i can't breathe without you.

„Уж сколько их упало в эту бездну, Разверcтую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли. Застынет все, что пело и боролось, Сияло и рвалось. И зелень глаз моих, и нежный голос, И золото волос. И будет жизнь с ее насущным хлебом, С забывчивостью дня. И будет все — как будто бы под небом И не было меня! Изменчивой, как дети, в каждой мине, И так недолго злой, Любившей час, когда дрова в камине Становятся золой. Виолончель, и кавалькады в чаще, И колокол в селе… — Меня, такой живой и настоящей На ласковой земле! К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры, Чужие и свои, - Я обращаюсь с требованьем веры И с просьбой о любви. И день, и ночь, и письменно, и устно: За правду да и нет, За то, что мне так часто слишком грустно И только двадцать лет, За то, что мне прямая неизбежность — Прощение обид, За всю мою безудержную нежность И слишком гордый вид, За быстроту стремительных событий, За правду, за игру… — Послушайте! - Ещё меня любите За то, что я умру.”

Марина Цветаева. Уж сколько их упало в эту бездну. 1913 г.

Через пару суток Накахару вернули обратно в его комнату. Конечно, не совсем в именно его: надоедающий персонал всё ещё заходит каждый час и даёт различные лекарства и наставления, совсем как мать раньше. Только мать ещё говорила, как сильно любит и желает бодрости перед очередным трудным днём, а медсестры и медбратья не делают этого. Лишь выполняют свою работу, совершенно бездушно и не проявляя никакой жалости. Таких, как он, они встречали тысячами и видели смерти сотен из них. Сотрудники это делают лишь для денег, ведь в этом мире каждый заботиться в первую очередь о себе — простая, но такая печальная истина. Сегодня Чуя явно пребывает в крайнем унынии от таких тяжёлых мыслей. Он, безусловно, скучает по всему тому, что было раньше. Во время игры с друзьями со двора казалось, что этот момент должен, просто обязан продолжаться вечно. Но всё это закончилось так резко и в один момент. Голубоглазый не смог с ними даже попрощаться нормально... Идёт дождь. Он очень громко и неприятно капает по стеклу. Через немного открытое окошко проникает холодный, ледянящий тело ветер. Матрас всё ещё еле живой и растрёпанный, а железные прутья продолжают ржаветь. Всё такое отвратительное в этом чёртовом месте, и, если бы была удобная возможность, рыжий давно всё здесь разрушил и превратил в вечный прах. Кто-то закрывает окно. Ветер перестаёт дуть, а дождь остаётся за пределами небольшого помещения с однотонными белыми стенами. На плечах низкого оказываются две руки с малярными бинтами. Похоже, раньше случилось ещё кучу неприятных вещей, из-за которых у Осаму их теперь так много. — Чуя...— протягивает тот. — А что случилось? Чего такой грустный? — Хватит делать вид, что тебе это хоть как-то интересно. — Так я и не делаю. Смысл мне лишь казаться, а не взаправду быть? — кареглазый усмехнулся, оставляя вопрос риторическим. Понятное дело, что в этом попросту нет смысла. — В любом случае, всё в порядке. Тяжело в такой обстановке, только и всего. «Только и всего»? Забавно. Пожалуй, это одна из самых больших проблем, почему же её стоит так старательно игнорировать? Да и привыкнуть он вряд ли сможет — столько лет, проведённых на небесах, а теперь голубоглазый как будто свалился с них на твёрдую землю, что переломала все кости и лишила всего, что определяло существование. Кареглазому в этом деле гораздо проще. — Эй, не нужно киснуть! — Дазай беспечно улыбается и обвивает руками его шею. — Всё же хорошо! Никто не откинулся...ну, пока что. — после этих слов он пожимает плечами и смотрит на собеседника с таким взглядом, который точно знает, что если кто-то и умрёт, то это будет в первую очередь он сам. — Осаму...ты просто не понимаешь. Эта фраза действительно отличается от остальных. Из уст Накахары, кажется, впервые не вышло что-то пассивно-агрессивное или активно-агрессивное. Шатен на мгновение даже не поверил своим ушам. Его имя всегда называют множество раз. Когда кто-то из родителей, будучи ещё жив, звал на разговор из другой комнаты, что всегда означало, что ему прилетит. Когда учитель из школы в списке находил нужное имя и вызывал к доске. Когда кучка неприятных парней обсуждала его и между собой называла неприятными кличками. Но этот раз какой-то совсем другой. Особенно важный и приятный. Такого парень ещё не слышал. —..пусть я и не понимаю, но всё ещё сожалею, что всё обернулось именно так. Сейчас бы Накахара лишь фыркнул и послал товарища, мягко говоря, напрямую к чёрту. Если бы смотрел на ситуацию с другой стороны. С той, с какой он обычно всегда смотрит. Но это не тот раз. — Хорошо, спасибо большое..наверное. — вздох. — Я просто надеюсь, что однажды вновь обрету свободу. И смогу дышать полной грудью, а не проверяться каждые несколько часов. — Знаешь, я бы тоже хотел. — Осаму кладёт голову Накахаре на плечо. — Поэтому будем хотеть вместе. Слышал про коллективный разум? Рыжик усмехается. Дождь за окном постепенно прекращается, оставляя за собой лишь лужи, которые тоже скоро исчезнут, пропитая землю влагой. От этого отчасти поменялось настроение: стало как-то легче, пожалуй. Но не факт, что причина только в погоде.