Die Schweigereltern

      — Ты куда?       — Пить хочу.       — Лежи, я принесу.       — Чуя-сан, я…       — Лежи.       Ацуши обречённо уставляется в потолок, чувствуя себя по меньшей мере умалишённым. Мало того, что Рюноске вьётся вокруг него в любую свободную минуту, так ещё и его родственники все до единого норовят напомнить, что ему делать нельзя. «Дед запретил», «папа запретил»… Р-р-р! Кошмар-кошмар-кошмар!       Такое продолжается уже около недели, с тех пор, как Ацуши проснулся в лазарете Агентства под терпеливые и несколько нездоровые увещевания вроде:       — Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя. Ацуши, — что-то навязчиво билось под черепом изнуряющей, мешающей болью. — Ацуши, ты должен проснуться. Ты ведь не оставишь меня? Ты не можешь спать так долго. Прошу, просыпайся.       — Рю? — позвал он, в полузабытьи медленно дрогнув ресницами, но пересохшие до слипшихся жёстких корок губы слушались плохо. Плотная тень нависла над ним так резко, что он невольно вздрогнул, щурясь, тут же услышал яркий в воцарившейся тишине окрик:       — Дедушка!       И, вздохнув, снова задремал под невнятный нарастающий шум, намереваясь полежать ещё всего минутку…       В общем, вместо «минутки» он проспал ещё почти день, а первым, что увидел, когда проснулся окончательно и медленно открыл будто припорошенные песком глаза, был бледный до крайности альфа, привидением нависающий сверху.       Щеки коснулись руки в перчатках, резко пахнущих латексом, но тёплый запах чая, часто пропитывающий одежду Ринтаро-сана, пробивался от кожи и халата. Ацуши, с трудом сосредотачиваясь, поднял взгляд на прохладные фиалковые глаза.       — Как себя чувствуешь? — деловито уточнил врач, нависая над ним и прощупывая сначала лицо, а потом шею, плотно замотанную в бинты. Посветил в глаза маленьким фонариком, вызывая тихое недовольное шипение, оттянул вниз поочереди оба века. — Открой рот, высунь язык, — Ацуши без лишних вопросов повиновался, мозг соображал ещё плохо. — Так как самочувствие?       — Н-нормально…       — Ничего не болит, не кружится, не зудит?       — Кажется, нет… А что… Что произошло?       — О, ты не помнишь? — Мори осмотрел Ацуши с ног до головы и приподнял тонкие брови. — Ты немного попал в неприятности из-за твоего Тигра.       — И заставил Порт и Агентство побегать по всей Йокогаме в поисках твоей тушки, — недовольно проворчал Чуя-сан откуда-то сбоку.       Ацуши повернулся на его голос и удивленно захлопал глазами: на двух соседних койках лазарета Агентства сидели он и мнущая край кимоно Кёка. Рюноске обнаружился взволнованно сжимающим его ладонь с другой стороны кровати — так вот почему пальцам так тепло.       — С тех пор, как тебя сюда привезли, ты ни разу не приходил в сознание, — хрипло ответил на его изумление Рюноске, и его пальцы ощутимо сильнее сжали руку Ацуши. Ацуши попытался пошевелиться, но его ухватили за конечности в четыре руки так быстро, что он и мяукнуть не успел.       — Не нужно, — мягко, но настойчиво произнес Ринтаро-сан, выпуская его и несколько деревянно поглаживая по голове.       — Твоему телу нужен отдых, — подала голос Кёка. Она смотрел пристально, ловя каждый вздох Ацуши… Как и все остальные, впрочем.       Ацуши подобрался, прежде чем озвучить волнующий его вопрос.       — Со мной… Что-то не так?       — Все хорошо, — ласково заверила Кёка. — Не переживай. Ты в безопасности. Больше никто не обидит тебя. Мы не позволим, — на последней фразе её голос наполнила такая сталь, что самому Ацуши стало жутковато, и он нервно сглотнул.       — Ч-что… Что было там? Почему я ничего не помню?       — Малыш… — Чуя-сан покрутил в руках шляпу, осмотрел всех, будто уточняя. — Твоего Тигра пытались забрать у тебя. Навсегда. И у них почти получилось, нам всем повезло, что Рампо и мои люди сработали достаточно быстро. Но там… Ты все равно пробыл какое-то время.       — Когда мы нашли твое тело, оно было в ужасном состоянии, Тигр даже не справлялся с регенерацией. Над тобой поиздевались, и неслабо. Скорее всего, болевой шок и вызвал амнезию, — подтвердил Ринтаро-сан, присаживаясь на край его койки также, как Рюноске, всё ещё поглаживающий светлые волосы Ацуши. — Медикаменты выправили твое состояние, но у тела было слишком много повреждений. Даже с помощью Тигра уйдет уйма времени на твое полное восстановление. И сейчас, в первый, самый важный период этой реабилитации, тебе нужно как можно больше отдыхать. Лучше всего — почти постоянно спать и много есть. Так мы и поступим. Завтра Осаму и Поль отвезут тебя домой, валяться здесь не имеет смысла. Твое тело может двигаться и ощущаться иначе, чем раньше. Не нужно этого пугаться, со временем пройдёт.       А Ацуши до этой фразы, на самом деле, пугаться и не планировал.       На следующий день его и правда забрали — иначе и не назовёшь, когда тебя тащат на спине от точки до точки — домой, и, что удивительно, Ринтаро-сан даже возился с ним какое-то время в день. Обычно, конечно, вечером.       Ацуши посчитал, что ему очень повезло — он и сопротивляться-то не мог, иначе обязательно вытворил бы какую-нибудь глупость. Правда, почти полная невозможность двигаться не помешала ему лежать с таким траурным лицом, что Ринтаро-сан, в конце концов, не выдержав, вставил в негромкие объяснения:       — Ты напоминаешь моего сына. Он тоже всегда ненавидел болеть, — добавил, подумав: — И лечиться, — Ацуши поднял на мужчину идеально жёлтые глаза, потерявшие отчего-то из себя всякий пурпурный отлив. Покосившись на него, набирающий в ложку какой-то сироп Мори спокойно предупредил: — Не будешь слушаться, приставлю тебе Акико в сиделки. Думаю, она убедит тебя быть сговорчивее.       — Не надо. Я буду, — тут же отозвался Ацуши.       — Превосходно, — прищурившись, улыбнулся ему врач. — Открой рот, будь добр.       Ацуши, как и обещал, послушался. С языка в глотку полилась вязкая горечь, от которой вышибало слёзы.       — Что это? — прокашлявшись, поинтересовался юноша, с благодарностью принимая поданный стакан с водой. — Такое горькое…       — Зато помогает, — парировал Ринтаро-сан. Оценив всё ещё несчастный вид юноши, только покачал головой. Когда прохладная ладонь погладила по макушке, Ацуши удивлённо поднял расширившиеся глаза. — Силы скоро вернутся, не пройдёт и двух недель, — заверил мужчина, наблюдая светлеющее лицо. — В следующий раз попробуем добавить мёд. Возможно, будет не так противно.       И десяти минут не прошло, как в комнату сунулся Рюноске. Задремавший Ацуши чуть не подпрыгнул, когда Ринтаро-сан внезапно встал, и только после сонно улыбнулся, заметив неслышно выросшего в дверях альфу.       — Дедушка, можно к нему?       — Скажу «нельзя», не пойдёшь?       Чёрные глаза нехорошо сверкнули.       — Дедушка!       — Вперёд, — кивнул Мори. — Только не буди, если уснёт.       Ацуши кое-как приподнялся на кровати только чтобы обвиться вокруг тела Рю и обхватить его слабыми руками.       — Как ты? — чужой нос мягко упёрся в висок.       — Легче, когда ты здесь, — прошептал Ацуши, довольно щурясь. Рюноске фыркнул.       — Тебе кажется.       — Не думаю, — подал голос невозмутимо гремящий склянками и до этого удачно прикидывающийся предметом интерьера Ринтаро-сан, даже не отреагировавший на них. — Связь сильная, иногда она действительно помогает справляться с болезнями. Побудь с ним подольше, ему полезно. Лишним точно не будет. Только не утомляй.       С сыном он, помнится, возился тоже, когда тот оправлялся после ранений, но вокруг Осаму-сана явно поднимали меньше шума. Лично Ацуши не считал преследующую его лёгкую слабость большей проблемой, чем не заживающая дырка в теле. Не считал ровно до того момента, как не упал лицом в ковёр при попытке подняться без помощи Рю. Тот на возмущения омеги по этому поводу ответил:       — Ты, в отличие от отца, не можешь даже кружку сам держать.       — Не надо со мной нянчиться, — нарычал на него Ацуши, и альфа сам немедленно продемонстрировал клыки. Всё переросло бы в ссору, но два скалящихся мальчишки оказались в абсолютном меньшинстве против вопросительно выгнутой брови Ринтаро-сана, и остаток вечера просто не разговаривали друг с другом. Ацуши дулся, Рюноске агрессивно «нянчился» с ним, а после не менее агрессивно сгрёб в охапку и злобно сопел в шею, пока Ацуши не уснул.       От многочасового непрерывного лежания у Ацуши неукоснительно портилось настроение, от скуки хотелось лезть на стену. Опытным путём было выяснено, что существовало целых четыре часа, когда в квартире никогда, абсолютно никогда никого не было, и Ацуши оставался наедине с Полем, хоть по большей части и дремал.       Поль, вообще-то, тоже в это время уходил — он прогуливался по городу, обедал с Коё, а после проводил некоторое время в библиотеке, но из-за Ацуши — к большому смущению того — ему пришлось сдвинуть привычный уклад. В тягость ему это, конечно, не было.       Детективы уходили утром и возвращались к концу дня; сотрудники Мафии уходили днём и возвращались при хорошем раскладе к ужину, при среднем — поздно вечером, а при худшем — под утро. Это правило действовало на всех, кроме Рюноске, и Ацуши подозревал, что альфа просто сбегает с работы, свалив на подчинённых свои обязанности. Это льстило и раздражало одновременно.       Ацуши медленно спускает с кровати ногу, придерживая вес «своих костей» на напряжённой руке, чтобы не завалиться назад.Тело и правда слушается из рук вон плохо даже сейчас, когда прошла почти неделя, и Тигр вполне неплохо себя чувствует, уже и спит не больше обычного, даже довольно щурит глаза, когда по утрам на кровать попадает солнце и можно немного погреться, по-кошачьи вытянув спину. Он и двигается немного больше по-кошачьи, чем по-человечески, почему-то так кажется безопаснее. А ещё так и не удаётся вспомнить, что случилось в ту злополучную ночь, в которую он вынудил Агентство и Мафию переполошиться и лазить в его поисках по всему городу с окрестностями.       Босые пальцы едва касаются ворса ковра, когда откуда-то с кухни раздаётся:       — Ацуши. Накажу.       И Ацуши быстро взбирается обратно на кровать, для верности подбирая конечности под себя.