Watercolor heart.

И души так тянутся друг другу. Так немысленно тихо и тонко как нить. И будто боясь, что она порвется, они не отходят друг от друга далеко. Но не спешили сближаться, как бы огонь в их сердцах не сжёг нить до тла. В затаившемся дыхании обоих скрывался общий страх, тревога, крупица гнева и тоска. Безумная тоска по образу друг друга в этом доме. Как будто они и не виделись вовсе все эти годы. Как будто не было никакой ссоры, лишь долгое расставание. Дети в них так же неутешимы, тянутся как магниты друг к другу и норовят столкнуться. Возможно поэтому они не могут быть вместе. Возможно поэтому они не могут друг без друга. —Зачем же к нам пожаловал Сэр Кейа?- перед ним всего минуту назад был взлохмаченный парень со сбитым дыханием, который был не столько разозлен, сколько удивлен. Неподдельно по-детски. Сейчас же он видит лишь спокойствие на лице, слышит сталь в голосе и неожиданную дрожь во взгляде. Магнат всегда вызывал такое противоречивое ощущение в капитане, будто раскрываясь каждый раз с новой стороны. Сколько бы лет не прошло, он всегда будет видеть в нем что-то новое, что-то прекрасное. Принимать желаемое за действительное—плохая привычка, которую он не терпит ровно так же, сколько не может без нее. Кейа усмехнулся своим мыслям, пока острый взгляд Феникса пытался залезть в душу. Кажется стоит расслабиться и он тут же ворвётся в голову капитана, разодрет когтями остатки, что он так старался сохранить, и без доли сожаления исчезнет, будто бы его никогда не было. А ведь Диллюк делал это всегда. Каждый миг его присутствия рядом приносило тепло, которое превращалось в пожар чувств, от которых он сгорал изнутри. Пока от него не оставалась жалкая сажа. И пусть он разрушал Кейю, но ровно так же заставлял чувствовать себя живым. Отчего-то слова застряли в горле. Стоило хотя бы поприветствовать в ответ? Настороженность со стороны сводного брата можно сейчас понять. Но Кейа не может..не может ничего сказать. Казалось бы, остаётся выдавить из себя улыбку, завести какую-то незамысловатую тему для разговора и уйти. Но Кейа не может. Кажется, будто ему и дышать сейчас тяжелее и руки будто бы не держат чашку. И будто бы сознание спешит его покинуть. Чашка падает на колени разливая чай, что спешит пропитать одежду капитана. Того совсем не беспокоит кипяток на его ногах. Будто в трансе он смотрел на чашку, что по инерции упала на пол, разбиваясь. Такая хрупкая. Ваза...при входе он ее не видел. Неужели разбилась случайно? Или Диллюк сам не захотел ее больше видеть? —Ваза.—кажется взгляд все так же был прикован к рукам. Боли от кипятка совсем не ощущалось и голова не спешила заполняться переживаниями об этом. Кейа не мог выйти из транса. Будто занырнул так глубоко, что выбраться будет тяжело. —Она оказалась куда более хрупкой, чем я думал. —Выбросил. Разбил и выбросил. Именно это он хотел сказать, не правда ли? Вместе с этой вазой разбилась и его надежда на разговор. Стены начали давить, заставляя сутулиться, а голова противно пульсировала от боли где-то в затылочной части, грозясь сейчас же взорваться. Схватившись за голову, Кейа шикнул. Сейчас ему даже не до вазы. Нужно вернуться домой. —И поспать.—встав со стула, игнорируя окружающих, он сделал шаг, затем второй. Каблуки цокнули и Кейа не глядя поднял руку ладонью к горничной, останавливая. —Спасибо за чай, Аделинда. Я пожалуй пойду.—было ощущение, что он опьянён. Слабость в теле совсем не хотела проходить, но он упорно делал шаг за шагом. Со стороны он выглядел просто уставшим, в то время как на самом деле каждый шаг был для него испытанием. Своего состояния понять он не мог, но это место явно не подходит для выяснения всего. Если он упадет где-то на территории поместья, то можно забыть об его планах на остаток жизни. Диллюк поможет в сокращении ее срока. Его нахождение здесь не говорит ни о чем. Пустить-не значит простить. Быть вежливым и выслушать не означает, что он сделает то, что вам нужно. И то, что его до сих пор не прижали двуручным мечом к полу не означает, что его ненависть угасла. —Прошу прощения за беспокойство, мастер Диллюк.—будто прошипел. Вышло слишком недовольно, что бы смахнуть на плохой слух. Сил сдержать свой тон не было, да и объясняться не особо хотел. Смысл? Если человек уперто стоит на своем и явно не хочет иметь с ним ничего общего. Сколько не кричи в попытках достучаться, это будет бесполезно. Он будто слышит эти слова от названного брата. «Ты не настолько мне важен, что бы я хотел что-то менять.» Реальность не имела общее с фантазий Кейи ничего общего. Если бы он мог, давно осуществил бы мечты в реальность. Если бы он мог, этой ссоры не возникло бы вообще. Но он не может. Он не мог спасти Крепуса, он не мог скрывать от Диллюка правды и он не мог, просто не имел права, уклоняться от его гнева в ту ночь. Удар за ударом, слово за словом—все, что летело в Кейю, приносило боль. Но она не сравнится с тем, через что пришлось пройти Диллюку. И потому, даже когда тот чуть не лишился глаза, когда был прижат к земле и чужой меч в его собственной крови был опасно близко к шее, он взорвался. Он хотел заплакать, но не мог. Хотел кричать от боли и отчаяния. Молить о прощении и повторять как ему жаль, пока глаза полные ненависти и презрения смотрели прямо в душу. Тогда и активировался глаз бога. Это была чистейшая энергия, вихрь которой заполнил пространство вокруг на несколько метров. Было освежающе прохладно, но одновременно с этим каждая снежинка резала собственное тело. Чистая сила Архонтов пошла против него же. Или это буйствовало проклятие? Сверху на Кейю ничего не давило и он подумал будто уже умер. Открыв глаза он увидел страх в глазах напротив. Будто тот увидел чудовище. Хотелось обернуться и посмотреть что же так испугало человека, который был безразличен к любой опасности. Но оборачиваться было некуда. Монстром был сам Кейа. —Лучше бы ты меня тогда добил. —дернувлись, он посмотрел на Аделинду, что была ближе. На ее лице не проскользнула ни одна тень новой эмоции. Значит и Диллюк тоже не услышал? Было бы славно. Вряд ли он с радушием принял странное желание Кейи, если не помог бы осуществить, конечно. —Мне пора. И будьте аккуратны. Кажется по пути сюда я видел одинокого хиличурла.— Диллюк вздрогнул, недовольно щурясь, но ничего не ответил. Улыбнувшись в привычной манере, Кейа направился к двери. За ним поспешила Аделинда, дабы проводить гостя. Удивление от ситуации проскользнуло и на её лице, однако она не могла себе позволить лишнего в напряжённой ситуации. Всем нужно переварить сегодняшнее. Остановившись, Кейа решил все же добавить. —Мастер Диллюк. Я думаю вам стоит это знать. —Я не хочу от тебя ничего слышать.-нагло перебили. Отчего-то капитану не было досадно с жестоких слов. Уже не было досадно. —Просто я не хочу, чтобы вы тратили свое время на мои поиски, если вдруг буду нужен.—Развернувшись полубоком, смотрел ровно на стойку, где должна была быть его ваза. Его надежда. Будь она здесь, у него было бы больше сил, чтобы рассказать правду? —Что за чушь? Почему это я должен тебя искать? —Точно не из-за братских чувств. — улыбка дрогнула, чуть не став оскалом. Сожаление смешанное с ненавистью к себе. Но нужно держать себя в руках.—Так получилось, что я по себе знаю какого это, когда человек нужен, кажется, как воздух, но никто не знает где он и как скоро вернётся. Звучит как признание. Признание в том, что даже когда Диллюк бросил его, Кейа нуждался в нем как никто другой. Нуждался как в кислороде. И так же отчаянно он искал его. Но это уже не важно. Всё в прошлом и вряд ли кто-то из них примется за него. Оно прогнило и настолько мерзко, что руки даже не дотронутся. Развернувшись к двери он вышел за пределы дома. Аделинда проследовала за ним, а магнат так и остался стоять в коридоре. С удивлением и непониманием на лице. Даже забавно видеть его растерянность. Признание возымело прекрасный эффект, который будет греть Кейю. Не каждый день он мог вывести Рандвигара на такие искренние эмоции. Он был действительно милым. Прикусив губу, он ушел. Чем дальше он отходил от поместья, тем быстрее шаг ускорялся, превращаясь в бег. Слезы наворачивались на глаза, но он не позволял чувствам выйти наружу. Остановясь возле булыжника, он стукнул себя головой об него. Дурак. Ещё удар. Дурак, дурак, дурак. —О чем я вообще думал?-смешок превратился в истерический смех.— Какое же я ничтожество. Мерзость. Кровь маленькой струйкой прошлась по лицу. Альберих смахнул ее, размазывая сильнее. —Черт. Ещё и это. Подойдя к пруду, умылся. Вода дрожала из-за беспокойства. Ее долгое время не трогали даже насекомые. А ветер и вовсе не думал буйствовать. Отражение было ужасно. Будто и не человек вовсе. Кейа не мог поверить, что это и вправду он. Пару дней назад он выглядел хотя бы живым. Боль в голове не утихала, слабость в теле вернулась резкой волной, что капитан даже пошатнулся. —Ну нет. Таким меня точно не пронять.—оперевшись на одно колено, он сделал резкий рывок, что бы встать на ноги. Голова резко закружилась и он перестал чувствовать тело, пошатываясь, пока не упал на колени, закрыв глаза, а затем и вовсе принял горизонтальное положение. Вода пропитала одежду и та начала мерзко прилипать к телу, покрываясь инеем. Теперь стало действительно страшно.