Клятва на мизинцах и поцелуях

Уилл слепо щурится, бурчит нечленораздельные ругательства, пока в уголках глаз скапливаются капельки жгучих слез. Безумно яркий свет от лампы намеревается выжечь ему глазницы. Он без понятия сколько пролежал в отключке, но по покалыванию в затекших конечностях несколько месяцев уж точно. Рассеянно помотав головой, его взгляд цепляется за посетителя прямо напротив больничкой койки. Ганнибал Лектер прирос к дивану на несколько месяцев его спячки? Уилл предпринимает бесполезную попытку сесть, но резкая пронзающая боль под перевязкой приковывает его обратно с неприятным скрипом горе-постели. Ганнибал вскидывает голову слишком быстро и дерганно, чем следовало бы. – Уилл, – Грэм хмурится от нескрываемого облегченного выдоха при произношении. Ганнибал откладывает толстую книгу на столик неподалеку, поднимается и через считанные секунды взирает на Уилла уже гораздо ближе - до бесстыдности ближе, - Как ты себя чувствуешь? Не было шансов спросить раньше, прости. Уильям громко фыркает с тупой улыбкой и машинально взмахивает изрезанной осколками стекла рукой. Обезболивающие по-прежнему притупляют его осознанность действий, поэтому Уилл позволяет себе скользнуть пальцами по кисти Ганнибала, покоившейся назло на расстоянии досягаемости. Брови Лектера взлетают вверх. – Не парься, все в норме. И мое тело, и мое отношение к твоему опозданию. Не буду же я винить тебя за то, что не увидел тебя спящим у меня на коленях в ожидании моего пробуждения, Ганнибал, – Уилл настойчиво растирает лицо, полагая, что разбудит себя сам, – Видел Джека? – Я только с места преступления. Нового серийного убийцу, профиль которого ты составлял, успели прозвать Отличником. Ганнибал позабавлено усмехается, а Уилл медленно моргает. – Отличник? – профайлер хрипит. – Мисс Лаундс нашла много сходств и выразилась, что этот Подражатель справляется лучше остальных. «Правильно выполнил домашнюю работу», как гласила цитата ее новой статьи, – Лектер не выражает никаких эмоций, он остается каменным, только черты лица заостряются. Грэм не отнимает ладони от лица, оттягивает кожу под глазами и вжимается затылком в подушку. Все же лучше, чем открыто заявить о микро-изменениях в выражении Ганнибала. Можно предположить, что его тоже раздражает кличка Лаундс. – Господи, новых жертв в ближайшее время не избежать. Этой рыжей ведьме постоянно удается подкинуть нам дерьма под дверь. Начинаю чувствовать себя в детском мультфильме, с таким количеством пакостей в последнее время. Уилл слышит смешок со стороны и, распахнув глаза, подозрительно косится на прикроватный столик. Его ноздри расширяются, а желудок издает неодобрительный звук, гласящий схватить корзину и сожрать ее с содержимым. От умопомрачительного запаха свежей выпечки и чего-то более сытного, овощного или мясного разогреваются внутренности. Ганнибал начинает казаться удовлетворенным котом, чьи проделки наконец заметел хозяин. Уилл мысленно устанавливает себе напоминание никогда больше не сравнивать Лектера с котом, и тем более себя с хозяином. – Это подношение? – Грэм тяжко сглатывает, пыхтя, садится. К нему крадутся домыслы, что задница в том числе потерпела крушение. – Это извинение, Уилл, – Ганнибал поддается вперед. Впредь его локти упираются в жесткий матрас рискованно рядом с бедром Уилла, колени растворяются вне зоне видимости. – Ганнибал... – Я не должен был оставлять тебя тогда, – сухая ладонь Ганнибала робко касается перебинтованного живота Уилла, невесомо поднимается пальцами ваше. Грэм заново чувствует невозвратную потерю воздуха, яростное биение сердца заполнило все предполагаемое для кислорода пространство, – Я знал, что нельзя было уезжать. И случившееся послужило очередной причиной не слушать меня. Уилл молча сужает глаза. Делает спасительный вдох, хотя рука на предплечье толком не дает этого сделать. Грэм угрюмо морщит уголки губ, качая головой. – Да, ты не хотел меня отпускать, – взгляд Лектера теплеет, – Но ты сделал это не из-за моих уговоров. Ты знал, что на пустынной трассе ночью что-нибудь обязано случится, после чего я буду в тебе нуждаться. Сейчас ты испытываешь вину потому, что все вышло из-под контроля. Ладонь Лектера становится тяжелее, жестче. – Прошу прощения, – Уиллу всегда нравилось, когда Ганнибал признавал оплошность. – Просто не делай так больше, ладно? В следующий раз попроси остаться подольше и все. Ганнибал кивает. Нехотя, напрягая челюсть, но подтверждает слова. Аромат корзины по новой отвлекает Уилла. – Пофиг. Компенсируешь все корзиной, – Грэм облизывается. – Аппетит – хороший признак твоего положения. Лектер забывает прежнюю сосредоточенность, ласково улыбается и освобождает из захвата руку Уилла. Грэм с этим раскладом не согласен, но разве он возьмет кисть Ганнибала и положит обратно на свою? У него уходит ровно минута, чтобы отмести привлекательную мысль. – Тайский суп и домашний хлеб. Я не доверяю здешней кухне, тебя им не доверю в том числе, – Ганнибал опускает на колени Уиллу по-прежнему теплую плетенную корзину, – Простой тайский суп содержит нежную курицу, рисовую лапшу и сладкий перец. Насыщенное кокосовое молоко придает бульону кремовую нотку, а зеленая паста карри обеспечивает приятную жгучесть. Уилл нетерпеливо расчленяет содержимое. С несвойственной ему аккуратностью раскладывает контейнеры вокруг себя и, склонив голову к плечу, лукаво, с детским озорством поглядывает на восхищенного Ганнибала. – Ты приготовил мне куриный суп. Как мило. Ганнибал усмехается с непривычной человечностью. Уилл на секунду забывает о еде, наслаждаясь сборищем искренних морщинок вокруг глаз Лектера. Ганнибал сжимает губы в побелевшую линию. – Боюсь, я не составлю тебе компанию на обед, Уилл. Мне нужно бежать, но сегодня вечером я заберу улики, – его мизинец небрежно задевает тыльную сторону ладони Уилла. Грэм заметно тускнеет. Уже более по-уилльски сгребает еду в сторону и хватает приготовившегося встать Ганнибала. Ни одна сторона Уилла не сожалеет об измятом рукаве пиджака. – Ганнибал, – голос звучит ниже, – Мы можем поговорить? – Да, конечно, – Ганнибал мешкается. Казалось бы впервые в жизни, – О чем? – О нас, – Уилл выдерживает паузу, смачивает пересохшие губы слюной и поддается вперед насколько позволяет тело, – Ты не сможешь отрицать неясность между нами с первой встречи. Ганнибал смотрит на него с пониманием и долей непонятного Уиллу сожаления. Он не выхватывает руку, напротив, большим пальцем ласково поглаживает Грэма по костяшками. – Разумеется, – теперь Ганнибал звучит намного тише положенного, – Но... Определенно лишняя в этот момент бондинистая макушка мелькает в проеме. Затем прогружается и все остальное: стройные, обнаженные из-под юбки ноги, талия, скрытая за слоем рубашки и пиджака, скрещенные на груди жилистые руки. Уиллу приходится щуриться, чтобы развидеть бледное вытянутое лицо. Бесстрастное и усталое. Женщина клацает каблуками, делая решительный шажок вперед, за порог палаты Уилла. Ему это не нравится, и его пальцы хватают Ганнибала сильнее. Женский взгляд проглядывает за двусмысленным движением, молча поджимая губы и вздергивая подбородок. – Ганнибал, – она с трудом переводит взгляд на Ганнибала. Осуждение в ее глазах режет комфортную тишину помещения. Уилл мог ощутить под пальцами напряженные мышцы, – Не хочу тебя торопить, но мы опаздываем. Ответный холод по отношению к этой женщине проглядывается только во взгляде Ганнибала. – Боюсь, Беделия, именно это ты и сделала, – он ощетинился, – За тридцать секунд мистер Дюркгейм не воскреснет, дорогая. Уилл закрывает рот. И снова открывает. Больше похоже на попытку захватить еще больше воздуха, чем он имеет сейчас. Пронзительное стекло глаз Беделии как назло перехватывает изучающий взгляд. Женщина выглядывает из тени, уголки ее небрежно накрашенных губ ползут вверх, приобретая форму какой-то презрительной ухмылки. – Знаменитый Уилл, – она прокатывает слово на языке, как когда-то Ганнибал, но в этот раз собственное имя ощущается каким-то ругательством. Уилл по-прежнему молчит. Скопившаяся желчь медленно стекает по горлу к животу, внутренности снова начинают крутить. Грэм несколько секунд думает, выдасть ему что-то по типу «Знаменитая Беделия, точнее стерва, не вызывающая у своего супруга никаких чувств кроме отвращение».

***

– Здравствуйте, Беделия. Уилл решает воздержаться от навязчивой идеи. Ему кажется, что сухое, прокатившееся на языке имя уже должно звучать как оскорбление. Грэм выдавливает из себя вежливую улыбку. Сучка сучкой, но у него слишком болит голова, чтобы начинать ссориться в первую встречу. Тем более – этот день уже начинает изрядно надоедать. Он разжимает пальцы, и рука Ганнибала безвольно падает. Уилл медленно опускается на подушку, морщась, когда тело прошибает болью. – Я, честно говоря, польщен, что вы обо мне слышали, – Грэм откровенно издевается, и насмешливо-приторный голос выдает его с потрохами. И кидает краткий взгляд на Ганнибала. Тот не выглядит таким же довольным, как пару мгновений назад. От Лектера веяло обжигающим холодом – Уилл поежился. Разве с такими чувствами встречаются супруги? Грэму стоит переосмыслить свое представление о браке. Беделия усмехается и поджимает губы. Уилл замечает, что помада смазалась. – Ох. В нашем доме вы весьма известная личность, мистер Грэм, – она посылает Ганнибалу улыбку, не предвещающую ничего хорошего. Женщина на секунду замолкает. Она выжидает, пока ее муж, стиснув зубы, все-таки удостоит ее вниманием. И Ганнибал делает это – пусть и нехотя: он сдержанно кивает в ответ, и Уилл не успевает понять, что вложено в этот незначительный жест. – Я жду тебя у выхода, – кратко выдает Беделия, обращаясь, очевидно, не к больному со сломанной ногой. Ганнибал повторяет недавнее движение. Он ждет, пока супруга покинет зону его видимости. И оказывается на корточках перед лицом Уилла слишком быстро, чтобы последний мог понять, в какой момент так получилось. Грэм лишь слегка поворачивает голову и растерянно моргает. Ганнибал с излишней аккуратностью убирает со лба Уилла слипшиеся от пота пряди. Он позволяет себе касаться чужих – шелковых, до невероятного мягких, хотя и влажных – волос дольше положенного. Уилл – по-прежнему – туманным взглядом следит за проявленным вниманием к его персоне. В глазах снова темнеет. Нельзя отключаться сейчас, Грэм. Только не в то время, когда твоя бывшая – и настоящая – любовь вот-вот сделает что-то важное. – Мы поговорим, Уилл. Я обещаю. Его хриплый голос, раздавшийся над самым ухом, побуждает Уилла остаться еще немного. Он надеется, что об этом они поговорят тоже. Дверь закрылась практически бесшумно.

***

Уилл подумал, что у него действительно мог бы быть типаж. Он уже достаточно долго смотрел на привлекательную блондинку, с острыми чертами лица и апатичнным взглядом. На ней был деловой костюм, в черно-красную клетку, и Грэм не чувствовал вины за то, что пялится. Ему было двадцать, а выставки, которые посещали богатые псевдо-интеллектуалы с толстым кошельком, в то время были популярны и кишели студентами. Юношеский максимализм бушевал с неистовой силой. Она рассматривала картину «Спаситель мира*», Леонардо Да Винчи, незаметно крутя головой, чтобы видеть с разных ракурсов. Размышляла ли она о смысле произведения или думала, за что она заплатила деньги на входе. Уиллу было все равно. Девушка казалась милой, а ему было хреново – какой сюрприз – так что единственная плохая идея за этот день – надеть домашний свитер на гребаную выставку. Прошло два года с тех пор, как Ганнибал пропал без вести. Временами Уиллу хотелось, чтобы по телевизору сказали, что они нашли труп некого Лектера. Может, от этого Уиллу стало бы легче. На секунду злорадства? Да. На всю оставшуюся жизнь? Нет. Поэтому, пока про труп Ганнибала не было вестей и пока не объявился он сам, Грэм принял решение идти дальше. Так ведь делают подростки с разбитым сердцем в сопливых мелодрамах? Уилл определенно из их числа. Подходя, Грэм заметил скользивший по нему взгляд. Та девушка явно его увидела, но предпочла не показывать виду. Уилл мысленно усмехнулся. Она – точно не так загадка, над которой нужно долго ломать голову. К ней точно было легко пробраться в голову, осмотреться и понять ее потребности. Не совсем во вкусе Уилла. Но психолог сказал ему испытать кое-что новое. Блондинка обернулась только когда Уилл появился перед ее носом. И мягкая улыбка на бледных губах давала знак – она готова к знакомству. – Привет, – скомканно сказал Уилл, избегая прямого взгляда в глаза. Обычно он бы приковал внимание к ее переносице, уху или мятому воротнику, но почему-то в этот раз Уилл вообще перестал смотреть на нее. Ему показалось, что картина Ботичелли за ее плечом была гараздо важнее. – Привет, – ее голос был мелодичным и приветливым. Уиллу нравилось. И все же картина чем-то притягивала. Он правда хотел отвести взгляд, но не получалось. Глаза всякий раз возвращались к Венере*. Уилл понадеялся, что девушка не заметит полное отсутствие внимания к ее лицу. – Можно с вами познакомиться? – его голос звучал механически. – Можно, – девушка с готовностью протянула ладонь. Уилл слепо пожал ее – он ощутил тепло сухой кожи, – Меня зовут Молли. – Очень приятно, – его губы скривились в улыбке. Толпа начинала рассасываться, теперь Рождение Венеры можно было узреть целиком. Уилл уже не слушал Молли. Перед глазами он видел только спину мужчины, который рассматривал картину с не меньшим интересом, что и сам Уилл. Грэм успел заметить причесанные световые волосы и приталенный темный пиджак. И запах лаванды. Так пахло от Ганнибала в их последнюю встречу. Возможно это были духи Молли, которая сдвинулась чуть ближе к нему. Ее явно не волновало постоянное молчание собеседника. Но Уилл не был этом уверен. С недавних пор он не мог знать о себе всего наверняка.

***

Уилл энергично мотнул головой. И тут же пожалел об этом – затылок прострелило болью. Ему пришлось снова опустить на теплую подушку, морщась от жара и головной боли. Испарина выступила на лбу. С тех пор как ушел Ганнибал прошло двое суток. Как назло лучше Грэму не стало – если его состояние вообще не ухудшилось. Температура по-прежнему держалась. Это могло объяснить странный флешбек в его не менее станном сне. Думать долго не пришлось – все дело в Ганнибале. И температуре. Больше виновата температура под тридцать восемь. Уилл невольно вспомнил Молли. Они провстречались чуть больше двух лет, и эти отношения были самыми запоминающимися за последние десять лет. Все было до ужаса просто. Закрутилось уже через неделю после их знакомства, расстались друзьями. В промежутке ходили на свидание, трахались и жили счастливо. Затем случился энцефалит. Уилл не винил Молли. Напротив – охотно поддержал решение разойтись. Он знал, что совместного будущего у них не было. Делать их расстование больнее не было смысла. И все же – был ли Ганнибал в той галерее? Раз уж он пообещал поговорить, то Уилл спросить и об этом. Разве он не обещал найти его семнадцать лет назад? И как – сдержал обещание? Уилл с раздражением вжимается в подушку. *** Ганнибал всегда был сдержан по отношению к собакам. Даже когда он говорил Уиллу в детстве, что охотно возьмет в их дом хоть десяток – он привирал. Он бы согласился на трех. Максимум. Так что стая дурно пахнущих дворняжек его не пугает. Напротив – Ганнибал ожидал увидеть нечто такое в его доме. Компенсация человеческой любви, которую Уилл не мог подарить или получить. Лектеру становится почти больно от осознания этого. У него правда нет времени на чувства. Собаки оказываются продажными за пару сосисок, и Ганнибал не видит больше препятствий на своем пути. На пути к пониманию Уилла. Дом может сказать о человеке гораздо больше, чем сам человек. Грэм по-прежнему кажется пазлом с недостающимися деталями. Поэтому – детали должны быть спрятаны под стенами и среди книжных полок. Ганнибал в это искренне верит. Он медленно исследует гостиную. Беспорядок бросается в глаза, рыболовные снасти кажутся незаметными среди прочего хлама. Лектер тепло улыбается своим мыслям. Ганнибал замирает. Запах, совершенно не свойственный Уиллу ударяет в нос. Это не просто собаки или гниющие продукты – что-то приятное и сладкое. Лектер принюхивается. Духи. Запах табака и ванили усиливается. Ганнибал с легкостью уворачивается от ножа, пролетевшего рядом с его ухом.