Die Schweigereltern

      — Где ты был вчера вечером?       Юкичи плавно ушёл из-под удара. Кимоно зашуршало, у уха свистнуло дерево. На секунду ему показалось, что на пол упала прядь его волос, но в чужих руках сейчас был всего лишь шест. А после стало тихо. Воздух вокруг него замер.       — Я встречался со старым другом, — ответил он, тяжело дыша. И снова напряжённо вслушался. Не было слышно ни единого звука. — Госпожа?       Только отменная реакция позволила ему сохранить нос. Рванувшись назад, Юкичи споткнулся о милостиво подставленное под ноги древко шеста и распластался по полу. Худое колено больно вжалось в рёбра.       — Отвратительно, деточка, — прохладно прокомментировала женщина, сдёрнув с его глаз повязку. Юкичи поморщился от ослепившего на секунду глаза света.       — Я буду стараться лучше, — ответил он сквозь зубы. Но госпожа Мори вдруг отмахнулась.       — О, я не про твой бой. Я про твоего друга. Он же совершенно помешался, неужели ты не заметил? Он, кажется, вернулся с боевых действий? Сдаётся мне, его здоровье там и осталось. Не доверяй ему. А лучше прекрати общение.       — Он не показался мне изменившимся, — покачал головой Юкичи, поднимаясь. — Нет, разумеется, он немного очерствел… Вы ошибаетесь, госпожа.       Женщина смерила его нечитаемым взглядом. Фыркнула:       — Мальчишка.       И вышла прочь.

~

      Ацуши застывает каменным изваянием. Свет из приоткрытой двери кабинета льётся на стены и растекается лужицей по полу.       — Достаточно пустых разговоров, — голосом Ринтаро-сана можно резать сталь. — Неужели вы, детки, думаете, что я собрал вас здесь, чтобы обсуждать дела Агентства? На это у меня есть мой муж, который в курсе больше вашего.       — Ну и ради какой же великой миссии мы здесь? — усмехается Эдогава-сан. Ацуши готов поклясться, что он сейчас сидит в какой-нибудь фривольной позе. Возможно, именно из-за этого Ринтаро-сан, не беря прелюдий, переходит сразу к делу.       У Ацуши в жилах стынет кровь, когда он слышит:       — Положим, после событий с Гильдией я позволил предателю-Эйсу схватить того русского, чтобы избавиться от двух «крыс» одним ударом. Но одной удалось сбежать.       — Именно поэтому после я чуть не лишился обоих родителей и обзавёлся лишней дыркой, — заканчивает Осаму-сан. — Мы обо всём этом знаем, если не забыл. Но потом ты уверял меня, что проблема русского решена.       — Но отказался говорить, что с ним сделал, — голос Эдогавы звучит почти обиженно. — И Юкичи-сан тоже!       — Он знает не больше вашего, — слышится вздох. — Итак, что я сделал с Достоевским? Это банально, Эдогава-кун, ты наверняка догадался. Я позволил нашем общему знакомому из Отдела арестовать его. И заточить в тюрьму. Где он вскоре погиб. Разумеется, при самых таинственных обстоятельствах. С попустительства твоего мужа, к слову сказать.       Повисает тишина.       — Я чувствую «но», — медленно произносит Осаму-сан, и под ним еле слышно скрипит каркас кресла. — Он действительно умер? Как вы это сделали?       — Многое можно сделать, если действовать сообща, — патетично вздыхает Ринтаро-сан. — Но нам его смерть стоила колоссальных усилий. И да, он действительно мёртв.       — Всё ещё чувствую «но», — Ацуши видит, как мелькает тень, и перестаёт дышать. Ему кажется, что даже его сердце затихает, чтобы не выдать его. О ками…       — После смерти Фёдора проблема никуда не исчезла. Неужели вы так и не поняли? Кто стоял за всем этим? И за саботажем Агентства, который мы с трудом успели подавить. Эдогава-кун? Ну же. Вы ведь оба в курсе ситуации. Вы знаете, к чему я клоню. Лидером «Смерти Небожителей» ведь был совсем не Достоевский…       — Камуи.       Чужие голоса, звучащие одновременно, вгоняют в дрожь.       Ацуши плотнее сцепляет зубы, вжавшись спиной в стену. Тот русский мёртв, но не он корень проблемы? Разве всем не объявили о победе? Или это была та сладкая ложь, призванная прекратить панику? Что же происходит на самом деле?       — Ответ частично верный, мальчики, — чужой голос становится приторно сладким и всё равно звенит от напряжения. Слышится вздох, скрип деревянных ножек по полу: Эдогава-сан раскачивается в кресле.       — Публичное лицо, достаточно известное, чтобы быть легко узнаваемым. И обладающее колоссальным влиянием, чтобы провернуть всё это.       — А ещё человек, который мог бы получить выгоду от серии террористических атак.       — Итак?       Ацуши вот ничего не понимает. А в кабинете снова повисает тишина, но теперь это тишина осознания.       — Невозможно… — выдыхает Эдогава-сан. Ацуши явственно слышит, как под чьими-то пальцами со звучным хрустом крошится подлокотник. — Нет!       — Он же друг отца. Они с детства вместе, просто обожают друг друга… Нет, папа.       Голос Ринтаро-сана звучит почти ласково, когда он отвечает:       — Вспомни, что твоя бабушка часто говорила в своё время твоему отцу по поводу его «друга».       — Что он слеп… — вместо Осаму-сана хрипло отзывается Рампо.       — Верно, — снисходительно соглашается Ринтаро-сан. Ацуши знает, что он сейчас устраивает подбородок на скрещенных пальцах. — И сейчас вы также слепы. Но вы не только его дети. Ещё и мои. Разве я ничему не научил вас?       — Привязанности мешают мыслить рационально, — тянет Осаму-сан пугающе ровно. — Наши и наших близких. Делают слепыми. Значит…       — Значит Юкичи-сан ошибается, — неожиданно твёрдо заканчивает Эдогава-сан. — Я понял. Всё понял. В руках Фукучи-сана будет всё. Он не хочет уничтожить эсперов, он хочет их поработить. Создать армию… И править миром. А первой целью будет Агентство. Но за что? Ему не удалось натравить на нас всех, но это только пока. Власти легко переубедить в нашей невиновности во всех смертных грехах, — что-то ударяется об пол. — Так вот чего вы от нас потребуете. И если мы всё так сделаем…       Ацуши борется с желанием заглянуть внутрь. Потому что он больше не понимает решительно ничего.       Фукучи? Кто это? Имя кажется смутно знакомым. Где он мог его слышать? Публичное лицо… Может, в новостях? И он был другом Юкичи-сана. А теперь почему-то хочет мирового господства. В этой семье всем везёт на друзей, да?        — Отец в жизни не простит тебе этого, — говорит тем временем Осаму-сан. — И действий за его спиной.       — Я постоянно действую за его спиной, — это может звучать пренебрежительно. Могло бы. Но нет. Ацуши слышит, что это звучит устало. И слишком обречённо.       — Ты был прав, — невпопад продолжает Осаму-сан. — Дядя — наиболее очевидный вариант, — а потом сердце Ацуши на секунду останавливается и падает в таз, продолжая биться уже там, потому что он в очередной раз слышит скрип и спокойное:. — Но кажется, наш разговор уже не является приватным. Ацуши, — за пять звуков в своëм имени он успевает поймать ещё три инфаркта. — Входи.       Чем, ну чем он себя выдал?! Три пары глаз — насмешливый, удивлённый и заинтересованный взгляды — встречают его на пороге, когда он на ватных ногах проходит в кабинет, дрожащей рукой поплотнее прикрывая за собой дверь.       — Всё слышал? — осведомляется Ринтаро-сан весело. — Как кстати! Скажи своё мнение, мальчик, не лишённый морали и совести.       — Простите, я не должен был… — еле говорит Ацуши. Осаму-сан тянется к нему и мягко притягивает ближе за локоть, чуть не силой усаживая рядом с собой на диван.       — Я даже рад, что это именно ты, — тянет Ринтаро-сан задумчиво. — Ты не знаешь ситуацию абсолютно, можешь взглянуть трезво. Твоё мнение?       Ацуши, собравшись и сглотнув кислую слюну, уставляется на секунду себе под ноги, но горячая ладонь наставника меж лопаток заставляет, нервно сцепив руки, твёрдо посмотреть в отливающие багровым при свете одинокой лампы глаза.       — Вы ставите вопрос, что важнее, доверие Юкичи-сана или… Катастрофа? — это даже звучит отвратительно. Думать об этом просто невыносимо… — Мы же наверняка все умрём, если этот Фукучи нас за что-то ненавидит.       — Как верно ты обозначил, что на чашах весов, — одобрительно хмыкает Ринтаро-сан, но Ацуши не позволяет выбить себя из колеи, выдерживая испытующий взгляд.       — Я вообще удивлён, что ты с нами советуешься. Обычно ты просто делаешь, что считаешь нужным, — замечает рядом с ним Осаму-сан.       — Слишком… Щекотливая ситуация, — тщательно подбирает слово Ринтаро-сан. — Я в замешательстве. Последний раз я был в этом состоянии четыре года назад.       У Ацуши перед глазами встаёт бледное лицо Рюноске, рассказывающего ему об отце.       Делается дурно. Кажется, Осаму-сан замечает это, потому что ладонь сползает со спины на плечо. Ацуши борется с желанием нырнуть в практически навязчиво предложенные объятия. И, желательно, закрыть уши.       Сейчас не время.       — И чего вы хотите? Совета? — Эдогава-сан смотрит на старшего омегу с вызовом. — В жизни не поверю. Вы же уже всё решили.       Ринтаро-сан только откидывается в кресле. Даже не отрицает:       — Разумеется. У нас пара недель до момента, как Фукучи может начать действовать.       — Вы не уверены? — осторожно уточняет Ацуши и, услышав ответ, всё же прислоняется к чужому боку, позволяя плотнее обвить себя рукой. Он бы предпочёл сейчас руки Рю, конечно. И спокойную обстановку дома. Как же он хочет домой…       — Я не могу быть уверен, — Ринтаро-сан следит за ними внимательным взглядом. — Но предполагаемая угроза слишком велика. А вероятность ошибки у нас троих — слишком мала, раз мы при одинаковых данных пришли к одинаковому выводу. Поэтому, что бы мы сегодня не решили, я найду способ избавиться от Фукучи в кратчайшие сроки. Пусть лучше погибнет он один и окажется невиновен, чем я пощажу его и окажусь прав. Предпочитаю жалеть о сделанном.       — Чего ты ждёшь от нас? — спокойно повторяет Осаму-сан, и тут до Ацуши доходит. Он смотрит в чужие усталые глаза и прямо предполагает:       — Думаю, вы не знаете, сказать ли сейчас Юкичи-сану.       Ринтаро-сан чуть улыбается ему одними губами. Трёт пальцем переносицу совсем как иногда Чуя-сан. Отвечает:       — Ты, к сожалению, прав.       Все молчат, и Ацуши решает, что раз его не растерзали в прошлые разы, не растерзают и в этот, но всё же старается говорить как можно более вежливо и аккуратно:       — Мне кажется, вы должны предупредить его. Объяснить.       — Он не поверит, — вместо старшего отвечает Эдогава-сан. — У меня самого это в голове не укладывается… Фукучи-сан, подумать только.       — У тебя есть опыт, когда действия без честного рассказа привели к ссоре, — встаёт на сторону Ацуши Осаму-сан. Ацуши пытается унять подкатывающую панику. Ему, кажется, уже давно не было так страшно.       Ринтаро-сан смотрит на сына совсем без эмоций.       — Скажи мне, ты бы злился на меня меньше, если бы я тебе всё рассказал?       И Осаму-сан действительно задумывается над этим вопросом, как будто он — не завуалированная издёвка. Ответ выходит неожиданным для Ацуши:       — Нет. Мне… Потребовалось время, чтобы смириться.       — У нас нет этого времени, — кивает Эдогава-сан, поняв мотив главы Мафии. Тот в подтверждение только указывает на мужчину рукой.       — И я, думаю, попытался бы вмешаться, если бы знал заранее, — неожиданно продолжает Осаму-сан. — Но там была менее угрожающая ситуация. Дядя уничтожит нашу семью. Мы определённо первые в его списке. Он взялся за Агентство слишком плотно. А ведь он в курсе всех наших связей.       — То есть, ты за рассказ, а ты — против, — заключает Ринтаро-сан полувопросительно.       Осаму-сан качает головой.       — Я не знаю, папа. Ситуация похожа на ту, четыре года назад, но я — не отец. И потом… — Ацуши слышит, как хрустит чужая челюсть. — У меня есть и свой опыт, когда честный рассказ не привёл к катастрофе.       — Это ты о чем? — хмурится Эдогава-сан, развернувшись, наконец, к ним всем корпусом и садясь ровно.       Осаму-сан молчит. А Ринтаро-сан вдруг приподнимает брови, глядя на него.       — Только не говори мне, что ты рассказал Акико-чан про мальчишку, — звучит почти раздражённо.       — Рассказал, — кивает Осаму-сан, поджав губы. — Так и знал, что ты в курсе. Интриган.       — Какого мальчишку? — тихонько переспрашивает Ацуши раньше, чем с этим вопросом успевает открыть рот Эдогава-сан.       Ринтаро-сан отвечает, прикрывая пальцами глаза:       — Я принял в Мафию младшего брата того солдата, который повесился на войне.       Эдогава-сан сначала хмурится:       — Из-за которого Акико в детстве… — а потом вскакивает: — Да как вы могли?! Осаму! Какого чёрта он ещё жив?       — Акико велела его не трогать, — примирительно приподнимает свободную ладонь Осаму-сан. — Но я пущу ему пулю в голову хоть сейчас, стоит ей передумать.       — Не пустишь, — флегматично вставляет Ринтаро-сан.       — Что? — опешив, оборачивается на него подрастерявший свой внезапный пыл Эдогава-сан.       — Не пустишь, — покорно повторяется Ринтаро-сан. И на три непонимающих взгляда объясняет снисходительно и почти довольно: — Щенок — шпион Ищеек. И именно он устранит Фукучи. А ты, Эдогава-кун, послужишь ему в качестве страховки. Вместе со своим талантливым воздыхателем. Думаю, По-кун согласится оказать нам маленькую услугу при условиях умеренной конфиденциальности? Можешь подключить и детективов, и людей Чуи, разумеется. Но без лишнего шума. Если Фукучи тот, за кого мы его принимаем, он не должен заподозрить ничего.       Эдогава-сан со всего маху плюхается в жалобно затрещавшее кресло.       Осаму-сан прокашливается, поведя плечами.       — Это, — подает, наконец, голос он, — разумно. Подробности будут?       — Разумеется, — почти мурлычет Ринтаро-сан. — Ты даже поучаствуешь. А вы двое можете наблюдать, если угодно.       — Мне можно? — приподнимает ладонь Ацуши.       — Если бы было нельзя, тебя бы прогнали от двери ещё полчаса назад, — хмыкает Ринтаро-сан. А после, снова посерьёзнев, тянет: — Но для начала…       — Отец, — Осаму-сан подбирается.       Ринтаро-сан только разводит руками.       Ацуши, потянув наставника за рукав, жалобно смотрит сначала на Ринтаро-сана, а после на Рампо.       — Вы должны ему сказать!       — Согласен с Ацуши, — вздыхает Осаму-сан. — Стоит попробовать, прежде чем начать.       — Он вмешается… — качает будто потяжелевшей головой Ринтаро-сан.       — Может, и нет, — прерывает его Осаму-сан. — Может, он нам поверит?       Взгляд фиалковых глаз останавливается на Эдогаве.       — Что скажешь ты, мой мальчик?       — Я… — альфа на секунду закусывает щёку изнутри. — Не хочу ничего скрывать от Юкичи-сана.       Ринтаро-сан, потерев лицо, резюмирует:       — Хорошо. Я расскажу ему.       — Мы, — поправляет Осаму-сан через пару секунд. На вопросительный взгляд отвечает: — Лучше, если мы будем с тобой. Нам всё-таки надо сообщить ему, что его друг детства хочет поработить мир.       Ацуши набирается наглости поинтересоваться:       — А как он это сделает?       — «Вирус» вампиризма, — к его удивлению, отвечает сам Ринтаро-сан. — Много лет назад, ещё до твоего рождения, было такое… М-м, существо. Брэм Стокер, так он себя звал. Все, кого он укусит, становятся его марионетками с колоссальной регенерацией. Собственно, вампирами. Замаскировать их под людей при желании довольно просто. В прошлую «эпидемию» Стокера победил Фукучи. Разрубил его тело пополам и уничтожил. По крайней мере, заявил, что уничтожил. Но мне никогда в это не верилось.       Ацуши до дрожи в руках сжимает пальцы в замок и борется с отяжелевшим дыханием из последних сил, но часть напряжения уходит только тогда, когда Ринтаро-сан встаёт, чтобы позвонить мужу, Эдогава-сан выходит из кабинета за кофе, а Осаму-сан обнимает Ацуши за подрагивающие плечи, притягивая к груди. У Ацуши закладывает уши от подступающей паники, а Тигр внутри мечет хвостом и расхаживает из стороны в сторону, но чужие пальцы, ласково перебирающие волосы, дарят драгоценное ощущение безопасности, которое обычно приходит, стоит Ацуши оказаться в объятиях Рюноске.       — Всё обойдётся, малыш, — звучит над ухом насмешливо. — Немного поругаемся и приступим к делу.       Ацуши поворачивает голову на голос и почти натыкается носом на запотевший пластик.       — Выдохни, — советует Осаму-сан, принимая из рук отца стаканчик с ледяной водой, и только тогда Ацуши осознаёт, что его трясёт так сильно, что это заметно даже со стороны.       — Вот поэтому детям не место в интригах, — фыркает Ринтаро-сан, отходя.       — Со мной тебе это никогда не мешало, — парирует Осаму-сан, помогая Ацуши найти слабой ладонью отрезвляющий холод. Первый же глоток прочищает сознание от липкого гнилостного страха, и Ацуши, наконец, ощущает, как крепко его сжимают чужие руки.       — У тебя совершенно иной склад ума, — качает головой Ринтаро-сан. — Если бы я не объяснял тебе всё, ты бы сам докапывался до правды. Успокой мальчика и займись тем, как нам заставить Тачихару плясать под нашу музыку. Когда сюда явится твой отец, нам уже будет не до этого.       Осаму-сан поглаживает Ацуши по голове, зачёсывает длинными пальцами назад чёлку и массирует кожу за ушами. То ли это, то ли лёгкий холодок Исповеди унимают мечущегося Тигра, а с ним и вцепившуюся раскалёнными когтями панику, которой не бывало уже несколько месяцев. Ацуши пьёт мелкими глотками, грея стаканчик о ладони.       — Ты сейчас делаешь глубокий вдох и собираешься, — в коньячных глазах серьёзность. Ацуши почти уверен, что с таким же выражением лица мужчина в своё время обучал Рюноске. Чужая ладонь ложится на щёку, грубые пальцы слегка поглаживают под челюстью. Ацуши послушно вдыхает и выдыхает, вцепившись собственной кажущейся тонкой рукой в чужое запястье. — Молодец. О том, что здесь слышал, пока никому ни слова. Приедет отец, и ты тихо посидишь и посмотришь. А потом вы уйдёте вон за ту дверь и понаблюдаете, каков глава Порта в деле. Не пугайся.       «Не пугайся» — это антидевиз Ацуши по жизни. Потому что когда мимо него, сидящего на диване, пролетают какие-то щепки, не пугаться проблематично. Хотя Чуя-сан и Осаму-сан препираются не менее масштабно, в исполнении самого старшего поколения ссора выглядит слишком эпично.       Но Осаму-сан оказывается прав. Юкичи-сан им верит.       Когда уставшие после эмоциональных объяснений и «какого чёрта ты не сказал раньше?» взрослые рассаживаются в кресла, Ацуши осторожно подлезает под руку Осаму-сана. Он так редко слышит, как этот человек повышает голос… Ну, не кричит, чтобы просто увеличить громкость голоса, а именно говорит на повышенных тонах. Когда он ругается с Накахарой, он по большей части издевательски спокоен или язвителен.       — А он что здесь делает? — вздыхает Юкичи-сан, кашлянув, потому что голос у него становится чудовищно сиплым.       — Прибился, — отмахивается Ринтаро-сан. Эдогава-сан издаёт короткий смешок, но на Ацуши даже не оборачивается. — Раз мы всё решили… Могу я вызвать к нам, так скажем, будущий инструмент?       Ацуши передёргивает от того, как звучит это слово.