Errare est

      Дома миссис Грейнджер вызвонила Марка с работы — ситуация была, по мнению женщины, чрезвычайная. Девочки дрожали, цепляясь друг за друга, и почти не говорили, Эмме нужен был совет, чтобы решить — госпитализировать или нет. При этом и Гермиона, и Гарриет не позволяли мальчику в бедной, явно приютской одежде, отойти от них, что удивляло.       Гермиона чувствовала, что этот незнакомый мальчик ее спас, отчего очень не хотела, чтобы он отходил далеко. Девочке казалось, что стоит черноволосому мальчику отойти и… А Рие просто шептала «братик, братик, братик», почти ни на что не реагируя. Гарри же очень аккуратно пересадил, а потом и уложил Рие на диван, устроив рядом с сестрой и Гермиону, после чего обратился к миссис Грейнджер.       — Сестренке нужно теплого, и Гермионе тоже, они очень испугались, — объяснил он то, что женщина видела сама, а мальчик, опустившись на колени рядом с диваном, бережно снимал недавно возвращенные бандажи с рук Рие, чтобы сразу начать массировать той руки.       — Кто ты? — решила поинтересоваться Эмма, благо приготовлению чая это не мешало. Трогать детей лишний раз женщина опасалась. — Откуда ты знаешь девочек?       — Я Гарри… Поттер, наверное, — спокойно объяснил зеленоглазый мальчик, массируя сведенные судорогой руки так похожей на него девочки. При этом в каждом движении Гарри прослеживался опыт, чего быть не могло, по мнению женщины. — Я видел сестренку во сне, и Гермиону тоже, — очень ласково произнес мальчик, отчего кудрявая девочка всхлипнула.       — Что произошло? — в гостиную вошел мистер Грейнджер. Увидев открывшуюся ему сцену, мужчина замер. — Вот так номер!       — Это мой братик! — прохрипела Рие, она все еще была не в состоянии разговаривать, и в этот момент Гермиона горько заплакала, а вот зеленоглазый мальчишка не опешил, напротив — он обнял кудрявую девочку, что-то нашептывая ей на ухо, а уже шагнувшего вперед Марка остановила его жена. На их глазах происходило что-то невозможное. И реакции детей, и то, как они обращались друг с другом — все это было каким-то необыкновенным.       — Давай девочек в машину, — вздохнул ошарашенный мужчина, видя, как его дочь успокаивается в руках незнакомого пока мальчишки, как две капли воды похожего на младшую дочь. — Рие не говорит, Миона слишком бледная…       — На девочек напали, Марк, — сообщила ему женщина. — Их защитил этот мальчик, неизвестно откуда взявшийся.       — Разберемся, — нахмурился Марк, в совпадения не веривший, зато видевший на своем веку очень многое.       Рие и Гермиону очень осторожно перенесли в санитарный транспорт, при этом отцепить старшую девочку от мальчика оказалось невозможно, да и младшую тоже. Рие будто боялась, что Гарри внезапно исчезнет, пропадет, отчего вцепилась в брата, несмотря даже на боль. При этом мальчик явно умел обращаться с детьми-инвалидами, что отметил персонал. Эмма думала, что как-то слишком быстро приняла мальчишку, почему-то не устроив истерику по поводу произошедшего, что было для женщины не очень обычно, несмотря на квалификацию.       Госпитализировать пришлось в одну палату, потому что при попытке разлучить Гарри с ними обе девочки устроили такой отчаянный рев, что Эмма да и Марк не знали, что делать. Поэтому Гарри остался в палате, и вот тогда женщина удивилась еще раз — спокойно, аккуратно мальчик переодевал Рие так, как будто делал это десятки раз. Да и Гарриет ему сразу же доверилась, ничуть не смущаясь, поэтому, выдав все положенные медикаменты и убедившись, что девочки стабильны, Эмма решила переговорить со всеми тремя.       — Расскажи о себе, — попросила она мальчика, в этот момент поглаживавшего обеих девочек, и Эмма видела, что это нравится ее дочерям.       — Меня зовут Гарри Поттер, я приютский, — объяснил мальчик. — Рие мне снилась во сне, ей было больно, но до сих пор я думал, что это только сон. А сегодня как будто что-то вело меня и… вот.       — Это Гарри, мама! — воскликнула Рие, голос которой восстановился после оказанной помощи. — Он братик! Я его во сне видела, и он обещал, что никогда не оставит нас с Гермионой, ты помнишь? — строго спросила она мальчика.       — Помню, — кивнул тот, заставляя женщину еще больше удивиться, после чего погладил Гермиону, тихо проговорив: — Я тебя никогда не оставлю.       — Да, о таком я даже и не слышала никогда… — проговорила Эмма, понимая, что случилось — о связи близнецов она слышала, включая разнояйцевых. Если детей разлучили в раннем детстве, то… Что-то не складывалось. Женщина в сказки не верила, а то, что она слышала, было именно сказкой.       Счастливо улыбавшаяся Гермиона почему-то верила, что больше ничего плохого произойти не может, потому что ее защитили от чего-то очень страшного. А Рие просто была вне себя от счастья — братик ее нашел. Тот самый братик — из сна. И этот братик теперь ухаживал и за ней, и за Мионой, принявшей его необыкновенно быстро. Это ли не чудо?

***

      — Не очень понимаю, что произошло, — проговорил мистер Грейнджер, переговорив с полицией. — Девочек должны были… хм… Причем им за это заплатил некто в черном плаще, описать которого нападавшие не могут, не запомнили ничего, кроме рыжих волос. При этом ведут себя, по мнению полиции, странно.       — Мальчик очень на Рие похож, — заметила миссис Грейнджер. — И она к нему сразу же потянулась, объяснив это сном. И он объясняет так же, кстати, а вот Миона после всего произошедшего вцепилась в Гарри так, что не оторвать.       — Значит, доверяет… И это странно, — мистер Грейнджер знал, о чем говорил, поэтому решил ничего не трогать, чтобы не повредить психике детей.       — И спят они все вместе, как будто так и надо… — задумчиво проговорила Эмма. — Какая-то здесь загадка… Ты позвони в приют, надо опеку перевести, потому как разлучать я их не рискну, неизвестно, на чем психика девочек держится. Да и само нападение лишено смысла…       — Да, подозревать пацана в организации подобного я бы не стал, — грустно улыбнулся Марк, отправившись звонить.       Женщина думала о странном нападении: кто-то заплатил малолетним бандитам за то, чтобы они сильно напугали, изобразив попытку насилия, двоих девочек. В чем могла быть причина этого? Единственное, что приходило на ум Эмме — попытка свести с ума, так как Гермиона могла узнать того, кто сделал ее инвалидом, а значит, рыжего искать бессмысленно — это мог быть парик. Связавшись с полицейскими, женщина поделилась с ними своими размышлениями, что сотрудники полиции посчитали заслуживающим доверия.       Такой стресс, разумеется, не мог пройти бесследно для обеих девочек — на улицу выезжать они теперь боялись, но это еще можно было поправить, если бы не все остальное. Гарри припоминал рыжих из своего сна про Хогвартс, отлично понимая, что если это они… Еще одной странностью стала опека над Поттером — ее передали с такой радостью и безо всяких проверок, что создавалось ощущение — от ребенка хотят избавиться всеми силами. Тут было над чем подумать, поэтому мистер Грейнджер позвонил своим друзьям.       Гермиона видела сон, в котором Гарри ее кормил. Почему-то в этом сне девочка была сиротой, а мальчик согревал ее своей душой, заботясь и о ней, и о своей сестре. Сон был страшным, но каким-то очень волшебным, ведь в нем Гарри обещал никогда ее не бросать. Проснувшись, девочка потянулась обеими руками к мальчику, казавшемуся теперь таким родным, близким… Необыкновенным.       Даже не подозревавшие, что сильно озадачили родителей, дети спали. Чуть похныкивала от боли во сне Рие, не просыпаясь, гладил ее Гарри, контролируя и Гермиону, это было очень хорошо заметно Эмме. Муж уехал куда-то на встречу с друзьями, как он сказал, а женщина осталась в больнице. Гарри вел себя так, как будто с детства ухаживал что за Рие, что за Гермионой, и вот это как раз было странным. Что не было странным — последствия случившегося. Состояние обеих девочек значительно осложнилось, что означало для них преимущественно лежачий режим.       — Гарри… — прошептала Гермиона, казалось, даже и не проснувшись. — Мне надо…       — Сейчас, — моментально открывший глаза мальчик спрыгнул с кровати, отправившись в туалет, чтобы принести судно.       Гарри как будто не раз бывал в больнице, точно зная, где и что находится. Эмма, замерев, смотрела, как мальчик приподнял поясницу Мионы, отработанным жестом подсовывая судно и стягивая пижамные штаны. Странно, но ее старшая дочь только благодарно кивнула, ничуть не смутившись, как будто это был далеко не первый раз. С детьми стоило поговорить, ибо количество странностей зашкаливало. Стоило девочкам проснуться, как принесли полдник, потому что у Рие был режим. Эмма уже двинулась к детям, но…       — Мамочка, а можно меня Гарри покормит? — жалобно глядя на Эмму, спросила Гермиона.       — Ты не можешь? — удивилась женщина, чувствуя себя так, как будто смотрела на все со стороны. С руками у Мионы было все в порядке, но тут заговорил мальчик.       — Миона перенервничала, — спокойно объяснил Гарри. — У нее руки дрожат, а сестренка сейчас вообще ничего не может, поэтому Гарри покормит.       — Такое чувство возникает, что вы знаете друг друга много лет… — заметила старательно державшая себя в руках миссис Грейнджер. — Вы же мне расскажете?       — Расскажем, — вздохнул переглянувшийся с сестрой мальчик, принявшись кормить послушно открывавших рот девочек.       Эмма еще раз поразилась — и Гермиона, и Рие абсолютно доверяли Гарри. Это читалось в их жестах, да и во взглядах, и именно это было настолько странно, насколько вообще могло быть, потому что говорило, скорее, об импринтинге. Но слушая, как ласково мальчик уговаривает девочек покушать, как явно учитывает сердечную недостаточность Гермионы, которой как раз не наблюдалось, миссис Грейнджер не знала уже, что и думать. Наблюдаемое, по мнению женщины, было настолько необычно, что требовало скорейшего объяснения.

***

      — Это был сон, — начал Гарри, сейчас он выглядел несколько более старшим. — Насколько я понимаю, этот сон приснился всем нам.       — Да, братик, — кивнула Рие, прижимаясь к обнявшей ее Гермионе.       — В этом сне у нас… — мальчик вздохнул и начал рассказывать страшную сказку о том, как страшно искалеченная Гермиона осталась совсем одна, как Гарриет, которую во сне звали Мелиссой, выживала со страшной болезнью, и о волшебной маме. Ну а потом Рие добавила деталей про герцогиню и, когда казалось, что история закончилась, заговорила Гермиона. Такого ужаса Эмма себе и представить не могла — потерянный ребенок, у которого нет никого, кроме доброй женщины и этого пацана с сестрой. Это было очень страшно, поэтому женщина расплакалась вместе с дочерями, понимая теперь, почему они так относятся к мальчику.       — Значит, поэтому ты… Так? — тихо спросила Эмма, пытаясь представить все, через что прошли, пусть и во сне, дети. Самое обидное было — они там выздоровели, просто как в сказке, а, открыв глаза, снова оказались… Женщина понимала, что такой сон мог ее, например, запросто сломать. — Мы тебя взяли под опеку, — проинформировала ребенка миссис Грейнджер. — Приедет папа, будем думать, что делать с вашим сном и сколько из него может оказаться правдой.       — Спасибо, мамочка! — воскликнули девочки почти хором, потянувшись к ней руками.       А где-то в Магическом Мире Пандора Лавгуд проснулась от ощущения страшной беды. Вскинувшаяся женщина прокручивала в голове детали своего сна — взрыв в лаборатории, ее оторванная голова и огромные глаза дочери, в которых не было разума. О талантах своей семьи женщина знала, поэтому так просто отбросить кошмар не могла. Ее предупредили о смерти, а это значило, что не все так просто.       — Ксено, приведи Луну, — попросила женщина мужа и в тот же момент резко вскочила с кровати, услышав дикий крик ребенка, в котором не было ничего человеческого. Переглянувшись, Лавгуды поспешили в спальню ребенка, чтобы увидеть, как мечется по кровати их девятилетняя дочь, умоляя маму вернуться.       — Мама! Мама! — кричала Луна, не просыпаясь. Только почувствовав мамины руки, девочка горько расплакалась, переживая кошмар, а Ксено стал очень серьезным. Способности своей семьи он тоже знал.       — Что тебе приснилось, родная? — тихо поинтересовался мистер Лавгуд у супруги.       — Моя смерть… — ответила ему еще не пришедшая в себя женщина, в которую намертво вцепилась проснувшаяся дочка. — Очень странная смерть, Ксено.       Странности множились. В мире людей мистер и миссис Грейнджер, старательно держа себя в руках, пытались принять рассказ детей, а в мире Магии семья Лавгуд разбиралась в деталях сна Пандоры и Луны. То, что сон был одним и тем же для обеих, доказывало, что, во-первых, это было предвидением, а, во-вторых, младшая Лавгуд унаследовала дар матери. А просто так подобные вещи не происходят… Это понимали и Грейнджеры, и не знавшие о них пока Лавгуды.       Не ведавший о произошедшем, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор внимательно наблюдал за жизнью своего запасного избранного, неожиданно для него самого ставшего основным, так как гибель Дурслей одновременно с остановкой артефактов, завязанных на душу последней Поттер, говорило только о том, что нужно переходить к другому плану. Мистер Уизли, в свою очередь, делиться своими планами с патроном не спешил.