haunted [призрачный]

Нил медленно брёл по извилистому и промозглому коридору общежития, направляясь к своей комнате и крепко сжимая ремень поношенного рюкзака. Стены здесь были цвета пыльной школьной доски, а вокруг стояла зловещая тишина, нарушаемая лишь монотонным жужжанием люминесцентных ламп, подвешенных к потолку, испещренному пятнами от протечек. Больше всего Нила удивило количество закрытых дверей. Которые, если уж на то пошло, сами по себе представляли занимательное зрелище. Если учащиеся «Меч и Крест» находили изощрённые способы обходить требования дресс-кода, то в вопросах обустройства своих комнат их изобретательность и вовсе зашкаливала. Он уже успел миновать дверной проём, скрытый занавеской из ярких бусин, и ещё один, оборудованной ковриком с датчиком движения. Нил остановился у единственной ничем не примечательной двери. Комната 63. Дом, ненавистный дом. Порывшись в кармане рюкзака, он достал ключи, глубоко вдохнул и открыл дверь в свою «камеру». Однако всё оказалось не так уж и плохо. Или, возможно, не так ужасно, как он себе представлял. В комнате было достаточно большое окно, которое можно было открыть, чтобы впустить сравнительно свежий ночной воздух. А если не обращать внимания на металлические решётки, вид на освещённое луной кладбище даже завораживал. В комнате так же имелся платяной шкаф, маленькая раковина и письменный стол — всё самое необходимое. Самым грустным зрелищем здесь, как оказалось, был он сам— его отражение в зеркале на двери. Нил быстро отвёл взгляд, слишком хорошо зная, что там увидит. Свитер Мэтта висит на нём, словно мешок. Нил вздохнул. Вечерние занятия оказались не лучше утренних — главным образом из-за того, что сбылся его худший кошмар: из-за драки с Леверетт в столовой о нём теперь знала вся школа. Нил отвернулся и уткнулся лицом в сгиб локтя. Он ещё ни разу не плакал из-за смерти матери. Несколько дней он был в шоке, а потом, когда его впервые накрыло, он рухнул на колени в тюремной камере и вырвал. С тех пор он жил только настоящим: шаг за шагом, миля за милей, день за днём, потому что иначе боль становилась невыносимой. Но теперь бежать было некуда. Он остался один со своей болью и понимал, что нервный срыв вот-вот настигнет его. Внезапный стук в дверь заставил его вздрогнуть и вскочить. Стараясь успокоить дыхание, он на цыпочках подошёл к двери и приоткрыл её. В коридоре никого не было. Нил даже не слышал шагов, и ничто не указывало на то, что кто-то только что постучал к нему в комнату. Только бумажный самолётик у двери. На нём чёрным маркером было написано его имя. Когда он развернул записку, внутри была только чёрная стрелка, указывающая в конец коридора. Джейни приглашала его сегодня вечером в гости, но это было до инцидента с Леверетт в столовой. Глядя в пустой коридор, Нил задумался, стоит ли следовать этому загадочному указателю. Затем он бросил взгляд на потрёпанную спортивную сумку — его жалкую компанию на сегодняшний вечер, — ожидающую распаковки, пожал плечами, закрыл дверь, сунул ключ в карман и пошёл в указанном направлении. Нил остановился напротив двери, украшенной огромным постером группы Cigarettes After Sex. Он подался вперёд, чтобы рассмотреть имя на табличке, и с удивлением понял, что стоит перед комнатой Николаса Хеммика. Тут же в его голове закралась тревожная мысль: а вдруг Ники сейчас в компании Эндрю, и их разделяет лишь хлипкая дверь? Механический жужжащий звук заставил Нила вздрогнуть. Прямо над дверью Ники висела камера наблюдения с красным огоньком, которая отслеживала каждое его движение. Нил напрягся, ожидая, что сейчас кто-то выйдет в коридор и отправит его обратно в комнату, но никто так и не появился. Быстро отвернувшись, он продолжил искать комнату Джейни, которая, судя по всему, находилась напротив комнаты Ники. Дойдя до двери Джейни, Нил почувствовал лёгкое облегчение. Вся дверь была покрыта стикерами — покупными и самодельными. Они перекрывали друг друга, иногда даже противореча друг другу. Нил тихо хихикнул, представляя, как Джейни с увлечённой небрежностью наклеивала их, превращая дверь в своё личное произведение искусства («ИХ СЛИШКОМ МНОГО…», «МОЯ ДОЧЬ — ДВОЕЧНИЦА В МЕЧЕ И КРЕСТЕ…», «ГОЛОСУЙТЕ ПРОТИВ ПОПРАВКИ 666»). Он мог бы не меньше часа, разглядывать эту дверь, но вдруг осознал, что стоит перед чужой комнатой и не до конца уверен, приглашали ли его сюда. Тут он заметил второй бумажный самолетик. Он снял его с доски объявлений рядом с дверью и развернул записку. Дорогой мой Нил, Если ты действительно пришёл сегодня вечером, поздравляю! Мы с тобой отлично поладим! Если же ты меня продинамил… убери свои лапы от моего личного письма, Ники! Сколько раз мне ещё нужно повторить это? Боже. В любом случае: я знаю, что говорила тебе зайти сегодня, но пришлось сбежать прямо из лазарета (да, та самая «вишенка на торте», дополнение к моей «терапии» электрошокером), на отработку по биологии с Альбатрос. Так что… в другой раз, ладно? Твоя безумная, Джи Нил держал письмо в руках, не зная, что делать дальше. С одной стороны, его успокаивало, что Джейни в порядке, но с другой, он всё же предпочёл бы убедиться в этом лично. Ему хотелось услышать её насмешливый тон, чтобы понять, как самому относиться к тому, что произошло в столовой. Но, стоя в коридоре, он всё больше терялся в своих попытках осмыслить события прошедшего дня. Позади него открылась дверь. Узкий луч света упал на пол у его ног. Из комнаты доносилась музыка. — Что ты тут делаешь? — спросил Ники, стоя на пороге своей комнаты в белой футболке и рваных джинсах. — Пришёл к Джейни, — ответил Нил, заставляя себя не смотреть внутрь комнаты. — Никого нет дома, — загадочно ответил Ники. Нил не понял, говорит ли он о Джейни, о всех жильцах общежития или о чём-то своём. — Да, я заметил, — сухо ответил Нил, слегка приподняв бровь. Ники фыркнул, усмехнулся, ещё раз оглядел Нила и, приоткрыв дверь шире, кивком головы пригласил его войти. — Ну, я как раз собирался в библиотеку, — быстро соврал Нил, развернувшись в обратную сторону. — Хотел взять одну книгу… — Нил, — окликнул его Ники. Он остановился и обернулся. Хотя они ещё официально не знакомились, Нил не удивился, что Ники уже знает его имя. Тот улыбнулся и указал в противоположную сторону. — Библиотека вон там, — сказал он, скрестив руки на груди. — Обязательно загляни в «Специальный архив» в восточном крыле. Там есть кое-что любопытное. — Спасибо, — коротко ответил Нил, сменив направление. Ники казался таким искренним, махнув ему вслед, что у Нила даже мелькнула мысль, что раньше он нервничал из-за него только потому, что он был кузеном Эндрю. А теперь казалось, что Ники был вполне обычным человеком. Дойдя до конца коридора, где общежитие плавно переходило в библиотечный корпус, Нил заметил единственную приоткрытую дверь. На ней не было ни украшений, ни опознавательных знаков — просто дверь, выкрашенная в чёрный цвет. Подойдя ближе, он услышал грохот тяжёлого металла, доносившийся изнутри. Ему даже не пришлось останавливаться, чтобы разглядеть имя на табличке. Это была комната Леверетт. Нил ускорил шаг, внезапно осознав, насколько громко стучат его ботинки по линолеуму. Он выдохнул, только когда вошёл в библиотеку. Его охватило чувство облегчения, когда он огляделся. Нил всегда любил лёгкий, сладковато-затхлый запах, который бывает только в комнатах, полных книг. Тихий шелест переворачиваемых страниц успокаивал. Стены библиотеки были из тёмного красного дерева, потолки — высокими. У одной из стен стоял камин с кирпичным порталом. Длинные деревянные столы освещались старомодными зелёными лампами, а книжные стеллажи тянулись дальше, чем он мог разглядеть. Звук его шагов утонул в мягком персидском ковре, пока Нил брёл через просторный холл. Несколько студентов сидели за столами, склонив головы над книгами. Никого из них Нил не узнал, но даже самые дерзкие из них выглядели совсем безобидно за учёбой. Нил подошёл к круглому столу в центре комнаты, который был завален бумагами и книгами. Их было так много, что он едва заметил библиотекаря, сидящую за этим хаосом. Она перебирала бумаги с таким усердием, словно искала там золото. Подняв голову, она встретила его взгляд. — Добрый вечер! — улыбнулась Нилу женщина. Это была настоящая, искренняя улыбка. Её волосы были не просто седыми, а серебристыми, с мягким блеском, который переливался даже в тусклом свете библиотеки. Её лицо одновременно казалось и старым, и молодым. Бледная, почти светящаяся кожа, яркие чёрные глаза и небольшой заострённый нос делали её образ загадочным и потусторонним. Когда она заговорила, она закатала рукава своего белого кашемирового свитера, обнажая запястья, украшенные многочисленными жемчужными браслетами. — Могу я чем-то помочь тебе? — спросила она добродушным шёпотом. Нил тут же почувствовал настороженность и скользнул взглядом по табличке на её столе. Софи Блисс. Это был первый человек среди руководства школы, чьё настроение не казалось мрачным или раздражённым. И это само по себе уже казалось странным. — Я тут новенький, — сказал Нил. — Нил Джостен. Вы не могли бы подсказать, где находится восточное крыло? Женщина одарила его той самой снисходительной улыбкой, которую он привык получать от библиотекарей. — Прямо по коридору, — сказала она, указывая на ряд высоких окон в другой части зала. — Я мисс Софи. Если мой список студентов не врёт, ты записан на мои занятия по религии по вторникам и четвергам. О, будет весело! — Она подмигнула. — Если тебе что-то понадобится, я всегда здесь. Рада была познакомиться, Нил. Нил натянуто улыбнулся, поблагодарил мисс Софи за помощь и заверил, что увидится с ней завтра на занятиях. Направляясь к окнам, он вдруг задумался, почему её манера общения, особенно то, как она называла его по имени, показалась ему такой странной и почти дружеской. Пройдя основной читательский зал, он оказался возле высоких, элегантных книжных стеллажей, когда в голову ему вдруг закралась мрачная мысль. Нил поднял взгляд. Нет. Только не здесь. Пусть хотя бы это место останется нетронутым. Тени появлялись и исчезали, Нил никогда не знал, куда они деваются и как долго их не будет. Но сейчас… что-то изменилось. Да, он был напуган, но не чувствовал привычного холода. Напротив, ему даже стало жарко. В библиотеке было тепло из-за горящего камина, но не настолько… и тут его взгляд упал на Эндрю. Эндрю стоял у окна, спиной к Нилу, опёршись на табличку с надписью «Специальный архив». Рукава его поношенной кожаной куртки были закатаны до локтей, а свет мягко играл на его светлых волосах. Его плечи были напряжены, сгорблены, и Нил почувствовал странное желание приблизиться. Он отогнал эту мысль, встав на цыпочки, чтобы получше разглядеть, чем занимается Эндрю. С такого расстояния сложно было понять, но казалось, будто он что-то рисует. Наблюдая за плавными движениями его рук, Нил почувствовал, как внутри у него разливается жгучее тепло. Он не понимал, почему, вопреки здравому смыслу, у него возникла уверенность, что Эндрю рисует его. Ему не следует к нему подходить. В конце концов, они даже не знакомы, ни разу не разговаривали. Их единственная «беседа» свелась к демонстрации среднего пальца, что вряд ли можно было интерпретировать как символ крепкой дружбы. Но, несмотря на это, Нилу казалось невероятно важным узнать, что именно изображено в альбоме Эндрю. И вдруг он вспомнил. Сон, который он видел прошлой ночью. Перед его глазами всплыл кратчайший его миг. Ночь, стылая и холодная. На нём была изысканная одежда, которую он никогда не носил в этой жизни. Он стоял, прислонившись к портьере из алого бархата в незнакомой комнате. В комнате был ещё кто-то — мужчина или, может, подросток. Нил не смог разглядеть его лица. Тот человек рисовал его, сосредоточенно выводя профиль, волосы, линию шеи. Нил стоял за его спиной, слишком потрясённый, чтобы дать понять, что наблюдает, и слишком очарованный, чтобы отвести взгляд. Нил резко дёрнулся, почувствовав, как что-то коснулось его плеча, а затем плавно скользнуло над головой. Тень вернулась. Чёрная и густая, словно плотная занавесь. Сердце его забилось так громко, что гул в ушах заглушил шелест тени. Эндрю поднял взгляд от блокнота и посмотрел прямо туда, где находилась тень, но, в отличие от Нила, совершенно её не испугался. Конечно, он же их не видел. Он просто спокойно глядел за окно. Жар внутри Нила усилился. Ему казалось, что он буквально горит, и это тепло пробивается через кожу. Как можно тише, он попытался заглянуть через плечо Эндрю, чтобы посмотреть, что тот рисует. На мгновение ему почудилось, что он видит очертания собственной шеи, нарисованной углём. Затем он моргнул. Когда его взгляд вернулся к блокноту, ему только и оставалось, что сглотнуть. Это был пейзаж. Эндрю рисовал вид кладбища за окном, с поразительной детализацией, почти идеально. Нил никогда не видел ничего более печального. Он не понимал почему, но грусть захлестнула его с головой. Это было глупо — даже для него — ожидать, что его странное предчувствие окажется правдой. С чего бы Эндрю вообще его рисовать? Нил это понимал. Точно так же, как он понимал, что не было никакой логики в том, чтобы Эндрю показал ему средний палец этим утром. Но он ведь это сделал. — Что ты здесь делаешь? — спросил Эндрю. Он закрыл блокнот и серьёзно посмотрел на Нила. Его губы были плотно сжаты, глаза, обычно золотисто-яркие, потускнели. Он выглядел вымотанным. — Я хотел взять книгу из «Специального архива», — сказал Нил, но, оглянувшись вокруг, быстро понял свою ошибку. «Специальный архив» оказалась вовсе не отделом с книгами, а небольшой галереей, посвящённой искусству времён Гражданской войны. Они с Эндрю стояли в небольшом зале с бронзовыми бюстами военных героев, стеклянными витринами с долговыми расписками и картами Конфедерации. Это было единственное место во всей библиотеке, где не было ни одной книги. — Что ж, удачи, — бросил Эндрю, снова открывая свой блокнот. Его голос звучал равнодушно, но раздражение сквозило в каждом слове. Нил почувствовал себя глупо, не зная, что ответить или куда себя деть. Но где-то рядом он всё ещё ощущал тени. Почему-то рядом с Эндрю они казались ему менее угрожающими. Это было абсурдно — как будто Эндрю мог его защитить. Но Нил стоял как вкопанный. Эндрю тяжело вздохнул и бросил на него раздражённый взгляд. — Позволь поинтересоваться, тебе нравится, когда за тобой следят? Нил подумал о тенях, о призраке своей матери, о людях своего отца. Он даже не успел как следует обдумать вопрос, как резко покачал головой. — Отлично. Значит, мы в этом схожи, — произнёс Эндрю и снова взглянул на Нила так, будто тот был нежеланным гостем. Может, стоило сказать, что ему стало нехорошо и он просто хотел немного передохнуть. Нил открыл рот, чтобы начать объяснять: — Слушай, я просто… Но Эндрю, не дослушав, захлопнул блокнот и поднялся. — Я пришёл сюда, чтобы побыть в одиночестве, — сказал он, перебивая Нила. — Если ты не собираешься уходить, уйду я. Он сунул блокнот в рюкзак и направился к выходу. Проходя мимо Нила, он слегка задел его плечом. Даже через слои одежды Нил почувствовал лёгкий разряд статического электричества. На мгновение Эндрю замер. Они оба обернулись, чтобы взглянуть друг на друга. Нил открыл рот, собираясь что-то сказать, но не успел. Эндрю развернулся и быстрым шагом вышел из галереи. Нил стоял, наблюдая, как тени поднялись над его головой, закружились в воздухе, а затем исчезли за окном. Нил поёжился от ледяного холода, оставленного тенями, и ещё долго стоял в зале «Специального архива», касаясь плеча, которое задел Эндрю, и чувствуя, как тепло медленно исчезает.