
Метки
AU
Hurt/Comfort
Заболевания
Забота / Поддержка
Счастливый финал
AU: Другое детство
AU: Другое знакомство
Элементы романтики
Дети
Истинные
Элементы ангста
ООС
Редкие заболевания
Попаданцы: В чужом теле
Попаданчество
Насилие над детьми
Элементы мистики
Инвалидность
Персонификация
Уход за персонажами с инвалидностью
Описание
Могут ли ошибаться высшие сущности? Возможно ли подвергнуть души чрезмерному "очищению"? Девочка Марьяна и мальчик Гарри становятся практически игрушками неких высших сущностей, раз за разом проходя свой ад, вот только... Миры разные, и обреченная страдать от болезней девочка обретает тепло, даже если это кому-то не нравится, да и мальчик, обреченный на одиночество, находит путь к своей сестре, да и не только к ней. Три жизни, три попытки и наказание сущностям, забывшим о справедливости...
Примечания
Предупреждение: Борцунов автор отстреливает без предупреждения. Попытки спроецировать события фанфика на любые текущие в реальном мире, ведут к ЧС.
Предупреждение: Это сказка, но несмотря на это, описываются вполне существующие состояния и проблемы, имевшие место в реальности.
Посвящение
Дочерям, жене и этому миру, часто кажущемуся обреченным. Надежде на жизнь и борьбе за нее. Детям, борющимся за жизнь ежечасно. Доброте, живущей в сердцах.
Низкий поклон прекрасным бете и гамме, что вовремя дают по лапкам увлекшемуся автору. Или не дают. Или не по лапкам. В общем, памятник и бете, и гамме. Из шоколада. В полный рост.
Тому, кто остается человеком, несмотря ни на что.
Часть 6
20 января 2023, 02:53
Утро было несколько суматошным, Петунья старалась ничего не забывать, поэтому положила Гарри в сумку два йогурта, на что мальчик только улыбнулся, все поняв. Стараясь помогать по дому, заниматься и ухаживать за сестрой, Гарри рос смышленым, открытым мальчишкой, очень любившим свою маму, хотя он и знал, что она не рожала его, но… это же мама! И для мальчика-из-чулана Петунья стала настоящей мамой, просто необыкновенной, стерев своей любовью и заботой все прошлое.
— Покормишь Гермиону вместе с Мели, — решила все-таки пояснить женщина. — Дай ей немножко тепла, сынок…
— Мама, когда братик ее обнимает, мне плакать хочется, — призналась Мели. — У нее такие глаза делаются…
— Ох, дети… — обняла их все понимающая Петунья. — Может быть, получится у нас взять ее…
— Спасибо, мамочка! — выкрикнули заулыбавшиеся дети, глядя на нее… Так в церкви смотрят на изображения святых. — Ты самая лучшая!
Миссис Свенсон сегодня была на какой-то длинной красивой машине с шофером. Пожилая женщина совершенно преобразилась, тем не менее настояв на деловом костюме для Петуньи. Усадив онемевшую женщину в лимузин, миссис Свенсон величаво кивнула водителю, немедленно сдвинувшему транспорт с места. Движения почти не ощущалось, пожилая женщина улыбалась, как всегда, думая о том, что количество странностей становится слишком уж большим, что, в свою очередь, означало — пришло время говорить с кузиной.
— Ну что, дочка, — улыбнулась эта волшебная, по мнению Петуньи, женщина. — Поехали забирать у злых бюрократов нашу девочку. Не плакать!
— Я не буду, — пообещала мисс Эванс, чувствуя желание прижаться к миссис Свенсон, как в детстве прижималась к маме. Эта пожилая леди была просто необыкновенной, доброй, ласковой, как… как мама.
— Эх, дочка, — вздохнула миссис Свенсон, обнимая Петунью. — Сколько еще испытаний намерено вам… Мы справимся.
— Мы справимся, — прошептала та, кого боготворили ее же дети. — Мама… — прошептала она, вложив в это слово те же эмоции, что ее дети недавно.
Миссис Свенсон немного грустно улыбалась, обнимая ставшую будто бы меньше Петунью. Пожилая леди понимала, как тяжело жить совсем одной с двумя детьми, одна из которых не самая здоровая. Впрочем, Петунья и сама не знала, что была не так уж и неправа, но это ей предстояло узнать значительно позднее.
Автомобиль въехал в Лондон, чтобы спустя некоторое время остановиться у большого серого строения. Водитель выскочил и открыл дверцу, помогая дамам выйти, полицейский, стоявший напротив, как заметила женщина, отмахнул приветствие, на что пожилая леди лишь кивнула. И полицейский принял этот кивок, как должное! Следуя за миссис Свенсон, Петунья поражалась всему тому, что творилось вокруг.
— Так, молчишь и со всем соглашаешься, говорить буду я! — сообщила ей пожилая леди, открывая какую-то дверь.
— Хорошо, — улыбнулась ощущавшая себя в сказке мисс Эванс. Происходившее вокруг нее было просто невозможным с точки зрения женщины.
— Вас обо мне предупредили? — не представляясь, как будто это было не нужно, поинтересовалась пожилая леди.
— Да, ваша… — вставший из-за стола секретарь умолк, увидев жест женщины. — Прошу вас, — он открыл большую дверь.
Последующее Петунья не могла потом вспомнить, как ни старалась — просто калейдоскоп кабинетов, людей, ее согласие, подписи на большой куче бумаг, стоявший навытяжку большой полицейский чин, которому миссис Свенсон довольно зло выговаривала, а потом все как-то завертелось еще активнее, и вот Петунья обнаружила себя стоящей у лимузина с бумагами, подтверждающими опеку над несовершеннолетней Гермионой Грейнджер.
— Удочерением займемся чуть погодя, — сообщила миссис Свенсон, устало усаживаясь на диван автомобиля. — Дочка, вытри слезы, нам ехать за детьми. В школу я позвонила.
— Да, мама, — уже уверенней назвала ничуть не возражавшую против этого леди Петунья. — Я сейчас.
— Первое время с Гермионой будет сложно… — задумчиво проговорила пожилая леди. — После таких испытаний она будет ожидать или даже желать боли… Перееду-ка я к вам пока, помогу с детьми.
— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — как ни старалась Петунья удержать слезы, у нее не получилось, на что миссис Свенсон только вздохнула и, достав платок, начала вытирать лицо женщине, как будто та была маленьким ребенком.
***
Школа, да и класс оказались неожиданно теплыми. Такая ассоциация возникла у Гермионы, поэтому возвращаться в холод и ужас приюта было вдвойне тяжело. Но зато теперь у девочки появилась какая-то цель. Ей очень хотелось еще раз почувствовать теплые объятия Гарри, доброту и ласку Мели. Девочка тоже не могла ходить, ей было больно, но, боже, как же ее любили! Видеть, как Гарри и другие дети относятся к Мели, было завидно до слез. Пришлось даже себе напомнить, что… «Из-за меня мама погибла, значит, мне такого нельзя», — подумала Гермиона. Но так хотелось… Просто до слез, до воя хотелось этого тепла маленькой искалеченной девочке. Немного поплакав, девочка, впрочем, уселась за уроки. Учителя, как ни странно, задали совсем немного писать, это было абсолютно непохоже на предыдущие две школы. Учительница передала с Гермионой записку для воспитателей приюта, которую девочка не посмела не отдать, уже представляя себе, что с ней сделают, отчего она просто дрожала вся, но карательных мер почему-то не последовало. — Тебя хвалят, — обронил мистер Хочкинс с таким видом, как будто это его оскорбляет. — Спасибо, — прошептала понявшая, что сегодня не будет, Гермиона. Ложась спать без боли, девочка надеялась на то, что Гарри обнимет ее завтра. За это она была готова на что угодно. Всю ночь ей снился Гарри, кормивший ее с ложечки. Проснувшаяся Гермиона обнаружила мокрую от слез подушку. Девочка все на свете отдала бы за то, чтобы этот сон был правдой хоть на миг. Даже… даже правую руку… Еще немного поплакав о несбыточном, Гермиона отправилась в свой ежедневный ад — душ, в котором надо было балансировать на слабой, подгибающейся и отдающей сильной болью ноге, потому что стульчика не было, умывание, чистка зубов…. И завтрак потом. На завтраке приходилось выбирать только те блюда, которые можно кушать одной рукой по правилам этикета, поэтому та же яичница была просто мечтой. За несоблюдение застольного этикета детей-инвалидов с удовольствием наказывали. В этом месте детей наказывали за что угодно, наслаждаясь паникой и ужасом ни в чем не повинных, не могущих себя защитить маленьких людей. После этого, нацепив на ручки кресла ранец, Гермиона двинулась к микроавтобусу, узнав, что второго ученика не будет, он «заболел». Что это значит, девочка отлично знала, предпочтя только вздохнуть… Вот о чем она не ведала, так это о том, что спустя полчаса после того, как отъехал предоставленный городом микроавтобус, в приют пожаловала внушительная комиссия — врачи, полицейские, представители министерства образования. Через два часа все взрослые, работавшие в этом месте, были арестованы, а детей госпитализировали, чтобы потом задуматься, куда деть такую ораву запуганных… до паники боявшихся взрослых… Это был даже не скандал, в определенных кругах это был взрыв. Гермиона очень удивилась, когда увидела, что ее ждут. Весь класс не входил в школу, стоя на остановке. Стоило микроавтобусу подъехать, девочку чуть ли не на руках вынесли из машины, чтобы вместе пойти в школу. Увидев взгляд Гермионы, Гарри переглянулся с сестрой, сразу же обняв девочку, отчего та расслабилась в его руках, глядя на мальчика так, что Мели сразу же присоединилась к объятиям. В глазах искалеченной девочки было столько надежды и ожидания чуда, что смотреть на это спокойно сил не было совершенно. Некоторые девочки, видя это, тихо всхлипывали. А потом были уроки. Гарри сел так, чтобы с одной стороны от него была Мели, а с другой Гермиона. При этом он успевал следить за обеими, ловя момент утомления, помогая, иногда что-то подсказывая. Это было так необыкновенно, что Гермиона в какой-то момент подумала, что уже умерла. А потом… На большой перемене из сумки мальчика появилось два йогурта, вместо одного, как обычно. Развернув коляски обеих девочек и зафиксировав их, Гарри начал… К тому, что мальчик кормит сестру, уже все привыкли — девочка сильно утомлялась и часто не могла сама, но вот новенькая… Девочки привычно обступили кресло Мели, ну и Гермионы теперь, конечно. Выражение лица новенькой было таким… — Мели открывает ротик и… — привычно разговаривая с сестрой, Гарри донес ложку до рта улыбающейся девочки, а вот потом случилось что-то абсолютно невозможное, с точки зрения Гермионы. — Гермиона открывает ротик, Гарри ей что-то вкусное принес… — девочки, видевшие в этот момент лицо искалеченной их коллеги, дружно всхлипнули. Такого доверия и благодарности в глазах они еще ни разу не видели. Это было что-то совершенно невозможное, просто запредельное. — Что же такое с ребенком сделали, если она моментально запечатлелась? — тихо спросил представитель Министерства, пришедший в класс именно по приглашению школы, у миссис Джоули. — Издевались… просто издевались… — со вздохом ответила женщина. — Ее кормит мистер Эванс, вместе со своей сестрой. — Все, что мне было нужно, я увидел, — кивнул мужчина. О переходе опеки он уже знал, понимая теперь, почему все было проделано так быстро. — Пойдемте, не будем им мешать. Гермиона, со слезами на глазах слизывала йогурт с ложки. Ее уже обнимала Мели, потому что просто смотреть на это было невозможно. Сон кудрявой девочки, ее мечта, неожиданно исполнились и исполнились именно так. Это было настолько невозможно, что перед глазами девочки все поплыло. — Тише, тише, — проговорила зеленоглазая девочка. — Гарри! Она в обморок хочет! — Не надо в обморок, пожалуйста, — попросил Гарри, похлопав бледную девочку по щекам. — Все будет хорошо, так мама сказала. И Гермиона почему-то поверила, что все плохое закончилось и теперь все-все будет хорошо. Потому что это сказал Гарри. Как-то совершенно неожиданно, девочка обнаружила, что… ну это же Гарри! И как когда-то в другом мире для мальчика единственным якорем была Гермиона, так теперь он стал всем в жизни девочки. А он, докормив обеих девочек, обнял их, на что что Мели, что Гермиона абсолютно одинаково прикрыли глаза, наслаждаясь этим. На следующей перемене миссис Джоули отвела мальчика в сторону, что-то ему рассказав, отчего Гарри заулыбался так счастливо, что для Гермионы исчез весь мир. Она сидела и просто любовалась улыбкой мальчика. Слово «импринтинг» девочка не знала, зато знали тревожно переглянувшиеся учителя. Стоило урокам закончиться, как хорошее настроение исчезло. Представляя опять стылый, душевно холодный приют, Гермиона до визга, до слез, до стона не хотела расставаться с Гарри. Будь ее воля, она бы вцепилась в мальчика, чтобы ее не отодрали, но… голова девочки опустилась, а мальчик, тревожно переглянувшись с сестренкой, просто прижал кудрявую, несмотря на короткую стрижку, девочку к себе. — Ты не вернешься в приют, — прошептал он. — Ты останешься с нами.***
Автомобиль припарковался у школы, Петунья вместе с миссис Свенсон вышли из машины, отправляясь за детьми. Женщина смаковала давно не испытываемое ею чувство защищенности, как будто миссис Свенсон действительно была ее мамой. Предъявив бумаги дирекции школы, Петунья поразилась тому, как это было принято — с поздравлениями и улыбками, а затем женщины отправились к классу, чтобы застать там растерявшегося Гарри, в объятиях которого плакали две девочки в инвалидных колясках. Женщина просто кинулась к своим детям, а миссис Свенсон остановила рванувшуюся учительницу. То, что видела пожилая леди, встречалось настолько редко, что стало чем-то вроде легенды. Обняв всех троих, Петунья как-то смогла прижать детей к себе, погладив каждого и каждую. Гермиона потянулась за рукой женщины так, что даже культи дернулись, будто желая схватить эту руку. — Что случилось у моих хороших девочек? — мягко поинтересовалась Петунья. — Гарри, что стряслось? — Гермиона боится, мамочка, — вздохнув, ответил мальчик. — Боится приюта и не верит, что не вернется туда… — Она боится без братика, просто не может отцепиться, — объяснила успокоившаяся Мели. — Как приклеилась. А еще в обморок хочет постоянно! — Боится, значит, не будем отцеплять и в обморок не пустим, — мягко произнесла женщина. — Пойдемте домой, дети. — А я? Я же… у меня же… — Гермиона готовилась опять заплакать, но Петунья ей не дала, мягко погладив по голове замершую девочку. — Пойдем домой, моя хорошая, — ласково произнесла женщина, обнимая ребенка. Вот этого Гермиона уже выдержать не смогла. С ее точки зрения, такого просто не могло быть. — Вот, я же говорила! — заявила Мели, глядя на то, как мама приводит девочку в сознание, чтобы затем взять на руки. — Гарри, позаботься о коляске, — попросила мисс Эванс-старшая. — Идемте, дети. Гермиона чувствовала себя так, как будто все происходящее — это не с ней, потому что с ней такого точно не могло случиться. Сначала ее покормил Гарри, как во сне, потом обнимал, и Мели еще обнимала, а еще пообещали не отдавать в приют, а потом… потом пришла настоящая мама, как из сказок. Потому что такой ласковой и доброй могла быть только сказочная мама. Девочка балансировала на грани сознания, не в силах вынести всего, на нее свалившегося всего за один день, что увидела нахмурившаяся миссис Свенсон. Психика девочки не справлялась, что означало — надо ускорить визит. — В госпиталь, — тихо приказала та, кого до поры знали, как миссис Свенсон. — И Ричарда с табором туда же. — Да, мэм, — так же тихо ответил водитель, что-то переключая на приборной панели. Водитель помог загрузить детей и кресла в машину, но поехали они отнюдь не домой. Их ждало то место, которое водитель немедленно предупредил. А потом на крыше лимузина зажглись проблесковые маячки, и благородный транспорт класса «люкс» величаво двинулся туда, куда вела его твердая рука личного водителя таинственной женщины. За окном пролетали деревья, но детям было не до видов из окна — Гермиона едва держалась в сознании, неожиданно закружилась голова и у Мелиссы, и только Гарри с тревогой вглядывался в глаза девочек.