И пусть Галактика горит огнем. Книга 4: Десять Воителей

01.11.300 ПЗЭ, Система Уэйнфорт Последние три сотни лет Уэйнфорт никто не считал сколь-либо значимой с точки зрения стратегии системой в Ривере. Но и бесполезной ее тоже никто не называл — в основном, за это стоило благодарить ослабление дома Талли и последовавшие за этим междоусобицы среди великих домов сегментума. Те самые, на которых дом Уэйнов очень неплохо окреп за неполные два десятка лет. Почти миллиард подданных, неплохое стратегическое положение и флот — вот, что у них имелось к концу века. Несмотря на затянувшийся экономический кризис, и репарации, которыми Кингсланд продолжал душить большую часть сегментума, Уэйнам удалось сохранить в строю флагманский линкор, один линейный и два тяжелых крейсера, не считая кораблей меньших классов, стационарную оборону и сотни тяжелых штурмовиков палубного базирования. Последний раз они модернизировали свои звездолеты и космические фортификации три года назад, поэтому никто не мог назвать их оборону «ветхой» и «устаревшей». Пусть они и не имели таких же бездонных арсеналов и грандиозных промышленных мощностей, как некоторые другие лорды развалившегося сегментума, зато их мир почти не пострадал в прошлой войне, в отличие от многих. В целом, система управлялась достаточно грамотно, население в целом поддерживало своих лордов, которые обеспечивали приемлемый уровень жизни и весьма терпимые налоги. Давос не обсуждал с лордом Старком или лордом Мандерли судьбу Уэйнфорта. Но он сильно удивился бы, если бы они не одобрили усилий лорда Уэйна по облегчению тягот, наложенных домом Дарри и стоящими за ним Таргариенами. Единственной сложностью, которую им так и не удалось решить, заключалась в том, что Уэйнфорт все-таки попал в число домов, наказанных за поддержку не той стороны в прошлой войне. Однако они оказались в числе тех немногих, кого Таргариены потом «простили» и сняли часть репараций. Так что участие в Восстании для Уэйнов, можно сказать, осталось без последствий. Последние обвинения были сняты с них сразу после того, как они объявили о поддержке Императора Визериса, только что захватившего трон. Несмотря на то, что Давос не мог не признать, что брат покойного Насильника хотя не сжигал и не дезинтегрировал заживо узников, он все равно оставался Таргариеном. И за десять лет Долгого Мира ни разу не заставил в этом усомниться. Он точно так же, как и все остальные члены его семейства, выжимал из усмиренных миров все соки и строил на эти деньги могучие флоты на Драконьем Камне. А сколько миллиардов драконов просто прилипло к его рукам, даже спрашивать не стоило. И за все эти годы, вплоть до самого переворота, он не сказал ни слова против Рейгара и его бесчинств. Вот почему у северян и в мыслях не было доверять адмиралу Драконьего Камня. С его стороны не было сделано ни единого шага, способного убедить лорда Старка в том, что отношения между Железным Троном и Винтерфеллом можно было улучшить, если он продержится у власти хотя бы несколько лет и решит хоть малую часть накопившихся проблем. Неважно, кем он был: Императором или принцем, реформатором или консерватором, фанатиком или реалистом. Младший сын Эйриса Безумного оставался Таргариеном — и дни их владычества были сочтены. После уничтожения Кингсланда и большей части обеих участвовавших в сражении сторон, власть Императора Визериса базировалась на двух столпах. На Драконьем Камне, где базировался мощный Флот дальнего космоса, контролировавший большую часть Узкого войда, и на почти безраздельном контроле над сегментумом Блэкуотер, на который пока еще никто не мог покуситься. Если бы хоть один из этих столпов рухнул, режим Визериса пал бы вместе с Кингсландом. Сторонники Зеленого Дракона могли сколько угодно трубить о том, что пока стоит Драконий Камень, стоит и власть их великого дома, и что он может стать новой столицей Империума, но это не выдерживало никакой критики. Ничто не могло возместить грандиозных потерь Таргариенов после потери системы Блэкуотер. И все понимали, что от такого удара они уже не оправятся. Если бы существовала хоть какая-то надежда на радикальную реформацию Таргариенов, способную вернуть достоинство и честь дому, нарушившему все мыслимые договоры и соглашения, подписанные чернилами и кровью… Это было бы очень печально. И Давос не собирался скорбеть по поводу того, что эта попытка провалилась. А еще он понимал, что нельзя оставлять Уэйнов нетронутыми, продолжая наступление. Такая угроза его тылам виделась неприемлемой. Ее нужно было нейтрализовать. — Их ответ неизменен, адмирал, — появившаяся на мостике Джоанна отдала честь. — Они продолжают твердить о том, что верны Императору Визерису из дома Таргариенов, и все, кто служит кому-то другому, являются изменниками и мятежниками. — Жаль, — ответил Давос. — Хотя мне самому интересно, как бы мы могли бунтовать против власти Железного Трона, когда от него осталась лишь груда металлического хлама посреди руин Красного Замка, над которыми развевается изодранное красное знамя. Если, конечно, они не пропустили какие-то свежие новости с Кингсланда… В этом случае планета по-прежнему оставалась под контролем сил Эйгона Шестого, который благодаря этой битве добавил к списку своих титулов «Галактический Кровопийца», «Владыка Демонов» и еще несколько подобных эпитетов. Во всяком случае, среди жителей северных и союзных им риверских планет. — Gри всем моем уважении, адмирал, — снова заговорила девушка-адьютант. — Мне трудно поверить, что они и в самом деле настолько слепы. Я не согласна с тем, что одно лишь имя делает человека злым. Один плохой человек может быть случайностью, а два — совпадением… Но чтобы так? Эйрис был безумным, Рейгар еще безумнее, а Эйгон, насколько я успела узнать, безумнее всех! И каковы могут быть шансы на то, что Визерис станет исключением — и не захочет через несколько месяцев разнести их же планету на куски в назидание врагам… или просто ради собствненого наслаждения? Давос пожал плечами. Он часто заводил споры об этом с офицерами, чьи звания были намного выше, чем у нее. И ему не хотелось начинать все по новой. — Если они хотят следовать за Визерисом Таргариеном до конца, пусть будет так. Пусть их мир пожнет плоды их упряства. Уэйнфорт, каким бы сильным и крепким он ни считался по меркам того, что осталось от Ривера, вряд ли мог противопоставить что-то четырем линкорам, которые привел с собой адмирал Сиворт. А по крейсерам разрыв был еще сильнее. Уэйнфортцам было нечего выставить против восьми новейших броненосцев и вдвое большего количества тяжелых крейсеров. — Сконцентрируйте огонь на линкоре и линейном крейсере. Постарайтесь уничтожить оба корабля первым же залпом. Тогда мы сможем вторым разбить все восемь тяжелых крепостей внешнего периметра обороны. Если же им и этого будет мало, мы продолжим уничтожать их крепости и мобильные силы. Вообще Давос не особо верил, что Уэйны продолжат сопротивляться после первых двух залпов. Но его ультиматум так и остался безответным. Возможно, они до сих пор считали, что рапорты, полученные от фреевских и випренских недобитков, сильно преувеличивали мощь противника. Что ж, если так оно и было, Давос намеревался раскрыть им глаза на ошибки. И заодно, возможно, убедить дом Шони еще раз подумать о том, кому они верны. — Огонь. На то, чтобы убедить Уэйнов сдаться, ушло девятнадцать минут и примерно три четверти их космических арсеналов, превращенных в космический мусор.