Цена твоего молчания

      За два дня до намеченной в Рождество битвы Такемичи наконец-то находит время для встречи с Харучие, о которой писал ему еще в начале сентября. Осадок стыда за столь поздний момент для всего этого оставался где-то глубоко внутри и Такемичи всеми силами старался игнорировать неприятное чувство. Он понимал, что стоило бы найти время раньше, но слишком многое происходило в последнее время для того, чтобы у Такемичи был нужный настрой для предстоящего разговора. А разговор намечался тяжелый. Любопытство Такемичи точно когда-нибудь его погубит.        Он раз за разом прокручивал у себя в голове то, что хочет спросить, пока подходил к месту встречи. Откровенная нервотрепка влияла на и без того плачевное состояние не лучшим образом. Стоя же напротив Харучие и глядя в льдистые глаза, Такемичи скользнул взглядом по беспристрастному лицу не скрытому под маской. Он честно пытался не пялиться на шрамы, но взгляд сам собой сползал к ним. Итогом этого стало то, что Такемичи пришлось насильно поднимать собственные глаза выше, чтобы наконец найти в себе силы спросить:       — Откуда они?        Вопрос в лоб не вызывал у Харучие особых эмоций. Взглянув куда-то Такемичи за спину, он помолчал еще с полминуты, прежде подать голос.       — Ты здесь только за этим?        Стушевавшись, Ханагаки зябко повел плечами. Не то, чтобы он ожидал чего-то другого. Просто по какой-то неизвестной причине его долгое время мучил вопрос о том, откуда могли взяться такие специфические шрамы. Догадок у Такемичи не было от слова совсем. Он не мог придумать ни одной вразумительной причины того, как они могли появиться. Было стыдно за то, что он спрашивает об этом, но это было единственным, что способно унять бушующее любопытство.       — Если тебя это устроит, то да, – Такемичи замолк на мгновение, чтобы после добавить: — Но если честно, то нет. У меня есть, что тебе сказать, но то о чем я спросил, мучает меня сильнее всего.        Взгляд Харучие, вмиг переместившийся к его глазам, почему-то стал будто бы удивленным. Такемичи от этого захотелось отступить, но он твердо стоял на одном месте.       — «Мучает»? – Такемичи на это лишь слабо мотнул головой в знак подтверждения. Он стойко не понимал, что именно могло вызывать удивление, но после того, что произнес Харучие, все встало на свои места. — Спрашиваешь не потому, что это диковинка? Тебе беспокойно из-за этого?       Смутившись, Такемичи забегал взглядом по лицу Харучие в поиске ответов, которых у него самого не было, но наткнулся лишь на выражение чистейшего любопытства. Пожалуй, эмоции Харучие были самыми непредсказуемыми из всех тех, какие Такемичи только мог наблюдать у самых разных людей. И он до сих пор не уставал удивляться этому.       — Иначе я бы не спросил. Я понимаю, что это, скорее всего, больно. Но ничего не могу с собой поделать. Надоело изводить себя в поисках несуществующих ответов, – голос был слабым и в нем проступала вина, хотя по виду Харучие нельзя было сказать, что ему хоть сколько бы то ни было неприятно. — А ты все еще меня удивляешь. Думаешь, я бы спросил тебя об этом, если бы это был чистой воды интерес? – в тоне скользнула тень обиды.       — Может быть ты удивишься, но я не привык доверять людям, – Харучие слабо усмехнулся, а Такемичи стало его жаль. В частности оттого, что он понимал какого это – считать всех вокруг врагами и не уметь показывать то, что находится внутри. Хотя в случае Харучие могло оказаться так, что показывать и вовсе нечего, потому что внутри совершенно пусто.       — Как и я. Так что странно получается. Мы друг другу почему-то верим, хотя не должны, – Такемичи на миг задумался, обращаясь к чему-то, что было скрыто от чужих глаз, твердившее ему продолжить мысль. — Может, дело в прошлом... Потянуть за нитку еще чуть-чуть и она с печальным треском порвется.       — По-моему, ты запутался в словах, – не переставая усмехаться произнес Харучие. Его тон приобрел явное веселье, что не могло не вызывать ответную улыбку одними только глазами.       — Я во всем запутался. Мир вообще странно устроен, – Такемичи слабо махнул рукой. Отчего-то ему жутко хотелось говорить и говорить без остановки, но это желание вместе с воздухом из груди выбили негромкие слова Харучие.        — Что же до шрамов... – его взгляд коротко взмыл в небо, смешался с ним цветом, завис на пару мгновений где-то там и вернулся обратно, устанавливая зрительный контакт с синими глазами Такемичи. — «Это», – он коротко взметнул ладонь в воздух, пальцами указывая на шрамы. — Больше не болит. Если ты не солгал насчет «мучает»... – Такемичи даже не обиделся, лишь завороженно слушал каждое слово в страхе не расслышать хоть малейший звук, который будет способен оторвать его от мерной речи Харучие. — Я стал их счастливым обладателем из-за Майки.       Мир Такемичи круто покачнулся и он едва не упал. Грудь мигом сдавил стальной обруч, выбивающий из легких весь накопленный воздух. В глазах потемнело слишком резко, будто упало давление и вместе с ним на мгновение застыла кровь, но тут же побежала дальше по венам бурлящей смесью благодаря лихорадочно бьющемуся сердцу. Кажется, его остекленевший взгляд заметил Харучие, тут же переменившийся в лице. Его ладонь сжала худое плечо, вынуждая Такемичи вернуться в реальность. Только сейчас он услышал собственное хриплое дыхание.        Прижав ладонь ко рту, Такемичи опустился на снег, вынуждая Харучие отпустить его. Из горла вырвался надрывный кашель из-за нехватки кислорода. Снег окропили алые капли. Такемичи услышал то, как захрустел снег со всем рядом, проминаясь под коленями опустившегося рядом Харучие. Перебарывая накатившее головокружение, Такемичи стер кровь с губ и сдавленно произнес:        — Давление... Просто давление...        — Таке, – он впервые слышал у Харучие настолько ошарашенный голос. Подняв на него глаза, Ханагаки уставился на него стальным взглядом.       — Ни слова, – приступ тошноты заставил его осечься, чтобы тут же продолжить. — Никому. Слышишь? Харучие...       — Я понял, – немедленно ответил Акаши так, словно соглашался с отданным приказом. От этого Такемичи стало не по себе. Тем не менее он позволил Харучие помочь ему подняться.        Шумно дыша, Такемичи коротко поблагодарил его и прежде чем уйти сказал:       — В ночь Рождества я уничтожу Черных Драконов и после этого начнется война. Просто будь готов к тому, что я появлюсь у тебя на пороге с формой в руках.                                                ***         Поднимаясь по ступенькам, Такемичи опустился на камень и поежился, поправляя шарф и тупо глядя в землю. Пальцы сами собой потянулись к карману и вызволили из него сигарету. Зажимая фильтр зубами, Такемичи щелкнул зажигалкой, закуривая. Он вовсе не нервничал, чтобы курить сейчас, но было необходимо затянуться поглубже, ощутить как облако дыма плавно падает вниз на вдохе, проникая в легкие и после вылетает изо рта на выдохе.        Поднимая глаза к небу, Такемичи бездумно пересчитывал загорающиеся на нем звезды. Когда ему это надоело, он бросил короткий взгляд на показавшийся из кармана куртки загоревшийся дисплей. Время близилось к полуночи. Как раз к этому времени он услышал приближающийся рев нескольких моторов. Зажимая между пальцев дымящуюся сигарету, Такемичи наблюдал за тем, как с припаркованных у церкви байков слезают все те, кто был на прошлой встрече с Черными Драконами. Разве что было небольшое пополнение в лице Сейшу Инуи за которого просил Коко.        — А это точно не ловушка? – с потаенной угрозой спросил Чифую, поднимаясь по ступенькам и с явным подозрением глядя на Коко, вслед за которым поднимался Инуи. Сразу за ними шли Кисаки и Ханма, и если первый вообще не был заинтересован в ругани, то второй наблюдал за этим с откровенным интересом и будто бы вот-вот собирался вставить свое словцо.        Остановившись с противоположного от Такемичи края, Коко ухмыльнулся и слегка поддался вперед — ближе к остановившемуся в конце лестницы Чифую.       — Не суй свой нос во взрослые дела, ага? – с откровенной издевкой отозвался Коко, с наслаждением глядя на то, как начинает злиться Чифую.       — Че сказал?!        — Нет смысла повторять. Все равно не поймешь, – Хаджиме пренебрежительно махнул рукой, Чифую же сократил и без того небольшую дистанцию, со злостью глядя в лицо довольного Коко. Дальше их спор Такемичи не слушал, сосредоточив свое внимание на Инуи. Лишь краем глаза он заметил то, как в перепалку вступил Ханма, после чего Чифую побагровел от негодования.        Такемичи же смотрел только на Инуи, отстранено наблюдающего за всем происходящим. Он вообще ничего не говорил. Наверное потому, что его это не касалось, пусть Такемичи и не мог утверждать. Он задумчиво смотрел на его лицо и в частности на шрам, похожий на тот, что появляется при сильном ожоге. Видимо заметив наблюдение, Инуи слегка повернул голову, чтобы лучше видеть Такемичи, по-прежнему сидящего на боковой части лестницы, примыкающей к каменной стене. Когда их взгляды столкнулись у Такемичи появилось ощущение, что температура упала на несколько градусов, что вынудило его отвести взгляд.               Обуглившийся фильтр обжег пальцы. Такемичи слабо дернулся и отбросил бычок в сторону. Тот улетел, подхваченный ветром, вниз по ступенькам.       — Не дорос ты еще до таких слов, – вновь донесся до его ушей голос Коко, наполненный провокацией.        — Пошел на хуй, уебок! – зло отозвался Чифую.       — Да вы тут все не красавцы, – с мрачным удовольствием улыбнулся Ханма. У Такемичи начало заканчиваться терпение.       — Хватит, – обратил на себя внимание Ханагаки, неторопливо поднявшись на ноги. — Как дети маленькие.        — Он первый начал, – Чифую закатил глаза и скрестил руки на груди наглядно недовольно. Коко фыркнул:       — Если ты ищешь во всем подвох, то это только твои проблемы.        — Точно, дети, – пробормотал Такемичи, окончательно собираясь с мыслями. — Все готовы? – получив одобрительные кивки, он украдкой вдохнул поглубже и объявил: — Тогда действуем по плану. Кисаки с Ханмой остаются снаружи. Чифую, Инуи и Коко заходят с главного входа и тянут время, пока я буду ломать замок у заднего входа. Всем все ясно?        — Да ясно-ясно, – с ухмылкой отозвался Ханма. — Идите уже, неженки.        — От неженки слышу, – не удержался от язвительного комментария распаленный конфликтом с Коко Чифую. Парадные двери с протяжным скрипом открылись и трое шагнули в огромный зал, пока Такемичи спешил вниз по лестнице.        Перепрыгивая ступеньки он услышал в спину негромкое: «удачи» от Кисаки и полное азарта «не сдохни» от Ханмы. Подняв облако снега проехавшими по земле подошвами, Такемичи резко свернул за угол, огибая церковь сначала с одной стороны, а после с другой, прежде чем найти задний вход.        Придерживая приличный навесной замок, Такемичи вытащил из кармана самодельную отмычку и сунул ее в замочную скважину. Пришлось потратить пару минут на то, чтобы найти нужный угол, загнать отмычку поглубже и услышать победный щелчок. Замок открылся и упал к ногам вместе с цепью. Нужно будет обязательно поблагодарить Эиджи за то, что научил его взламывать замки, но это все потом.       Открывая небольшую дверь, Такемичи скользнул внутрь. Проходя по витиеватому коридору, он на ходу скинул с себя шарф и куртку, бросая их на старую скамью неподалеку от входа. Следом с ног полетели ботинки. В них он создаст лишь больше ненужного шума.        Двигаясь дальше без единого звука, Такемичи слабо тряхнул рукой. Из под рукава в ладонь скользнул нож. Щелчок: и лезвие резво выскочило наружу, пока Такемичи удобнее перехватывал рукоять.        Притаившись у стены, Такемичи коротко выглянул в просторный зал: трое его союзников, каждый заметил его, но никто не взглянул прямо на него, как и просил Такемичи. Ведь в таком случае весь план пошел бы под откос. И Ханагаки прекрасно видел Тайджу, стоящего к нему спиной. Его грубый голос отражался от стен и высокого потолка, эхом разносясь по залу. Такемичи слушал слова лишь краем уха. Собравшись с мыслями, он спрятал нож за спину и шагнул в зал так тихо, как только мог, пристально следя за эмоциями каждого. Все они оставались в меру спокойны. Так, чтобы Такемичи остался незамеченным.        — Легко ты сменил сторону, Коконой, – Такемичи слышал явную насмешку в голосе Тайджу, пусть и не мог видеть его лица. Точно также, как лидер Драконов не мог видеть Такемичи, который медленно, но уверенно был все ближе. С каждым беззвучным шагом...       — Это называется бизнес, Тайджу, – Коко не выглядел встревоженным, пусть Такемичи отчетливо видел, как слабо подрагивают его пальцы. — Я говорил тебе, что уж точно не являюсь надежным союзником.        Еще шаг. Такемичи перехватывает нож обеими руками. Он видит откровенный ужас на лице Чифую, нервно бегающие глаза Инуи и ставшее резко накалившимися от непонимания глаза Коко.        — Инуи...        Тайджу не успел договорить. Нож вонзился точно в спину, специально мимо жизненно важных органов. Чтобы прицелиться, Такемичи пришлось здорово постараться. Он ведь не хотел убить его, правда? Тем не менее он наваливается сильнее, вонзает нож глубже и чувствует, как сочиться между пальцев кровь. Тайджу поддается вперед, нож выскальзывает из раны и на пол льется кровь.        — Какого хуя, Такемичи?! – вскрик Чифую полон шока, недоумения и откровенного страха. — Этого не было в плане, блять!       Этого и вправду не было в плане. Мацуно не лгал. Но имело ли это хоть какое-то значение?       — Иначе вы бы не согласились. И ничего не получилось бы, – тихо отозвался Такемичи, отходя назад и глядя на то, как Тайджу припадает на одно колено. Обходя его, Такемичи смотрит с перекошенное от ярости лицо человека, который обильно истекает кровью, пока Кисаки с Ханмой находящиеся снаружи вызывают скорую вместе с полицией. Они уже должны были перебить всех тех Драконов, что примчались на зов лидера и сейчас его напарники должны уезжать. И им бы тоже пора.        — Выблядок...        — Ничего личного, – пожимает плечами Такемичи, убирая окровавленный нож в карман. — Идем. Здесь больше делать нечего.        — Ханагаки... – Инуи поджимает губы и смотрит на него налившимся сталью взглядом.       — Нужно уходить. Сюда уже едет полиция.       — Они знали, да? – Коко развернулся, схватил Инуи за рукав и спешно зашагал к выходу. Под «они» явно подразумевались Кисаки с Ханмой, которые должны были уже как несколько минут уехать.       — Да.        — Интересные у тебя, конечно, игры, Призрак, – перед тем, как покинуть церковь, Коко махнул рукой на прощание и вместе с Инуи поспешил прочь от этого места.        — Беги, Чифую, – Такемичи развернул его к выходу.       — А ты?..       — Моя одежда там. Уходи и быстро, я успею.        Чифую быстро кивнул и побежал на выход, что сделал и Такемичи. Он коротко напоследок обернулся, чтобы увидеть, как Тайджу ослаб и лежит на полу. Возможно он даже в сознании. Такемичи лишь надеялся на то, что его смогут спасти. Ему не нужны смерти на своей совести.       Натягивая ботинки, Такемичи на ходу надел куртку и накинул на шею шарф. Вылетая на улицу, он столкнулся с заведенным байком и сидящим на нем Манджиро.       — Запрыгивай, – Сано приглашающим жестом кивнул на место позади себя. Улыбнувшись, Такемичи перекинул ногу через байк, опускаясь на мягкое сидение и обхватывая торс Манджиро руками. Ханагаки молча радовался тому, что Сано успел и не решил пренебречь его безопасностью. Во время телефонного разговора Манджиро откровенно удивился, но все равно сразу же согласился подвезти его. Так просто было быстрее.       Когда байк пришел в движение, Такемичи оторвал ноги от земли и прижался лбом к крепкой спине, наблюдая за тем, как Манджиро выруливает прямиком на ближайшую дорогу под приближающийся вой сирен.        От проносящихся мимо глаз множества фар и авто у Такемичи закружилась голова. Прикрыв веки, он старался не думать об окровавленном ноже в своем кармане.       — Нужно к мосту, – проинформировал его Такемичи. — Хочу избавиться от ножа.         Манджиро ничего не ответил, молча свернув в указанном направлении. Пока они ехали, Такемичи пялился на проносящиеся мимо пейзажи и довольствовался тем, что его не докучали собственные мысли. В этом и была вся прелесть быстрой езды.        Когда байк затормозил на мосте, Такемичи слез с сидения и подошел к самому краю, глядя на не замерзшую водную гладь. Вытащив из куртки запачканный обилием крови нож, Такемичи сунул руку в карман штанов, находя там платок. Завернув оружие в ткань, Ханагаки завел руку за спину и швырнул его подальше. Раздался тихий всплеск. Глядя вниз, Такемичи убедился в том, что нож пошел ко дну, после чего обернулся к безмятежно сидящему на байке Манджиро.       — Это была твоя инициатива?        Такемичи замер. Он ожидал какой-угодно вопрос, но только не этот. В любом случае он не собирался врать Манджиро. Кому-угодно, но только не ему. Он просто не заслужил того, чтобы ему нагло лгали в лицо.       — Ну... Идея с ножом – моя. А изначально затея Изаны.        Манджиро осмотрел его задумчиво, прежде чем спросить:         — И многих ты уложил ради него?       Такемичи остался невозмутим.       — Насмерть – ни одного, – приблизившись, Ханагаки остановился прямо около байка, пристально глядя в лицо Сано. — Сомневаешься во мне?       — Нет, конечно, – Манджиро повел плечами, оставаясь предельно спокойным. — Спросил ради интереса. Больше не стану, если тебе неприятно.       Такемичи всерьез задумался: было ли ему неприятно? Наверное, нет. Он прислушался к собственным чувствам и не нащупал ничего хотя бы отдаленно на это похожее. Наоборот, ему было даже... Отрадно?       — Спрашивай, – Такемичи слабо улыбнулся. — Я не против вывернуть свою душу наизнанку и отдать тебе в руки.       — Я могу ее испортить, – напомнил Манджиро, глядя на Такемичи настороженно.        — Тебе я верю, – Ханагаки развел руками в стороны, дескать: «ничего не поделаешь». Манджиро посмотрел на него внимательно, притянул к себе за ворот куртки и поцеловал.        — Зря, – возможно, это было предупреждением. Такемичи не был уверен. Да и в целом ему было все равно. Он уже выбрал его – Непобедимого Майки – и пусть весь мир горит до тла. Такемичи плевать. Он тянется к его губам для нового поцелуя, кладя ладонь на заднюю сторону шеи и чувствуя сквозь слияние губ довольную усмешку.        По какой-то причине Такемичи ужасно не хватало Манджиро, причем всего — целиком и полностью. Каждый разорванный поцелуй казался ему величайшей трагедией и потому оставлять приятные на вкус и ощупь губы жуть, как не хотелось. Такемичи хотелось стоять здесь до самого утра и целовать Манджиро до потери пульса. И когда ему снова пришлось оторваться от него, Такемичи заставил себя отойти на шаг и спешно залезть на место позади, цепляясь руками за куртку и страшно жалея, что шея Манджиро скрыта под шарфом. Вместо поцелуев ему пришлось уткнуться лбом в его плечо и услышать не громкий смех сквозь гул заведенного мотора.                                           ***       Здравый смысл и остатки терпения покинули Такемичи с отчаянным визгом как раз в тот момент, когда Манджиро на самом пороге вжал его в стену и перебил удивленный вскрик жестким поцелуем. Обувь уже стояла у стенки, так что уделять внимание ей не пришлось, точно также, как и верхней одежде. Яркий свет, горящий в пустом коридоре, бил по глазам, но его полностью затмевал Сано, впивающийся в его губы и крепко прижимающий к себе. Такемичи даже сквозь одежду чувствовал жар его тела, отчего голова с жалкими остатками здравомыслия пошла кругом и Такемичи не сразу понял, когда именно прервался наполненный влагой поцелуй.        Он пришел в себя лишь в тот момент, когда почувствовал губы Манджиро на своей шее, дернувшись от слабого укуса. Губы Такемичи против воли дрогнули и изогнулись в кривой улыбке. Глаза панически забегали по сторонам, слабо дрожали колени.        Чтобы начать соображать, Такемичи потребовалось хорошенько укусить собственный язык, шумно выдыхая и запрокидывая голову от ощущения горячих губ на своей шее.        — М-Манджиро, погоди... – голос предательски дрогнул и заставил Такемичи краснеть. Тем не менее Сано тут же прервался и взглянул на него через чур внимательно. От этого взгляда Ханагаки гулко сглотнул и пробормотал: — Прямо сейчас?.. Ты...        — Ты против?        — Нет, но... – Такемичи осекся и стыдливо отвел взгляд куда-то вбок. От нервов у него сильно дрожали пальцы, сжавшиеся на плечах Манджиро, который смотрел на него со всей возможной проницательностью, явно стараясь ухватиться за нужную мысль. — Ты меня смущаешь, – Такемичи поджал губы и все же снова взглянул на Манджиро. От лукавой ухмылки на его лице у Ханагаки подкосились колени. Приблизившись к его лицу, Сано произнес:       — Кто же знал, что самого Призрака так легко смутить, – Манджиро провел языком по плотно сжатым губам Такемичи, заставляя его жмуриться и сильнее цепляться пальцами за плечи. Ханагаки открыл было рот, чтобы что-то сказать, как Манджиро перебил его текучем поцелуем, от которого у Такемичи снова проснулась дрожь в руках.        Когда Сано сделал короткую паузу, отрываясь от его губ, Такемичи попытался сказать:       — Нет, Манджи... – но тот снова прилипает к его рту, кусая губы и вынуждая Ханагаки упереться ладонями ему в грудь, чтобы увеличить дистанцию. — Ты специально?        Манджиро улыбается.       — Нет, что ты. Вовсе нет.        Скользнув ладонью от груди до затылка, Такемичи зарылся пальцами в светлые волосы, сжимая их в кулаке и вынуждая Манджиро запрокинуть голову. Такемичи все еще ощущал пылающее смущение, но его гордость была выше этого, потому Ханагаки поддался вперед, впечатываясь губами в открытую шею Манджиро. Послышался сдавленный выдох и последующий после него смешок.        — Как смело, – с усмешкой комментирует Сано. Он хотел добавить что-то еще, но впившиеся в шею зубы выдавили из груди резкий выдох. По тому, как дернулся его кадык Такемичи понял – нервничает.        Ханагаки охватил азарт, который ему самому не слишком уж понравился. Пройдясь красноватыми от долгих поцелуев губами вдоль шеи, Такемичи довольно улыбался, слыша рваные вдохи и выдохи.        — Отыгрываешься, Мираж? – тем не менее голос Манджиро не потерял своей игривости, отчего у Такемичи по спине пробежались мурашки. Он хотел ответить что-нибудь достаточно колкое, но звук провернувшейся ручки двери где-то сбоку заставил Такемичи дернуться, вжимаясь спиной в стену и выпуская волосы Манджиро из своих пальцев.         — Вы чего тут... – показавшийся из комнаты Эиджи выглядел раздраженным ровно до тех пор, пока не увидел представшую перед глазами картину. —...шумите.        Такемичи отчетливо ощутил, как его щеки начинает гореть. Вывернувшись из рук Манджиро, он пролепетал:       — Ты не так понял!.. Эиджи, я не...       — Нет, – старший поднял обе руки на уровень своей головы и круто развернулся становясь к ним спиной. — Я не хочу ничего знать. – И поспешил закрыть за собой дверь.        — Эиджи! – Такемичи поддался было вперед, но рука Манджиро схватила его за плечо и резко развернула обратно, лицом к нему. — Что?!       — Думаешь, сможешь его переубедить?       Такемичи уставился на него упрямо и буравил невозмутимые черные глаза с полминуты, прежде чем сдаться.       — Не думаю.        — Я о том же, – Манджиро многозначительно кивнул и убрал руку с плеча. — И разве ты не устал? Ты проделал хорошую работу.        Такемичи удивился.       — Что?       — Ты устроил переворот. Это должно отнимать много сил.       — Нет, я не об этом... – Такемичи уставился на Манджиро абсолютно недоуменно. — Ты разве не против... Чего-то подобного?..       Сано присмотрелся к нему и лишь пожал плечами.       — Я всегда на твоей стороне.        — На моей стороне... – эхом повторил за ним Такемичи. Что-то в его голове резко щелкнуло и он уставился на Манджиро сияющими от восторга глазами. — Ты спрашивал меня про кровь. Тогда, в переулке. – Он облизнул пересохшие губы и, стараясь не смотреть на навострившего уши Сано, произнес: — Я обо всем расскажу, как только это закончится. Обещаю.       Губ Манджиро коснулась полуулыбка. Он снова поверил ему. Как тогда, в поздний вечер, когда Такемичи твердил ему о том, что кровь не его.        — «Чем я заслужил это?» – Ханагаки улыбнулся в ответ. — «Что такого я сделал, чтобы заполучить счастье?»