Три дорогих вещи*

      Том дочитывал последние строки проклятия Крестража, когда на улице послышались голоса. С болью всех разом сломанных рёбер серое светящееся облако вырвалось из груди юноши и с ярким сиянием растворилось в кольце Морфина Гонта. С трудом сохраняя трезвый рассудок, Том пытался прислушаться к тому, что происходит на улице. Министерские служащие окружили дом. Юноша попытался пригнуться, чтобы его не было видно из окна, но потерял равновесие и упал, стукнув собственной палочкой, лежащей во внутреннем кармане мантии, о паркет. Зрение стало расплывчатым, все контуры размылись, картинка была будто подсвечена невыносимо ярким светом.       Невидимые клешни сдавили виски. Том слышал быстрое, гулкое биение собственного сердца и старался на нём сосредоточиться. Четыре удара спустя пелена на глазах Риддла стала немного прозрачнее. Он лежал, опираясь на локти, рядом с трупом своего отца. На его красивом, теперь уже не аристократически, а мертвенно бледном лице застыл немой крик, в широко раскрытых глазах пылал ужас. Посмертная маска шла ему намного больше прижизненной внешности.       На его шее что-то блестело, Том не мог разглядеть этот предмет сквозь туман в глазах. Он протянул ладонь к украшению. Лишившись опоры на одну руку, Том упал лицом в пол, но всё же смог нащупать холодный металлический предмет. Сделав на собой усилие, юноша дёрнул рукой на себя. Прозвенела ударом о пол сломанная застёжка. Том глубоко вдохнул, лёгкие болезненно защипали, он задержал дыхание. Насколько позволяла головная боль, он зажмурил глаза, сжал в кулаках палочку и то, что снял с шеи отца, и представил лачугу на холме напротив.       Секунда в секунду прозвучали два хлопка: удар с силой выбитой входной двери о стену и громкий взрыв трансгрессии. Когда два аврора ворвались на кухню, они увидели три мёртвых тела, на лицах которых отпечатались страх и паника, будто все трое перед смертью увидели свой самый страшный кошмар. Без сомнений, это убивающие проклятие, его распознали ещё в Министерстве, но аура в доме была слишком тяжёлой даже для тройного убийства. Как будто здесь произошло что-то ещё более ужасное. Оба волшебника отчётливо слышали громкий звук аппортации, но приняли решение обыскать дом. Что-то будто висело в воздухе. Как будто в доме дул могильный, кладбищенский ветер, будто это убийство совершил не обычный волшебник, а дементор, вдоволь насытившись маггловскими душами.       Том открыл глаза в доме, принадлежавшем Морфину Гонту. В прошлый раз здешняя темнота показалась Риддлу неприятной, отталкивающей, а грязь — мерзкой. Но сейчас он перевернулся на спину и не ударился о твёрдый пол, а лёг на огромный слой мягкой пыли и покрытые мхом и плесенью половицы. Юноша открыл глаза и его окутал спокойный мрак, не давящий на раскалывающуюся голову и не режущий глаза. Из трещин в полу и стенах легонько поддувал холодный ветер. Силы порыва не хватало, чтобы поднять запутавшиеся в ногах полы мантии, но было достаточно, чтобы приятно освежить лицо.       Риддл расслабился. Глаза привыкли к отсутствию света, и он уже мог различить очертания полусгнивших потолочных балок. Он разжал кулаки: палочка покатилась из его руки, но из-за грязного и местами липкого пола быстро остановилась, с другой стороны послышался тихий звон соскальзывающей из ладони цепочки. Только дыхание привести в норму никак не получалось — воздух, казалось, обжигал лёгкие, а рёбра были скованы невидимыми цепями и никак не позволяли сделать глубокий вдох.       Том втягивал крохотные глотки воздуха и старался задерживать дыхание как можно дольше. Из-за нехватки кислорода сильно закружилась голова, а к горлу снова подступил ком тошноты. Том закрыл глаза, согнул ноги в коленях так, чтобы твёрдо упираться обеими ступнями на пол, и вцепился руками во что-то, напоминавшее ножки стула, над головой, чтобы убедить тело, что он находится на твёрдой, устойчивой поверхности. Ощущение свободного падения немного отступило. Лёгкая нега накрыла Риддла, и он наконец расслабился, опустив кисти рук лежать на полу. Достаточно было лишь касаться древесины пальцами, чтобы сохранять ощущение опоры. Том так и заснул бы, если бы не голос, прозвучавший в его голове.       «Самое жалкое зрелище, которое мне приходилось видеть,» — Риддл не сразу узнал шипение своего дяди. — «Настолько пьяный мальчишка, что заваливается спать на полу чужого дома. Отвратительный маггл, которым всегда был»       От состояния полудрёмы, в которое юноша с удовольствием погружался, не осталось ни следа. Только что расслабленные ладони вновь держали чужую палочку и металлическую подвеску, острые грани которой царапали кожу. Нащупав карман, Риддл спрятал трофей. Юноша открыл глаза и нашёл взглядом человека, мысли которого были настолько полны отвращения к Тому, что звучали в его голове. Он бы подумал, что Морфин специально пытается вывести его из себя, если бы тот не сидел до сих пор обездвиженный в своём кресле, не в силах даже открыть рот, чтобы произнести эти слова вслух.       Том попытался сесть. Из-за изменения положения кровь отхлынула от головы, те немногие контуры, которые юноша смог разглядеть в темноте, снова превратились в одно большое чёрное пятно, а перед глазами засияли цветные вспышки. Сев на коленях, он опустил руки на стул, за ножки которого недавно держался, и уткнулся лбом в предплечья. Снова растерявшись в близком к обморочному состоянии, он сделал глубокий вдох. Воздух, будто кипятком, ошпарил грудь. Лёгкие выталкивали его сильным кашлем.       Кашель разодрал горло, всё нёбо болело, на языке появилась неприятная горечь. По нёбному язычку мерзкой щекоткой прошло напряжение. Том успел поднять голову и отвернуться от собственных рук перед тем, как его желудок сжался, а изо рта хлынула горькая вязкая жидкость. — Я сделал то, что ты должен был сделать семнадцать лет назад, — сплюнув, прошипел Том, не понимая головы. — Я отомстил за неё. Тот маггл мёртв. Его смерть принесёт мне бессмертие, — его голос был ниже обычного из-за горящих лёгких и неприятного покалывания в горле. — Так что жалок тут только ты.       «Как ты услышал?» — снова прозвучало в голове Тома. — Так же, как ты сейчас увидишь, — помассировав пальцами виски, ответил Риддл.       Том сначала встал на одно колено, затем на корточки. С опорой на спинку стула он поднялся и распрямил спину. Он дал себе время привыкнуть к новому положению, немного простояв, держась за деревянную перекладину. Когда возникшие перед глазами в очередной раз звёзды погасли, и комната снова обрела очертания, Том отпустил стул и медленно направился к креслу, в котором сидел Морфин.       Юноша вложил в руку дяди его волшебную палочку, а следующее заклинание выполнял уже своей. Он поднёс древко к своему виску и прокрутил в голове все события, произошедшие в доме Риддлов, кроме реакции бабушки и создания крестража из кольца Марволо Гонта. Из-за слабости и головокружения, никак не проходящих в духоте и вони этого помещения, мысли всё не устанавливались в правильной последовательности. Если бы Морфин мог двигаться, он бы смеялся над попытками племянника вытянуть из головы серебристую нить. Он то и дело стряхивал воспоминание, замечая, что туда попало что-то лишнее, или отвлекаясь от требующего сосредоточения ментального процесса на физические ощущения.       Том прикрыл глаза и постарался расслабиться, чтобы хоть как-то уменьшить головную боль, но его утягивало в полудрёму, в которую ни в коем случае нельзя было проваливаться. Он тряхнул головой и заслонил плохо видящие глаза ладонью, массируя виски кончиками пальцев. Ещё один глубокий, обжигающий, стягивающий рёбра вдох. Медленный выдох. Вдох. Пыльный, затхлый воздух просвистел через плотно сжатые зубы.       Риддл убрал руку от лица. Его взгляд был расфокусирован, он не смотрел в никуда. Перед его глазами вновь предстали обклеенные красивыми обоями стены отцовского поместья. В нос ударил запах лака для паркета. Морфин, чьи глаза настолько привыкли к тёмному окружению этого сарая, мог видеть, как зрачки племянника сужаются, будто на свету. Том в очередной раз поднёс палочку к голове и медленно потянул. Каждую крошку воспоминания он тщательно отбирал. Серебристая полоса блестела ярче с каждым новым образом, наполнявшим её.       Даже воспаленного и истощённого многими годами безумия разума Морфина хватило, чтобы понять, что с ним собираются сделать, но он только беспомощно бегал глазами по комнате в поисках хоть чего-нибудь, что помогло бы ему избежать Азкабана. На столе рядом с огрызками каких-то фруктов, над которыми кружили мухи, лежал нож. Морфин попытался встать, но ни единый мускул его тела не пошевелился. Тогда он отвёл взгляд в самый дальний угол кухни и сделал усилие, чтобы занять мысли и не позволить новому воспоминанию попасть в сознание.       Вот маггл, так похожий на пьяного мальчишку в его доме. Много лет назад он был здесь, а Меропа смотрела на него через покосившийся забор. Тогда ещё был забор. «Идиотка, магглы не достойны таких взглядов, ты запятнаешь идеальную репутацию семьи. Что сказал бы великий Салазар Слизерин, давший начало роду, когда увидел бы, как ты пялишься на эту грязь?» — как почти двадцать лет назад пронеслось в голове Морфина. Тот день стал последним славным и достойным днём фамилии, с тех пор Меропа повесила на Гонтов клеймо маллголюбцев и предателей крови.       Когда нить наконец оторвалась от виска, Тома будто выкинуло в реальность. Зрачки снова расширились, заново привыкая к темноте. Юноша поморщил нос в отвращении к запаху гнили и заживо разлагающегося в собственных выделениях человека. Риддл аккуратно повёл палочку к голове Гонта. Блестящая ниточка зацепилась за висок Морфина и стало медленно исчезать под кожей, утопая в море других воспоминаний. Собственный голос, читавший проклятие для превращения лица маггла в отвратительное месиво, звучал в голове Морфина совсем недолго. Сопротивляться силе Тома, даже такого измотанного, только лишившегося кусочка своей души, Гонт не мог.       Ещё секунда и мысли Морфина окончательно перенеслись из тысяча девятьсот двадцать пятого года в сегодняшний день. И вот он уже отчётливо видел, как обходит краем Литтл Хэнглтон, поднимается мимо красивой изгороди к огромному дому. Он подошёл к дверям, но сзади послышался цокот копыт. Родители вышли встречать сына. А сын был никем другим, как мерзким магглом, отравившем жизнь его сестре и всей семье. И без того безобразное лицо Морфина скривилось от злости. Риддлы собирались отметить возвращение сына, пригласили и земляка зайти на чай. Тогда Морфин достал палочку, нацелил на зятя и, не скрывая удовольствия, произнёс два слова. Трижды.       Обездвиженный Морфин забылся в эйфории возмездия, чем воспользовался Том. Юноша проник в ничем не защищаемый разум и быстро нашёл все воспоминания о себе. Несколько раз произнеся «Обливиэйт», убедился, что в голове дяди осталось только то, что нужно, Том трансгрессировал обратно в заброшенный дом на окраине Хогсмида.

***

— Сэр Порядочность трансгрессирует в развалины на отшибе весь в грязи и пятнах, — вместо приветствия констатировала Гермиона, сидящая на хорошо сохранившейся половице. — не буду даже спрашивать отчего. От тебя стоило ожидать чего-то такого. Не бывают люди такими правильными, — она не отрывала глаз от предмета в своей руке, над которым выводила узоры волшебной палочкой.       Том ничего не ответил. Последняя аппортация окончательно его добила. Он прислонился спиной и затылком к стене, опустился на пол и огляделся. Гермиона пополняла запасы поддельных монет. Авроры остались многими милями позади. Наконец-то стало безопасно засыпать. — Подружка сильно сопротивлялась? — шёпотом съязвила Миона, когда заметила, что Том закрыл глаза и подозрительно устало дышит. — Фальшивые деньги удовлетворяют только тебя, а настоящих у меня не так много, пришлось применить силу, — так же тихо отшутился Риддл. Человеческая речь отозвалась болью в лёгких и горле. — Не хочешь рассказывать, как хочешь, — Гермиона убрала блестящий свеженаколдованный галеон в карман, взяла сумочку, в которую с помощью заклинания незримого расширения сложила все покупки, и встала, скрепя досками под ногами. — У тебя кровь, надо позвать кого-нибудь из преподавателей. — Грейнджер! — Том хотел крикнуть, но получилось только прохрипеть. Поначалу он подумал, что она блефует, но почувствовал, как под носом налилась крупная капля и, повторяя очертания лица, скатилась к подбородку. Том облизал губы, но кроме солоновато-металлического вкуса крови ощутил и кисловатый привкус желудочного сока. Не открывая глаз, Риддл сплюнул куда-то в сторону. — Сэр Порядочность! — притворно-возмущённо визгнула девушка, отпрыгивая в сторону. Деревяшка треснула и Гермиона потеряла равновесие. Мгновением позже Том услышал грохот и болезненное шипение. Его сил хватило на ухмылку, но надменный смешок так и застрял в пересохшем горле. — Хорошо, разбирайся со своей подружкой сам, у меня есть вопросы поважнее, — она продолжала как ни в чём не бывало. — Почему после вылазки в запретную секцию у меня всё болело?       Том проигнорировал бы вопрос, если бы от этого не зависело, заложит его Гермиона или нет. Но ответ «Ты сама напросилась» её не устроил. Повозмущавшись и разогнав своим недовольным визгом вех мышей, Грейнджер спросила название проклятия. Том с интересом приоткрыл глаза, комичная сцена: аферистка, которой не хватило денег, и полумёртвый убийца сидят на полу полуразваленного дома и обсуждают самое криминальное совместное дело — нарушение школьных правил. — Круциатус, — с усталой полуулыбкой на губах ответил Риддл. — Неужели в Дурмстранге этому не учат? Я был более высокого мнения о твоей школе. — Из-за Гриндевальда программу сильно урезали, — разочарованно выдохнула Миона. — Научишь? — А ты мне что? — юноша снова прикрыл глаза и ориентировался теперь только на интонацию её голоса. — А я тихонечко уйду, и никто не узнает о твоём незадавшемся свидании, — предложила Грейнджер. — Хотя чего незадавшемся-то? — она обращалась к самой себе. — Я смотрю, мистеру Порядочности сделали предложение. Бойкая она, не дождалась даже окончания учёбы. Я определённо хочу знать, что там у вас произошло, — посмеивалась Гермиона. На короткое «Мало» она предложила: — я научу тебя создавать Инферналов из драконов. В библиотеке Дурмстранга была книга с пометками самого Гриндевальда. Этих тварей даже сжечь нельзя.       Том кивнул.