Обречённые на мир

      Коридоры огромного каменного комплекса сменялись один за другим. Освещённые редкими лампами, они образовывали лабиринт, и Забуза бежал, стараясь не отставать от своих вроде как союзников.       — Чёртов пиздюк! — ругнулся один из них.       — Заткнись, — сказал второй. — Этот пиздюк нас угробит, если не свалим поскорей!       — Пф-ф!       Забуза не стал им отвечать. План покушения на Ягуру провалился, а значит, и нужды иметь с ними что-то общее уже не было. Тем более…       «Кто-то нас сдал».       Кто-то из этих двоих. Или сучка Мэй со своими приспешниками.       «Но ей-то зачем?»       Однако больше никто и не знал. Эти двое были прямо вовлечены в процесс, а у Мэй Забуза помощи просил лично. Сильных шиноби в Тумане оставалось не так уж и много, и Мэй могла помочь, но отказалась.       «Дура».       Сказала, боится, что в случае провала Ягура разгневается на простой люд. Забуза думал, что это ложь, а на деле она за свою жизнь тряслась, считала авантюру самоубийством и ссала переть против Мизукаге-джинчурики. Всё ведь прекрасно понимала и лишь отговорки придумывала.       «Сволочь… Будь она с нами, захватить власть в Тумане было бы куда легче».       Ведь Ягура уже давно сошёл с ума. Ему всё равно, кого именно убивать в ответ на покушение. Неважно, будет ли в рядах убийц сама Мэй или связанный с её группой человек, — основной удар придётся по невиновным.       Таков был порядок нового Кровавого Тумана. Порядок, погрузивший всю страну Воды в хаос…       Слух опалил стремительно приближающийся свист. Красная вспышка озарила стены, и Забуза рефлекторно пригнулся — шар из чакры пролетел под потолком.       «Он совсем конченный?!»       Раздался взрыв — в глаза полетела пыль, в ушах зазвенело. Забуза упал на колени, дезориентированный.       — Все живы?! — сквозь звон послышался крик.       — Ч-чёрт! — выплюнул Забуза. — Я цел!       Ближайшие лампы разбились, и единственным подобием света в темени коридора стал тёмно-бордовый силуэт человекоподобного существа в стороне, откуда пришла атака. Три хвоста развевались и отбрасывали тени от кровавого свечения.       Вдруг они замерли над головой, и силуэт белыми безумными глазами уставился прямо на Забузу.       По коридору прокатился тихий свист, нарастающий с каждой секундой.       В страхе Забуза вскочил. Единственный проход на волю оказался завален почти полностью — один из союзников пытался пробиться через самую хлипкую часть преграды. Второй мёртвой тушей лежал на земле; его лицо превратилось в кроваво-чёрное месиво, одежда была опалена, одна из рук пропала без следа.       — Помоги! — крикнул последний живой союзник. Забуза рявкнул:       — Хрен мы здесь пройдём! — не сводя взгляда с искрящейся чакрой твари — джинчурики трёххвостого биджу.       Тот готовил новую атаку. Свист превратился в гул.       Безумный Мизукаге Ягура собирался использовать бомбу биджу внутри центрального комплекса Киригакуре — того самого места, где находилась вся правящая верхушка Деревни.       — Прочь! — Забуза отпихнул торопливо разбирающего завал союзника и выхватил кунай со взрывной печатью. Беглым взглядом окинул символы — да, та самая, создающая направленный взрыв.       — Ты чего удумал?!       — Отойди, мать твою! — Забуза замахнулся для броска. Чакры в печати совсем немного — специально, чтобы сенсоры не обнаружили группу по фону.       «Хватит ли этого?..»       — Да мы от этого взрыва сдохнем! — истерически заорал союзник.       Забуза зло зарычал. Придурок бесил!       — Бомбу биджу мы тем более не переживём!

***

      Легонько прикрыв дверь, Саске зашёл в дом. Он разулся, скинул куртку и, обхватив себя руками, уселся на порог и стал стыдливо ждать прихода кого-то из взрослых.       Грязный, мокрый и уставший — члену клана Учиха не подобало выглядеть так. Саске очень пытался не попасться жителям квартала на глаза, и у него получилось, однако, как скрыть свой вид от родителей, он так и не придумал.       «Отцу это точно не понравится…»       В прихожей было прохладно. Хотелось пройти в дом, но гордость не позволяла. И всё же Саске сказал:       — Я дома!       Он поджал ноги к груди, обхватил колени руками, пытаясь сохранить тепло, и стал ждать, пока кто-то придёт его встретить.       «Пусть это будет мама…»       Однако никто не пришёл и даже не ответил. Саске немного посидел, обернулся. Лишь сейчас он понял: в доме было темно.       — Мама? Отец?       Саске поднялся и ступил на деревянный пол, медленно пробрался вперёд по коридору. Кухня пустовала. В кабинете отца так же, как и везде, стояла темень. Лезть внутрь без спроса совсем не хотелось, пусть и чувствовалось, что внутри пусто.       «Где все-то?»       Обычно вечером вся семья собиралась дома, и только Итачи появлялся не всегда.       «Странно…» — подумал Саске и отчего-то решил вернуться в холодную прихожую.       Он собрался снова усесться на порог, но заметил две пары обуви. Одна явно принадлежала ему самому, вторая же…       — Саске?       Саске резко обернулся. Без единого шороха в коридоре возник Итачи.       — Брат? Ты уже вернулся?       — Ага, — кивнул в ответ Итачи. Он выглядел немного уставшим. — Ты где так испачкался?       — А… — вновь Саске вспомнил, что и выглядит не лучшим образом. Ему стало стыдно.       — Пойдём, тебе нужно согреться, — сказал Итачи.       Он подошёл, протянул руку. Саске сжал её, и братья вместе пошли в гостиную.       — А где родители?       — Они ушли на собрание.       — О… — понурил голову Саске.       Он не любил эти клановые собрания. После них отец всегда был злой и нервный, и в такие моменты к нему лучше было не лезть. Да и мама всегда выглядела расстроенной…       Саске понятия не имел, что на этих собраниях происходило, но ему казалось, что лучше бы их и не проводили вовсе.       — А ты пойдёшь? — спросил он.       — Да, — ответил Итачи. — Только дождусь Шисуи.       — О-о, значит, Шисуи тоже вернулся?! А может, устроим совместную тренировку?       — Ты еле на ногах держишься, Саске. Тебе нужно отдохнуть.       Саске фыркнул. Он правда очень устал, но ради тренировки с Итачи и Шисуи готов был в который раз перебороть сам себя. Он знал, что даже несмотря на курсы, плаванье в речке и драку с…       Вдруг пришло осознание.       «Точно!»       Саске резко остановился и сказал:       — Мне тебе рассказать нужно!       — Что рассказать?       — Узумаки Наруто, знаешь такого?       Итачи задумался.       — Да, — спустя пару секунд ответил он. — Но… может, ты всё-таки попозже расскажешь?       — Нет! — отрицательно покачал головой Саске. — Это важно, правда-правда!       — Вот как…       — У него шаринган, брат! Я уверен, это глаз Коями-сана!       — Шаринган? — удивился Итачи. В его глазах блеснула искра недоверия. — Ты уверен?       — Я точно видел! Правда! Он прячет его под повязкой, чтобы никто не знал!       — А как ты узнал?       — Я… — начал было Саске. — Он сам мне его показал. Когда узнал, что я из клана Учиха, попросил меня рассказать про шаринган. А потом снял повязку…       — Ясно, — Итачи кивнул. Он замолк и встал на месте, раздумывая о чём-то.       — Только не тыкай меня в лоб и не уходи, ладно? — предупредил Саске.       — Я и не собирался, — ответил Итачи. — Только… не говори об этом отцу, хорошо? И вообще кому-то ещё.       — Почему?! — возмутился Саске.       Ему очень хотелось рассказать. Отец ведь тогда точно будет гордиться, да и научит чему. Может, и в военную полицию удастся попасть благодаря этой находке…       — Я сам во всём разберусь, — ответил Итачи. — У меня есть несколько свободных дней, а военная полиция и так сейчас загружена… Отцу будет полезно немного отдохнуть.       — Хм-м…       Саске кивнул. Пусть и хотелось самому обо всё рассказать, он знал: отцу правда в последнее время тяжело. Домой он всегда приходил уставший и грустный.       Может, и правда следовало дать Итачи во всём разобраться?..

***

      Свистел закипающий чайник.       Усевшись на полу, Минато глядел под ноги. Вокруг него летала многолетняя пыль, в углу комнаты одинокий паук плёл свою паутинку. Бледный свет единственной выжившей в люстре лампочки освещал чуть ли не сгнивший скрипящий пол. Ветер через открытое окно выдувал противную духоту из комнаты…       «Интересно, за столько лет моя квартирка бы тоже превратилась в бедлам?»       Минато привык наводить порядок везде, где только мог. Даже когда жил один и уставший возвращался с миссий, по приходу домой в первую очередь чистил всё, что под руку попадалось. Однако шесть лет… никогда до этого он не пропадал настолько долго.       Впору было предположить, что их с Кушиной квартира выглядела бы примерно так же, как сейчас выглядела квартира любящего странствия сенсея.       «Если бы её не уничтожил Лис…»       — Наруто… Когда узнал, что у меня нету дома, предложил мне денег, — рассказал Минато.       Сидящий на столе сенсей засмеялся во всё горло.       — И ты взял?!       — Нет конечно!       — Но он же наверняка от всего сердца! Хотел поддержать бездомного! — всё злорадствовал сенсей.       Минато усмехнулся.       — Знаете… он похож на Кушину.       — Да ладно? Внешне ж вылитый ты!       — Как оказалось, только внешне, — ответил Минато и поднял взгляд. — Хоть что-то в этом мире от Кушины осталось. Будто бы частичка её души в нём переродилась…       — Ты веришь в перерождения? — удивлённо спросил сенсей.       Минато не ответил. Естественно, он не верил. Мир не давал своим обитателям второго шанса. Вот и смерть работала по тем же правилам. Она не прощала.       — Нет, — ответил Минато. — Но я верю в бессмертие.       — В бессмертие?       — Шодай говорил, что жизнь человека характеризуется его поступками. Другие люди сохранят память о тех, кто этого заслужил…       — И до тех пор, пока кто-то помнит… — прервал сенсей.       — Человек остаётся жив.       Сенсей вздохнул, вскочил со стола, подошёл поближе и уселся рядом. Слегка скрипнул старый пол, и на мгновение показалось, что ещё чуть-чуть — и он обвалится.       — Да-а… но что, если все забудут? Как же память о тех людях, кто остался в тени?       — Перед моей инаугурацией мы много разговаривали с Сандайме, — сказал Минато. — Жизнь действительно характеризуется поступками, но память… дело не в ней.       — А в чём тогда?       Минато улыбнулся.       — Всё гораздо проще. Дело в том, что человек оставил после себя. Если его наследие продолжает существовать, то он прожил свою жизнь не зря. В таком случае любой может стать в каком-то роде бессмертным…       — Вот как…       — Мне хотелось бы думать, что я смогу оставить после себя счастье для своих близких…       — Эй-эй, ты ж не собираешься мне тут помирать, а? — вскочил сенсей.       — Нет, — ответил Минато. — По крайней мере до тех пор, пока не разберусь с Мадарой.       — М-да, — сенсей почесал затылок. — А после?       — Я не знаю. К сожалению, планировать что-то на такой далёкий срок слишком сложно.       — Вот как…       Чайник докипал, и теперь через окно слышны были завывания ветра. На улице знатно похолодало за последние несколько часов, и Минато немного нервничал из-за того, что не довёл Наруто до самого приюта.       «Он ведь наверняка меня не послушал и пошёл дальше гулять… ну точно сын Кушины!»       — А в Чистый Мир? — вдруг спросил Джирайя. — Ну-у, ты веришь в Чистый Мир?       — Не знаю…       — Но ты ж мне говорил, что не веришь?       «Тогда я не знал про Эдо-тенсей…»       — Я погорячился, — ответил Минато. — Для того, чтобы проверить, придётся для начала умереть.       — И то верно, — ответил сенсей.       Он поднёс палец к подбородку и задумался.       — Но что это выходит, мы все живём в неопределённости?       Минато улыбнулся.       — В вездесущей.       Ему всегда хотелось знать всё и сразу. Иметь все расклады на руках и не сковывать свой же выбор отсутствием информации. Но это было невозможно. Вездесущая неопределённость преследовала каждого на протяжении всей жизни — от неё нельзя было сбежать, и кто-то противился ей до конца, терял способность делать выбор как таковой и тонул. Кто-то же, наоборот, целиком и полностью ей отдавался. Отдавался, по сути, случайности и тонул вместе с теми, кто противился.       А правда, как всегда, была посередине.       — Вездесущей?       Потому Минато давно смирился с тем, что никогда не сможет знать всё обо всём. Потому в частых спорах с Орочимару он никогда не соглашался. Разве ж гарантировала вечная жизнь всезнание?.. Разве ж стоили все смерти от экспериментов призрачного шанса для одного человека познать нечто большее, чем то возможно было за отведённые ему годы?..       Минато не знал ответа. Да и думать об этом не хотел. Сейчас Орочимару — нукенин и враг Конохи, а значит, он совершил что-то такое, за что даже Сандайме его простить не смог.       А сам Минато давно вынес свой урок из всей этой неопределённости. Шиноби без отваги — как шиноби без мозгов. Не шиноби вовсе.       — Знаешь, порою мне кажется, что тебе следует писать книги, — пошутил сенсей. — Наверняка ты прославишься ещё сильней!       — Боюсь, писательство — не моё призвание, — улыбнувшись, ответил Минато.       — Да ладно, у тебя неплохо получалось… ты ж столько денег заработаешь!       — Может, и так. Но деньги — уже давно не моя цель.       «Как и не ваша. Иначе вы бы не жертвовали Конохе свою же зарплату…»       Минато встал, стряхнул прилипшую к штанам пыль, чуток размял спину и сказал:       — Я ухожу завтра.       — Так быстро? — сенсей удивился. — Даже на пару дней не останешься?       — Не могу. Действовать надо быстро. И раз уж больше информации получить не вышло… придётся работать с тем, что есть.       — Планируешь наведаться к этому Ясуши?       — Да, — кивнул Минато. — Сдаётся мне, он как-то связан с Ханзо. Может, получится узнать хоть что-то про Пейна…       — Мне пойти с тобой?       — Не стоит. Многие считают, что я больше не работаю на Лист. А вы, сенсей, — шиноби Конохи. В кругу нукенинов это может стать проблемой.       — Ясно, — понимающе кивнул сенсей. — В таком случае я отправлюсь на Мьёбоку.       — О-о… — удивился Минато. — Планируете продолжить обучение?       — А то! Я ж обещал!

***

      — Сто-ой! — кричал Наруто убегающему коту.       Кот, не оборачиваясь, мчался вперёд на полной скорости и останавливаться явно не собирался.       — Ну я ж не стану издеваться!       «Так, только полапаю чуток…»       Когда Наруто жил на первом этаже, к нему на подоконник часто запрыгивал один рыжий котёнок. Он громко мяукал и просился внутрь. Наруто открывал окно и впускал его погреться, а иногда и вовсе воровал для него еду из столовой.       «Ржавый» — такую кликуху котёнок заимел.       В какой-то из книжек, которую читал дедуля, так называли одного рыжего вора. Котёнок, в общем-то, походил на него. Как внешностью, так и воровскими замашками. Ведь помимо предназначающейся ему еды он не брезговал завалиться в комнату и сожрать что-нибудь в довесок.       Больно уж хитрый да прожорливый оказался. Однако Наруто его любил и даже не злился из-за разграбленных запасов украденной из столовой хавки. Но однажды дружбе пришёл конец.       В комнату подселили соседа — Акито. Тот был врединой и, как оказалось, стукачом. Он нажаловался на котёнка взрослым.       Больше Ржавого никто не видел…       Наруто взгрустнул, долго искал котёнка, но так и не смог найти. Дедуля разузнал, что того упекли в приют для животных и теперь откармливали да отогревали.       Для Ржавого, в общем-то, ничего не изменилось.       Акито же за стукачество получил по роже. А потом его переселили. Чтобы избежать драк.       «Ну ничё, знатных люлей я ему ещё как-нибудь выдам…» — подумал Наруто, всё стараясь не потерять из виду убегающего котика.       Окончательно стемнело, и на недавно оживлённой улице почти никого не осталось. Даже лавировать между людьми не приходилось: просто беги себе по прямой да поворачивай изредка, не задумываясь ни о чём.       Вдруг котик свернул налево, в переулок. Наруто рванул за ним и внезапно врезался во что-то.       — Ай! — упал он на землю.       — О, а вот и ты, чертёнок! — послышался знакомый голос.       Вдруг стало стрёмно. Наруто попытался было вскочить, но его схватили за ухо.       — Ай-ай! — завопил он и вгляделся в злую рожу дядьки-директора. — Пусти, гад!       — Домой пошли, — буркнул тот. — Весь приют из-за тебя на ушах!

***

      Показалось серовато-голубое небо, и блёклый солнечный свет ударил в глаза. Забуза спрыгнул на крышу одной из каменных высоток Киригакуре. Спустя миг рядом очутился его союзник.       — Охренеть, мы выбрались… — сказал тот.       И правда выбрались. Лабиринты каменного гиганта резиденции Мизукаге оказались позади, и теперь оставалось лишь сбежать из самой Деревни. Забуза огляделся. Кири выглядела спокойно, и ничто не предвещало наступающий хаос.       «Скоро это местечко умоется кровью, — подумал Забуза. — Пожалуй, кровопролитие начну я».       Он глянул на ничего не подозревающего союзника, быстро выхватил меч и резко вонзил тому меж рёбер.       «Прямо в сердце…»       Уже и не союзник дрожал, рука его так и не дотянулась до куная. Он не успел ни предотвратить атаку, ни увернуться и теперь упал на колени.       В глазах застыло выражение страха.       «Перед смертью у всех одна и та же рожа… — Забуза выдернул застревающий в плоти меч. — Как-то это даже скучно».       Он быстро оглядел себя, подмечая ссадины и порезы, опалённую одежду и ожог на руке. Спрыгнул вниз с крыши высотки и побежал прочь. Провалившееся покушение в корне меняло все планы, и теперь следовало уходить из страны.       Ягура разозлился, и пусть первый его удар примет на себя население, второй, более осмысленный, явно придётся на единственного выжившего участника покушения.       Забуза хмыкнул.       — И кто же нас всё-таки сдал?..