Э.В./Жизнь в лужах крови

***

      Пол и Крис Аллен были девятыми приёмными родителями Эндрю. Светловолосая молодая пара, не имеющая возможности зачать своего ребёнка, взяли первого попавшегося на глаза мальчика, соврав воспитательнице, что искали именно этого «ангела».       Они жили в небольшом двухэтажном деревянном доме на окраине города, в самом лесу, из-за чего глава семейства каждый раз жаловался на дороги. Все жилые комнаты пропахли отвратительной лавандой, которую так любила женщина и терпеть не мог семилетний мальчик, и сыростью.       Запах цветов ассоциировался у него с вечерами, когда пара приходила после очередной встречи с друзьями и Крис, неконтролируемо смеясь, зажигала благовония в каждой комнате. Иногда она случайно поджигала штору и разводила панику, но Эндрю не боялся того, что деревянный домик в один момент может сгореть до тла. Он боялся того, что может произойти потом. Будет ли Пол злиться? Вдруг он убьёт жену? И его, как свидетеля.       Многие вопросы о будущем уже давно не давали мальчику спокойно спать. Он с дрожью вслушивался в шаги за дверью и крики за стеной. Он не знал на что надеялся больше: что приёмные родители перестанут ссориться каждый день и пить, или что его заберут обратно.

***

      Пол и Крис Аллен не были уважаемы не только на работе, но и в компании друзей. Все, кто знали эту пару, много чего могли сказать про них. Что и делали за их спинами. Жизнь этой семьи была обсуждена и осуждена всеми их соседями и знакомыми. Возможно, они знали это. Возможно, им было плевать.       Компания людей, в которую мужчина затащил жену через полтора года после свадьбы, не отличалась от них. Все были обычные: не интересующиеся ничем; жалующиеся на жизнь и работу; не имеющие цель в жизни; трудящиеся за копейки на лишний алкоголь и отвратительные игры.       Собирались эти люди почти каждый вечер на «особенном месте». По слухам, там многое происходило, но точно знали лишь они сами, поклявшись не выносить это за пределы территории.       Они не были счастливы даже находясь вместе, забивая голову наполовину мыслями о том, какие все отвратительные. Каждый из них. Они пили, громко разговаривая о важных, казалось бы, вещах.       «Как работа?», «Как дети?», «Что с деньгами?», «Какие планы на выходные?» — обычное начало, пока кто-то открывает бутылку. Музыка, играющая из чьей-то машины, изредка поднимала настроение.       Карты, раскиданные на бочке из-под бензина, разжигали азарт, заставляя мерзкие ухмылки расцветать на бледных лицах, а глаза их блестеть сильнее.       Это был театр лжи, безумия и пьянства, погружая актёров в атмосферу «своего места». Под вечер шла речь о том, что все они мелочь и твари, у которых изъяли право на нормальную жизнь. И ведь никто не сможет сказать им, что они сделали это сами. Их никто не слышит.       Пол был знаком со всеми чуть больше десяти лет, находясь в курсе всех скелетов в шкафах. Он упивался этими знаниями, в критических ситуациях напоминая этим людям о наличии у него оружия против них, которое они сами вложили ему в руки.       Так просто можно описать мужчину. Он любит власть, любит иметь в руках то, что можно использовать против неугодных, любит доказывать свою силу всеми возможными способами. Он глава семейства и, даже по мнению родных, что-то намного большее и худшее, чем просто «Глава семейства». Мужчина не знает меры, не знает времени, не знает чувств, не знает жизни ни в алкоголе, ни в веществах. Азартные игры его отдельная тема — нечто глубже, чем все выше описанное.       Крис лишь спустя те самые, казалось, «славные» полтора года поняла то, за кого она вышла замуж. До этого Пол в её глазах был приятным человеком. Он относился к ней с вниманием, так же к её делам. Всегда поддерживал и был рядом. Пол клялся в любви и счастье и, в конце концов, планировал с Крис лучшую жизнь, расписывая каждый яркий день в светлом будущем. Муж радовался и горевал с ней.       Жена называла его лучшим, а теперь не может отмыть свой рот от этих слов.       «Мерзкий», — говорила каждый раз о нём его покойная сестра, видя его в живую. Девушка била его кулаками по плечам, проклиная, пока слёзы скатывались по щекам. Она не могла его терпеть, не могла слушать его рассказы о том, как он вновь гулял с «друзьями», не хотела знать о том, что его вновь выкинули с работы, как щенка за шкирку. Она боялась слышать о том, что его жена вновь ушла из дома на неделю. Боялась и хотела, чтоб «бедняжка» никогда не вернулась в сырой домик в лесу.       Крис была самой несчастной на этих вечерах, что заставляло её быстрыми и большими глотками помещать горький алкоголь в желудок. Она испытывала отвращение к каждому: и к мужу, и к себе.       Мысли о том, как она глупа, попавшись на Аллена и упав в тёмную пропасть, пожирали её нервы. Женщина не верила в себя, знала, что больше никогда не сможет вернуться к нормальной жизни. Хотела, но не могла.       Её надежда на спасение была в ребёнке. Этот светловолосый ангелочек… Крис молилась и надеялась, что он должен был помочь. Аллен даже ходила в церковь, последние деньги потратив на свечку. Она просила, а быть точнее, умоляла Бога о прощении и спасении. Больше, казалось, она не могла сделать. Лишь кричать о своём горе Богу, мужу, знакомым и самой себе.       Чувство стыда накрывало поутру, когда ей удавалось застать взлохмаченного маленького мальчика, который старательно перемешивал ложкой сахар в дешёвом чае. Как бы не хотелось Крис сказать ему обо всём, о чём он явно должен знать, она боялась. Боялась полиции и опеки. Боялась, что единственный лучик света, за который она грызлась при получении документов, могут изъять, что станет для неё новой и более глубокой ямой с погрязшей ею самой там, на глубине больше тысячи метров.       Женщина даже не задумывалась о том, что приносит Эндрю проживание в этом доме.

***

      Взрослые уехали ближе к полудню, оставляя ребёнка одного в доме. Не сказав ни слова о своём возвращении и о домашних делах, молодые люди хлопнули дверью, заставляя Эндрю поёжиться на полу.       Выдохнуть он осмелился лишь тогда, когда через окно смог увидеть отдаляющийся и набирающий скорость синий «Форд».       Оставаться в комнате было мерзко и мальчик поспешил на кухню, захватив с собой первую попавшуюся под руки книгу. «Том Сойер» не был прочитан, всё время пылившись на маленьком столике. Пришло и его время.       Аккуратными движениями Эндрю налил себе сок и устроился на стуле, стараясь погрузиться в книгу, забыть о приёмных родителях, о ночи и том, что они вернуться.       Он не мог сказать, что ненавидит их, хоть и иногда, сидя в ванной, желал, чтобы как-нибудь, по дороге домой, Аллены попали в смертельную аварию. Он ненавидел Пола. Крис ему просто не нравилась, но плохого ничего не делала. Скорее всего виноват её характер и лишь изредка повышение голоса за мелочи, такие как: неубранная кровать, кроссовки не на коврике в прихожей, недомытая посуда или не выкинутый мусор, даже если его оставила она.

***

      Этот вечер должен был быть точно таким же, как и все остальные. Небольшие часы на тумбочке показывали уже десять вечера, и Эндрю подумал, что пора бы ложиться, не дожидаясь ни Крис, ни Пола. Но не успел он сделать и шага в свою комнату, как послышался отвратительный скрежет ключа в дверной скважине. Застыв в ужасе, мальчик посмотрел в окно. Из-за плохой шумоизоляции можно было расслышать звук заведённой машины. И она была не Алленов. Совершенно что-то иное, чем синий «Форд». Что-то чёрное и явно дорогое. Из-за плохого освещения на улице он не смог понять, что это за машина. Возможно, она даже не чёрная…       Грубый, басистый и жутко тяжёлый голос послышался за дверью, передёргивая мальчишку:       — Малец, открывай.       Земля ушла из-под ног Эндрю. Органы опеки? Полиция? Или вовсе воры? Но откуда тогда они, нет, он знает, что Эндрю не с Алленами? Все эти вопросы завалили мальчика с ног до головы за миллисекунды и потеряли его в пространстве. Образумился Эндрю лишь тогда, когда в дверь стали агрессивно стучать.       Тихий писк испуга вырвался из глубин маленькой груди Доу (на данный момент являвшимся Алленом). Куда ему сейчас деться? Взять и открыть эту чёртову дверь, рискуя своей судьбой, или просто спрятаться под кровать? К счастью, или к сожалению, Эндрю побежал на второй этаж, в свою комнату, чтобы залезть в эту маленькую щель между полом и каркасом кровати.       Пока Эндрю бежал до комнаты, он услышал, как та самая дверь слетела с петель и несколько пар ног начали бегать по первому этажу, по всей видимости, ища его. Мальчик запрыгнул в свою комнату, как можно тише закрывая свою дверь. Немало усилий ему потребовалось, чтобы пролезть в щель под кроватью и зажаться в самый дальний и тёмный угол.       Теперь его главная задача — лежать здесь молча и желательно поменьше дышать, чтобы не чихнуть от собравшейся здесь пыли за всё то долгое время, что впервые поставили кровать.       Люди, что ворвались в дом, не отставали от мыслей Эндрю. Они, не найдя мальчика на первом этаже, уже в скором времени пришли к нему в комнату, распахивая её так сильно, что ручка влетела в стену с глухим звуком.       — Парень, где бы ты не был, вылезай по-хорошему, — гласил новый голос какого-то мужчины.       — Джеймс, хватит, — начала ругать того женщина. — Что ты, что Клэм.       Эндрю, слушая их из-под кровати в углу, нахмурился. В его теле всё ещё присутствовал адреналин, однако ему ещё и уступала капля храбрости, которая заставила его тело чуть двинуться к щели и посмотреть на то, кем эти люди являются.       Малыш ожидал кого угодно, но меньше всего полиции. Он не любит их, он не хочет видеть их в целом. Если Эндрю ещё как-то терпел Хиггинса, то от остальных он был готов блевать и желательно прямо им на форму.       — Мальчик, если ты здесь, то, будь добр, вылези самостоятельно из своего укрытия. Мы просто желаем поговорить с тобой насчёт твоих опекунов, — слишком приторно парировала женщина и, о Боже, она смотрела прямо в сторону щели под кроватью.       Эндрю съёжился от смешанных чувств, а его бровки сошлись домиком. Так он этой женщине и поверил, ага… Не успел малыш даже принять окончательное решение, как эта женщина двинулась к его месту укрытия и теперь он точно мог рассмотреть её:       Скорее всего это была даже не женщина, а ещё девушка. Её лицо без единой морщинистой складки, как у множества других людей, которым выше, чем за тридцать лет. Или как у свиньи Хиггинса. Её волосы, чёрные, как смоль, были собраны в конский хвост, а глаза совершали в лунном свете лёгкий отлив золотого, пока сами радужки казались такими же тёмными, напоминая самую глубь омута.       Её полицейская форма была однотипная, как у всех остальных её сослуживцев: такая же тёмно-синяя с блестящим значком на правой груди. На ногах же были берцы.       Внезапный свет от фонарика ослепил Эндрю, от чего он застонал и зажмурился до бензиновых кругов под веками. «Нашёлся», — послышалось от девушки. Она явно улыбалась, когда говорила это, Гадюка…       — Он серьёзно там? — опять новый голос.       Девушка согласно промычала и выключила фонарик, чтобы после подняться и нажать на выключатель. Может, она тут самая адекватная?       Жёлтый свет озарил всё помещение детской спальни. В ней не было даже чего-то особого и примечательного. Блёклые стены, тумбочка из самого недорогого дерева рядом с кроватью, небольшой шкафчик и детский рабочий столик, где покоились какие-то поделки и рисунки, созданные при помощи маленьких ручек Эндрю.       Девушка, немного погодя, вновь заговорила. Ласково и приторно.       — Тебя же Эндрю зовут? Малыш, мы только хотим задать тебе несколько вопросов о твоих опекунах и ничего больше.       — В чём проблема просто поднять кровать и вытащить этого мальца оттуда? — устало вздохнул Джеймс.       — Будь добр, свали отсюда, — вполголоса парировала она, не смотря даже в его сторону. Джеймс, недовольно бурча себе под нос, вышел из комнаты и, скрипя ступеньками, ушёл на первый этаж к, похоже, остальным своим коллегам. — Эндрю, давай познакомимся? Меня зовут Люси и мне двадцать девять лет. Тебе восемь, верно?       Люси упорно ждала, пока Эндрю не вылезет и не начнёт с ней разговаривать. Она даже спросила его об увлечениях и любимых мультипликационных персонажах. В ответ, собственно, девушка ничего не получила. Тогда она пошла на крайние меры, задавая вопросы о его прошлых семьях.       Именно тогда, когда Люси спросила о физическом насилии, Эндрю не выдержал и вылез из-под кровати с противоположной от неё стороны.       — Я не давал вам разрешения задавать такие вопросы в мою сторону, — пробормотал он, еле себя сдерживая.       — Извини, — девушка вздохнула, смотря на мальчика, представляя, каково ему, но выбора не было. — Ты сможешь об этом поговорить?       Он осмотрел её снизу вверх, изучая, пытаясь понять, что скрывается за всем этим. Резко переведя взгляд на дверь, Эндрю почти незаметно кивнул и направился к выходу, буркнув «Не тут».       Понимающе кивнув, Люси последовала за малышом на кухню. Он остановился у входа, недобро смотря на компанию полицейский, находящихся там. Мужчины, негромко переговариваясь, исследовали каждый миллиметр, заглядывая в шкафы и щели. Что они искали — Эндрю не интересовало. Он согласился поговорить лишь с ней, борясь с отрицанием в душе.       Девушка посмотрела на коллег слегка уставшим взглядом. Как бы ей не хотелось останавливать работу, разговор с мальчиком куда важнее, учитывая, что он явно может передумать. Заметив, что они пока что ничего не нашли, она попросила всех выйти, огрызнувшись на едкий комментарий Джеймса.

***

      Эндрю долго молчал, смотря в стену. Его взгляд был пустой, и Люси не могла выбросить из головы мысль о том, что это не тот взгляд, который должен быть у ребёнка. Несмотря на то, что работает не впервые с жуткими ситуациями, карие глазки заставили сердце побаливать.       — Вы что-то знаете, — начал мальчик, медленно переведя взгляд на девушку. Она поняла, что в этот момент перестали быть слышны шаги в гостинной.       — Да, — честность с блондином — верный ход, он казался слишком взрослым.       — Вам нужно что-то на Алленов, — маленькая голова кивнула, отмечая что-то про себя.       — У нас есть, как ты выразился, что-то на твоих опекунов. Сейчас же они поставили себя не в очень хорошее положение, и поэтому мы здесь.       — Они ужасны, — сказал Эндрю прежде, чем начать рассказывать про Пола и Крис.

***

      Натаниэль отлично понимал, что происходит, когда его мать сидела на корточках, собирая его вещи.       Семилетний Веснински прекрасно понимал, что происходит, когда они ночью уезжали из особняка, а из окна можно было видеть только быстро пролетающие деревья.       Мэри Веснински давно планировала происходящее. Обзвонила всех друзей, знакомых, считая, что готова на этот шаг. Деньги были, машина была, направление было.       Она переживала, вглядываясь в каждое лицо на остановках, дабы не встретить людей Натана. Провалиться, даже не выехав из штата, не хотелось.       Женщина переживала за сына и надеялась, что в критической ситуации сможет его защитить.

***

      — Натаниэль, — начала Мэри, планируя поговорить.       — Мама, — кивнул мальчик и посмотрел на неё. В кристально-голубых глазах читался лёгкий испуг и недоверие. — Отец нас догонит?       Ещё незаживший ожог на правом плече от утюга неприятно побаливал, трясь о бинты, а остатки кожи всё ещё слазили. Это самая яркая его, мягко говоря, рана, которая напоминала о разъярённом лице Мясника в тот день. Мелкая дрожь прошлась по телу, заставляя интуитивно потянуться рукой к больному месту, но малыш отдёрнул себя, понимая, что сделает только больнее.       — Нет, конечно, всё будет хорошо, милый, — лёгкая улыбка расцвела на её губах, но Натаниэль не сильно в неё поверил и поэтому молча отвернулся к окну.       Они уже ехали по трассе, когда Натаниэль нашёл занимательным сравнивать расстояние между фонарными столбами.       — Твой отец — нехороший человек, ты это понимаешь? — женщина вздохнула, сворачивая, путая следы. — Поэтому мы и уезжаем.       — Ага… — кивнул он. — А куда мы едем? — немного грустный тон объяснял, что Натаниэлю совсем не важны направление и конечная точка.       Мальчик остался без ответа.

***

      — Итак, это всё?       — Да. Это всё, что я знаю.       — Хорошо…       Ручка, до этого беспорядочно трущаяся о бумагу, теперь заполняла информацию об Алленах: — Употребление запрещённых веществ. — Пьянство. — Некультурное поведение в общественных местах и при ребёнке.       Было ещё много чего другого отмечено на этой бумаге, но самое основное, написанное сверху, давало полиции не только толчок на изъятие родительских прав у Алленов, но и возможность засудить их по статьям. Люси была премного благодарна Эндрю за такую работу.       — Эндрю, ты прекрасно постарался, спасибо тебе, правда, — лёгкая улыбка тронула её лицо, парируя.       — Верните меня обратно в детдом, — прямо заявил он. На слегка удивлённое лицо девушки Эндрю закатил глаза. — Я не хочу здесь оставаться. Они мне не нравились ещё с самого начала.       — О, да… Да, хорошо, я тебя поняла, — кивая, словно болванчик, согласилась Люси. — Мы сделаем всё, что в наших силах и точно не оставим тебя жить здесь.       — Ты.       — Что?       — Не «Мы сделаем всё, что…» и бла-бла-бла, а ты, — Эндрю надул по-смешному губы.       Люси снова мягко улыбнулась и кивнула, прежде чем встать из-за стола и попрощаться с Эндрю. Она также дала обещание, что любым способом оповестит о решении дела и навестит его снова. Мальчик только кивнул, совершенно не обращая должного внимания на остальных офицеров. Всё-таки Люси и вправду тут самая адекватная.

***

      Первую остановку они сделали на заправке. Пока Натаниэль прятался в машине, Мэри оплачивала бензин и брала ещё две канистры с собой, заодно прикупив немного еды.       За окном всё ещё было темно, детские глаза уже без интереса смотрели в окно, наблюдая за мелкими изменениями в виде различных деревьев и цветов фонарей. Включив еле слышную музыку, мальчик хотел уснуть, но никак не выходило. Да и чувство волнения в груди не давало расслабиться.       Как бы женщина не устала за время дороги, она слегка взбодрилась, выпив чашечку кофе, пока заправлялся автомобиль.       Строя планы на утро, она отметила про себя несколько самых важных пунктов: — Набрать Стюарту. — Поговорить с Натаниэлем о новых правилах и первой помощи. — Рассказать сыну про папку на всякий случай. — Не забыть про ожог и смену бинтов.       Мэри Хэтфорд, за время семейной жизни с Натаном Веснински, научилась очень многим вещам, и не только в сфере деятельности мужа.       Помимо владения оружием, она поняла весь механизм преступного мира, с закрытыми глазами может оказывать любую первую помощь, и жалеет, что всё проверено на опыте, знает многих людей и подход к ним, научилась подмечать все детали, которые изначально не бросаются в глаза, но имеют важную роль.       Теперь ей придётся учить всему этому сына, и она боялась, что морально с этим не справится.       Выбора у них не было.

***

      Подождав пока неприятные личности и Люси покинут дом, Эндрю вернулся в комнату. Сон как рукой сняло, хоть он и чувствовал ужасную усталость от произошедшего. Напряжение из пространство ушло, но оставило некую неопределённость.       Что будет завтра?       Никто так и не рассказал ребёнку о том, что сотворили его опекуны. Чем они навлекли в дом полицейских? Посадят ли их или просто заберут родительские права? Аллены в участке или вскоре вернутся домой?       Эндрю слышал лишь издалека разговоры мужчин, даже ради интереса не желая подходить к ним ближе. Разговоры про суд, опеку, охрану и каких-то людей мало что дали мальчику.       Расстелив постель, он вдруг вспомнил про оставленную на кухне книжку и помчался за ней. Сбегая вниз по ступенькам, он внимательно вслушивался в шорохи улицы, что стали громче из-за открытых в гостиной окон.       К своему счастью, новых машин не прибыло. Был лишь скрипучий ветер и мерзкое карканье ворон. Эндрю никогда не любил этих птиц, ассоциируя их со смертью, кладбищем и ведьмами несмотря на то, что во многих сказках, которых он читал, эти создания просто были птичками, не делающими ничего плохого, но они создавали мрачную атмосферу.       История про весёлого мальчика сироту — ни черта не хорошая книга, — подумал Эндрю, пытаясь вникнуть в происходящее книги.       Чтение не было любимым делом мальчика, но помогало отвлечься, погрузиться в чужую историю, даже если она и не совсем счастливая. Ему было интересно смотреть на разных персонажей, всякие истории, в которые они попадают и как оттуда выбираются.       Все такие разные и интересные, — думал он, когда в книге появлялась компания друзей.       Размышления о выдуманных героях неосознанно приводили Эндрю к сравнению с детьми из приюта.       У каждого за спиной своя трагичная, или несильно, история. Но они совсем не такие, как ребята из книг. Как будто всё было наоборот, в рассказах — живые, а в жизни — пустые.       Мальчик мало с кем не то чтобы ладил, а общался, но даже те ему не нравились. Они могли и читать, и писать, и лепить, и рисовать, но оставаться неинтересными и какими-то безжизненными.       Хоть Эндрю и не хотел признаваться, но ингода сам себе казался таким же, поскорее прогоняя эти мысли.

***

      Вторая остановка была уже ближе к утру. Натаниэль спал, пока мать не начала поднимать его на руки. Разлепив глаза, он пробормотал, что не надо его таскать, и сам вылез из машины.       Мальчику показалось, что в этом затхлом мотеле их уже ждали, ведь Мэри просто получила ключ, и они пошли дальше, не оформляя никаких документов.       Номер был почти пустой: одна кровать, тумбочка, шкаф и дверь, ведущая в туалет.       Ничего лишнего, — подумал маленький Веснински, смотря в угол комнаты, где старые жёлтые обои начали отходить от стены. — И красивого.       Любовь к красоте была привита не только особняком Мясника, но и матерью. Искусство было неотъемлемой, казалось, частью жизни. Театры, культурные места, различные музеи — с раннего времени были часто посещаемы маленьким Натаниэлем. Не сразу, но почти, он полюбил всё это. Даже попросил одну картину к себе в комнату.       Произведение неизвестного автора красовалось напротив кровати в комнате малыша. Это было поле и ночное небо, которое так завораживало мальчика, что он долго не мог уснуть, вглядываясь в маленькие звёздочки, отмечая их различие.       Неприятно трещащая лампочка подстёгивала нервы, создавая ещё больший дискомфорт от пребывания в этом месте.       Казалось, женщину вообще ничего не волнует. Она разместилась на кровати, выкладывая некоторые вещи из сумки. Выглянувшая красная папка заинтересовала Натаниэля, и он подошёл ближе, рассматривая её.       На вид ничего необычного: простая, слегка заполненная папка. Но что-то внутри мальчика накидывало ему мысли о содержимом. Мэри точно не таскала бы с собой в такой момент какие-нибудь отчёты.       Следом, рядом с папкой, на покрывало опустилась внушительная аптечка.       Мама расскажет о содержимом? — мысленно спросил сам себя мальчик, переводя взгляд на женщину.       Она выдохнула, убирая сумку на пол и позвала сына сесть напротив, что тот покорно сделал, не спуская с неё взгляда. Волнение пробирало до костей.       Смотря на то, как рассветные лучи ложатся на рыжие локоны, Мэри хотела бы улыбнуться, но заставила вернуться себя в реальность, где сейчас не было времени для такой мелочи.       — Я по твоим глазам вижу, что ты понимаешь, что происходит, — её голос не дрожал, но не только так можно понять то, как тяжело ей это даётся. Женщина открыла аптечку и повернула её к Натаниэлю. — Ты должен понимать как пользоваться вот всем этим.       — Ясно, — он кивнул, смотря на немалое количество бинтов, различных блистеров с разноцветными таблетками, шприцев, бутылёчков и всего прочего, что за время поездки перевернулось.       Схватывающий на лету сын немало поразил Мэри, но она это умело скрыла, продолжая по порядку всё рассказывать и уточнять всё ли он запомнил. Несмотря на беспокойство, она справилась. Пришло время переходить к папке.       — Милый, в этой папке собрано всё необходимое, — она слегка кивнула для себя в подтверждение слов. — Тут собрана необходимая нам с тобой информация и контакты людей, которые смогут нам помочь, а также чеки на разные суммы, на всякий случай, — женщина сделала небольшую паузу, смотря в голубые глаза, и, увидев понимание, продолжила. — Я не прошу тебя всех их запоминать, ведь всё это всегда будет под рукой, но я подумала, что ты должен со всем этим ознакомиться, пока мы не поехали дальше.       — Я понял, — соврал Натаниэль. Он не понял какие номера и какие люди. Вера в то, что они действительно помогут была мала, но мальчик верил маме и принял это всё.       Пролистывая странички он вчитывался в каждое слово, выборочно пытаясь что-то запомнить, пока Мэри была в душе.       Несмотря на то, что это место не по душе маленькому Веснински, он хотел остаться тут чуть подольше, чем просто на пару часов для сна. Возможно, Натан найдёт их, оставшись они здесь.       Но у папы нет никаких дел на, уже, сегодня. Значит, он встанет позже и не сразу всё поймёт. А мы сможем совсем чуть-чуть побыть в мотеле, — думал Натаниэль, смотря на то, как солнце в окне поднимается всё выше, и выше.