i can't breathe without you.

”Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали. В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Был я весь — как запущенный сад, Был на женщин и зелие падкий. Разонравилось пить и плясать И терять свою жизнь без оглядки. Мне бы только смотреть на тебя, Видеть глаз злато-карий омут, И чтоб, прошлое не любя, Ты уйти не смогла к другому. Поступь нежная, легкий стан, Если б знала ты сердцем упорным, Как умеет любить хулиган, Как умеет он быть покорным. Я б навеки забыл кабаки И стихи бы писать забросил, Только б тонко касаться руки И волос твоих цветом в осень. Я б навеки пошел за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали… В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить.„

Сергей Есенин. Заметался пожар голубой... 1923 г.

Осаму все поголовно и единогласно считают идиотом. Тем самым другом в компании, который просто пускает не самые остроумные, но забавные шутки вперемешку с чужими «бородатыми» анекдотами. От него никто ничего никогда не ждёт, просто забавный парень, который повсюду таскает своего бойфренда. Обоих стараются обходить стороной, ведь Чуя может заразить туберкулёзом с помощью пары покашливаний, а Дазай...просто слишком странный. Однако за этим приветливым милым личиком и улыбкой скрываются боль и ненависть. Сначала к самому себе, потом, в подростковом возрасте к мёртвым родителям. Поэтому Накахара является как будто второй, хорошей мамой, которая погладит его по голове, даст попробовать свой энергетик и нежно поцелует в губы, касаясь тёплыми руками краснеющих щëк. Как будто родитель, но ещё сильнее любящий, чем должно быть. Во время отбоя парни в очередной раз наведались к общим друзьям. Дверь закрылась за ними, немного скрипя. Ацуши это услышал краем уха и медленно приоткрыл глаза, рассматривая сидящих на его кровати. — Это снова вы.. Недовольно постанывая, он перевернулся с бока на спину, приоткрывая сонные двухцветные глазки. Накаджима всегда радовался их приходу, но точно не тогда, когда его будят эти же самые люди. В это время шатен встал с кровати и подошёл к Рюноске. Кареглазый приблизился к его лицу совсем близко, некоторое время осматривая чëрно-белые прядки волос и спокойное лицо, а после неожиданно, почти в полный голос пугая его, как маленький ребёнок. — Бу! Однако суицидник почти сразу отпрянул и зажмурился, закрывая нос рукой, ведь Акутагава от этого очнулся и вздрогнул, но не опешил и несильно, но настойчиво ударил шатена, после чего шикнул. — Перепутали очередную помойку с соседней палатой...идите спать. — Я не собираюсь! И Чуя тоже. — воскликнул явно эмоционально, но шёпотом бинтованный. — Давайте поговорим хоть. Сто лет друг друга не видели. Блондин выдохнул и протёр глаза. — Рюноске, правда, не будь так строг.. — Они помешали моему сну. — сыро и серьёзно шипит Акутагава, сев на кровать и скрестив ногу на ногу. В нём явно есть нотка какой-то зарубежной модели, жаль только, что он работает в офисе и больница сильно его ограничивает. — Я могу уйти. Просто.. — вмешался и Накахара, отводя взгляд. — У меня постоянно операции, какие-то проверки. Всё остальное время занимает Дазай. И иногда я по вам скучаю. Поэтому мы и пришли сюда. Парень с двухцветными глазами немного вопросительно, даже больше удивлённо посмотрел на Чую. —..то есть, это не Дазай-кун насильно тебя притащил? Рыжая макушка отрицательно покачала головой, что поразило ещё сильнее. — Невозможно, однако... — Кстати! — отойдя от покалывания в переносице, весело начал кареглазый. Единственный, у кого правда хроническая бессоница. — Я заметил, что Ацуши-кун по имени называет только своего сожителя по палате. Вся компания разом уставилась на него, пока немного не понимая, к чему ведёт их приятель. Шатен же быстро сначала посмотрел на настороженного брюнета, а потом на еле отошедшего ото сна блондина, и так несколько раз. — Вы встречаетесь или типо того? — Хоть думаешь, что говоришь? — быстрее всех среагировал старший. — Я не думаю, что могу полюбить кого-то старше меня в два раза.. — Ну, даже если чисто гипотетически. — всё не мог угомониться Дазай. — Если бы вы были одного возраста... — Не собираюсь даже размышлять о таком. — всё так же хладнокровно ответил брюнет. Ацуши кивнул, тем самым поддакивая. Даже если и таким грязным путём, этих двух всё равно удалось разговорить. Рыжий уже хотел перевести тему, так как Осаму замолчал на секунд пятнадцать, разглядывая правую руку Рюноске, но болтун всё никак не хотел сдаваться. —..тем не менее, у Акутагавы нет обручального кольца. — произнёс кареглазый и хмыкнул. — Поэтому у Ацуши есть все шансы. Младший моментально покрылся румянцем, смущаясь и отворачивая голову в сторону. — Это наверняка будет не по закону... — Это точно будет не по закону. — твёрдо заявил Накахара. — Диалог зашёл не в то русло, поэтому я предлагаю моему ненаглядному хоть ненадолго закрыть свой рот и послушать, как выбирают темы для беседы чуть более умные люди. Парень фыркнул, скрестил руки на груди и сел на пол. — Давайте. Начинайте. — Ну, например..— Чуя ненадолго задумался, смотря на человека рядом с собой. — Ацуши-кун, как ты проводишь свой день? — Ой, да не так уж и интересно. Я читаю, разговариваю с Акутагавой, когда это возможно, сплю и ем. Всë то, что делаете вы. Дазай наигранно зевнул, показывая, что это неинтересная ерунда. Да, особенно будет интересно, когда Рюноске укроют за решётку за совращение несовершеннолетних из-за одного неудачного юмориста. Голубые глазки посмотрели на взрослого напротив, передавая слово ему. — Похожее. Но иногда мне не хватает комфорта и пространства, чтобы делать что-то более масштабное. Ответил тот и кратко откашлялся. — Я понимаю. Комната иногда действительно теснит и хочется как будто вырваться из оков— — А вы знаете историю про то, как однажды мой дед— — Осаму, прекрати. Дазай уже хотел продолжить, но почувствовал на себе яростный взгляд небесных глазок. Сейчас они смотрели с яростью и праведным гневом, как будто это две пули, от которых умрёшь, корчась в муках, поэтому шатен сразу затих, слушая дальше пустую болтовню и говоря, только если его спросили. Именно это и имелось в виду, когда низкий считался второй матерью. Не только нежен и любвиобилен, но ещё и беспощаден. Однако без такого стопора высокому до преклонных лет просто не дожить, да даже до банального совершеннолетия.