По другому пути

Домовая эльфийка Милли, когда-то принадлежавшая Стивену Селвину, Затем перешла по наследству к его брату, однако, тот позже оказался в Азкабане. И потом ещё были смены хозяев… Короче говоря — последняя из них, старушка-библиотекарша из Целительской академии — именно в том учебном заведении и обучались будущие работники Мунго — умерла в конце прошлого года, два её сына жили давно за границей, да и эльфы свои у них были. И поэтому — Милли сейчас была без работы… Дамблдор нашёл Милли и предложил работать на кухне Хогвартса, а ещё поговорил с ней, и вот что он от неё узнал. Стивен Селвин пошёл в Пожиратели после школы. Но уже вскоре, увидев те ужасные вещи, которыми они там занимались и случайно узнав о том, что у Волдеморта есть хоркрукс… но думая, что хоркрукс один — Стивен в этом разочаровался. Причиной ещё служило и то, что молодой человек… влюбился. Но увы, прекрасная дама была магглорождённой… Боясь того, что с ней может случиться, ежели он останется среди сторонников Тома, он решил порвать с ними — однако, увы, был убит своими же, бывшими, единомышленниками… Хоркрукс же он действительно поручил Милли, а когда стало ясно, что и она ничего с ним сделать не может, отменил этот приказ. И положил медальон в свой личный сейф в Гринготтсе. И Стивен надеялся найти способ уничтожить его — но не успел… И так, до сих пор, спрятанный среди других его вещей, настоящий медальон Слизерина там и лежал — в сейфе, которым некогда владел Стивен Селвин. В общем… нужно было теперь как-то проникнуть в сейф… Увы, последние из Селвинов, отец и сын — отбывали сейчас срок в Азкабане. И… не те это были люди, чтоб об этом их просить. Значит, им надо было найти способ проникнуть в сейф тайно. Но как это сделать? Ведь все сейфы Гринготтса надёжно защищены… Однако, у него возникла идея, и директор засунул в камин голову и сказал: — Сириус! Слушай, будешь заходить к Селинджерам — передай Джеймсу, что я хочу его видеть. Тем временем ученики вернулись с каникул в Хогвартс; все обсуждали, где они были и что делали. — …а мы тут были с родителями во Франции, мы покатались на горных лыжах, были в Лувре, и вообще… Родители Джастина были магглами, поэтому свои каникулы он проводил всегда по-маггловски. — Здорово, Джастин! Ну, мы с папой ездили в Норвегию. — Тоже классно! Я не был там, зато я бывал в Швейцарии как-то летом. — Я слышал, там очень красиво! Мы были все каникулы тут, в Англии, но мы ездили в гости к дяде. — Да, там классно! Ну, в Швейцарии. А ещё — очень вкусный шоколад. — Точно, Джастин, обалденный. — Мы добыли медальон! Он теперь у профессора Дамблдора… Вы только представьте — мы в этой пещере и с инфериусами сражаемся. Деда каак кинет в них гранату, а я из автомата по ним, и тут, Тэд такой: «окунуться, мол, хочу», и каак отбросит в стенку одного! И другого! Дамблдор какой-то огненный круг наколдовал — ну, а потом выясняем, что этот медальон не тот! Его подменили. А настоящий в сейфе у Селвинов… Но Дамблдору помог папа! Всё-таки хорошо уметь через стенки ходить. И вот — сейчас медальон у него, уже настоящий. А у нас… Несси вот-вот родится! Недели две осталось, не больше. Жалко, мы не увидим её до Пасхи. — Круто! Теперь… этот пускай только попробует возродиться, сразу… А мы тут купили помещение для будущего магазина, и мы начали там немного ремонт… и разработали ещё парочку прикольных штук. Хотите глянуть? У нас есть ботиночки для хождения по стенам и карманное болото, с тиной, камышами — и звуковым эффектом хора лягушек — ещё… довольно-таки занимательное зелье имеется. — Хотим! Покажите! И Фред надел волшебные ботинки и продемонстрировал всем, как в них можно ходить по стенам. — Здорово, Фред! А у вас есть сорок первый размер? — Есть, от тридцать пятого до сорок пятого, три варианта расцветки… Джордж показал карманное болото: выглядело совсем как настоящее. — А чтобы его убрать, нужно сделать вот так, — произнёс он заклинание. — Ещё, вот уничтожитель прыщей — мы знаем, многим это надо… — Беру, — отозвался Роуэн. — Хе, свидание с нашей сестрицей? — Тогда отдаём два по цене одного… — …как будущему родственнику… — …так что — с тебя всего галлеон и двенадцать сиклей. — А что у вас за зелье? — Тадеуш не мог, конечно, не проявить интерес. — Ну, мы взяли за основу тот случай с Малфоем и Гарри… — …но слегка его модифицировали, теперь действует намного быстрее… — …но сам… эффект длится меньше. Всего, примерно, от десяти минут до пары часов в зависимости от твоего веса и дозировки… — Прикольно… — …и всё уходит в животик, так что… — А знаете, я попробую из интереса, сколько оно стоит? — Семь сиклей маленький флакон, и тринадцать средний, и… галлеон два сикля за большой. — Тогда мне средний, наверно. — Для тебя это примерно на час… ну, плюс-минус минут двадцать… — Потом расскажешь, как оно. — Что, зельеварское любопытство? — Оно самое… — Тэд, Гарри — а ещё давайте-ка нам расскажите про Екатеринбург! — Ну, мы там много где были… О, мы на следующей перемене захватим с собой фотки и покажем! — Идёт! — А у нас кошка родила, два белых с рыжим котёнка и два серых. — Барти ездил в гости к Катажине! — Она же вроде к нему хотела. — Ну, они изменили решение — у неё был какой-то матч на носу… — Когда там у них свадьба? — Уже скоро, не успеешь оглянуться, как получишь приглашение. — А мне подарили метлу — «Комету» последней модели… — А нам дашь прокатиться? — Конечно! Мне не жалко. — А я, прикиньте — наконец экзамен по аппарации сдал. — Поздравляем, Энди… Через пару недель, после прибытия в школу на второй семестр — Гарри и Тадеуш получили письмо вместе с вложенными фотографиями сестры и кузины соответственно. Уже было ясно, что… цвет глаз достался Несси от тех же родственников, что и Тэду и Петунии — так как они тоже были серо-голубыми. А вот их разрез явно был от бабушки Юфимии, от матери Джеймса… О волосах ничего нельзя пока было явно сказать: их не было. Но другие черты лица напоминали у Несси те, что были у Лили. — Красаавица, — улыбнулась Лиззи, увидев фото. — Ну, вырастет, парней штабелями будет складывать. — Думаю, штабеля не понадобятся… Она одного себе парня выберет, как и мы… Ну, в смысле… ты поняла. — Ага… Ну, вот из этих штабелей она себе и выберет… — О, Дэни, заходи, ты чего опоздал? — А я вам покушать принёс. — О, кексики! С изюмом, с цукатами, ну ладно, ты прощён. — Мачеха всегда… — Мачеха? Я думал, она твоя… — Мама умерла, когда мне был год… Потом, папа женился на Миранде. И она меня с трёх лет растила, так что мне она по бумагам только мачеха, а по сути… Так вот — и она всегда на Рождество печёт кучу их, разных, и с орехами ещё были, и с клубникой… и шоколадные, а вот я ещё слегка там колданул, чтобы дольше оставались свежими… ну вот, они мне прислали, их так много, что они даже втроём с папой и бабушкой доесть не могут. — А, народ, давайте играть в «правду или действие»? — Ну давайте. — Хорошо, Гарри — это правда, что у тебя шрам есть не только на лбу… но и на другом интересном месте? — Я… отказываюсь отвечать на этот вопрос, Джордж. — Ну, тогда… Тогда мяукни. — Мяу. — А что, весело… — Тэд?.. — На самом деле да, это просто кто-то очень внимательный, не заметил торчащий гвоздь, когда садился… А нам тогда было семь… — Спасибо, Тадеуш, я тебя убью. — Да ладно тебе… — И Тэд ревел громче меня… — Я был обеспокоен! — Хорошо, тебе вопрос, Джинни. Вы и вправду целовались с Бином — за статуей… Гжегожа Пшимильного? — Как вы могли подумать такое?! Ну нет, конечно!.. Это… было за статуей Бориса Бестолкового. — А тебе, Гарри, сны не снились? — Только вот один — но там не было новой информации. Они обсуждали, как будут меня убивать — когда Том возродится, но я и так знаю, что они хотят это сделать. — А у тебя, Лиз, кстати, как дела… ну, ты же вроде хотела тоже стать… — Я? Ну да, пока грозы ждём… А что касается той методики представить себе это всё, у меня получается. Но только представляется всё это мне всегда с Тэдом… — И куда же тебя заводят фантазии, сестрёнка, скажи? Что именно тебе представляется с Тэдом? — Хи-хи, а куда надо, туда и заводят, Энди. А у тебя-то как? — Васка писала мне на той неделе и она хочет приехать к нам летом… но не одна, а с подружкой. Она ей хочет Англию показать. — Ну, пусть приезжают, конечно. — Значит — что касается хоркруксов, то медальон скоро будет уничтожен, а что насчёт Гарри, мы сделаем это ближе к его возрождению — мы уже знаем способ… — Но даже когда их не будет, все же справиться с ним будет сложно… — Но ведь нас много. — И мы знаем его слабые стороны. — Кстати — я вот тут подумал… В тот раз, когда у Гарри первый раз шрам заболел… это было не только по той причине, что он стал набирать силу, хотя и поэтому тоже. Гарри же тогда сказал «Тэд, я тебя люблю» или что-то типа… А Волдик не понимает и не принимает таких вещей, как любовь в любом из её проявлений. Ну и вот, потому его часть в Гаррином шраме этому, видно, воспротивилась… — А проще говоря, Томми попросту струсил. Он боится всего, чего он не знает… Он не знает любви — и он её боится. Он не знает сострадания — и боится способных проявить его. Он не знает, что смерть — это же ещё не конец — погляди на моих родителей и на маму Луны — и боится её… Он и меня хочет убить, потому что боится, потому что не ведает тех качеств, в которых я сильнее. — Кстати, да, думаю, так и есть… — Ладно, я спать пойду, наверное, — зевнул Гарри. — Я тоже, — улыбнулась Луна. — Ооо… — Мы с Тэдом тоже пойдём. — Ууу… — Мы идём спать в разные места! — Ну да, ну да… Заходя к себе в спальню мальчиков пятого курса Рейвенкло, Тэд поймал себя на мысли, что он был бы вовсе не против, если бы это было не так и места у них с Лиззи были не разные. И, заходя в спальню девочек пятого курса Хаффлпаффа, Лиззи поймала себя на той же мысли. Аналогичные мысли были у Гарри с Луной.