Клятва на мизинцах и поцелуях

Напускная обеспокоенность Джека начинает изрядно раздражать. Грэму остаётся только сжать хрустящую от чистоты простыню. Даже немалое количество лекарств в крови вряд ли сойдёт за первоклассную отмазку, если Уилл вмажет своему боссу. Кроуфорду удаётся ровно десять минут сидеть с каменным лицом, выдаёт его так называемый «страх» — но как чувствует Уилл за этим словом прячется сухое «ты побыстрее мне нужен на работе» — за подчиненного только подергивающееся колено и недолгие паузы между словами, чтобы смочить слюной губы. — Что говорят доктора? — удосуживается спросить он после продолжительного бурчания о безопасности. Уиллу приходится зажмурить глаза, вместо того чтобы закатить их. Босс достаточно умен и мог спросить об этом в самом начале посещения, но, вероятно, ему было приятно видеть изнывающего от духоты правил Уилла. Грэм стекает по спинке кровати, с кряхтением укладывается удобнее, закутываясь в одеяло по шею. Температура подкатила как раз не к стати, и коктейль озноба с трящением целых — и не очень — костей стало противным послевкусием, а Джек Кроуфорд — всплывшей болячкой. — А как ты думаешь, что они могут сказать человеку с переломами рёбер, ноги, множеством количеством ушибов и температурой под сорок? — риторический вопрос не ждал ответа, и Джек, смутившись, не спешит высказываться, — То, как всё хреново. Вот что они обсуждают за стенами палаты ежедневно. — Они не сказали, когда ты вернёшься домой? — Кроуфорд игнорирует слабо скрываемую язву. Уилл хочет съехидничать, однако весомый удар боли в затылок приковывает его голову к подушке. Его внутренности каждые пятьдесят минут грозятся вынырнуть наружу, переломанные кости ощущаются под кожей когтистым свербежем, тело вот-вот расплавится и заледенеет одновременно. Последнее, о чем хочет думать Уильям — это дата его выхода на работу. Для своей же безопасности профайлер решает не двигаться вовсе. Он не сопротивляется изнурительному весу век, с утешением картинка усталой рожи Джека размывается. Шея наконец расслабляется, стоит тьме заполнить весь обзор, и боль исподволь умолкает. И присутствие Кроуфорда, прожигающего во лбу Грэма дыру, продолжает напрягать. — Официально около пяти недель. Попытаюсь вырваться на второй или на третьей, — со вздохом хрипит Уилл, ожидая, что на этом его оставят в покое. Однако до чертиков знакомый голос не оставляет шансов. — При всём уважении, но я прослежу за тем, чтобы вы пробыли здесь до полного восстановления, — женский, больше схожий на подростковый голос окрашивает игривость. У Грэма уходит несколько минут на лёгкое движение век, чтобы открыть глаза. Не столько внушающий доверие голос, сколько щекотливое впечатление, отдалённо схожее на ознакомленность с этим тоном принуждает Уилла посмотреть на источник звука. Девушка в дверном проёме морщит краешки губ. Чернявые, крашеные кончики волос прилипли к шее. В огромных изумрудах над веснушчатыми щеками играет озорство без доли сопереживания к больному. Где-то он уже это видел. Уилл только щурится, стараясь припомнить, где и как этот голос отразился в его памяти. В его душу проникают тени подозрительности, и заметив боковым зрением напряжённую спину Джека, до Грэма доходит фальшь своих-но-чужих чувств. Она отталкивается от стены, изящной походкой двигаясь к агентам. Чем ближе девушка, тем Грэм предчувствует что-то неладное. — Доктор Коннорс к вашим услугам, мистер Грэм, — изувеченные зубами губы растягиваются в улыбке, — Агент Кроуфорд уже оповещен обо мне. Джек одаряет ее угрюмым звуком соглашения, оповестив скорее Уилла. Доктор сует руки в карманы вязаного кардигана, ведет плечами и прежде чем полностью повернуться к мужчинам корпусом, уделяет Уиллу особенный, направленный только ему виноватый взгляд. Что, в общем-то, Грэма никак не задевает. — Кажется я была создателем аварии, — девушка показательно съеживается, будто бы само признание доставляет ей боль, — Но я вас и спасла: оказала необходимую помощь и довезла до больницы практически в целости и сохранности! Несмотря на неестественную позу, которая, по идее, должна быть раскаивающейся, не оттесняла самодовольства, вложенного в последнюю фразу. Уилл невольно косится на Джека, и он на удивление смотрится спокойным. Грэм допускает мысль, что препараты сказываются на его паранойе. Плечи Кроуфорда округляются, но голос не лишён прежнего металла. — За что, конечно, вам спасибо, но навряд ли это спасёт вас от уголовной ответственности, мисс Коннорс, — холодный профессионализм заставляет улыбку девушки померкнуть. — Да, я всё понимаю. Я здесь не задобрить вашего агента, а извиниться лично, — она стыдливо опускает лицо, прячась за водопадом волос. Уилл едва сдерживает бессильный стон. Он уже и забыл весь геморрой аварии. Грэм щипает себя за переносицу и позволяет глазам снова закрыться. — Ничерта не помню после того, как я увидел вдалеке свой дом. Мне до сих ничего ничего не сказали, кроме «вас сбила машина». Джек делает вздох для муторного рассказа, но Грэм останавливает его отрицательным покачиванием головы. — Вас обоих слишком много, — «и ты меня уже достал, Джек», — И я бы хотел слышать версию доктора Коннорс. Топчущаяся неподалёку девушка — вероятно, студентка, — оживляется и смотрит умоляющими глазами. Уилл не знает этого, но отчётливо ощущает на себе этот взгляд. — То есть ты хочешь, что бы я ушёл? — голос Джека звучит обвиняюще, но, будем честны, Уиллу плевать как никогда. — Джек, мне много даже тебя одного. Думаешь я вынесу атаку обоих, не рискуя вырубиться в любую секунду? — Кроуфорд упорно молчит и, не спеша, поднимается, — Без обид, но я думаю, она может рассказать мне больше, чем ты. Джек бурчит прощание и закрывает дверь с обратной стороны. Уилл вздыхает свободнее. — Итак, — он трет лицо, видимо, думая, что это снимет всю сонливость, — Что вам есть сказать, доктор? — На самом деле ещё не совсем доктор, а всё ещё учусь, — и добавляет беззаботный смешок, сгорбившись. Уилл подбадривающе дёргает подбородком, не имея ничего против студентов. В конце концов у него самого таких дюжина. Головная боль рассеивается, как и искусственная харизма Коннорс. Грэм не может оставить без внимания вибрирующий комок тревожности в двух метрах от него, замечая на себе же гулкое биение сердца в самой глотке. Девушка снова двигается к нему и с меньшей уверенностью протягивает руку. Сложно определить, что эта ладошка принадлежит двадцатилетней даме. Уилл вяло пожимает ладонь. Отпустив, на его пальцах всё ещё остаётся влага и холод. — Зовите меня Агнес, — слишком ровный — Уилл. Я не стану писать заявление, доктор, — спешит Грэм успокоить, и царящая в палате обостренность на глазах испаряется, — Просто расскажите о произошедшем, ради Бога. Коннорс обнажает белоснежные клыки, прячет руки за спиной. Её настроение прыгает от тревоги к вожделению слишком быстро. — Правда в Бога я не верю, но ради вас могу пойти на уступки, — не бледное лицо возвращается к эпическому спокойствию, — Было темно, а живу я у чёрта на горах, поэтому одного света фар для гребанного леса было недостаточно. Проезжаю Вулф-Трап, и тут вы уже под капотом. Что вы вообще там делали? — Ты уверен, Уилл? В тот момент Уилл считал свое решение поистине хорошим решением, и усомнившийся тон Ганнибала никак не влиял. Убийца снова клещем вцепился ему в мозг, Уиллу было необходимо проветриться. — Ага, — буркнул он себе под нос, надеясь, что произнёс вполне внятно. Он оторвал тяжёлую голову от стекла, поморщившись: в глазах потемнело, — Хочу выветрить остатки маньяка. Однажды я сделал это выгуливая стаю, и в итоге я привёл домой только троих собак. Остальных пришлось вылавливать всю ночь. Ганнибал скептически оглядел его. Уиллу не понравился этот взгляд, он предпочёл рассматривать вырвавшийся из причёски завиток. Он подавил в себе желание пригладить волосы обратно. — Я могу составить тебе компанию, — обеспокоенный тон Ганнибала пошатнул уверенность Грэма. «Да, давай будем гулять за ручку под россыпью звёзд на ночном небе». — Не стоит, — Уилл отогнал абсурдную мысль, схватившись за дверную ручку, — Беделия будет беспокоиться. Не хотелось бы увидеть её на пороге моего дома, требующую объяснений и с желанием вырвать мои волосы. — Только ради благополучия твоей причёски я готов оставить тебя ночью на полпути к твоему дому, — бодро заявляет Ганнибал, и Уилл фыркает, — Безопасной дороги, Уилл. Грэм на секунду замер, так и не закрыв дверь. Он позволил теплу расплыться по животу, прежде чем хлопнуть дверью и до утра следующего дня прибывать в нескончаемой рефлексии. Уилл улыбнулся с той же душевностью. — Пока, Ганнибал. Вот черт. Ганнибал, мать его, Лектер. Который ровно за пять дней и семь часов даже не позвонил. Вся тяжесть осознания пригрелась на груди Уилла ужиком, расползлась по лёгким и зацепилась за трещинки, ковыряя их скальпелем. Грэм боится представить, как будет чувствовать себя после исключения обезболивающих. Он притупляет взгляд, делает судорожный вдох и возвращается к Агнес. Девушки терпеливо ожидала, успев усесться на стул, на котором пару минут назад грел место Джек. Она складывает руки на груди, вскинув бровь. — Мне нужно было прогуляться, — сипло отвечает Уилл. — Для агента ФБР, ты больно самоуверен, раз гуляешь так поздно, — Агнес беззлобно усмехается, закидывая ногу на ногу. Подошва массивного ботинка задевает краешек одеяла, и лилейная ткань пачкается грязью. «Грубо» — недовольно протягивает голос Ганнибала в подсознании Уилла. Никогда он не смотрел на пятно так брезгливо, как сейчас. — Ты, видимо, тоже, раз гоняешь по трассе при плохом освещении, — довольный сплюнутой язвой Грэм откидывается назад и тут же морщится, потеряв момент, когда смог достать затылком стену. Агнес награждает агента кривой усмешкой. Уильям, хмурясь, растирает больное место. Отныне ссадина под новоиспеченным синяком не будет одинока. — Как я уже говорил, я не стану заявлять на тебя или типа того. У меня слишком много проблем для решения ещё одной. — Держу пари, ты не встречал ещё человека, очень тебя понимающего в этом плане, — девушка сладко потягивается, — Спасибо, что не раздуваешь из этого целую передачу. Но, может быть, в знак соглашения согласишься прийти на бокал виски после выписки? Уилл моргает. И ещё раз. Девушка — нет, молодая, привлекательная мисс, — зовёт его выпить? Грэм напрягается всем телом, каждой частичкой своего существования, но не может понять истинный замысел Коннерс. Уильям успокаивает себя тем, что, мол, вдруг его просто нет. Или его самооценка валялась уже под ногами, если он считает, словно девушка не может просто пригласить его? Агнес склоняет голову к плечу, и теперь спутанные прядки нападали на округлённые скулы. Вместе с улыбкой выступают еле заметные ямочки. Уилл признаёт, что секунду теряется. Проходит время, прежде чем крупицы здравого смысла складываются в единую фразу, и Грэм фокусирует отрешенный взгляд на девушке. — Ага, почему нет? — он неопределённо шевелит пальцами в воздухе, не вкладывая в этот жест смысла. Яркая вспышка теряется в глазах Агнес. Она порывисто хлопает в ладони, заставив Грэма подскочить на месте. Коннорс не выглядит виноватой и, чуть не роняя стул, поднимается. Улыбка так и не сходит с её лица. — Супер! Надеюсь твой папочка отпустит тебя, — подмигивая, она как бы не замечает озадаченность на лице Уилла. Его брови взлетают вверх, кровь по непонятным причинам приближается к лицу и ушам. Лишь бы она не имела ввиду Джека Кроуфорда, иначе от этого воспоминания ему не отмыться лет десять. — Папочка? — Грэм хмурится, — Тот человек, с которым я разговаривал не… — Боже упаси, на него бы никогда не подумала! Ты не в курсе? — теперь недоумение появляется и на её лице, — Спустя сутки после того, как тебя сюда привезли, сюда явился мужик точно сорок плюс в дорогом костюме. Не отходил от тебя ни на шаг дня два точно. Второй раз за три минуты информация поступает Уиллу крайне медленно. Ему вдруг хочется ужаснуться и рассмеяться в то же время: никто ещё не давал Ганнибалу такой характеристики. — Ох, — Грэм нервно смеется, приподнявшись на месте. Он рассеянно ведет ногтями по волосами, царапая и без того поврежденную кожу, — Нет-нет, ты все неправильно поняла, на самом деле… — Расслабься, Грэм, — Агнес клацает зубами, свернув к выходу, — Такое меня не касается. Она в который раз улыбается, щурится. Ее мимика меняется не так быстро, как чувства, думает Уильям. В этот раз он не может понять её внутреннее состояние. Девушка уклоняется назад, наполовину скрываясь в проёме двери. — Во всяком случае позвони ему, — подмигивает, скрываясь от Уилла окончательно. Грэм мрачно поднимает уголок губ. Кривится, осознав, что внутренняя сторона щеки саднит, и поверхностно проходится кончиками пальцев по грубому рубцу. Теперь останется шрам, блеск. Перед тем, как осознать полную силу снотворного, он ставит мысленное напоминание не забыть найти Агнес позже. Проходит секунда, и когда Уил наконец закрывает глаза, улыбка делает его лицо чуть живее. Под ресницами жжет от сухости. Возможно он успеет встретить Ганнибала в сознании, иначе кое-кто физически не переживёт больничный, проводя его как в ожидании Санты. В коридоре слышится писклявое, напыщенно сладкое «Доктор Лектер!» от Агнес. Грэм не успевает словить ускользающее в царство Морфея сознание.