Сложная школа

      Сегодня Николай улыбался только искренне, потому что самое ужасное, кажется, осталось позади.       Он готовил пустой омлет, потому что в холодильнике мышь повесилась, и были только яйца с молоком, но это не могло его расстроить. За спиной счастливого Николая сидел Фёдор, решая домашние задания.       Николай обернулся и залюбовался тем, как красиво свисали иссиня-чёрные волосы друга, частично загораживая его лицо. Он знал, что Фёдор — хотя сколько можно? Федя, Николаю можно так его называть, в конце концов, — сосредоточен, но это не находит отражения на его безмятежном лице.       Услышав странный звук, Николай мгновенно обернулся к плите и дёрнул на себя сковороду, чертыхнувшись сквозь зубы. На запястье попало несколько горячих капель, и стало больно. По крайней мере, с омлетом всё было в порядке. Облегчённо вздохнув, Николай вернул сковородку обратно и выключил плиту.       На его возглас обернулся Федя, так очаровательно волнуясь за него, что Николай почти растрогался. Он улыбался и кивнул, как бы говоря не беспокоиться.       На самом деле понять эмоции Фёдора было практически невозможно, вот только Коля знал его очень давно и прожил с ним в одной квартире последние полтора года, наблюдая за малейшими изменениями, когда сил хватало. Коля просто не мог не замечать ничего, хотя лишь пару дней назад осознал, что виденное им было настоящим и естественным.       Федя поднялся с пола и подошёл к Коле, легко касаясь его предплечья. Прикосновение, как и все его прикосновения в последнее время, впрочем, было осторожным, неуверенным. Он был готов убрать руку в любой момент, и Коля, чувствуя это, ободряюще кивнул.       В первый раз, когда Федя обнял его, это было совсем иначе. Уверенное, хотя и слабое, и отчаянное движение. Сейчас же он как будто сомневался в том, что Коля позволит ему прикоснуться, и боялся сделать больно.       Коля старался думать, что эта неуверенность, напоминающая Федю из детства, была хорошим знаком, а не плохим.       Тогда ведь Федя действовал с такой же аккуратностью. Вообще-то Коля знал, откуда взялась эта осторожность. Фёдор, как и он сам, вообще тактильный. Вот только недолюбленный, забитый, с засевшим глубоко внутри страхом остаться в одиночестве из-за ошибки.       Коля и сам боялся бы этого, если бы не чувствовал интуитивно, беспричинно и непонятно, что Федя не бросит его. Не сознательно, не добровольно, только при полном отсутствии понимания своей необходимости и незаменимости.       Правда, несмотря на знание, в глубине души ещё теплилась слабая обида. Николай старался прогнать её и забыть, но она никуда не желала уходить.       Фёдор был нужен ему в конце пятого, в шестом и особенно после побега, в начале седьмого класса, когда каждую ночь атаковали кошмары, сил не было ни на что, а поиски работы раз за разом проваливались. Когда Николай просыпался ночами, вскрикивая от ужаса и видя в окнах ближайших домой злые силуэты разбуженных в ночи людей, которые, к счастью, не могли заметить их в маленьком убежище из кучи картонных коробок. Когда Николай не находил в себе сил улыбаться даже чуточку искренне и разыгрывал свою роль намного, намного фальшивее, чем сейчас.       Впрочем, сейчас Федя всё ещё был нужен, и Коля был рад ему. Лучше поздно, чем никогда, как он когда-то слышал от учителей в старой школе ужасной страны, где из приятного был только его родной язык. И Федя за последние дни так часто шёл на тактильный контакт, что Коля, давно не чувствовавший человеческого тепла, таял вместе с обидой.       Поэтому Коля сам потянулся навстречу, с удовольствием обнимая Федю, который — ну надо же! — тоже улыбался уголками губ.       — Как ты? — прошептал ему Федя, не размыкая объятий.       — Счастлив, — уверенно сказал Коля. В этот раз он ничуть не сомневался в правдивости собственных слов.       — Я рад.       Коля отстранился только после Феди, почти сразу ставя на стол глубокие тарелки и кладя вилки. Что-то ели вилками и в Японии. Во всяком случае, вилки были в магазинах.       — Спасибо, — Федя кивнул. Он сделал это в своей манере, плавно, но прядь волос всё равно выскользнула из-за уха, и выглядело это очень по-домашнему. Коле определённо так нравилось больше, чем когда эти волосы были туго стянуты резинкой.       — Приятного аппетита, — откликнулся Коля, убирая за спину собственный хвост волос.       Еда была вкуснее, чем обычно, потому что внутри у Николая был воздушный шарик, наполненный чистым счастьем. Коля ел неторопливо, иногда заглядывая в глаза Феди, чтобы убедиться, что это всё не сон.       Почему-то он не сразу осознал, что глаза были карими. Фёдор был без своих красных линз. Коля ощутил какую-то особую форму гордости, ведь сколько бы тот же Дазай не общался с его, Колиным, Федей, ему не разрешалось видеть это.       В кои-то веки всё, абсолютно всё было хорошо.       Пока внезапно Фёдор не завалился набок. Николай мгновенно оказался рядом и подхватил его. Николай не знал, что делать.       Они так и не обзавелись телефонами, всё же удовольствие дорогое, поэтому вызвать спецслужбы не было возможности. Никакая практическая медицина не была им знакома, кроме оказания первой помощи при ранениях. Никто из знакомых не жил близко.       Можно было пойти к соседям, но Николаю это не пришло в голову, потому что мгновенно вспомнились другие случаи, когда он видел травмированного Фёдора. Никто из взрослых тогда не пришёл на помощь, и хотя нанесённый урон был очевиден, все они просто отвернулись, притворившись, что ничего не заметили. Не было никаких оснований думать, что теперь будет иначе.       Хотя кое-что Николай сделал, в конце концов, он не был беспросветным дураком. Первым делом убедившись, что пульс и дыхание Фёдора в норме, Николай перенёс его в комнату, на кровать, и осмотрел комнату.       Начальный страх сошёл, и в память врезался старый, полузабытый образ.       Коля гуляет с Федей после школы в третьем классе. Они не рвутся расходиться по домам, поэтому просто разговаривают.       У Феди огромные, несвойственные детям яркие синяки под глазами, и побитые руки-ноги. У Коли невесёлая улыбка и невыносимый груз ответственности на детских плечиках. Вокруг них начало осени, а внутри неоспоримо царствует холодная зима.       Неожиданно глаза Фели закрываются, и он падает.       Коля ловит его, подносит запястье к носу, убеждаясь, что его друг жив, и непонимающе смотрит. Только что они обсуждали последние события и Федя говорил, что очень устал, потому что его мучает бессонница, а теперь…       Тогда Коля впервые увидел, как человек вырубается от усталости.       Сейчас Николай ходит по квартирке, ища доказательства, и находит их. Находит множество учебников и тетрадей на полу в комнате, рядом пару справочников из школьной библиотеки и пять исписанных листов.       Николай не следил за каждым шагом Фёдора, давал ему свободу, особенно, когда понял, что тот в порядке, и сейчас пожалел об этом. Фёдор снова недостаточно спал, да ещё и тратил время ночи на учёбу и работу, вот и вымотался.       Николая охватила злость. Какого чёрта Федя творил?! Он точно лучше Николая знал, к чему может привести недосып, но погружался в дела, когда мог разбудить его, Николая. Вместе они бы нашли какой-нибудь выход, он был уверен.       Николай прекратил чертить шагами комнату, остановился и вздохнул, стараясь успокоиться.       Он опустился на корточки, поднял с пола ручку и сел на кровать, крутя в руках злосчастное писло. Ему в любом случае стоило остановить поток эмоций и подумать логически о том, почему Фёдор не сказал ему, и что сделать, чтобы в дальнейшем не получалось вот так. Коля не заметил, как на плечи привычно легли собственные высокие ожидания и чувство ответственности.       В прошлом в таких ситуациях Коля звал взрослых. Разумеется, своих родственников, а не Фёдора, потому что они были хотя бы похожи на нормальных людей, просто опекали его как-то слишком сильно, не показывая при этом никакой привязанности.       Так вот, Колины дядя и тётя позволяли ему приводить Федю домой, считая, что он хорошо влияет на их племянника, потому что лучше учится. Они позволяли ему выспаться, хотя и смотрели на мальчиков осуждающе. С их стороны это выглядело, как игра — у Коли дома Федя не ходил с короткими рукавами. Он вообще носил такие только у себя, и то принудительно.       Коля никогда не смеялся над Фёдором и не осуждал его. Коля волновался за своего друга и старался о нём заботиться. Он был убеждён, что Федя понимал это. В таком случае, почему он молчал в этот раз?       В голове находился только один вариант, но Николай отбрасывал его. Это было глупо и совсем не в духе Феди.       Хотя, если подумать ещё усерднее, почему же не в духе? Он всегда так делал, когда старался позаботиться о ком-то или впечатлить.       Но ведь тогда речь шла о чужих людях, а Коля полагал, что всё же не чужой для Феди.       Решив, что проще будет потом спросить у самого Фёдора, Коля лёг рядом, беря в руки книгу. Какой-то справочник. Совсем не то, что нравилось Коле. Но сейчас он просто хотел скоротать время, ему подошёл бы любой текст.       Спустя бесчисленное количество иероглифов Коля заснул. <center>***<center/>       Когда Коля проснулся, рядом с ним никого не было. Книги были убраны, он сам лежал под одеялом, хотя точно не укрывался им. Стало как-то пусто внутри, и Николай улыбнулся, чтобы было легче. Как всегда.       Легче не стало. Организм, видимо, привык к улыбке настолько, что уже не поднимал из-за неё настроение даже на один процент, не то что на должные десять. Николай с трудом смог преодолеть себя и сел, чтобы посмотреть на часы. Они показывали шесть часов. За окном было темно, значит, было утро.       Он встал и пошёл на кухню, где и увидел Фёдора, пьющего чай.       — Привет, — сказал Николай, не улыбаясь.       — Спасибо, — услышал он.       — Федь, нам нужно поговорить. Вчера ты узнал, что мне снятся кошмары, — Николай недовольно передёрнул плечами, прогоняя навязчивую картинку. — Почему ты не сказал мне о своих проблемах со сном? Я ведь не чужой человек, которого надо впечатлить стойкостью. Так почему?       — Ты не тревожил меня своими кошмарами, я платил тебе тем же, — пожал плечами Фёдор. — Твой сон представляется мне слишком большой драгоценностью, чтобы так легко прерывать его из-за такой ерунды.       — Если это ты так проявляешь заботу, не проявляй её лучше, пожалуйста, — почему это звучало так жёстко? Николай совсем не хотел этого, — потому что ты очень важен для меня. Я не хочу, чтобы ты рисковал своим здоровьем из-за такой ерунды, Феденька.       Незнакомая раньше вспышка мелькнула в глазах Федя, и на мгновение веки прикрыли их. Через пару секунд Федя улыбнулся Николаю.       — Хорошо, Коленька, — тон нежный и немного непривычный. — Пошли в комнату?       Они взяли по кружке с горячим чаем и вернулись. Коля сидел на кровати, а Федя опирался на неё спиной, подставляя осторожным прикосновениям голову, и читал книгу. <center>***<center/>       Воскресное утро началось довольно необычно для Коли. Вернее, всё пошло по новому сценарию ещё вечером.       — Я могу лечь рядом? — Федя спросил это совершенно спокойно, а сердце Коли от какого-то волнения забилось в бешеном темпе, а глаза расширились.       — Да? Да, конечно, — Колю внезапно охватило волнение.       Вот только в этот раз волнение не было вызвано страхом или состоянием Феди, как он привык. Это было очень странно, потому что Коля никогда прежде не чувствовал подобного, даже до начала безумных лет во тьме. Это было приятно. Самое подходящее слово, которое приходило на ум, пожалуй, кайф, потому что внутри всё переворачивалось, и это вызывало наслаждение.       — Обними меня, пожалуйста, — этой фразой Федя окончательно выбил его из колеи.       Коля обнял Федю осторожно, будто боясь, что ему послышалось. Его очень радовали их соприкосновения, потому что до этого немалое время Николая терзал тактильный голод, исправить же ситуацию мешал страх всё испортить. Теперь Коля таял во всём этом, касаний было много, что важнее, они были приятными и обоюдно желаемыми.       Не было похоже, что Феде не нравится, поэтому Николай позволил себе уснуть, оставшись в таком положении.       Наутро он проснулся так же, как уснул, рядом с Федей, которого обнимал. Федя ещё спал, и это вызвало у Коли улыбку.       Сегодня Николай взялся за своё домашнее задание, а Федя сидел рядом с ним, положив голову ему на плечо и читая книгу. Изредка Коля кидал короткие взгляды на друга, бледного, как обычно, но выглядящего всё же лучше и бодрее.       Если для нормального сна Феде были нужны объятия, Коля с радостью готов был их дать. По крайней мере, это открытие было одной из немногих полезных вещей, которые он сделал за выходные.       А, нет, он ещё ходил в магазин за едой. Это тоже было полезно и важно. Определённо, Коля был доволен собой.