Родная кровь

Зал разрождается аплодисментами, звучат живые фанфары невидимых взгляду инструментов, сцена, так напоминающая на первый взгляд свадебную, загорается миллионами мерцающих огней. Воздух на сцене сгустился, зарябил, словно бы это рябило в глазах, и, рассеивая легкую дымку, открыл зрителям образ прекрасной рыжеволосой женщины. — Добрый день, дорогие граждане: педагоги, родители и наставники, гости, а самое главное — будущее нашего народа, наши ученики. Для меня большая радость из года в год открывать торжественную линейку по случаю Дня Эфларских Школ, дня знаний, новых открытий, долгожданных встреч, — произнесла женщина уверенным, громким голосом, — наша школа сотни и тысячи лет выпускает самых талантливейших учеников Эфлары, способных трудиться во благо нашего Королевста и всей Планеты, — женщина запустила руки в подол небесно-голубого платья, — отдельное слово я хочу сказать о наших будущих выпускниках, в числе которых в этом году и мои дети… В зале раздались бурные аплодисменты, звучали овации, и только на первых рядах, казалось, царила своя атмосфера. Блондин, чье место находилось аккурат подле сестер и брата, демонстративно захлопал в ладоши, косясь на старших. В ответ на это Ричард закатил глаза, за что получил от Василисы болезненный удар в плечо. Мол, веди себя подабающе. –… Желаю вам легкости в выборе дальнейшего пути. Не бойтесь оступиться — никогда не поздно что-то поменять, — продолжила Королева Фей, как только публика утихла, — по-традиции прошу начать торжественную линейку с выступления самых юных из нас — наших первочасников. Сегодня мы открываем им двери в новый мир — в мир новых открытий и свершений, в мир знаний. Под вновь раздавшиеся восторженные возгласы, фигура Белой Королевы растворилась, сверкнув кристаллами короны. Звук рукоплесканий предзнаменовал появление на сцене совсем юных фей и фиров в сопровождении руководителей. Зазвучала веселая, задорная музыка, заслышав которую так и хотелось сразу пуститься в пляс, что и сделали первочасники. Движения их танца были простыми, невинными и детскими, повторяющийся мотив мелодии быстро заел в голове. Некоторые зрители непроизвольно встали, стараясь повторить все элементы и жесты. Тем временем Нейлисса демонстративно скучала, то и дело рассматривая свой блестящий розовый маникюр, а Ричард и Василиса, ничего не стесняясь, во весь голос вспоминали свое посвящение в первочасники, руководительницу и занятия. Блондин наблюдал за ними и словно выжидал удобного момента, чтобы заговорить. Видимо, наконец решившись на разговор, он громко кашлянул, чем привлек внимание детей. — Что ж, раз мы все с вами здесь собрались, хочу напомнить вам о запланированном на вечер, — голос мужчины звучал холодно и настойчиво, — надеюсь, вы все почтете нас своим присутствием. — Так точно, будет выполнено, — не без иронии в голосе отчеканил Ричард, чем вызвал у блондина улыбку. Василиса сидела от собеседника дальше всех, поэтому для того, чтобы его речь не сливалась с шумом праздника, почти перекинулась через сиденье брата. — Пап, мы так редко собираемся и выбираемся, не думаю что кто-то из нас стал бы планировать на сегодня встречи, — сказала та, пытаясь говорить четко и достаточно тихо, чтобы не мешать другим зрителям наслаждаться номерами, исполняемыми на сцене. Все обернулись к Нейси, совершенно не сговариваясь, в ответ на что она скрестила руки на груди и отвернулась, выражая недовольство. Щеки вспыхнули красным пламенем, а уши начало жечь от пристального внимания семьи. Старшие переглянулись, подняв брови, а глава семейства не сводил с дочери пристального взгляда серо-зеленых глаз. Шум вокруг померк на фоне важного разговора, возникла неловкая пауза молчания. — Нейлисса, дорогая, — обратился к младшей дочери отец ласковым голосом, приобнимая за плечи, — мне важно услышать твой ответ. Твоя сестра сказала верно — в последние месяцы мы начали слишком редко проводить время вместе. Девочка продолжала смотреть куда-то сквозь всех. В ушах ее стоял резкий звон, звуки и речь воспринимались ею, словно шли из-под толщи воды. В голове пролетали мысли, так рьяно старающиеся отвлечь ее от испытываемых чувств. Ей было неприятно. Неприятно, что родные решили, словно она могла бы пропустить важное семейное событие. Раньше она и правда могла позволить себе подобное поведение, но теперь она искренне скучала по родителям, уезжавшим в длительные командировки. — С чего бы мне не прийти? — зло бросила Нейси, высвобождаясь из объятий, но была остановлена. Отец крепче сжал ее плечи. Его лицо нисколько не изменилось: на нем все так же сияла легкая улыбка, но лишь по этому жесту можно было уяснить — он крайне расстроен. — Я замечаю, что ты отдаляешься от нас, Нейлисса. Нужны ли тебе иные аргументы? Младшая Огнева ничего не ответила. Он был прав. Девочка всё чаще предпочитала компанию друзей семье, фактически не проводя времени дома… В конечном итоге, перестала ассоциировать себя с родными, всё больше задумывалась о переезде и учебе на другом конце Эфлары. Вступление в подростковый возраст давало о себе знать. Заметив напряжение на лице Нейси, мужчина взял ее руки в свою ладонь, которая на фоне ее кистей казалась просто громадной, и, как ни в чем не бывало, сделал вид увлеченного зрителя. От тепла отцовской руки у девочки возникло необъяснимое чувство защищенности и поддержки, ему не нужно было слов, чтобы выразить дочери своё понимание, свою заботу и всю ту нежность, адресованную только ей. Нейлисса почти сразу посветлела в лице, а на щеках заиграл приятный румянец. Она решила последовать примеру мужчины и тоже начала наблюдать за происходящим на сцене… *** Василиса взволнованно переминалась с ноги на ногу, пока Ричард испепелял ее взглядом своих серо-зеленых глаз, опираясь о дверной косяк. Глаза девушки бегали по углам чудной комнаты, выполненной в зеленых оттенках, словно она собиралась вспомнить что-то важное, что никак не вспоминалось. Комната была действительно необычной: все в ней имело хотя бы оттенок зеленого цвета — стены и шторы, пушистый «травянистый» коврик подле кровати и даже деревянный шкаф напару с письменным столом. Ее хозяйку, Василису, сложно было отнести к фанатам такой окраски — она уже давно для себя решила, что любит синий цвет индиго и темно-бордовый. Однако, оттенки ее комнаты прочно ассоциировались у девушки с отцом, потому, будучи известной всему Чародолу папиной дочкой, они казались ей теплыми и комфортными, и она ничуть не спешила от них избавиться. — Ну что еще? — в нетерпении провыл Ричард. — Вспоминаю, все ли я взяла, — не обращая внимания на его эмоции, ответила сестра, — тебе бы тоже советовала — дорога будет не близкая. Брат аккуратно коснулся своих рыжих локонов, заправляя их под синий дорожный плащ и посмотрел куда-то за часовщицу, словно бы там было что-то важное. Выдохнув, он сказал: — Неужели мы ВСЕ куда-то выберемся? Раньше это было лишь пределом моих мечтаний… Василиса была занята своими размышлениями о нужных в поездке вещах, потому на слова фира сразу не отреагировала. Шагнув к шкафу с массивными деревянными дверцами, девушка отворила их, попутно стягивая свой плащ, точно такой же как у брата, с плечиков. — Я тоже не верю. Но очень хочется, чтобы все состоялось, — рыжеволосая часовщица натянула на себя накидку и заглянула в большое напольное зеркало, — Нейси точно должна быть в восторге, — задумавшись о младшей Огневой, Василиса тепло улыбнулась. — На меньшее и рассчитывать не следует. Она всегда тянется туда, хочет поступить в СветлоЧас. Не удивлюсь, совершенно не удивлюсь, если за все время пребывания она только и будет, что видеться со своими друзьями… — Нам тоже следует. Когда мы в последний раз видели Ника? А Данилу? Василиса так расчувствовалась в ожидании встречи, что не заметила, как брат подкрался сзади и надел на нее капюшон по глаза. — Эй! — воскликнула девушка, надевая накидку правильно, — думаешь, я так что-нибудь увижу?! — Я думаю, что если мы продолжим спорить и еще хоть на несколько минут задержимся, то мы опоздаем. Определенно. Резко развернувшись, Ричард направился к выходу из комнаты сестры. Василисе ничего не оставалось, кроме как проследовать за ним. Уходя, она хлопнула в ладоши, и весь свет в комнате погас.