Двадцать лет тому назад

      Росинант смотрел в хмурое небо, на падающие снежинки, на опускающиеся сумерки и думал только об одном: прожить как можно дольше, чтобы дать Ло убежать под покровом тишины. Прогремели далёкие взрывы знакомых орудий — Цуру начала операцию по захвату Семьи, и Росинант смог расслабиться. Он закрыл глаза и спокойно выдохнул: не было ни боли, ни страха, ни холода. Только блёклая темнота под веками и подступающая тишина, как будто он просто засыпал…

―――

      В себя он пришёл от гулкого шума и яркого света вокруг. Не спеша открывать глаза, Росинант прислушался: может, он в штабе Дозора, в госпитале? Это казалось правдоподобным. Если Цуру зачистила остров, если её ребята наткнулись на тело Росинанта и обнаружили признаки жизни, если отправили к корабельным врачам, прежде чем передать в Импел Даун. А там и Сэнгоку подсуетился — и вот, Росинант спасён, жив и относительно здоров.       Но что-то не вязалось.       Ему было слишком холодно, мокро и голодно. Со всех сторон поддувало, на лицо что-то падало, а звуки вокруг больше походили на шум оживлённого города. Не почувствовав никакой опасности, Росинант всё-таки открыл глаза и с удивлением уставился в знакомое хмурое небо, под которым — он помнил точно — умирал несколько часов назад. Без медицинской помощи он бы не прожил и получаса, не говоря уж о целой ночи. Оглядевшись, он убедился, что небо хмурится не по-вечернему. Скорее уж, будто в полдень набежали тучи.       Повернув голову направо, Росинант с ещё большим удивлением обнаружил себя в гуще ног, спешащих мимо. Если кто и задерживался на пару секунд, тут же бежал дальше. Ноги, обутые в сапоги, ботиночки, полусапожки и даже унты, не походили на ноги пиратов и дозорных. Скорее уж, на ноги простых жителей зимнего острова.       Прислушавшись к себе ещё немного, Росинант всё-таки рискнул сесть. Голова немного кружилась, но в целом… в целом он чувствовал себя на удивление хорошо. Лучше, чем должен был после всего, пережитого накануне. Ещё раз оглядевшись, Росинант обнаружил, что снег под ним — ненормально белого цвета. Хотя, по идее, должен был быть розовым от крови.       — С вами всё в порядке? — уточнили женские сапожки, остановившиеся рядом. — Вы так сильно упали…       Росинант растянул губы в привычной улыбке, закивал активно и что-то залопотал, убеждая милую даму в том, что он жив, здоров и даже почти адекватен. Женщина (невысокая, пухленькая, в очаровательной белой шубке, с розовыми мягкими щёчками) явно не поверила, но, похоже, решила, что он уже большой мальчик, и сам разберётся — и поспешила за своей семьёй. Росинант же решил её не разочаровывать и поднялся на ноги, с трудом собирая свои неуклюжие конечности в летних скользких туфлях. Отряхнув и себя, и шубу от снега, он ещё раз огляделся и уже без особого удивления обнаружил вокруг себя шумный город. Вдали на холме виднелся роскошный замок, похожий и одновременно непохожий на тот, который — всего ночь назад — занимали ребята Барреля.       Кто бы что (особенно Дофламинго) ни говорил об умственных способностях Росинанта, но совсем идиотом он не был. Да и звание коммодора он получил не за красивые глаза и способность тупо следовать приказам. Так что да, Росинант догадывался, что всё ещё на острове Миньон. Оставался только один вопрос: когда. Чтобы выяснить это и не показаться сумасшедшим, он поспешил уйти в переулок и, покопавшись в мусорных баках за каким-то баром, найти несвежую газету. Но не настолько несвежую, чтобы усомниться в истинности даты на ней.       Двадцать лет.       Его откинуло на двадцать лет назад. И если отбросить всё несущественное: холод, голод и внезапную боль в отшибленной заднице, — то это же просто замечательно. Ещё ничего не случилось.       Дофламинго ещё не стал конченным монстром. Флеванс ещё не истреблён. Семья ещё не сформировалась. И… Тут Росинант ещё раз посмотрел на дату, но с разочарованием выдохнул. Нет, отец уже мёртв. Дофламинго уже отцеубийца. Но по крайне мере всего остального можно избежать.       И Росинант не знал, как так получилось. Что-то помогло ему вернуться именно в это время. Возможно, сам отец-океан настолько устал от тех рек крови, которые вылил в него Дофламинго, что решил всё исправить. И Росинант исправит. Он найдёт брата, он даст ему столько любви и заботы, столько нормального воспитания, сколько дал в своё время маленькому Ло. И сколько не смогли и не успели дать им родители.

―――

      Через неделю Росинант сошёл в оживлённом порту Нотиса. Именно отсюда Дофламинго — по его же рассказам — в прошлой жизни отправился в свой путь до Мари Джоа, и нет оснований думать, что сейчас что-то изменится. Если Росинант правильно вспомнил, то мелкий он уже должен был сбежать от брата и попасть в руки Сэнгоку. И менять это взрослый он совершенно не собирался: Сэнгоку был отличным воспитателем и отчимом, именно он вырастил Роси таким, каким он стал.       Так что взрослый Росинант решил целиком и полностью сосредоточиться на Дофламинго.       Раньше Росинант думал, что Доффи изначально такой — злой по природе своей. Но потом он познакомился с Ло: зубастым кровожадным маленьким зверьком. Который после долгих месяцев плавания, общения, игр, совместных обедов стал таким замечательным и добрым ребёнком. Который наверняка вырастет хорошим взрослым — даже будучи пиратом, он будет спасать жизни людей, в этом Росинант не сомневался ни на миг.       И сейчас, двадцать лет тому назад, Росинант планировал провернуть такой же фокус с Дофламинго. Избалованным драконёнком, сломленным и растоптанным, запуганным и разочаровавшимся.              Нотис — хороший остров, богатый и зажиточный. И для здорового парня с руками и ногами, хоть и немного неуклюжего, всегда найдётся работа — так рассуждал Росинант. Он не собирался мелькать перед Дозором, опасаясь, что кто-нибудь (и особенно Сэнгоку) признает в нём папашу или дядьку маленького Роси. И пиратом становиться не собирался тоже. Он планировал найти работу, небольшой дом и всё, что полагается для обычной мирной жизни.       У него в запасе было ещё около месяца, чтобы всё организовать, и первым делом стоило разжиться приличной одеждой, смыть с морды клоунскую раскраску Коразона и дойти до городской ратуши, заявить о своём появлении в городе, как это делали все нормальные люди при переселении.