Тысячеликий Какаши

      Подозрения, к сожалению, оказались небезосновательны. За нами действительно следили, и не абы кто, а головная боль моего будущего, которого может и не случиться.       Да-да, за нами в оба глаза следил Момочи Забуза и еще двое чуунинов, которых опознать я не смог.       Охрану усиливать мы не стали, чтобы не вызвать подозрений, а вот рации не снимали даже когда дремали между дежурствами.       Была б моя воля, я бы собрал всех девиц и погнал их обратно, под личную охрану их папаш. А что? Доставил в целости и сохранности, что было потом — не интересует.       Все десять дней, пока ученицы находились на источниках, компашка из Тумана не делала никаких резких движений, но на десятый собрала вещи раньше нашего обоза и исчезла.       Был бы я наивен, выдохнул бы с облегчением, но я-то не первый день живу.        — Подозреваешь засаду? — спросил Гай и, не дождавшись ответа, сказал. — Я тоже думаю, что они кого-то конкретного хотят выкрасть.        — Знать бы еще кого, — без энтузиазма ответил я, выбираясь на крышу одной из повозок.       Шли дни, ничего не происходило, но мы чувствовали, что за нами наблюдают.       На обратной дороге обоз с каждым днем становился короче, пока от него не осталась лишь три повозки. Паранойя записала в возможные цели не только двух учениц и саму воспитательницу, но и нас самих, только без Гая. Когда устраивали мозговой штурм, он сам свою кандидатуру отмел.        — Ну кому нужен чуунин без генома и выдающихся способностей? Никому.        — Всякое может быть.       Обоз стал еще короче, когда на нас все же напали. Рельса-меч, словно бумеранг пролетела над головами и снова вернулась в руку здорового парня в сером жилете. В ультимативной форме нам предложили отдать одну из девушек и уматывать, либо медленно и больно сдохнуть.       При ближайшем рассмотрении я заметил, что форменные жилеты Тумана сильно поистрепались, и общий вид противника напоминал, что даже после свержения Ягуры ничего особо не поменялось, ведь свита Ягуры осталась у власти.        — В Тумане до сих пор всё так плохо?       Забуза опешил, но не растерялся его товарищ:       — Тебе какое дело, одноглазый?        — Да просто хочу дать совет.       Выскочка хотел что-то сказать, но Момочи остановил его жестом.       Я намекнул, что выкуп — это разовая прибыль, а нанявшись к отцу девицы, можно получить стабильный заработок и крышу над головой.       Пока я забалтывал противника, Киное мудрил с элементом дерева под ногами противника. У нас это была отработанная схема, еще когда Данзо был жив.        — Ну так что?        — Отдайте девушку и мы разойдемся без боя.       Дав отмашку Киное, я наблюдал как выросшие из-под земли побеги затянулись на ногах шиноби, как шнуровка на ботинке, а затем их плотным коконом опутали коричневые лианы с листиками. Конечно, противники пытались вырваться, но мы с Гаем их отвлекали бросками кунаев, пока ловушка не закрылась окончательно.       Деревянные путы, сдавившие нападавших, не давали им даже глубоко вздохнуть, не то что двинуться. На прощание мы вкололи Забузе и его компании снотворного, оттащили подальше от дороги, обнесли частоколом (за счет Киное), чтобы дикие животные не сожрали.        — Почему мы их не убили? — вопрошал Киное. — Это было бы просто.        — Потому что это не правильно! — возмутился Гай. — Они на нас не хотели нападать.       Я покивал, а подумал: «Нет, не поэтому, а потому, что за нами все это время наблюдал маленький ребенок, который после нашего ухода прошмыгнул в сторону оставленных в лесу шиноби".        — Сейчас последнюю домой проводим, а наемники и воспитательница сами доберутся.       Девушку у нас выпрашивали на границе владений ее отца, видимо, чтобы далеко не ходить за выкупом.       Ступив на знакомую дорогу к Конохе, я крикнул товарищам «кто последний, тот дурак» и без предупреждения рванул к цели.       Мне это припомнили у финиша. Киное вырастил гибкую лиану, из-за которой я пропахал носом землю.       Ну да, правила я не уточнял. Дурак, признаю это.