Три дорогих вещи*

      Гадкое ощущение жжения в горле от желудочного сока долго не проходило, как не выходили из головы и отвратительные мысли о фамилии, к которой Том до этого дня гордо себя причислял. Первого сентября тысяча девятьсот тридцать восьмого года его впервые спросили о статусе крови. Тогда ликующее воодушевление от наличия магических способностей быстро пошло на спад.       Маленький Том Риддл, услышавший о волшебном мире парой недель ранее, ещё не знал, что даже там он хуже остальных. Когда он промолчал, не понимая сути вопроса, соседи по купе переглянулись, обменялись немыми согласиями с мыслями друг друга и больше с ним не разговаривали.       С тех пор Том проводил вечера за учебниками по истории магии и биографиями известных магических семей. Летние каникулы он использовал, чтобы изучать маггловские архивы и метрические книги. Несколько лет, пара полезных знакомств и горы приложенных усилий, и вот он наконец находит упоминание о волшебнике по имени Марволо Гонт, очень дальнем родственнике основательницы Ильвермони. Тогда Том почти потерял надежду узнать что-то о своей семье, ведь в Америку ему никак не попасть: далеко, дорого, магглы воюют. Тем же летом он узнаёт о Томе Риддле, живущем в городке Литтл Хэнглтон. Тогда юноша сложил два и два.       Отправляясь сюда, Том рассчитывал увидеть не такой богатый, как у Малфоев и Блэков, но всё же дом, а увидел полуразвалившийся сарай, в котором обитает существо ещё более отвратительное, чем сама эта халупа. Потомки основателей двух волшебных школ, Том ожидал, что это магическая интеллигенция, что они обязательно оценят его выдающиеся магические способности, то, что он перерыл все волшебные и маггловские библиотеки Великобритании, и несмотря на его статус крови примут его в свой круг с уважением к такому уму.       Сидя в выручай-комнате за очередным исследованием, он позволял себе мечтать, что однажды рядом с ним будет сидеть его дед и руководить научными исканиями. Ему нравилось думать, что он принесёт в род ещё одно знаменитое имя. Салазар Слизерин — поборник чистоты крови и основатель факультета, цвета которого с гордостью носил Том. Риона Сейр — женщина, обеспечившая волшебников английской колонии на западе школой. И, наконец, он Том — Том Гонт, как он предпочитал к себе обращаться — знаменитый исследователь, учёный, изобретённые которым заклинания изменили мир.       Только это всё оказалось неоправдавшейся надеждой. Его дядя — провонявший собственным потом, гнилью и плесенью жалкий полусквиб, не сумевший отбить простейшее заклинание. Возможно, таким же был и дед Тома. Тогда, в отличие от Марволо в голове Тома, занимавшегося наукой хранителя славы великих предков, настоящий Марволо обыкновенный бедный родственник, остающийся на плаву только из-за известной фамилии. А его мать — обыкновенная предательница крови. И это единственное, что сейчас не расстраивало Тома, потому что он и так об этом знал. Мог ли он подумать, что скверна, которую Меропа нанесла семейной истории, перестанет иметь значение, как только Том увидит её брата. Гонты упали после этого, разумеется, отвратительно низко, но есть ли разница: быть на дне или оказаться ещё и присыпанными песком? Гадко и так, и так.       Том Гонт канул туда же, куда и Том Риддл.       Под конец окаймлённой с обеих сторон жимолостью дорожки Том услышал звуки городской жизни. Он не хотел привлекать к себе внимания, поэтому свернул раньше, чем на тропинке появилась брусчатка, и решил обойти обойти Литтл Хэнглтон рощей, раскинувшейся на окружающих городок холмах.       Дом Риддлов находился на противоположном краю города. Даже не так, никто из родителей Тома в Литтл Хэнглтоне не жил, оба дома находились не в самой долине, а на окружающих её высотах. Подход к дому отца выглядел, как диаметральная противоположность забытой тропы к халупе Гонтов: идеально выстриженные лужайки с невысокими полевыми цветами, не будь они на склоне, можно было бы играть в гольф, свежевыкрашенная деревянная изгородь, так небрежно оплетённая бело-розовым вьюном, кованные фонари каждые несколько метров, а там, где подъём слишком крутой, пристроены ступени. С первого взгляда это и не поместье вовсе, а настоящий дворец, подход к которому состоит из невысоких лестничных пролётов и огромных площадок, складывающихся в брусчатые трапы, окруженные изумрудно-зелёными альпийскими лугами.       Совершенно не подходящее жильё для мрази, бросившей своего сына.       Поднявшись к дому как можно быстрее, чтобы не быть замеченным прислугой, Том занёс руку, чтобы постучать в массивные дубовые двери. Не успел он выдохнуть перед тем, как стать на шаг ближе к цели своего визита в родительский дом, как по ту сторону стены раздался шум быстрых шагов. В ту же минуту из дверей выскочила пожилая женщина, одетая ещё старомоднее, чем миссис Коулсон. Она держала в руках неаккуратно смятую газету, будто бросила читать, а положить забыла. — Сынок, наконец-то ты дома, — женщина сдавила Тома в объятиях. Все маггловские женщины пользуются одними и теми же духами? Этот приторно сладкий, тяжёлый запах давил на нос, а спиртовая отдушка неприятно горчила. — Томас! Пошли Фрэнка за Мирандой, пусть немедленно накрывает на стол! Том приехал! — хозяйка дома отдала распоряжение и потянулась в карман платья. — Как раз вовремя, в городе скоро ярмарка, вот, взгляни, — старуха достала из кармана футляр, надела очки, нашла нужную статью и протянула газету Тому.       В этом городе все больны на голову. Родной дядя не узнал Тома, даже когда он заговорил на Парселтанге, а женщина, которая должно быть приходится Тому Риддлу старшему матерью, не может отличить собственного сына от человека, которого она видит в первый раз.       Том взял у бабушки газету. Миссис Риддл перевела взгляд с рук на лицо Тома, чтобы понять, видит ли он смысл участвовать или предпочтёт сохранить урожай этого года дома. — Господь! Господь! — вдруг завопила она, вглядевшись в черты юноши. — Томас! — она обернулась на холл поместья, будто ища поддержку. — Томас! Он опять связался с этой ведьмой! — ухмылка мелькнула на губах Тома при упоминании матери. Миссис Риддл даже не представляет себе, какую цену ей и её семье придётся заплатить за связь их сына с «этой ведьмой». — Чем ты пожертвовал, сынок, ради молодости? Зачем? — она взяла Тома за руку. — В прошлый раз она тебя одурманила, сорвала нам такой выгодный брак. Милый мой, скажи, неужто молодость стоит падения до её уровня, ты ведь и так красивый, и так здоровый, а женился бы и без всякой чертовщины помолодел?       Верхняя губа Тома дёрнулась в отвращении к этой женщине, не способной осознать, какую честь Меропа оказала её семье, связавшись с их маггловским отпрыском, не понимающей, кому в действительности пришлось упасть и до чьего уровня.       За спиной юноши раздался шум. Цокот копыт. Кто-то ещё спешил в поместье Риддлов. С глухим ударом сапог о землю второй гость спешился.       Старуха взглянула на всадника, затем перевела испуганный взгляд на юношу и снова на всадника. К тому моменту за её спиной показалась ещё одна фигура. Старый мужчина, одетый в халат поверх белой рубашки, подхватил жену под локоть. Он зло просверлил глазами обоих прибывших. — Кто ты? — узнав в наезднике своего сына, старик перевёл взгляд на молодого человека. Его жена тяжело дышала и была готова разрыдаться от страха в любой момент. — Том Риддл, — холодно ответил юноша, а затем развернулся к вновь прибывшему и уточнил: — младший, — он окинул отца тяжёлым, полным отвращения и обиды высокомерным взглядом.       Том Риддл-отец смотрел на сына, как на Горгону, застыв на месте с открытым ртом и широко распахнутыми в удивлении глазами. Он не смел даже моргнуть. Томас завёл жену в холл и усадил на банкетку рядом с обувной полкой. Миссис Риддл, казалось, начала успокаиваться и размышлять о чём-то. Мистер Риддл самый старший молча провёл рукой от входа вдоль ковровой дорожки, приглашая обоих войти. — Ты послал Френка за этой непутёвой? — как будто вынырнув из транса бодро спросила миссис Риддл. — Сколько можно шляться по рынку? Её только за смертью посылать. Попадись она мне — уволю! — Собирался, но ты же сама запричитала про ту ведьму, — Томас замялся. Он обратился к младшему из присутствующих. — Ты, разумеется, не виноват в юношеской дурости своих родителей. — Томас! — возмутилась миссис Риддл. — Это же наш внук. Посмотри, как похож на тебя, а от Тома вообще не отличить! — она встала с банкетки лицом к внуку и разглядывала его гордым, тёплым взглядом. — Не была твоя мать дурой, раз выбрала твоего отца и дала тебе такое красивое имя, а дедушка просто всё никак не поймёт, что происходит, не обижайся на него. Ну что ты стоишь! — миссис Риддл обратилась к сыну. — Твой родной ребёнок тебя нашёл! Твой сын домой вернулся! А ты хоть бы слово сказал! — она недовольно развела руками, подхватила внука под локоть и повела на кухню. — Папа устал с дороги, не бери в голову. Сейчас сядем все вместе, попьём чаю, и разговор сам собой завяжется.       Том едва успевал за ней. Миссис Риддл почти затолкала его на кухню и усадила за стол. Пока юноша оглядывался, она поставила чайник и насыпала в розетку конфет. Странное ощущение расслабленности, готовности плыть по течению нахлынуло на Тома. Он отпустил палочку Морфина, которую до этого крепко сжимал, пряча в кармане мантии, и облокотился на обитую шёлком спинку стула.       Приятно было слышать в её голосе искреннюю радость внезапному появлению внука. «Родной ребёнок», «сын» — эти слова вдруг стали про Тома. Бабушка переживала о том, что поведение домочадцев могло обидеть его. Сведённые в напряжении челюсти расслабились, надменно поднятая бровь снова стала симметрична другой, а взгляд Тома Риддла-сына стал не столько холодно-ненавидящим, сколько выжидающим. Том ждал такого же отношения и от остальных, ждал извинений, похвал и боготворения за своё появление. — Мэри, успокойся, кто угодно может сказать, что он наш внук, многие даже не соврут, — Риддл-дед строго посмотрел на сына, будто упрекая его в бурной юности. — Ты для каждого будешь, как прислуга, сама чай заваривать?       Миролюбивый, насколько его можно было таким назвать, настрой Тома испарился в ту же секунду. Он снова спрятал руку в карман и обхватил деревянную рукоятку. Но в лице он почти не изменился, лишь появилась еле заметная морщинка между бровей, выдающая нарастающее чувство злобы, подогреваемое обидой за холодный приём и отношение к его матери, чистокровной ведьме и наследнице великого Слизерина, как к «одной из». — Нет, отец, это действительно мой сын, — Риддл-отец едва шевелил губами и не сводил взгляд с сына. — На форме той ведьмы, — миссис Риддл пригрозила сыну чайной ложкой, которую держала в руках. — была такая же нашивка, — никто до этого не обращал внимания на внешний вид гостя, но сейчас вся семья пригляделась к его странной одежде. — Надо же! — бабушка восхищённо хлопнула в ладони. — Ты учишься в частной школе? В какой? — но ответить Мэри не дала. — Такая форма красивая, необычная, должно бы какая-то престижная школа в Лондоне! А это что? — она поправила очки и села рядом с внуком, чтобы получше разглядеть блестящий предмет на мантии. — Староста! Ну конечно же, староста, а кем ещё может быть мой внук, — она похлопала Тома по плечу и развернулась к дверям, в которых до сих пор стояли мужчины. — И тебе не стыдно, Том, что твой сын поступил в хорошую школу и стал там старостой совершенно без твоего участия? — миссис Риддл возмущённо ударила себя ладонью по колену. — Ты даже не представляешь себе, что это за школа, мама, — так же напугано пререкался Риддл-отец. — Такие, как он опасны, его мать такая же. Она околдовала меня, и ей опять от нас что-то нужно, вот она и прислала своего выродка, чтобы хотя бы на порог пустили. Не ведитесь, — он не отводил глаз от сына, даже когда обращался к родителям.       Глаза юноши опасно заблестели красным. Его лицо теперь было обезображено нескрываемой злобой. Он подскочил на ноги и почти вытащил палочку из кармана, когда бабушка подорвалась вслед за ним и, обнимая за плечи, постаралась усадить на место. — Думай, что говоришь! — вступился Риддл-дед. — Кем бы ни была его мать, его отец — ты. И хватит про колдовство, ты сходишь с ума. Та Мэдди тоже ведьма, и последняя твоя, Линда, но в колдовстве ты обвиняешь только одну. Если тебе понравилась её стряпня, так что ты решил жениться, это значит, она хорошо готовит, а не подливает зелье в суп. Ты ещё ему поддакиваешь в этом постоянно, — он обратился к жене. — Сама мудрёнее чая ничего не готовила никогда, вот у тебя все и колдуньи, кто может щи не пересолить, — Томас раздражённо выдохнул. — Но в одном бабушка права, — теперь он говорил с внуком. — отец устал с дороги.       Но Том плевать хотел на его усталость. Здесь только один выродок, которому не стоило ни разу в своей поганой маггловской жизни проходить мимо дома на холме напротив. — Прости, милый, — Мэри поставила перед внуком чашку, налила чай и села напротив. — Я поддерживала настрой Тома против Меропы, но когда вырастешь, поймёшь, что невестка и мать внука это совершенно разные вещи. С конфеткой, — она пододвинула розетку к внуку. — Как же вы не понимаете, ведьма она, настоящая ведьма, — шёпотом бормотал Риддл-отец. — И он проклятый, нужно было убить её тогда, сжечь, как полагается, избавил бы мир от двух тварей, — он уже говорил с собой.       Старшие Риддлы переглянулись, но ни слова не сказали. Риддл-сын со звоном поставил чашку на блюдце. От удара горячий чай перелился через край, но Том не заметил ожога. Намного горячее в нём бурлила ненависть. Зрачки сжались, будто Том смотрел на нечто мерзкое, а лицо его стало больше похоже на гипсовую маску. Кровь отхлынула, выделяя разъярённую красноту глаз и контраст чёрных волос с бледной кожей. На очередную попытку Мэри усадить его обратно за стол, Том с силой оттолкнул её, заставляя ухватиться за край столешницы, чтобы не упасть. — У моей матери была такая же форма? — без интереса спросил Риддл-сын. — Я мог и сам догадаться, здесь ведь нашит не только факультетский герб, но и герб семьи моей матери, — спокойно, будо читая скучную статью о небывалом урожае пшена, продолжал он. Риддл-отец попятился, но упёрся спиной в дверной косяк. — Только вот узнаю я это не из альбома с семейными колдографиями, не из рассказов за семейным ужином, а от мерзкого маггла, — он старался сохранять ровный тон, но с каждым словом контролировать голос было всё сложнее, закипающая злость вырывалась наружу тяжёлым дыханием и долгими паузами, за которые Том пытался взять себя в руки. — Почему? — он спросил наигранно удивлённо. — Потому что ты, — юноша указал палочкой на отца. — ты бросил её! Оставил её умирать, а меня выживать в маггловском приюте, полном таких же отвратительных тварей, как ты! Авада Кедавра! — яростный крик сотряс воздух, когда Том одним молниеносным движением начертил в воздухе угловатый узор.       Взвизгнув, миссис Риддл упала на колени перед сыном. Риддл-дед вышел вперёд, закрывая их собой. — Выметайся из моего дома, — губы и голос Томаса дрожали от страха, но он продолжал. — И не смей здесь больше появляться, — Мэри потянула его за рукав, обращая на себя внимание, будто хотела что-то сказать. — У меня тут половина мальчишек Литтл Хэнглтона внуки, а ты выродок тех оборванцев. Вон! — мужчина подошёл ближе, схватил внука за мантию и потащил. — Авада Кедавра, — холодно и спокойно произнёс Том вместо того, чтобы сопротивляться.       Том перешагнул через труп в сторону миссис Риддл. Теперь в этом доме было только два человека. Бабушка смотрела на него сквозь пелену слёз, всё ещё не отпуская холодную руку сына. Она единственная была искренне рада видеть его, единственная сожалела, что её и её сына до сих пор не было в его жизни, единственная, кто принёс извинения. Конечно, слова престарелой магглы не смоют с семьи Гонтов позор, но это были те слова, которые Том много лет хотел услышать. Он опустил палочку. — Отойди, мне нужно тело, — приказал он, прокручивая в памяти заклинание Крестража. Пожилая женщина открыла рот, но не смогла выдавить из себя ни звука, она только истерично мотала головой и крепко прижимала обмякшую холодную ладонь обеими руками к сердцу. — У меня не так много времени, они уже знают, — но Мэри не отползала. Она, кажется, вообще перестала понимать, что происходит, переводила взгляд с одного трупа на другой, затем на Тома, и так раз за разом. — Мне жаль, — в первый и последний раз искренне признался Том. — моя цель не ты, но ты стоишь на пути. Авада Кедавра, — сноп зелёных искр вылетел из древка, но не достиг цели. Мэри вскрикнула. Том замялся на секунду, затем его лицо снова стало каменным.       Неудача подлила масла в огонь казалось только вымещенной ненависти. Произнесённое с презрением и ужасом слово «ведьма» пронеслось в голове Тома. Еле заметно одёрнув кисти рук, он будто сбросил с себя остатки благодарности и милосердия, затем крепче сжал деревянную рукоятку и снова поднял палочку. Этот человек оскорбил семью чистокровных волшебников, бросил жену и сына, пожелал им смерти из-за владения магией, хотя должен был благодарить судьбу за честь быть любимым наследницей знатного волшебного рода и отцом самого великого волшебника всех времён. А она защищает его труп. Вспомнив об искуплении оскорбления, нанесённого Гонтам Меропой, о её жалкой смерти, которую Том поклялся не повторить, он произнёс: — Авада Кедавра.