Двадцать лет тому назад

      — Может, в школу тебя устроить? — меланхолично поинтересовался Росинант несколько месяцев спустя, глядя, как Доффи вдумчиво читает газету.       Он уже догадывался, каким будет ответ, но попробовать всё-таки стоило. Кто знает, вдруг Доффи его удивит, как удивлял все эти месяцы.       После напряжения первых нескольких дней Дофламинго, всё для себя решил — и теперь следовал этому решению. Как следовал своим решениям и всю прошлую жизнь. Как следовал им каждую свою жизнь. Просто одним днём Дофламинго подошёл и сказал:       — Моё настоящее имя Донкихот Дофламинго. Я решил, что ты можешь быть моим старшим братом.       Росинант аж чуть сигаретой не подавился. И пока он боролся с приступом кашля, перебоями сердцебиения и подступающими слезами, Доффи уже развернулся и пошёл в спальню. Догнав его в два больших шага, Росинант схватил в крепкие объятия со спины, оторвал от пола и закрутил в разные стороны — прямо как когда-то с Ло. Доффи также вырывался и брыкался, но не слишком сильно. Так, чтобы показать собственную взрослость и независимость, но чтобы Росинант не отпускал, продолжая тискать.       — Скажи ещё раз?       — Нет.       — Ну, Доффиии. Ну, скажиии…       И Дофламинго не устоял. Прямо как раньше, когда Росинант начинал канючить.       — Старший брат. Ты теперь мой старший брат, Роси. Но если ты меня предашь, я не прощу.       — Я знаю, — серьёзно ответил Росинант. Он знал, да. Но теперь всё будет по-другому. — Не волнуйся. Я тебя не предам.       И так они пришли к тому, что имели теперь. Спокойную жизнь, достаточно сытую и достаточно размеренную. И даже какое-никакое будущее. И разговоры о школе.       — Прости, что? — Дофламинго сложил газету ровно по сгибам, опустил на столешницу и накрыл ладонями. Такой маленький и такой деловой.       — В школу, говорю, тебя устроить. Как видишь, книг у меня не водится, а ты вон какой умный. Жалко такие задатки терять.       Росинант льстил и подхалимничал, но что поделать. Доффи вёлся на такие штуки и делал всё, что от него требовали. Но не в этот раз.       — Нет, — отрезал Доффи и приготовился вернуться к прерванному чтению. Но всё-таки передумал и добавил: — я не собираюсь учиться с плебеями.       — Минуточку! — возмутился Росинант. — Я вообще-то такой же плебей.       Дофламинго внимательно посмотрел через свои уродские чёрные очки (и Росинант подумал, что надо бы достать ему другие) и как-то тяжело выдохнул, обронив в конце:       — Нет, Роси. Ты не такой.       От этих простых слов у Росинанта побежали мурашки по коже. Доффи же ни о чём не догадывается? Это он так просто, подтверждает, что Росинант — это Росинант, член семьи и всё такое?       Натужно рассмеявшись, он на всякий случай ответил:       — Скажешь тоже. Но в любом случае! — не дал себя перебить, чуть повысив голос, –что ты думаешь делать в будущем? Станешь банкиром или бизнес какой откроешь? Или, может, в Дозор пойдёшь?       Поняв, что Росинант не сдастся так просто, Доффи снова отложил газету и медленно, словно для отсталого ребёнка, почти по слогам, сказал:       — Никакого. Дозора. И никакой. Школы.       Да, это было предсказуемо. Но Росинант должен был попробовать снова:       — Но ты же не можешь целыми днями сидеть дома, смотреть в стены и тупеть? Станешь таким же бесполезным взрослым, как я.       Доффи снова слишком тяжело посмотрел, слишком тяжело вздохнул и также тяжело уронил:       — Ты не тупой, Роси. И уж точно не бесполезный.       Кажется, это первые тёплые слова за две жизни, которые Дофламинго говорил брату. По крайней мере, говорил прямо и без каких-то сложных идиом и конструкций. И от этого заполыхали уши и, кажется, зарделись щёки. Макияж Коразона сейчас был бы кстати — скрыть все эти слишком очевидные реакции. Но Доффи никак не прокомментировал их, только фыркнул и снова повторил:       — Никакой школы, Роси. Хочешь учить меня — учи сам.       — Учи сам, — передразнил Росинант, — а работать кто будет? Да и чему я тебя могу научить?       Доффи переплёл пальцы в замок, опустил на них подбородок и призадумался. И сделался очень похож на того взрослого Дофламинго, каким был когда-то. Но ответил как-то невпопад, будто забыл последний вопрос:       — Пошли в море? Я хочу стать пиратом.       Блядь.       Вот мореходству и пиратству Росинант действительно мог бы научить. Мог бы. Но не хотел.       — Пиратом он хочет стать. Тебе сколько лет-то, шкет? Десять? — пробурчал по-стариковски Росинант, пытаясь скрыть за наигранным ворчанием тревоги.       — Одиннадцать, — поправил Доффи. И Росинант с удивлением отметил, что действительно пропустил день рождения брата.       — И когда исполнилось?       — Недавно, — увильнул от ответа Доффи.       Росинант взглянул в угол перевёрнутой газеты — двадцать шестое октября. Мда… совсем потерялся в днях со всеми этими перемещениями во времени, работой и воспитанием драконёнка. Поднялся со своего места и, бросив напоследок: «не думай, что разговор окончен», — вышел из дома.       Цацок, которые он мог бы заложить, больше не осталось. Денег откладывать теперь не получалось — всё уходило на аренду, жратву и всякие мелкие детские нужды. Пришлось идти на поклон к Кларе — единственной местной жительнице, с кем Росинант поддерживал что-то, похожее на дружеские отношения. Он надеялся, что Клара сможет дать ему в долг хотя бы пять тысяч на подарок Доффи. Чем и в какие сроки отдавать этот долг, Росинант не знал. Но надеялся как-то с этим разобраться позже.       Для Клары, Росинанта и других жителей этого района пять тысяч белли были крупной суммой. Для Дофламинго и Росинанта из прошлого — пшиком, не стоящим даже упоминания в отчёте. Для наследников Тенрьюбито — и того меньше. Как же отнесётся к подарку за пять тысяч нынешний Доффи, Росинант не знал. Мог только надеяться, что не выбросит в мусорку тут же.       К сожалению, у Клары нашлось только две тысячи, но Росинант был рад и этому.       Однако, чувствуя какую-то странную неловкость, которую чувствовать не должна была, Клара вручила Росинанту большое кремовое пирожное, которое только-только украсила розочками. После чего пошуршала где-то под столом — и достала миниатюрную свечку:       — Будет настоящий именинный торт, — улыбнулась Клара и добавила, — только пока оставь здесь. На обратном пути заберёшь.       Да, о неуклюжести Росинанта уже все здешние знали: даже перерождение в прошлом не исправило этого.

―――

      Росинант замер тревожным кабанчиком, пока Доффи смотрел на пирожное (целое) со свечкой в центре (тоже целой и ровно горящей), осторожно разворачивал яркую упаковку (помятую) и доставал из коробки (помятой) подарок (целый).       Росинант долго выбирал детские тёмные очки в лавке на центральной площади. Они должны были быть не слишком легкомысленными, но и не такими строгими, как те, что носил сейчас Доффи. А ещё они должны были действительно скрывать глаза и защищать их, слишком чувствительные, от солнечного света. И… тут рука Росинанта дрогнула, но он решительно потянулся мимо … они не должны были иметь ничего общего с фламинго. В итоге остановился на тёмно-синих стёклах в тонкой серебристой оправе, похожей на две соединённые в центре капельки.       Доффи пялился на подарок и пирожное целую вечность. Трогал самым кончиком пальца оправу, разглаживал помявшуюся бумагу, и Росинант принялся бормотать оправдания:       — Ты прости. Я упал по дороге — так спешил домой. Но зато пирожное целое! И да, подарок недорогой, но от чистого сердца! Надеюсь…       На что конкретно он надеется, договорить не успел. Доффи как-то весь скукожился, сжался в комочек и всхлипнул — так жалостливо, как умели только дети, не привыкшие плакать прилюдно. Боявшиеся прослыть слабыми нытиками. Плечи Доффи — снова показавшиеся ужасно худенькими и хрупкими — едва заметно затряслись. Губы то поджимались, то кривились, а из-под очков текли слёзы — безудержные и горькие.       Росинант не знал, почему плачет его несчастный старший брат. Оплакивает ли потерю статуса Тенрьюбито и всё, к нему причитающееся. Растрогался ли подарку. Выплёскивает ли скопившуюся боль. Или всё вместе. Он не знал, но всё равно подошёл к несчастному ребёнку, положил на затылок — такой маленький под его рукой — ладонь и прижал к своему боку. Похлопал неловко и пробормотал:       — Поплачь, шкет. Это не исправит в твоей жизни ровным счётом ничего. Но, глядишь, полегчает.       Сквозь поток тихих рыданий раздался громкий «ик» и вопрос:       — А ты сам-то часто так ноешь?       — Сейчас уже нет — незачем. Но раньше… Отчим задолбался мне сопли подтирать.       — Ммм… — протянул Доффи и снова икнул.       Росинант специально упомянул Сэнгоку — давно хотел. Умный Доффи свяжет ниточки и сделает правильный вывод: когда-то совершенно чужой человек помог маленькому Роси, именно поэтому взрослый Росинант не смог пройти мимо несчастного одинокого ребёнка.       Когда Доффи наконец-то успокоился, Росинанту даже не пришлось спрашивать, понравился ли подарок — Дофламинго надел очки, снова зажёг свечу и, загадав какое-то своё детское желание, задул на одном длинном выдохе.       — Что загадал? — игриво спросил Росинант.       Он ожидал, что Дофламинго скуксится и не скажет, но тот немного замялся, покраснел и прошептал:       — Быть всегда с тобой, — и уже громче, — и уничтожить всех плебеев.       Росинант поперхнулся от всего сразу. Но больше, конечно, от второй части. Вот кто бы сомневался.       — Что ж, — Росинант отставил чашку с чаем, отложил ложку и внимательно посмотрел на Доффи, — ты решил, что ты не хочешь в школу и что тебя буду обучать я. Так? Так. Значит, скоро нам предстоит долгая и напряжённая беседа.       Дофламинго сморщил нос — пока ещё по-детски маленький, но который превратится в длинный и хищный — и недовольно поинтересовался:       — О том, что нельзя убивать людей?       — Нет, — покачал головой Росинант, — тебе, драконёнок, не это нужно. Ты же и без меня это знаешь. Мы с тобой проведём расследование и найдём виновных — по-настоящему виновных — в твоей тяжёлой жизни.       Доффи молчал долго, и по его напряжённому лицу было очевидно, как шуршат винтики в его голове. Наконец, он кивнул и выдал:       — Это звучит… логично. Зачем распаляться, если можно бить точечно.       Что ж. Это всё-таки успех.       Росинант не оставил идеи отвернуть брата от кривой дорожки убийств. Но решил действовать постепенно: сначала надо, чтобы Доффи оставил идею тотальной зачистки мира от простых людей. Потом уже можно будет перейти к более сложным вопросам. Возможно, времени на это у них уйдёт уйма, но оно у них пока что было… По крайней мере, Росинант на это очень рассчитывал.