Тёплый рассвет

Гул машин, нёсшихся по шоссе, отдавался в ушах, образуя плотную пелену забытья, погружающую в транс. Сережа брёл вдоль дороги, то и дело поправляя непослушные волосы, которые падали на лицо и попадали в рот. Парень каждый раз кашлял от этого, злился, но продолжал поправлять локоны, стараясь как можно дальше заводить их за ухо. Он не хотел ехать в это место. Интернет полнился фотографиями счастливых лиц детей, играющих друг с другом, знакомящихся, проводящих своё лето так, как они и мечтали. В лагере «Гром». — Какое странное название, — пробубнил задумчиво Сергей себе под нос, протирая мокрый от пота лоб. Хотелось иронично сказать — «Гроза». Перечислить все природные явления, знакомые ему, лишь бы высмеять это место. Конечно, ничего плохого в нём не было, но Серёжа не хотел туда ехать. Это однозначно. Он думал, что это потому, что такие места для идиотов. Кем нужно быть, чтобы добровольно поехать в закрытую зону, полную детей, подростков и молодых людей. Последние из которых были следящими за ними. Серёжа готов был поставить что угодно на то, что это превратиться в огромный цирк, суматоху. Он не хотел ехать. Но пришлось. Приёмный отец сказал, что это хорошее место, что там он сможет стать другим, улыбаться. Наверное, думал о том, как было в его время. Сергей слышал об этом часто — не столько от отца, как из всей щелей социальных сетей. Многие считали Советский Союз эстетичным, а заброшенные теперь помещения, ранее отведённые под столовые, спальни, спортзалы вселяли в кого-то бурное восхищение. Но разве сейчас так? Всё изменилось. Возможно, в Советском Союзе ему было бы лучше. Если не думать об этом Он снова поправил волосы, теперь уже надежнее фиксируя их так, чтобы те не падали. Это мало чем помогло. Спустя пару секунд рядом пронеслась очередная машина, вызвав душный столп пыли, который попал Серёже в глаза. — Черт! Парень быстро кинул рюкзак на траву, начиная судорожно протирать лицо, растирая грязь по потной коже. От пыли тянуло чихать и кашлять — она щекотала нос и забивала лёгкие. До нужной остановки оставалось немного. Путь, который он проделал, казался неимоверно длинным, тягучим, оставляющим Сергея наедине со своими мыслями. Ехать в автобусе от самого центра казалось безумием. Когда куча народа забивается в один маленький проход, дышать становится буквально нечем, а сердце заходится бешеным ритмом. От этой картины уже появлялся ком в горле. Потому он не поехал. Потому взял сначала такси на столько, на сколько хватило денег, а дальше шёл пешком. В бумагах записал, что живёт в недалёком от этого места посёлке, и с минуты на минуту автобус должен был приехать. Серёжа старался не слишком опаздывать, потому поднял рюкзак, небрежно отряхнул его и закинул к себе на спину, ускоряя шаг. Ему казалось, что если сейчас не продолжить идти, его просто не заберут. Головой парень-то понимал, что обязательно заберут, но такие мысли то и дело вертелись в его голове. И как бы не казалось заманчивым остаться стоять на этом самом месте без движения, не предпринимать попыток добраться до остановки, знание того, что автобус остановиться и всё равно будет его ждать, заставляла двигаться дальше. Остановка маячила перед глазами всё сильнее, а Серёжа приближался к ней с каждым новым шагом. Он преодолел эти метры быстро, останавливаясь на пустоши, где только и виднелись металлические балки, на которые была криво прибита крыша, а ещё расписание маршруток, которое Сергей быстро обвёл глазами, после спускаясь цепким взглядом на свою одежду, чтобы чётким движением стряхнуть пыль со своих шорт. В представлении Сергея это делало его статным, а ещё помогало скрыть то, как горло разрывает от нежелания быть здесь. Автобус подъехал спустя пять минут. Машина скрипуче затормозила, снова создавая облако пыли, в которое Сергей уверенно зашёл одним большим шагом, цепляясь за поручни у входа. Внутри автобуса уже вовсю был шум и гам: слышались песни, переговоры, смех, музыка. Внутри была жизнь, а ещё напоминание того, почему парень так не хотел сюда ехать. Резким движением красивая девушка в форме вожатого протянула ему руку, подтягивая его наверх, чтобы парень осторожно встал около неё, не оставаясь снаружи. После этого двери сразу же закрылись, чуть было не зажевав своим механизмом футболку парня, от чего Сергей злобным взглядом посмотрел на вожатую, приподнимая бровь. — Привет! Сергей? — голос её был мягким, но громким. Парень утвердительно кивнул, стараясь сзади пальцами нащупать дырку на одежде, которая могла появиться от такого контакта со старым автобусом, не переставая пристально разглядывать собеседника. — Я Юля. Вожатая. Можешь занимать любое свободное место. Как раз сейчас хорошее время для того, чтобы познакомиться с ребятами! — она легонько погладила его по плечу, ненавязчиво заставляя повернуться лицом вглубь салона, наполненного подростками. На этот жест Серёжа лишь немного закатил глаза, убрал руку от спины и положил её на лямку рюкзака, чтобы почувствовать опору. Ведь ребята все резко замолчали, забегали по нему взглядом. Из-за этого его пробрало от макушки до пят, но это чувство всегда было недолгим. Серёжа вздохнул, стараясь отогнать отголоски волнения, натянуто улыбнулся одной стороной лица, холодными глазами стараясь пройтись по всем лицам, чтобы поймать их любопытство, а после представился: — Я Сергей. Приятно. Заканчивать фразу он не стал, уверенно начиная шагать в самый конец. За его спиной тут же начал раздаваться шёпот, словно Сергей бы не услышал слова о себе, а водитель, проследив, что парень прошёл достаточно вглубь салона, ударил на педаль газа. Автобус качнулся и поехал. Сергея качнуло вместе с ним, но он вцепился в поручни, немного наклонившись, глазами в это время рассматривая свободные сидения. Было свободное место рядом с двумя парнями, рядом с парочкой — парень и девушка. Место рядом с одной девочкой его тоже не радовало. Так что увидев в самом конце автобуса свободное место у окна, так ещё и рядом с парнем, на вид совершенно обычным, Серёжа проследовал туда, заползая к окошку и вытягивая ноги. Люди вокруг снова зашумели. И снова появилось это чувство — словно что-то сейчас пойдёт не так. Сергей постоянно испытывал этот липкий страх людей. Но не от того, что они пугали его, не из-за осуждения, страха непринятия, а от того, что скреблось внутри него, стоило лишь… Словно стоит докоснуться до кого-то и что-то пойдёт не так. — Хей, — услышал Сергей сбоку от себя. Он повернул голову, встречаясь взглядом с тем самым парнишей в очках. Он немного глуповато ему улыбался, смотрел открыто, словно чего-то хотел. — Да? Что-то нужно? Услышав это, парень тут же сдулся. Возможно, было грубо, и Сергей повторил, стараясь не начинать знакомства в лагере с такого опрометчивого поведения: — Да? Что-то случилось? — Нет, — голос незнакомца был робким, но приятным. — Просто хотел пообщаться. Сергей вздернул бровь, а внутри снова что-то зашептало. — Меня зовут Дима. Дима Дубин. А тебя как? Это было так неожиданно, что речь куда-то пропала. Спустя мгновения раздумий о том, стоит ли отвечать, продолжая беседу, Серёжа прокашлялся и неохотно сказал, взглядом изучая собеседника: — Сергей. После представления парень быстро прошёлся глазами по собеседнику, замечая, что всё это время Дима немного нервно теребил в пальцах какую-то тетрадь, но не смотрел в пол, а смотрел в глаза, от чего сковывающее, щемящее чувство всё росло. Парниша немного шевелил губами из стороны в сторону, а ещё бегал зрачками с места на место, не продолжая диалог после представления. Началось молчание. Сергей тоже не хотел что-либо говорить. Не ждал, что парниша продолжит, но и не ожидал, что Дима так и будет сидеть, пялясь то на Сергея, то на свою тетрадь, то на другие вещи, окружающие их. От глаз, маячащих туда-сюда, Сережа чувствовал, как напрягается, а страх подступает всё ближе. Эти приступы начались ещё в детском доме. До того, как его забрали обратно в нормальный мир, где можно дышать. А раз здесь можно дышать, то и нельзя отравлять воздух другим. В детском доме было не так. Там нужно было отравлять всё другим. Шрамы, боль, злоба. Это чувство. Эта ярость. Эти срывы. Нужно было показывать себя, доставать всё то, что было внутри, облачаться внутрь этого, как в броню. Отец говорит, что это ненормально. Столь бурная реакция, которая привела его к терапевту — ненормальна. Агрессия, которая так сильно отделила его от приёмного отца, от других людей. Сергей раньше думал, что это даже хорошо — так злиться, испытывать эти порывы. Но теперь это не так и таким быть не должно. Вместо страха людей, ран, которые от них можно получить, появился новый страх — что все снова повториться, что он снова попадет в ту белую комнату. Серёжа нервно подорвался, резво повернулся к Диме, ловя на себе его взгляд, и спросил: — И откуда ты? Всё, лишь бы не казаться таким странным. Появилась острая необходимость спрятаться, но единственное, чему он научился в такие моменты — это говорить. Привлекать внимание людей, акцентировать их на себе, заставлять чувствовать пропасть между ними. В пользу самого Сергея. Не так, как это было раньше. Дима, услышав вопрос, сразу расцвёл, натянулся, как струна, поправил очки. Похоже, внимание его обрадовало. Единственное, что Сергей не понимал — почему, раз он так нуждается а этом общении, парень не заговорил дальше сам? — Я из Санкт-Петербурга! А ты? — А я… — Сергей хотел сказать, что из Подмосковья, но тут же вспомнил про свою ложь, — вот отсюда, — он обвёл рукой вид за окном, и Дима тут же просиял ещё сильнее, будто блаженный. Сергей про себя язвительно хмыкнул. — Ого! Хорошо наверное жить на природе! Так красиво! А как же учёба? У вас тут есть школы? Вопрос застал его врасплох. Он понятия не имел есть ли тут школы. Должны были быть, но Серёжа старался не говорить о том, в чем не был уверен, потому вольготно повёл плечом, прежде чем отвечать. — Я учусь на дому, — и это было не ложью. Возможно, даже единственной правдой, которую он сможет о себе рассказать. Приёмный отец перевёл его в такую систему обучения чуть ли не с самых первых лет, которые Сереже удалось провести в обычной школе. Ведь он дрался, ругался. В общем, происходило много всего плохого. — Вау! — тут же взревел Дима, чем привлёк к себе внимание ребят спереди, которые с любопытством обернулись в их сторону. — Ой… Он тут же стушевался и снова поправил очки. Сергей еле сдержался от того, чтобы грубо положить свою руку на его, прерывая столь неловкий жест. Стеснительность этого парня напрягала. — Ничего такого, — продолжил Сергей, чтобы отвлечься от злобы, — просто школа, просто уроки. — Как интересно. Дима снова улыбнулся, прижал тетрадь поближе к себе и наконец расслабился, полностью углубляясь в мягкое сидение. — А я вот учусь в обычной школе. Хотел бы учиться на дому. Думаю, в последнем классе так и поступить. А ты? — Я уже закончил. — Ого! Но тебе всё ещё семнадцать? Сергей утвердительно кивнул, кладя свой локоть на окошко. Он старался выглядеть хоть немного дружелюбнее, но шёпот спереди заставил его усомниться в том, насколько это получается. — Посмотри, как он сидит… Такой надменный. Сергей нахмурился, насупился, вытянул шею, чтобы слышать лучше. — Он какой-то… Слишком суровый. Я хотела с ним поговорить, но… — Да, бедный Дима. Он конечно тоже немного странный, но, в отличие от рыжего, — в этот момент Сергей чуть не поперхнулся, — он просто стеснительный. — «Вот тебе и имя» — недовольно подумал про себя Сергей, потирая руки, по которым маленькой сеткой шло витилиго. В голове всплыли воспоминания, как он шёл по серому длинному коридору, который будто бы не кончался, а за спиной слышались злостные крики, ударяющие его, словно острые, наточенные ножи. От воспоминаний даже показалось, что он снова испытывает это чувство. — Пятнистый! Рыжий уебок! Сергей поджал губы, отвёл взгляд, но продолжил говорить, чтобы его собеседник слышал только его, а не этот шепот, который казался вездесущим, доносящимся со всех сторон: — Да. Семнадцать. Скоро восемнадцать. Сейчас уже подбираю университет. Дима снова засиял, будто маленькое солнце, которое озаряет задние сидения, где их было только двое. И где это видел только Серёжа. — Вау! И куда? Я думаю пойти в полицию. Сергей еле смог удержать насмешливую улыбку. Полиция. Кто бы сомневался… Он такой хороший, одухотворенный. — А ты куда? — Я иду на факультет программирования. — Очень круто! — и снова этот неподдельный восторг. — Я всегда мечтал о том, чтобы работать в полиции. Для меня они — показатель геройства! — вернулся Дима обратно к разговору о полиции. Сергей кивнул, всё ещё смотря в окно и думая о том, как Диме не неприятно общаться с тем, кто даже не смотрит на него. Но, судя по тому, что он слышал, общение для этого парня сейчас было не просто прихотью, а необходимостью. — Сейчас так много фильмов, кино и комиксов о героях. А я вот считаю, что герои среди нас. Они не носят плащей, — продолжил Дима, продвинувшись поближе. — Они защищают обычных людей. Помогают им. Сергей бездумно отозвался: — Но ты же знаешь, что это не совсем правда? Ему не стоило задавать этот вопрос. Ему не хотелось видеть того, как на лице Димы появляется горькое непонимание. Ему не хотелось, но он это сделал. А Дима замолк. И тогда Сергей продолжил, стараясь сгладить свои прошлые слова: — Я не говорю, что полицейские ничего не стоят, но к сожалению в этой профессии все не так… Гладко. Не все такие, какими ты их описываешь. Я бы тоже хотел верить, что всё так хорошо. Эти слова эхом отдались в его душе. Не хотелось вспоминать, но ведь он на своей шкуре знал, что всё было совершенно не так. И, стараясь не запятнать эту детскую наивность, Сергей легонько улыбнулся, стараясь загладить свою вину. Возможно, лучше было бы, если бы он рассказал, описал всё. Честно признался — «я детдомовский! И папы у меня фактически нет». Рассказать о том, что там творилось. Рассказать о том, что сделали хорошие дяди полицейские, когда была так нужна их помощь. Но для этого нужно было открыться, сделать первый шаг, создать с этим глуповатым парнем какую-то особенную связь. На столько особенную, что она была бы способна достать Сергея из его собственного вороха лжи, которым он себя окружил так давно. А такой связи у них не будет. Лишь попытки сгладить обстановку. Серёжа сглотнул, а Дима от его слов немного засомневался, но всё же решил продолжить говорить: — Да. Ты прав. К сожалению, не все люди хорошо исполняют свои обязанности. Но я буду таким. И буду стараться всем помочь. Сергей снова прикусил губу и сощурил глаза. Слишком наивный. Слишком хороший. Но, может, если бы такие и вправду работали в полиции, его жизнь была бы другой. От этого затеплилась небольшая надежда, начиная убирать напряжение. — Да. Мне кажется, так и вправду будет. Поездка дальше казалась такой быстрой. Сергей отвернулся к окну, наблюдая за тем, как на огромной скорости автобуса сменяется зелёный пейзаж — то лес, то поле, которые окружали всю дорогу, наблюдал за тем, как скачут электрические провода, натянутые между большими столбами. А Дима продолжал что-то говорить. Сергей иногда отвечал. Теперь он узнал, что у Димы родители никак не связаны с полицией, что у него есть сестра близнец, что он занимался с самого детства единоборствами. А ведь по нему и не скажешь. Что он любит детективные книги, а ещё очень много знает про преступления. Говорит, готовится к тому, чтобы составлять психологические портреты законопреступников. И тетрадка, которую он всю поезду держит в руках — его заметки. Он даже показал её, и Сергей смог рассмотреть маленькие рисунки на полях листов, где Дима в форме полиции. Это вызвало искреннюю улыбку, которую он спрятал за тыльной стороной руки. О себе Сережа рассказывал мало. Да и это было не нужно. Вопросы, которые задавал Дима в начале, были лишь предлогом для того, чтобы завязать диалог. Сергей упомянул, что у него есть только отец, но не стал объяснять где его мать, и, уж тем более, что отец приёмный. Рассказал в малых чертах о том, что заставило его пойти в программирование — желание заработать денег, что Дима счёл не совсем правильным, но вполне понятным, стеснительно похвалив амбициозность Сергея. Рассказал о том, почему любит яркие вещи, когда Дима намекнул на его экстравагантный вид. — Ты похож на попугая! — сморозил Дима, тут же зажав себе рот ладонью. Сергей в непонимании приподнял бровь, готовясь к нападкам, но парень тут же начал оправдываться: — В плане, ты такой яркий! У тебя такие красивые рыжие волосы, а твой стиль в одежде их ещё больше подчёркивает. Твоя фиолетовая рубашка прямо… Хорошо… Контрастирует? Вот! Сергей кивнул. — Люблю яркие вещи. Они привлекают внимание. — Да! Ты как зашёл в автобус, все замолчали. До этого такого не было. Думаю, это из-за того, что ты выглядишь такими… Холодным. Ну, в хорошем плане! Загадочным! Во! Дима тщетно пытался завуалировать слово «надменный». Плохо, но пытался, и Сергей из-за этого улыбнулся. Он старался выглядеть таким. Не злым, не гипервозбудимым, не забитым. И это воплощение себя в чужих глаза его радовало. — Я вот приверженец обычного стиля, — Дима указал на свою одежду. Сидя в шортах и в белой рубашке поло, он выглядел чересчур правильным. Со стороны они выглядели забавно, так, словно их кто-то нарисовал — ярко одетый парень и хороший мальчик, которые уже битые часы ведут беседу на последних сидениях автобуса. — Да. Это твоё. Тебе подходит. Поездка продолжалась. Дима все говорил, говорил, а Сергей слушал, уже теряя нить диалога, но собеседнику было это не так важно. Ему хватало получать на свои слова малейшую реакцию, чтобы продолжать. Когда автобус затормозил, это вырвало Сережу из потока мыслей, и он более вдумчиво всмотрелся в вид за окном, будто просыпаясь от сна с открытыми глазами. Машина и все они внутри остановились рядом с забором, ожидая того, когда откроют ворота. Вокруг и вправду был густой лес, который распростерся далеко во все стороны. Со своего места Серёжа смог ещё рассмотреть только пункт досмотра, как открылись ворота, и автобус шустро заехал на территорию. Где бы они не проезжали по пути к парковке, вокруг уже вовсю бегали дети, а рядом с ними стояли вожатые, о чем-то переговариваясь между собой. Подростки внутри салона тоже воодушевились — защебетали, закричали, забили по сидениями. — Ребята! А ну-ка, тихо! — крикнула вожатая Юля, после бросив что-то водителю, и прямо перед ней с грохотом открылись двери. — Давайте, встаём, берём вещи. Ничего не забываем! Иначе наш водитель, — она снова что-то тихо сказала парню за рулём, хихикнув, — кинет ваши вещи в компостную яму. Послышались возмущения и звуки отвращения. — Да, да! У нас она есть, — Юля ударила по боковине автобуса, сурово нависая над передними рядами. Сергей издалека наблюдал за этим одним глазом. — И если кто-то будет здесь вести себя неподобающе, — а я знаю, что вы можете учинить, — вы будете работать с этой ямой для компоста. Никаких сигарет, — она оскалилась, смотря прямо в лицо парню на первых сидениях, которые издалека выглядел самым крупным, — никакого алкоголя. И уж тем более наркотиков! И никаких, — Юля наклонилась ещё ближе, и Сергею даже стало интересно что это за парень, которого она так искусно запугивает, — половых актов. Ни в лесу, ни в туалетах и, уж тем более, в общих комнатах! Увижу — запрягу так, что… — Да что вы это мне говорите? — послышался бас с хмыканьем, а после появилась татуированная рука, которая дала кому-то пять. Сергей нахмурился. Что за парень? Почему взрослый сидит в автобусе? Может, это шутки между вожатыми? Такие доводы сразу отпали, стоило незнакомцу продолжить говорить. — Вы меня в первый раз видите! Это клевета. — Именно. Я тебя вижу, Вадим! — встрепенулась Юля. — И твои татуировки мне никак не прельщают. — Это дискриминация! — Нет! Это здравый смысл, — она щелкнула парня по носу, а после отстранилась. — Ты меня понял. И вы тоже! — теперь Юля обвела всех в автобусе пальцем и пересеклась с Сергеем взглядом. Он смотрел на неё пристально, и она это заметила, но не стушевалась, хитро улыбнувшись. — Галерки тоже касается. Говорят, в тихом омуте черти водятся. Все снова повернулись в их сторону, и Сергей отчётливо услышал, как скрипят его зубы. Дима же просто потупил взгляд, сжимая тетрадь. Как только подростки отвернулись обратно, начиная собирать свои вещи, резко повернулся к Сергею, затараторив: — Ты видел! Там у парня татуировки! — Да. — Нет! Ты видел? Это не маленькая татуировка… Он весь… Как так… Сергей лишь мотнул головой, нахмурившись. Слишком хороший. Остальные — слишком плохие. Если Дима думал о том, на сколько плохо быть в татуировках в таком возрасте, то другие думали о том, какой балаган они устроят, стоит им переступить порог своих комнат. Это было так опрометчиво. У Сергея даже и не возникнуло мысли о сексе здесь, об алкоголе, в то время как остальные заулюлюкали, захихикали. Пить с незнакомцами не то, что мог себе позволить Сергей. Остальное тоже позволить он себе не мог. Когда Дима начал подниматься и собираться, Сергей последовал его примеру, закинув свой рюкзак на спину. Они выходили самыми последними, и Юля их подгоняла. — Давайте! Давайте! Быстрее. А то тут и останетесь. И тогда водитель — страшный и лохматый, — снова издёвка над товарищем сорвалась с её губ, на что с сидения послышался недовольный вздох, — увезёт вас в компостную яму. Сергей ненатурально улыбнулся на эту фразу. Дима что-то пролепетал. — Да, Олег? — продолжила подначивать водителя Юля, словно и не замечала того, как на это реагируют её подопечные. Мужчина с сидения что-то рыкнул, зашевелился, и когда Сережа поравнялся с Юлей, то мельком бросил взгляд на того, кого так старательно измывала вожатая. Он увидел лишь тёмные, загорелые руки, покрытые чёрными жёсткими волосами, а ещё чёрные глаза, под ярким светом солнца отдающие серым. — Давай, давай, — подтолкнула его Юля, когда Дима уже вышел из автобуса, и картинка перед глазами поплыла, не давая рассмотреть этого Олега. — Вам по прямой, гадкие утята. Сергей гневно посмотрел на неё, сжимая лямку рюкзака. От этого прозвища внутри снова зашевелилось. Захотелось рыкнуть на неё, ударить ногой об землю, как бык, перед тем, как кинуться, но парень сдержал себя. — Что ты так смотришь? — девушка заметила это, а после поняла, что высказалась слишком поспешно. — В том плане, что остальные утята уже впереди. А вы сзади. Зато, если уж гадкие утята, значит потом будете лебедями. Давайте, идите! Сергей покачал головой, отвернулся и последовал за Димой, который специально шёл слишком медленно, в последний момент случайно услышав тихий шепот в спину: — Господи, этот год будет сложным… Один выглядит так, будто мы не в лагерном автобусе, а в тюремном, другой… Я даже не знаю. Ну, Олег, не возмущайся. Просто тяжело будет. Голос её стал серьёзным, лишённым той искры. И Серёжа этого точно не ожидал. Иногда казалось, будто притворяется в этой жизни только он, но стоило столкнуться с таким проявлением у других, как все эти мысли исчезали. Появлялись другие. И им он был рад не больше.