Тысячеликий Какаши

      Для шиноби руки так же важны, как для пианиста или скрипача. Лишившись даже пары фаланг, можно забыть вместе с печатями, которые ты не сможешь выполнить, все те техники, в которых они есть.       Ничто в этот день не предвещало беды, но я сумел отрезать себе два пальца на правой руке по самые костяшки.       В тот день за моей спиной стоял тяжелый брус, который я плохо закрепил.       Пока мастер не опомнился, я схватил тремя оставшимися пальцами отрубленные и помчался в госпиталь для шиноби прямо в таком виде, как был: в робе с зелеными волосами припорошенными опилками и фальшивым бельмом. Кажется, убегая, на пороге лавки я сбил с ног отца Акеми.       А в госпитале меня сначала не хотели принимать, потому что гражданским тут не место, так что пришлось вытаскивать линзу и пугать медсестричку из приемного покоя шаринганом.        — Как Вы умудрились, Хатаке-сан? — едва сдерживая улыбку, вопрошал молодой ирьенин, приживляя отпиленные указательный и средний пальцы.       Зло зыркнув, почти вежливо процедил: — Уверяю, опыт лечения подобных травм Вам не понадобится. Это была циркулярная пила.        — О, я вижу это по Вашим опилкам.       И хотя после лечения рука слушалась идеально, мне настоятельно посоветовали ее не напрягать, а лучше вообще не двигать этими пальцами. Под бинтами не было видно, но, словно перстни, пальцы опоясывали два широких шрама. Мне нарастили примерно сантиметр новых костей и мяса, чтобы пальцы не стали короче, и теперь эти хрупкие перемычки следовало беречь. И пить порошки всякие, чтобы кости скорее окрепли.       Конечно, я мог бы пойти домой, но вместо этого вернулся сказать мастеру, что все со мной в порядке. А там меня уже поджидала белая, как мел Акеми и ее отец.       Тут я мог спалиться, ведь обычного человека лечили бы иначе, но мастер когда-то в подробностях рассказывал, как сам чуть без мизинца не остался, так что я довольно достоверно соврал про спицы.       Был соблазн согласиться пожить у семьи Акеми, пока не поправлюсь (предлагал ее отец и она сама), но я поблагодарил и ушел к себе.       Всего два пальца, но ощущение такое, будто совсем без рук остался и голый в чистом поле стою, а кругом опасности и враги.       В доме стало резко неуютно и, казалось, не безопасно, так что я даже спал в защитной сетке и легком бронежилете, расставив по периметру сигналки и ловушки, которые мог бы активировать прямо из дома.       Но все это оказалось бесполезно против гостей, которых я не ждал.       Услышав рядом шорох, я приготовился продать свою жизнь подороже, но узнав визитера, поспешно убрал кунай и поклонился. Этого человека я видел раньше.       Пожилой мужчина с крестообразным шрамом на подбородке после приветствий позволил мне спросить, что понадобилось Советнику от последнего из клана Хатаке.       А нужно было Шимуре Данзо ни много ни мало — моя верность и желание изменить Коноху к лучшему.       Не предупреди меня Минато, честно, заслушался бы этими утопическими сказками о порядке и величии, о том, что то АНБУ, которое не принадлежит Данзо, уже гниет и не выполняет возложенных на него функций.       Послушать Меченого, так только АНБУ НЕ работает на благо Родины. Время на раздумья мне дали. Неделю. Столько сколько осталось до контрольного визита к врачу.       Что ж, пора привести дела в порядок, снова закрыть дом, потому что неизвестно насколько затянется эта авантюра.       После Данзо заходил Минато, откуда-то прознавший про отрезанные пальцы, просил вернуться. Я отказался, ответив ему словами Шимуры. Соврал так достоверно, что сенсей всерьез испугался.       Под куполом техники тишины, он принялся было убеждать меня в ложности слов Данзо, но осекся глядя на мою улыбку.        — Ты соврал, — выдохнул Минато.        — А Вы поверили, и лучше, чтобы так и оставалось. Так что на прощание, меня можно и проклясть, и обматерить.       Минато на это только усмехнулся и, еще не убрав технику, вскричал, что я делаю большую ошибку.       Подозревая, что меня подслушивают, во след Минато я тихо проговорил: — Прощайте, сенсей. С Вами мне не по пути.