прервать этот диалог, заставляющий его ревновать и ненавидеть, если подумать, общих друзей. Губы сначала поджимаются, а затем открываются и бездумно произносят фразу. —..что у тебя произошло с родителями? Они никогда не приходили... Старший слышит это и моментально замолкает. Никаких радостных мыслей более у него не возникает, да и тот случай — не слишком уж и классный. Шатен заметно потускнел, как будто из цветного стал чёрно-белым. И только тогда низкий понял, что сказал просто идиотскую мысль без подводки. Ревность вновь поймала его в ловушку, от этого не избавишься ни солью, ни чесноком. — Лучше бы ты молчал. Голос стал тише, превратившись в жалкий отголосок, но пытался стоять стойко. Больная тема. Любимые люди должны заставлять забыть о плохом, а не снова и снова напоминать. *** Ясно видится какой-то отрывок, будто из фильма. Маленький, на вид семилетний мальчик возвращается домой после долгой прогулки весь грязный, лохматый и с разодранными коленками. Но в этот раз почему-то его никто не встречает, слышен лишь гул на кухне. Шатен быстро снимает с себя ботинки, убирает в сторону и проходит на кухню в таком же уставшем, но довольном состоянии. Мать и отец вновь спорят, но более разгорячëнно, чем обычно. — Это ты во всём виноват! Я звонила его друзьям, но даже они не знают, где он! — со слезами на щеках кричит мама первоклассника. Её образ расплывчат и не ясен, как будто почти полностью забыт. — Думаешь, я виноват? Это ты гуляла с мужиками, ëбаная шлюха, а сама и не подумала о своём сыне! — громко отвечал такой же позабытый отец, которого можно услышать даже в соседней квартире. — Ты даже не попытался его найти, старый поблядушник! — Я не собираюсь искать чужого ребёнка! Маленькие ручки быстро схватывают дверь, но она всё равно произвела характерный звук об стену. Оба родителя одновременно взглянули на него. — Мелкий засранец... Шепчет мать, после чего быстро подходит к нему и берёт за воротник, как будто бы переполненная желанием придушить сорванца. Никто не знает, что на уме у этой сумасшедшей женщины. — Где ты был? Сын отвечает, дрожа и находясь на грани слëз. — Я..я немного погулял и сразу пошёл домой, честно! — Уже пять часов вечера, наглый лжец! На родителей совсем плевать, верно?! Срывается на сына уже отец, подходит к нему и оставляет пощёчину, от чего малыш начинает реветь. Тот держался до последнего — видимо, понимал, что станет лишь хуже. — Позорище. Строго проговаривает мать и резко отпускает его, заставляя слегка качнуться. — И это то, на что я убила лучшие годы жизни? Тебе стоит перестать ныть, иначе скоро окажешься в школе-интернате. Таких, как ты, там ненавидят и избивают. Ты этого хочешь? — Я не хочу... — говорит ребёнок, но уже не может остановить слëзы. — Прости, мам... — С тобой сейчас поговорит отец. Мужчина уводит его в другую комнату. Именно там шатен увидел ужасные вещи и почувствовал всё самое отвратительное. То, о чëм лучше промолчать. Копнув чуть глубже в это спонтанное воспоминание, наверх всплыло очевидное: ребёнком являлся ещё совсем маленький Осаму. Самый ад в его жизни произошёл именно в детстве. *** Высокий отвернул голову в сторону. «Не ныть» стало уже золотым и самым главным правилом, штыком во всей жизни Дазая. — Зай..ты в порядке? Я сглупил, признаю. Это ранило тебя? Бинтованный зажмурился. Ни слова об этом случае. Нельзя разглашать об этом ничего, ведь его всё ещё могут отправить в интернат. Пусть родителей и давно нет а жизни Осаму, периодические психологические тесты могут всё выдать. Именно поэтому в них он всегда лгал, раз за разом выбирая варианты «в последние две недели ничего не изменилось» и самого верхнего человечка на дереве. — Я в порядке. Кареглазый улыбнулся уголками губ и посмотрел на Накахару. За эту наглую ложь стало стыдно, но она во благо. Даже если тот скажет правду, ничего не поменяется. —..я надеюсь, солнце. Говори, если что. Парень ничего не скажет. Никогда. Это уже как клятва самому себе. Лишь бы Чу никогда не паниковал...