Легендарный глава пика Цзуйсянь

— Кто сегодня готовил суп из карпа? С этим вопросом на кухню зашёл главный слуга. Работяги, занимающиеся наведением порядка, странно переглянулись, а после посмотрели на грузного мужчину, что в развалку приблизился к слуге. С метающим молнии взглядом, он гаркнул в ответ: — Мой племянник Чжао, а в чем дело? Неужели паршивец смог запороть такое простое блюдо? — Тянь Бэй, не горячись, мне только велено передать, что милостивым Господам понравился суп, и узнать, кто его приготовил — тогда ему поднимут жалование, — доложил слуга. Хмурое лицо Тянь Бэя тут же расплылось в улыбке. — Ай, что же вы сразу-то не сказали? Я сейчас же его позову! Через какое-то время, неловко мнущийся перед главным поваром и слугой вызванный парень опасливо протянул: — Слушай, дядь, тут такое дело... *** Тихий стон сорвался с губ Шэнь И, пока он волочил свои едва гнущиеся ноги к конюшне. Все, что ему велели до этого — он выполнил, и теперь ему оставалось только вычистить стойло хозяйского коня, тогда он будет свободен на сегодня. Вроде как. Конюшня на шесть мест располагалась дальше всего на территории имения. Зато там не было лишних глаз и ушей, что Шэнь И понял, когда добрался до неё. Конюшня прилегала почти вплотную к высокой каменной ограде, но место, чтобы скрыться в этом ненамеренном зазоре, имелось. Шэнь И мысленно отметил, чтобы, если уж они с Сяо Цзю вознамерятся сбежать через подкоп, то организовать его тут — так их маленькое деяние заметят далеко не сразу, а того и гляди только тогда, когда они уже будут далеко от этого проклятого дома. Двое служек и конюх посвятили его перед тем, как вывести лошадей на выпас, что жеребец хозяина после перенесённой травмы ведёт себя крайне агрессивно, потому никому не удаётся не то, что убраться в стойле, а даже просто подойти к нему — животное начинает нервничать и пытаться лягнуть вторженца. Учитывая размер лошадки, один её пинок — и ты покойничек. Понятно, почему никто не рискует с ней связываться. Шэнь И чуть самому не посчастливилось врезать дуба под этими исполинскими копытами. Но отказываться от работы нельзя, не очень-то Шэнь И желал испытать гнев новых хозяев на себе. Рабовладелец Яо у него и то вызвал больше доверия, тот ублюдок из-за своих иностранных корней испытывал хотя бы толику сочувствия к рабам, ведь явно когда-то разделял их участь. Сяо Цзю говорил, что в их положении стать рабовладельцем в будущем — лучший расклад. И же был с ним не согласен, лучший расклад в его картине мира — стать адептом одной из четырёх великих сект. И самым удачным будет попасть в Цанцюн Шань, туда, где обучался сам Ло Бинхэ! Главное, чтобы не на вершину Цинцзин под руководством Шэнь Цинцю; иначе схлопочешь искажение ци раньше, чем подашь ему чай и произнесешь обет ученичества. Если ты не протагонист, естественно. Шэнь И тяжко вздохнул. Он уже не в первый раз сожалел, что он переродился в Пути Гордого Бессмертного Демона не как главный герой или один из его верных соратников, а как какая-то несчастная непись. Так бы он знал, что его мытарства хоть потом-то окупятся. Сейчас же никаких гарантий на это не было. Повторно вздохнув и войдя в конюшню, внешне молодой раб столкнулся с яростным взглядом раздражённой лошади. Отведенные назад и прижатые к шее уши, да бешено хлестающий по вороным бокам хвост прекрасно сигнализировали Шэнь И, что зверюга готова атаковать в любой момент. Ах, он никогда не любил лошадей. — Так, давай договоримся? Я не буду тебя трогать, а ты позволишь мне у тебя прибраться, идёт? — спросил И, особо ни на что не рассчитывая. Конь звучно фыркнул. — Тебя же зовут Хэйсэ?¹ Слушаааай, Хэйсэ-сюн, дай, пожалуйста, этому ничтожному выполнить свою работу, м? Может, лучше будем друзьями? — продолжил увещевать Шэнь И, смягчив свою речь настолько, насколько вообще возможно. Для безопасности он даже выставил перед собой руки, совершая в воздухе движения, будто гладил ими что-то. Конь немного вскинул морду. — Хороший мальчик, Хэйсэ, хороший. Не бойся, этот ничтожный не сделает тебе больно. Конь слегка приподнял уши. — Смотри, у меня для тебя есть кое-что вкусное, — Шэнь И достал из-за пазухи утащенную с кухни морковь, которой расчитывал потом поделиться с Сяо Цзю, но лучше пока отвлечь ею жеребца, дабы тот был занят лакомством, а не втаптыванием его тщедушного тельца в грязь. Настороженное животное, как он и ожидал, все-таки потянулось губами за угощением, но в последний момент отвернуло здоровую голову, издав глухое ржание. «А, он ведь ранен» — пронеслось в мыслях Шэнь И. — «Ему больно есть...» Убрав морковь обратно, раб стал медленно подходить к лошади, бормоча под нос всякие успокаивающие глупости и протягивая той раскрытые безоружные ладони. Кажется, даже жеребец понял, что этот мальчик не имел дурных намерений, а потому позволил хрупким человеческим пальцам коснуться своей морды. Поврежденные от грубого физического труда ногти Шэнь И то и дело цеплялись за жесткие конские волоски, пока он с великой осторожностью оглаживал вытянутую голову, подбираясь к нижней челюсти. Наконец, стоило ему аккуратно дотронуться до вспухших и гноящихся краев пореза с двух сторон одновременно, как на его пальцах вспыхнули и тут же погасли крохотные огоньки, после появления которых глубокая рана в уголках губ животного принялась затягиваться прямо на глазах. «Ничего себе, неужели сработало?!» — Шэнь И оказался поражен до глубины души новооткрывшейся способностью. Нет, конечно, он давно думал, что можно попробовать лечить других с помощью ци, но одно дело — думать, и совсем другое — применять на практике. Он не заклинатель и не целитель, он не обучался тому, как правильно управлять ци. Поэтому раньше он справедливо опасался, что вливание своей ци в другое живое существо может завершиться трагедией, но эксперимент на этом жеребце продемонстрировал обратный результат — просто фантастика! Вороной конь, почувствовав, что боль во рту исчезла, поднял голову, отнимая её от человеческих рук, и повернулся к ведру с водой. Первое, что собирался бедный зверь сделать после излечения — вдоволь напиться. Животное жадно хлебало живительную влагу, а Шэнь И со спокойной душой занялся выполнением наказа. К тому времени, когда раб справился со всем объёмом работ, наступил закат, остальных лошадей уже пригнали в стойла, и он краем уха успел услышать несколько недоверчивых возгласов от искренне непонимающих слуг, мол, как у него получилось сладить с этим демоном в зверином обличии. В ответ им он лишь пожал плечами. Натруженная спина кое-как разогнулась, и еле шевелящийся Шэнь И отправился к выходу, однако почувствовал, что чья-то вытянутая морда напоследок боднула его между торчащих лопаток. Усмехнувшись, Шэнь И слегка обернулся и не глядя потрепал хозяйского жеребца промеж глаз. — До встречи, — бросил раб животному, покидая его. — Не кошмарь больше никого, договорились? Хэйсэ разразился громогласным ржанием. Что ж, на сегодня с работой покончено. Шэнь И медленно возвращался в поместье. Все его раздумья крутились около одной темы — наконец дойти до соломенной подстилки и заснуть на ней без задних ног, прижав к себе младшего брата, как мягкую игрушку. Интересно, что там с Сяо Цзю?.. Боже, хоть бы он был в порядке. — Сяо И, это ты? — внезапно раздался знакомый голос из кустов, мимо которых шёл раб, из-за чего тот едва не запнулся об собственные ноги. — ... Ци-гэ? — Шэнь И мигом огляделся и нырнул в кусты, тут же попадая в руки рослого паренька, ныне сидящего на земле и согнувшегося в три погибели, чтобы никто не заметил его присутствия здесь. — Как ты тут оказался? Ты сбежал? — Да, — Юэ Ци перешёл на шёпот. — Когда вас купили, Яо занервничал и решил, что нам нужно покинуть город как можно скорее, но я не мог согласиться с этим и ушёл на следующий же день. Меня пытались поймать, но я скрылся в лесу. В конце концов, Яо и его свита не могли и дальше затягивать с отбытием, и стоило им покинуть город, как я вернулся и отправился на ваши поиски. Старший юноша перевёл дыхание: — Сюда я проник, зацепившись за дно повозки — это оказалось не так уж сложно. Тяжелее было отыскать вас. Я тут уже полдня нахожусь, и то с тобой, Сяо И, встретился лишь по чистой случайности. Ты знаешь, где сейчас Сяо Цзю? Шэнь И опечаленно покачал головой: — У меня есть догадки, где его могут держать, но попасть туда очень тяжело — по пути разгуливает множество слуг, да и сам хозяин Цю скорее всего тоже там. — Неужели он его не выпускает?.. — испуганно отозвался Юэ Ци. — Ну, прошлой ночью мы были вместе, — задумавшись, проговорил Шэнь И. — Вероятно, для сна его будут отправлять к слугам, но я не уверен, вчера ведь мы целый день не разлучались. — Тогда, возможно, небольшой шанс выбраться все же есть, — кивнул Юэ Ци. — Я расскажу, что вам нужно сделать. Шэнь И неотрывно внимал плану Ци-гэ, и его сердце предвкушающе-сладко сжималось. Они с Сяо Цзю будут свободны! *** До спальни слуг Шэнь И, можно сказать, дополз. Без сил упав на «кровать», раб распластался по её поверхности подобно чему-то бесформенному, вроде медузы, даже не удосужившись снять с себя верхнюю одежду. Его младший брат же ещё не вернулся. Шэнь И собирался дождаться его, чтобы рассказать о своей встрече с Ци-гэ, да и просто ему хотелось поскорее увидеться с собратом по несчастью. Однако насквозь выжатые тело и разум требовали немедленно вырубиться. Шэнь И почти подчинился им, но внезапно почувствовал, как на пустую подстилку рядом опустился тот, кого он ожидал. — Сяо Цзю! — обрадованно воскликнул раб. — А кто ж ещё, Небесный Владыка, что-ли? — ворчащим тоном ответил ему младший Шэнь. Шэнь И обронил еле слышный смешок, гусеницей подлезая к брату под бок. — Ты чего в одежде? — спросил тот, но не получив внятного объяснения, принялся сам раздевать вялого Шэнь И, с недоумением оглядев морковь, которая выпала из-под ворота прямо ему в ладонь, пожал плечами и положил ту на свою кровать, справедливо рассудив, что если уж брат не съел её сам, то сохранил именно для него. — Такой бесполезный, а ещё старшим братом зовешься. — Я вот-вот помру, Сяо Цзю, хоть на смертном одре прояви уважение к этому старику, — пробурчал Шэнь И. — Сегодня Господин снова тебя бил?.. — Не без этого, — неохотно отозвался Шэнь Цзю. — Но в основном по рукам, когда я ошибался в каллиграфии или неправильно читал иероглифы. После услышанного, Шэнь И потянул чужие тощие руки, что едва успели стянуть с него верхнее одеяние, и прижал их к своей оголенной груди, крепко, но все же бережно зафиксировав пальцами. — Что ты?.. — выдохнул Шэнь Цзю, не понимая порыва брата. — Эй, что за... Ха? Больше не болит?! И-гэ, какого черта ты сделал? — Всего-то использовал нашу божественную силу, — прошептал с улыбкой Шэнь И. — Сяо Цзю, ты тоже так сможешь, когда мы сбежим, я научу тебя. — Когда сбежим? — с сомнением повторил его слова Шэнь Цзю. — Ой, чуть не забыл, — если бы были силы, старший брат точно заехал бы себе по лицу. — Я встретил Ци-гэ. Стоило Шэнь Цзю уловить это имя, как он весь подобрался и обратился в слух, не прерывая речь И-гэ, который пересказал все, что ему поведал их названный старший братец. Шэнь И закончил говорить, и Шэнь Цзю задумчиво произнес: — Наверное, это может сработать. *** На следующее необычайно пасмурное для лета утро обоих братьев вызвали к Господам Цю. Страх пробрал только пробудившихся рабов до костей. Хаотичные предположения метались в их головах. В чем причина? О плане стало известно? Но они ведь могут поклясться, что остальные слуги на момент его обсуждения уже давно спали, да и переговаривались они едва слышно, их не могли раскрыть — этого быть не может! Вели же их под конвоем из четырёх слуг; за все время пути юноши не осмелилсь и звука проронить, сжимая кулаки и зубы, да молясь всевозможным богам, чтобы этот рассвет не стал для них последним. Оказавшись в просторном зале, куда Шэнь Цзю и Шэнь И сопроводили, они предстали перед всей семьёй Цю, у ног которых покорно пригнули спины в глубоких поклонах. — Можете поднять головы, — раздался низкий бас главы дома. — Провели тут так мало времени, а уже прекрасно зарекомендавали себя, воистину, не многие свободные люди настолько же талантливы. Во взглядах И и Шэнь Цзю, что синхронно оторвали лбы от дощатого пола, вспыхнуло недоумение. — Господин черезвычайно добр к этим рабам, — нашёлся Шэнь Цзю и ещё раз склонился, а его старший брат безмолвно повторил это действие. — Эти ничтожные не заслуживают вашей похвалы. — Сяо Цзю, чего ты стоишь на коленях? Папа же сказал подняться! — девочка, являющаяся самой младшей в семье, беспечно вскочила со своего кресла и подбежала к рабу, принявшись тянуть его за руку. — Правда, папа? Мужчина в возрасте, которого она так задорно величала своим отцом, снисходительно улыбнулся, позволяя своей любимой дочери эту фамильярность, и взмахнул рукавом, давая отмашку рабам встать. — Юная Госпожа, — неловко улыбнулся дергающей его за рукав девочке Шэнь И. — Этот очень извиняется, но имя Этого недостойного не Цзю, а И. Она мгновенно отпустила чужой рукав, воскликнув: — О, вы так похожи! Братец говорил, что Сяо Цзю не любит разговаривать, а ты молчал, вот я и подумала..! Тогда я буду звать тебя Сяо И,² хорошо? — Как вы пожелаете, юная Госпожа, — продолжил улыбаться Шэнь И, чувствуя на себе пронизывающе насквозь взгляды остальной семьи Цю. — Хорошо, а теперь, Сяо И, Сяо Цзю, встаньте, — потянула на этот раз обоих рабов девочка, и те вынуждены были ей подчиниться. — Папа хочет сообщить вам что-то очень важное! — Кхм. Глава семьи показательно прокашлялся, а после обратился к дочери: — Спасибо Тан-эр, вернись пока на свое место, — и, подождав возвращения своей смешливой дочурки в кресло, вновь переключился на рабов. — Шэнь И, твои кулинарные навыки мы несомненно оценили по достоинству, и Этот Глава убежден, что нельзя зарывать такие способности в землю. Со слов юного Тянь Чжао, он вовремя заметил твой талант и решил дать тебе шанс проявить себя, что было очень проницательно с его стороны. Так что Этот Глава принял решение — с этих пор, Шэнь И, ты будешь работать на кухне. Надеюсь, что ты не подведешь возложенные на тебя ожидания. — Премного благодарен Господину, это честь для такого ничтожного раба, — склонился в кротком вежливом поклоне старший Шэнь. — Этот раб постарается сделать все от него зависящее. Глава дома Цю удовлетворенно кивнул и перевел взгляд на второго юношу: — А ты, Шэнь Цзю, смог привлечь внимание моих детей, мой сын лестно отзывался о твоих способностях к обучению, а дочь уже какой день вещает о твоей исключительной внешности, — усмехнулся хозяин дома. — В таком случае, правильнее всего будет приставить тебя к моему сыну, так как он изъявил желание и дальше обучать тебя, дабы ты вырос по-настоящему достойным человеком. Не вижу причин отказывать ему, поэтому, с сегодняшнего дня ты начнешь заботиться о будущем Главе семьи Цю. Ясно? — Благодарю, — непослушными губами выдавил Шэнь Цзю, склонив голову. — Этот будет усердно работать, чтобы не разочаровать молодого Господина. — Прекрасно, — донельзя доволный покорностью и вежливостью рабов, действующий Глава семьи Цю с улыбкой бросил. — Если и дальше продолжите демонстрировать свои таланты, то в будущем может быть и вольную вам дам. Этот Цю отнюдь не невежественный человек, чтобы не отличать ларец от бесценной жемчужины в нем,³ уверен, вы ещё успеете в этом убедиться, а теперь идите. Не успели братья Шэнь облегченно выдохнуть и свалить восвояси, как послышался тягучий голос безучастного, до этого мгновения, молодого Господина: — Отец, извиняюсь за свою дерзость, но ваш сын бы хотел, чтобы они оба составили мне компанию, — Цю Цзяньло явно наслаждался видом стремительно бледнеющих лиц названных братьев. — Не думаю, что несколько дней отсутствия Шэнь И нарушит работу кухни, а Этот сын крайне жаждет узнать, не припрятал ли он и его брат ещё какие-нибудь интересные умения. Как вы считаете, отец? — Хм, соглашусь, — не думая высказать и слова против, ответил старший Цю. — Тогда на неделю они будут в твоём распоряжении. — Спасибо, вы как всегда мудры, отец, — насквозь фальшивая улыбка наползла на лицо Цю Цзяньло, в то время как его взгляд оставался колюче-ледяным. На улице сверкнула молния. *** Шэнь И никогда не задумывался, насколько же неудачливым человеком в новой жизни он стал, и лишь сейчас, баюкая вывихнутую хозяином правую руку, начал всерьёз размышлять об этом. Рядом с ним лежал глотающий кровь, льющуюся из лунки выбитого зуба, его маленький брат. Лицо Сяо Цзю вновь было заплывшим — Цю Цзяньло привычно не отказал себе в удовольствии выместить свой гнев именно на нем. Но что же послужило основанием для зверского избиения? О, да сущий пустяк: молодой Господин Цю прознал, что один из рабов касался его любимого коня, и не только касался, но ещё и вылечил его. А вот как тот это сделал — раб рассказывать отказался. Цю Цзяньло ненавидел, когда кто-то трогает то, что принадлежит ему, и ещё больше ненавидел, когда от него что-то утаивают. Эти два факта прекрасно сошлись в одном человеке, который, даже в то время, пока хозяин Цю пинками превращал его юное тело в кусок добротной отбивной, продолжал твердить извинения и закрывать собой младшего брата, принимая на свой хребет и руки большую часть ударов. Перекошенное от боли лицо Шэнь И заставляло нутро Цю Цзяньло буквально трепетать от восторга. За живыми эмоциями Шэнь И ему понравилось наблюдать гораздо больше, чем за однотипными поведением Шэнь Цзю. На боль и унижения младший Шэнь реагировал злобой, страхом, кристаллически чистой ненавистью в обжигающем взгляде темных глаз, но неизменно сдерживался, толком не в силах ничего ответить своему подонку-хозяину, а вот Шэнь И... И смотрел без страха. Вернее, страх был, но где-то глубоко-глубоко, надёжно замаскированный под слоями осмысленного любопытства, что будто кричало: и чего ты, хозяин, добиваешься, избивая нас? К чему стремишься? Тебе так это нравится, да? Хорошо, тогда бей меня сколько хочешь, но не тронь его. В первый раз Цю Цзяньло столкнулся с человеком, который настолько небрежен по отношению к себе в угоду сохранности другого, и, как ни странно, но это его неимоверно раздражало. Он не способен был понять, почему этот человек так глупо жертвовал собой ради такого мелкого паршивца, как Шэнь Цзю. Однако же, вид старшего Шэня, надёжно закрывшего собственным тощим телом своего сжавшегося в дрожащий от злобы и испуга клубок младшего, да взирающего удивительными глазами феникса на Цю Цзяньло с непоколебимостью и тенью агонии из-под растрепанной гривы черных волос, словно заставляет по венам молодого господина Цю течь раскленное до бела железо. Нефритово-белой коже Шэнь И идеально подходит красный цвет. Сплевывая кровь, идущую горлом, Шэнь И едва заметно усмехнулся, даже не осознавая, что именно это послужит причиной того, что его грубо схватят за руку и взбешенно отбросят на другой конец комнаты. Следующая серия ударов наконец настигла замершего от ужаса Шэнь Цзю. Шэнь И тотчас кинулся обратно, вцепившись в изысканно украшенный серебряной вышивкой пояс, исступленно умоляя его обладателя перестать; алые от крови губы юноши, оказавшись перед лицом хозяина, хрипло произнесли: — Я сделаю для вас что угодно, мой Господин, но прошу вас, нет, молю вас, не трогайте Сяо Цзю. Резко дернувшись прочь от раба, Цю Цзяньло сам поразился собственной реакции — лицо его спонтанно обдало жаром, а ладони в миг повлажнели. Какого черта?.. ... Раб сидел перед ним на коленях, тяжело дыша, с одного его плеча спал рукав, предательски оголяя гладкую кожу, на которой пышными шапками цветов распустились багряные кровоподтеки, его длинные волосы струились по груди и спине, вызывая ассоциации с шелковыми нитями в одежах небесного императора, а густой веер ресниц таинственно прикрывал полный несбыточной надежды взор. В столь изнуренном облике Шэнь И, по мнению Цю Цзяньло, оказался просто чудовищно красив. Тем не менее, данное открытие отнюдь не обрадовало молодого господина Цю. Скривившись от отвращения, он напоследок дернул рукав рабской формы И обратно, окончательно выбивая держащуюся на честном слове кость из сустава и игнорируя полузадушенный вскрик юноши, да так и ушёл, лишь бросив братьям, чтобы те в его отсутствие привели себя в порядок. В итоге, двое детей, из которых чуть не вышибли душу, теперь валялись на полу в покоях Цю Цзяньло, отхаркивая кровь, в сердцах лелея хрупкие мечты о побеге. Но вот что быстрее сломается — их мечты, или же их тела — вопрос на деле вполне актуальный. Если вся неделя будет такой, то они, несомненно, сдохнут раньше. Шэнь И рукавом на левой руке принялся промакивать от крови приоткрывшийся рот Сяо Цзю, в то время как сам, зажав висящую плетью правую конечнось коленями, резко повернул корпус, заставляя кость вернуться назад, и взвыл. Эта боль была действительно невыносимой.