Тайна тихой улицы

Раскат грома прервал ночную тишину, дождевые капли начали набирать скорость. Они падали очень быстро, и вскоре я мог различить их первую долю секунды — они напоминали округлые споры повисшей в пустоте, но существующей все же на самом деле вуали. Сначала я ничего не понимал, а потом вспомнил, что так выглядит летящая пуля. Я уже знал, что следует за ними. Потом сквозь дождь прорвалась молния. Это был синий свет, похожий на ток в высоковольтных проводах. За ним раздался чудовищный удар грома. Молния ударила где-то впереди, в лесу, затем вокруг стало светло, как днём. Дождь уже не стучал по листьям. Он превратился в ветер, который набрал силу и свистел теперь между стволов поваленных деревьев. Всё вокруг, кроме неба, стало зыбким и исчезло. Затем появился медный запах озона. Гроза закончилась так же быстро, как и началась. Вокруг было уже совершенно тихо, если не считать слабого ветра в листве. Можно было закрыть глаза и сколько угодно качаться на стволе поваленной ветром сосны, даже не думая, есть на небе дождь или нет. Но мне уже не суждено этого сделать, я ведь мёртв. Меня ещё несколько раз здорово тряхнуло, потом всё стихло и я понял, наконец, откуда идёт медовый запах и куда он меня тащит. Темнота медленно втягивала меня, нервы разрядились, расслабились и перестали обращать внимание на резкий и необъяснимый звук — что-то вроде щелчка пальцами в темноте. Когда моя собственная инерция стала нести меня вперёд, мне стало страшно. С каждой секундой ускорявшийся спуск ускорял и скорость падения. Сейчас я наверняка летел вниз, с огромной скоростью. У меня было чувство, будто я падаю в пустоту, силой куда большей, чем всё окружающее. Резкое столкновение моего тела с твёрдой поверхностью было совершенно неожиданным. Наступила тишина — настолько сильная, словно я взлетел в пустое звёздное небо. Свет на миг померк. Только для того, что вновь засиять. Потом я ощутил какую-то дрожь в кистях, одновременно увидел низкий потолок и кусок пола под ногами, попытался встать на ноги и не смог. Хриплый голос, прежде мучивший меня в ночных кошмарах, сейчас был до смешного нормальным: — Очнулся? Кричать не надо. И не дёргайся. Ты же не стремишься упасть, правда? А то сломаешь себе что. Резко поднял голову и увидел человека. Самого обычного. Такого, мимо которого пройдёшь и тут же забудешь. Обычный мужчина в клетчатом пиджаке. Похожий на экскурсовода. Или учителя. В руке у него была авторучка, которой он похлопывал себя по ладони. Чёрная эспаньолка украшала узкий подбородок, серые глаза прятались за стёклами больших очков. Волосы на голове были аккуратно подстрижены и выглядели так, точно их приглаживали по линейке. — Долго будем пялится? — спросил мужчина. — Вставай и двигайся за мной. — Куда? — не понял я. Неуверенность в голосе выдала меня с головой. Мужчина повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. Выражение его лица было сложным и непонятным. Наверное, он ожидал, по крайней мере, удивления, граничащее с паникой. — Как куда? — усмехнулся он, — В кабинет, конечно. Или думал, что будем проводить процесс переселения в приёмной? «Приёмной?» Я повертел головой по сторонам. Действительно, комната, куда я попал, походила на приёмную. Даже кофемашина стояла на низком столике. Стены были украшены картинами, вроде тех, которые я видел в городской библиотеке. На одной из них была изображена девушка с большой тыквой на руке. Довольно странный выбор, как по мне. — Идёшь? — спросил мужчина, призывно открывая дверь. Делать было нечего. Первый шаг дался с трудом. Тело у меня одеревенело, заломило колени, при каждом шаге приходилось немного сгибать ноги в коленях. Шаги получались осторожными, так что скоро я почти потерял веру в то, смогу ли пройти по коридору. Но на середине пути шёл уже вполне сносно. Стоило мне чуть расслабиться, мучительная боль, терзавшая тело, начинала ослабевать, ноги сами находили путь, тело становилось лёгким. Шаг, и взору открылся кабинет. Прямо как в фильме: широкий массивный стол с офисным креслом, полки с книгами и шкафы с документами. Мужчина ждал меня на месте. Подошёл к столу, уселся, положил перед собой папку. Его поведение в этой обстановке выглядело до боли обыденно. Если раньше оно казалось немного театральным, то теперь такое впечатление начало исчезать. Мужчина всё также стучал ручкой по ладони, затем начал крутить её, как настоящий профессионал. — Ну-с, приступим, мистер Уилсон? — мужчина посмотрел на меня сквозь стекла очков, попутно раскрывая папку на первой странице. Внутри было несколько листов, исписанных мелким почерком. Следующая страница была чистой. — Любопытно, мистер Уилсон? — глаза напротив весело сверкнули, край белоснежных зубов выглянул из-за губ. Я пожал плечами. Обстоятельства казались абсурдными. Как будто возникла чья-то злая шутка и этим юмором она заражала всё вокруг. Вот только над кем? Над мной? Возможно, в этом мире моё появление не было связано с виной, преступлением и одиночеством. — Это, мистер Уилсон, ваши жизни. А исходя из того, что ваша душа совсем младенец, это была ваша первая жизнь, — проговорил мужчина, всматриваясь в лист. — Первая? Это какие-то шутки? Зачем вы меня поймали? Что вам от меня нужно? — на грани истерики произнёс я, стараясь всё же оставаться относительно спокойным, что получалось не особо и успешно. — Ну что вы, мистер Уилсон, какие уж тут шутки? — с ноткой обиды произнёс мужчина, чуть покачивая головой в разочаровании. — Обычная процедура, что происходит в сотнях таких же кабинетах по всей планете. Каждый человек проходит за свою жизнь по очереди два похожих ритуала. По сути, совести. Сначала «переселение в жизнь», а потом «освобождение души». Сейчас нас интересует только первое. Всё это время я внимательно слушал, постепенно успокаиваясь под влиянием тихого и вкрадчивого голоса. Он действовал успокаивающе, подобострастно наблюдая за реакцией. Наконец, мужчина взял в руку лист, лежавший перед ним. — Итак, мистер Уилсон, исходя из вашей прошлой жизни, что окончилась весьма и весьма трагично на стволе дерева, вам предоставляется место в другой жизни. От вас требуется лишь заполнить анкету. — И тут анкеты? — с издевкой и истеричным смешком спросил я, нервно сжимая пальцы. — Именно, мистер Уилсон, бюрократия везде одинакова. — Нотка раздражения всё же проскользнула в его спокойном голосе. Видимо, у этой процедуры был собственный, очень жёсткий формат. Хотя всё могло быть гораздо проще. Просто краткий инструктаж перед казнью. Передо мной положили анкету и ручку. Самую обычную, которой все писали в школе. Графы, которые мне предстояло заполнить, были вполне обыденными: имя, фамилия, дата рождения, место жительства. И ещё одна графа, к которой уже возникли вопросы. Надписана она была чёрными чернилами, неприметная, с едва заметными оттисками каллиграфии. — Господин, а что означает «Пожелание по переселению»? — поднял я на него глаза, вопросительно подняв бровь. — То и значит, мистер Уилсон, то и значит. Но сильно не надейтесь, что попадёте туда, куда хотите. Чаще всего эта графа просто для красоты и требования, которое обязывает дать душам право влияния на свою следующую жизнь. — Мужчина отвлёкся от вращения ручки в ладони, поправляя металлическую оправу. Шумный вздох сорвался таки с моих губ, рука взяла ручку и стала вписывать данные. В последнюю же графу, я вписал совершенно обыденное: туда, где можно прожить обыкновенную жизнь. Человеком, склонным к приключениям я никогда не был. Родился в полной семье среднего достатка в Англии, учился средне и работал также. В общем, прожил жизнь человека, который звезд с неба не хватал, а был обычным среднячком. Только смертью отличился. Сорок лет всего прожил, вот что жаль. Смерть к обыкновенному человеку не постучалась в двери, а прямо-таки ворвалась с ноги, помешала спокойно встретить старость. — Ну-с, мистер Уилсон, закончили? — спросил мужчина, забирая у меня анкету и просматривая её. Чуть улыбнулся на последней строчке. Взглянул на часы, висящие на стене напротив. — Ну что, мистер Уилсон, вам пора. Надеюсь, попадёте туда, куда хотели. Последние, что я увидел перед темнотой, это ободряющую улыбку мужчины, что закреплял эту анкету в мою папку, подписывая её той злосчастной авторучкой. Потом всё исчезло, погрузившись в чернотой волны без сновидений. Судьба расправила крылья и замахнулась когтями в горло. Страха не осталось. Я смутно осознал, что сделал всё правильно и совесть моя теперь не так далека от человека. Яркий свет слепил даже сквозь сомкнутые веки. С трудом открыв их, едва повернул голову набок, огляделся. Ничего не понятно. Какая-никакая, но обстановка. Электрическая лампочка под потолком. Окошко, из которого тянуло противным и сырым воздухом. Шкаф у стены, узкий, как в купе поезда. Кровать, на которой я лежал, не вызывала доверия. Слишком резкий скрип. Всё это я успел заметить. Затем пришёл приступ кашля, заставивший моё тело содрогнуться. Постепенно боль отступила, уступив место тупой вони. Вот с запахом было сложнее, он был очень неприятным и тяжёлым. И самое отвратительное, что он исходил от меня. С трудом встав и чуть не завалившись на бок, пошаркал на выход из комнаты, по наитию открыв дверь напротив. Санузел, в котором я оказался, был маленький, если судить по тому, насколько он запущен. Тут был унитаз, облезлая раковина, и ванна, которая видала лучшие времена. Крутанув баранчик на раковине и плеснув холодной водой в лицо, я обомлел. Висевшее на стене зеркало отражало мужчину, которого что-то потрепало. Средней длины черные волосы были растрепаны, лицо осунувшимся и чуть болезненным. Карие глаза впились в меня, казалось, насквозь, нисколько не смущаясь моего долгого и внимательного взгляда. Желудок рефлекторно сжался. Большой нос довершал композицию, врубаясь посередине черепа, что мог похвастаться разве что только широким подбородком. Его венчала недельная щетина. Судя по манере одеваться, выглядел я не сильно лучшим образом. Подумав ещё, решил, так и есть. Тело же тому подтверждение: бывшее раньше в отличной форме, потеряло её, превращаясь в ничем не примечательный кусок мяса на костях. Радует то, что хоть пивного живота не было, а был ровный кирпич. Хлопнув себя по щекам, отправился в ванную. Вода была только холодной, поэтому пришлось терпеть. Мочалка, натертая мыло, нещадно сдирала грязь и запах с кожи. Продрогший, я вылез из ванны и на сухо обтерся старым полотенцем. Вещи было решено надеть чистые, этим же требовалась капитальная стирка. Так, прошлепав босыми ногами в комнату, вытащил из шкафа трусы-носки, какую-то рубашку с длинными рукавами, кои тут же закатал по локоть, и обычные чёрные рабочие штаны, что были чуть заужены к низу. На первое время сойдёт. Решив всё осмотреть дом, которых мне достался в этой жизни, я прошёл в соседнюю с моей комнату. Дверь поддалась со скрипом. Взору предстала маленькая комнатка, пространство которой вмещало небольшую кровать, стол со стулом и шкафчик. Кровать, судя по размеру, походила явно на детскую. Подозрения подтвердил и тихий голосок, на которых моя голова повернулась почти инстинктивно: — Пап, — вопросительные интонации так и лились в мою голову, — ты в порядке? Знаете, очень странно слышать это от шестилетнего пацанёнка, державшего коричневого мишку под мышкой, и потирающего глаз кулачком. А то, что его большой нос выделялся так же, как и у меня нынешнего, проясняло всё. Добило то, что пацан уж очень был похож на одного далеко небезызвестного персонажа книжек и фильмов. «Ну здравствуй, обыкновенная жизнь» пронеслась в голове мысль, вырывая очередной тяжёлый вздох.